Искушение мёртвых

— Чутко спишь, — я почувствовала под собой кровать и холодные руки вампира исчезли. Я тяжело сглотнула. Он просто решил перенести меня на кровать, видя, что я уснула в кресле с тяжелой книгой на груди? Шаги Деметрия в темноте были едва слышны. Уверена, если бы он захотел, я бы не услышала его вовсе. Через мгновение комнату охватил мягкий свет светильника, а я сразу впилась взглядом в фигуру мужчины. Предчувствие не обмануло. Деметрий, как и ожидалось, пришёл. Могу только предположить, какая жуткая картина ему предстала. Застигнутая врасплох, напуганная до широко распахнутых глаз, я думаю, что выглядела словно смертник на грани казни. — Зачем ты пришёл? — вопрос, который я никогда не озвучивала, сорвался с губ. Деметрий пристально смотрел на меня, стоя в нескольких шагах от края кровати. Смотрел неотрывно, позволяя увидеть все оттенки вин в своих глазах. Или лучше сказать крови?.. — Отчего нет? — он едва пожал плечами, вальяжно, словно кот, устраиваясь на самом конце кровати. Едва ли я видела его таким расслабленным за всё это время. Глупо, наверное, было рассчитывать на другой ответ. Поджимаю ноги как раз в тот момент, когда мужчина касается спиной постели. Нахальный взгляд. Знает, что у меня нет права даже попытаться его выгнать, но наслаждается раздражением и недовольством, скрыть которое я не пытаюсь. — Уже не болит, — Деметрий легко переворачивается на бок, лицом ко мне, но не приближается, за что внутри вспыхивает странное желание поблагодарить. Сегодня я этого не выдержу. — Не болит, — я инстинктивно провожу языком по нёбу. Боли не было с самого утра. — Должно. Это было правдой. Мне было привычно не соглашаться и мысленно, а иногда и вслух, перечить ему, но сейчас он был прав. Я так и не нашла в себе смелости взглянуть на раненный язык, хоть отсутствие положенной боли напрягало. — Позволишь посмотреть? — я взволновано перевожу взгляд на окно. Зачем он спрашивает, если при желании легко может сделать это без моего согласия? — Если я скажу «нет», ты не станешь? — Сегодня не стану. «Сегодня». Вольтури был странным. Настолько, что я потеряла любое устойчивое представление о нём. Что поменялось за последние сутки? Вопросов было больше, чем ответов. Да и честно говоря, не уверена, что мне они понравились бы. — Почему? — я не смотрела на него, отчего создавалось впечатление, будто я разговариваю с окном. Обхватила колени руками. — Хватит с тебя и одного обморока. В зале ты была бледнее нас. Молниеносно взгляд метнулся к руке вампира, что подпирал ею голову. Этими руками он сегодня разорвал себе подобную. Меня передёрнуло от противного звука разрываемой плоти, что вновь раздался в голове. — Не стоит её жалеть, — то, как Деметрий быстро прочитал меня, не вызвало во мне удивления. — Она знала каким будет наказание за нарушения приказа. Соблюдать закон обязаны все Вольтури. — Это было жестоко, — холод пробежался от кончиков пальцев до затылка. Публичная казнь вмиг показала мне реальную степень опасности, которую я, в силу своей полной уверенности о свободе, не осознавала до конца. Мы действительно можем не выбраться. — Думаешь, ошибись она раз, оставила бы в покое? — хитро прищурился, однако в его глазах было куда больше интереса, чем лукавства. — Вампиры, а в особенности новорождённые, существа упорные и мстительные. В конце концов твою подругу ждала бы смерть. — Разве это единственный конец для нас в этом месте? — настала моя очередь подозрительно щуриться. — Если веришь собственным словам, зачем пытаешься бороться? Я не хотела отвечать, не хотела признавать, что моё упорство и вера в освобождение меркнет. Эти мысли были лишь плодом усталости и страха. Завтра всё будет по-старому, завтра я вновь буду верить в спасение. — По-другому никак. На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Я не знаю, что творилось в голове вампира, но мою раздирала мысль о том, что Деметрий очень легко пробрался в мои мысли. Было ли это последствием апатичного состояния или же мне настолько не с кем поговорить, что в собеседники я выбрала себе Вольтури? — От укуса и следа не осталось, — меня вырвали из мыслей. Деметрий успел поменять положение, сев на кровати. Я аккуратно коснулась пальцами того места, где была корочка от небольшой раны. — Не буду говорить, что мне жаль, — довольный тон давал понять, мне не понравится дальнейший разговор. — Признаю, с удовольствием бы повторил ещё раз. Что-то странное и тяжёлое с грохотом упало из груди к животу. Тот взгляд, которым меня наградил вампир, пугал и настораживал. Однако, чётко давал понять — Деметрий садист. По крайней мере для меня, как основному объекту его нападок, казалось именно так. — А если бы я?.. Не хотелось срываться, но обида заговорила быстрее меня. И судя по довольному виду, он был рад, что смог добиться от меня эмоций. — Попробуй, — протяжно. Я неожиданно поверила в слова Джо о нём, что взбудоражило меня больше, чем что-либо в этом замке. — Я уверен, мне понравилось бы. Я нарочно меняю выражение лица на безразличное. Прячусь. Вольтури пытается пробраться там, где я меньше всего ожидала, отчего подобные удары, словно плетью, бьют прямо в цель. — Вновь молчалива, — он почти цокает языком, на что я стараюсь не обращать внимания. И без того от осознания начинает болеть голова. Я не глупая, и понимаю, о чём мне говорит вампир. Это пугает. Волнует до колючих спазмов волнения в животе. — И всё же позволь… Мужчина двигается медленно, с уже знакомой мне грацией хищника, но как только я пытаюсь соскользнуть с кровати, лодыжку цепко обхватывают длинные пальцы. Вольтури не принимает отказа. — Ты же сказал, что не станешь, — почти с обидой. На грани разочарования. Мне не позволили сбежать и вот итог, он снова слишком близко. — Если бы ты успела сказать «нет», — нога свободна от плена, и обманчивое чувство свободы меркнет в следующую секунду. — Точного отказа я не слышал. Деметрий опирается одним коленом на постель, нависая и бесстыдно прикасаясь к моему лицу. Бежать некуда, да и нет возможности, поэтому я лишь сильнее вжимаюсь в подушку, цепляясь пальцами за рукава его пиджака. — Открой, Ева. Не заставляй давить, могу ведь переборщить, — он хотел эмоций? Надеюсь, что ненависть в моих глазах его удовлетворила. Разум, что кричал мне уступить, проигрывает в этот раз. Мне надоело планировать каждое слово рядом с ним, надоело поступать так, как безопаснее. Надоело подчиняться. Я сжимаю зубы и взгляд вампира, убедительный, но по-своему мягкий, меняется. Что-то в них начинает пылать, а на его губах застывает ухмылка. Оскал. — Ты хочешь, чтобы я заставил тебя распахнуть губы так же, как вчера? — он со смешком переводит взгляд на мои губы и всякая ухмылка на его лице пропадает. Сердце болезненно замирает. Джо была права. — С удовольствием. У меня нет времени разбираться действительно ли он собирается исполнить свою угрозу или же это просто провокация. Работает это безуспешно, потому что я широко открываю рот и зажмуриваюсь, стоит только Деметрию наклониться чуть ниже к моему лицу. Губ ничего не касается, и я чувствую только холодные пальцы на щеках и собственную дрожь. — Было так сложно? — вкрадчивый голос раздаётся совсем рядом и прикосновения к лицу прекращаются. Я в одно мгновение оказываюсь возле окна, стоит мне только почувствовать свободу. — Серьёзно, Деметрий? — я выплевываю его имя словно оскорбление. — Думаешь, я на это поведусь? В одно скользящее движение вампир вновь передо мной. Возвышается и раздражает меня одним своим спокойным взглядом. Будто бы ничего не произошло. — Уже, φίλος(древнегреч: милая), уже повелась, — Деметрий кладёт руку на мой живот, надавливая сильнее и тем самым прижимая к подоконнику, но не касается больше нигде. — Чувствуешь здесь? Это и есть ответ. Внутри действительно всё переворачивается от ощутимого давления его руки, скинуть которую у меня не получается, но понять природу этого чувства я не могу. И выбираю злость. — Если ты думаешь, что заставляешь меня чувствовать что-то кроме раздражения и страха — ты ошибаешься. Если ты думаешь, что мне интересно что-то кроме свободы от вас всех — ты ошибаешься. Он не пытается меня переубедить, лишь едва заметно шевелит пальцами и улыбается, словно сопротивление доставляет ему удовольствие. Будто бы другого он и не ждал. — Проверим? Я отрицательно замотала головой, не потеряв тот настороженно-злой взгляд. Его губ вновь коснулась улыбка. Руки он не убрал. Низкая температура чужого тела легко чувствуется даже через ткань свободной футболки. — Ты боишься себе признаться, — почти торжествующе. — Мне не в чем признаваться. В полумраке глаза мужчины напротив интересно блестят, словно в них шевелятся мысли. Он не отступит, вдруг понимаю я. Деметрий не собирался меня отпускать. Мужские пальцы сжимают ткань и мне кажется, что от раздражения, но лишь до того момента, пока его ладонь не касается незащищённой одеждой плоти. Кожа к коже. Что-то столь интимное, что разделять с ним было непозволительно. Громкий, на грани всхлипа и вскрика, выдох удивления и я почти подпрыгиваю, только чтобы уйти от изящных пальцев на моём животе. Не позволяют, ловят в цепкие объятия свободной рукой. Собственные же цепляются за ткань на его предплечьях. Без попытки оттолкнуть, это бесполезно. В надежде облегчить собственные мучения. Переждать. Я сжимаю зубы, не позволяя вырваться больше ни звуку, и склоняю голову к чужой груди. Не поражение, лишь экономия сил. Из этих рук не вырваться, пока их хозяин великодушно не решит сам тебя освободить. — Я покажу, — слышится поверх головы убедительный шёпот. Мне хочется взвыть от отчаяния. Рука, обхватившая меня за спиной, мучительно медленно двигается к краю одежды и так же неторопливо пробирается под неё. Легчайшее прикосновение к пояснице. И вверх, по каждому позвонку. Контраст силы прикосновений к животу и спине разительный, пугающий. Лёгкие поглаживания, ничего больше, но меня начинает трясти только от одной мысли. Доходя до лопаток и снова вниз, цепляя кожу ногтями. Я зажмуриваюсь так сильно, что вот-вот пойдут слёзы, а спина словно в конвульсиях выгибается под чужой ладонью. — Тебе нравится, — удовлетворенно. С чувством победы. Его голос звенит в ушах, пока я проклинаю и его, и себя. Оставляю это без ответа. Я не перестаю чувствовать неправильность и ужасно хочу ударить вампира, но с ужасом понимаю, что его прикосновения непозволительно приятны. Мне возвращают мою свободу неожиданно и совершенно поздно, великодушно позволяя мне тут же развернуться к окну, только бы избежать чужого взгляда. Деметрий уходит молча, доказав всё, что хотел, нам обоим. А я понимаю, что каменная площадь внизу выглядит для меня привлекательней, чем завтрашний день.