Клуб, из которого не выбраться

– Да как ты это сыграл? – Грандж пытался постичь мастерство Цеппели уже десять минут. – Внимательно следи за пальцами, – почти по слогам в который раз повторил Уильям и снова сыграл отрывок песни из репертуара Роберта Джонсона. – Всё, я понял! Дай сюда! – подросток потянул руки к своей гитаре. Что-то Грандж запомнил, но умений ему всё-таки не хватало. Уильям терпеливо показывал, что надо делать, Чарли иногда тоже пробовала сыграть. Опыта у девушки было больше, поэтому получалось у неё лучше. Вскоре ей надоело, и она оставила гитаристов. Она пошла на кухню, где Спидвагон до сих пор грелся чаем. Правда чай уж слишком горяч, поэтому Роберт разбавлял его бренди, хранящимся в тайном тайнике Цеппели, о котором никто, даже Спидвагон, не должен знать. Бренди с чаем – напиток пиратов. Когда воду ещё не умели фильтровать, в долгих путешествиях моряки пили именно этот напиток. «Надо будет спросить при случае у старика, пил ли он это пойло вместо воды, он же вроде плавал, если он опять не запизделся,» – пронеслось в голове у парня: Цеппели часто любил рассказывать витиеватые небылицы, об этом Спидвагон прекрасно знал, но не подавал виду. Он тут же усмехнулся, вспоминая, как Цеппели говорил с еле уловимыми нотками раздражения в голосе: «Плавает только дерьмо, а моряки ходят». Вообще Спидвагона всегда забавлял, но в некоторых моментах и раздражал голос мужчины. Он будто абсолютно не использует голосовые связки, голос его выходит прямиком из нутра. Цеппели говорил, будто бы мурлыкая. Но когда его что-то раздражало, его голос становился противно-дребезжащим. Чарли осмотрела кухню, а после подошла к плите, на которой стоял чайник. – В чайнике вода ещё горячая? – спросила девушка. – Да, – кивнул Спидвагон. – Можно и я себе налью? – попросила Чарли посмотрев на полупустую бутылку. – Можно, надо же эту бутылку добить, пока Цеппели не пронюхал, что я обнаружил его тайник, – Роберт усмехнулся, доливая в чай алкоголь, – сигаретки не найдётся? – тихо спросил он. – Найдётся, – Чарли посмотрела в прихожую, – можешь пока что налить чай? – Хорошо, только Цеппели не любит, когда курят, так что осторожно, – предупредил Спидвагон. Чарли пошла за сигаретами, но замерла, наблюдая за тем, как Грандж усердно старался научиться хорошо зажимать барре. Чарли нравилось упорство парня. «Мы с ним далеко пойдём,» – думала она. Интересно, сколько он может так сидеть? А сколько мистер Цеппели выдержит? После какого «я всё понял, дай сюда» он совсем оставил Гранджа? Она задержала взгляд на Грандже. Растрёпанные ещё мокрые волосы наверняка мешались и всё лезли в рот, но он не обращал внимания на неудобства. Все его мысли были заняты игрой. Чарли это очень нравилось, но надо идти за сигаретами. После Чарли и Спидвагон расположились у открытого окна. Дождь шёл, не переставая, ветер разбушевался. – А почему Цеппели не любит, когда курят? – спросила девушка, отпив немного «чая». – Это вредно для здоровья, всё такое, – Спидвагон затянулся, – не знаю, на самом деле, что он так взъелся. – Ты так говоришь… Необязательно что ли… Будто бы мнение Цеппели не учитывается. – Не подумай, я его мнение уважаю, просто я не понимаю его! Это же моё дерьмо, почему он об этом беспокоится больше, чем я? – не понимал Роберт. – Наверное потому, что любит тебя, – задумчиво произнесла Чарли. Повисло неловкое молчание. Спидвагон хмыкнул и опустил глаза. «Точно! Он меня любит, – будто бы вспомнил вдруг Роберт, – надо, наверное, быть благодарным». И Спидвагон был благодарен. Если бы не Цеппели, то он бы до сих пор жил бы в заброшенном здании, промышлял бандитским ремеслом, губя не только чужие жизни, но и свою собственную. Спидвагон стал это забывать из-за постоянных обид на Уильяма. Парню даже стало как-то стыдно за то, что он обижается на Уильяма, не слушает его в угоду своим привычкам. Взглянув на девушку, он поднял чашку, и они чокнулись. И, да, им было немного наплевать на то, что так никто не делает. – У тебя же есть басуха или что-то типа того? – спросил Роберт. – Да, бас-гитара, как и комбик, остались у ваших с Гранджем друзей, – Чарли почему-то посмотрела в кружку, в которой бренди почти не осталось. – Ну тогда я сейчас пойду за ними, – сказал Спидвагон, доливая девушке напиток. – В такой дождь? – удивилась Чарли. – Дождь и дождь, ничего страшного! – заверил её Спидвагон. – Всё равно надо освежиться, а то я немного пьян. – тихо добавил он. Взяв с собой остатки бренди, Спидвагон накинул на себя парочку слоёв верхней одежды и пошёл к своим друзьям, которые жили достаточно далеко. Зонт он с собой не взял: в такой ветер одна морока с зонтом. Всё-таки здорово гулять в летний ливень, и плевать, что промокнешь. В такую погоду все обычно бегут домой, не желая промокнуть, но у Роберта очень долгое время не было как такового дома, так что бесцельно шататься по улицам в ливень уже вошло у него в привычку. Поэтому в данный момент Роберт спокойно шёл, попивая бренди. Джонатан и Дио сидели по разным углам квартиры. Они до сих пор были обижены друг на друга и не разговаривали, чтобы не провоцировать новый конфликт. Рядом с Дио было трудно дышать, будто бы он везде лил ртуть, и её ядовитые пары заполоняли всё пространство. Джонатан сушил свои вещи на кухне, сидел на холодном облупленном подоконнике и пил горячий кофе. И пусть ему было холодно, он не придёт к Дио. Пускай он первый извинится в кои то веки! Джонатан честно пытался не конфликтовать, но Дио заводится с полуоборота. Он пытался не обращать внимания на выходки Дио и его дурной характер, но это невозможно! А ещё эти эмоциональные качели, которые Дио любит иногда устраивать. Это будто для него какой-то дорогой деликатес, который он очень любил, но смаковал нечасто. Рядом с Дио ДжоДжо чувствовал только напряжение, даже в те моменты, когда они занимались сексом. Да, сначала Джонатан вручил бразды правления хозяину дома и полностью ему покорился, но потом он понял, что совершил ошибку. Теперь их отношения – вечная борьба. Они вечно пытались сломать друг друга, подмять под себя. У ДжоДжо это получалось хуже, чем у Дио, что было неудивительно: Брандо тренировался всю свою жизнь. Поэтому мокрому ДжоДжо удалось выбить себе лишь место на кухне, пока Дио нежился в одеялах. Но вот парню понадобилось что-то на кухне. Он захотел поесть. Дио презрительно посмотрел на Джонатана, а тот упорно пялился в окно и периодически подрагивал. – Прольёшь кофе – будешь всё языком убирать, – злобно процедил Дио. – Дио, ты достал, – устало сказал ДжоДжо, – я тебя трогаю? Нет! Так вот и ты меня не трогай! – Да я просто не понимаю, почему ты общаешься с погаными малолетками и этим глупым ублюдком Спидвагоном! – заорал Дио. – Это же всё из-за них! Ты сейчас задрогнешь и заболеешь, и кто в этом виноват? Они! Потому, что они потащили тебя туда! – Отстань, пожалуйста, – холодно отрезал Джонатан, резко повернув голову в сторону Брандо и поджав губы, – я не в настроении с тобой говорить. Дио пошёл в спальню и, завернувшись в одеяло, стал читать книгу и есть чипсы. Его бесило, когда с ним, Дио, так говорили. «Да как ДжоДжо смеет со мной так говорить?» – злился парень. Но в данный момент он решил ничего не предпринимать. Спидвагон очень плохо влияет на Джонатана, а он продолжал общаться с этим отбросом. Для Дио оставалось загадкой, почему ДжоДжо так любит проводить время с самыми низменными людьми в этом городе. ДжоДжо тоже раздражён. Уж лучше гулять под дождём рядом с Робертом, чем находиться в тёплой квартире с Дио. Истерики, крики, уколы – всё это не нравилось Джонатану. Так ещё и Дио говорит такое про его друзей! Он не имеет чести! ДжоДжо вдруг вспомнил кое-что. Он залез в карман сушащихся на батарее штанов и вытащил пачку сигарет, которую забыл отдать Спидвагону. Она ещё сырая. «Может, выбросить её и купить ему новую?» – подумал ДжоДжо. Сигареты дешёвые, вонючие. Если бы Спидвагон был бы заядлым курильщиком, выкуривающим пачку или две за день, то от него бы воняло, как от подожжённого вагона табака. В общем, Цеппели сложно было бы завидовать, потому что целоваться с человеком, от которого так несёт, сложно. Джонатан открыл пачку. Пачка почти не тронута, не хватает лишь нескольких сигарет. Джонатан решил её досушить и положил её на батарею. Спидвагон дошёл до своих друзей. Он промок до нитки, но не жалел, что не потратил деньги на автобус, метро или такси. Он осторожно пробрался в своё бывшее логово. Там его встретил радостный Пёс. Мужчина обнял бывшего главаря и стал осыпать его словами приветствия, точно собака, которая встретила хозяина после долгого рабочего дня. – Чего вдруг к нам нагрянул? – улыбаясь, спросил Пёс. – Да вот, хотел увидеть своих друзей, да тут и случай подвернулся: надо вещи Чарли забрать, – Спидвагон оглядывался по сторонам. – Я сейчас Тату скажу, идём со мной! – Пёс махнул рукой, зазывая старого товарища. Преодолев строительный мусор и завалы, они очутились в покоях бандитов. Все были чем-то встревожены и расстроены, многие сидели или стояли, окружив кого-то. Спидвагон прекрасно помнил, что это означало. Он рванул к толпе и, растолкав народ, очутился возле безжизненного тела. Роберт знал этого человека, он любил жизнь, праздники, смех, свист ветра, пыль дорог, он был хорошим другом. Смертельно бледное лицо, обезображенное шрамами, которую он успел получить за свою не такую уж долгую жизнь, уже не выражало эмоций. Тату сидел с ним рядом, всё ещё пытаясь нащупать пульс и ощутить дыхание, но тело не подавало никаких признаков жизни. Он фыркнул и отвернулся от тела. Пёс осторожно пробрался через толпу и, опустившись на колени и наклонившись над трупом, вдохнул воздух через нос. – В Ангеле не осталось жизни и крови, я это чую, – тихо шепнул Пёс Тату на ухо. – Я знаю! – Тату оскалился. Его глаза заблестели, но он не проронил и слезинки. Товарищей терять больно, но парень не позволял себе плакать: он считал чувства слабостью и не мог, как главарь, показать свою слабость. Спидвагон стиснул зубы и зашипел. По щекам у него текли слёзы. И пускай кто-то хотя бы попробует его назвать слабаком, он изобьёт такого мерзавца до полусмерти, чтобы у того даже сил рыдать не осталось. Их, основателей банды, осталось лишь трое: Пёс, Тату и Спидвагон. Кемпо нигде не было видно, так что Спидвагон решил, что он тоже не в этом мире. Роберт упал на колени и зарыдал над телом. Тату обернулся. Ни один бандит, даже их девчонки, не позволил бы себе расплакаться так. Тату так удивился, когда увидел рядом с собой давнего друга. – Спидвагон, это ты? – спросил Тату, внимательно осматривая его. – Д-да, я, – заикаясь, произнёс Роберт. Они обнялись. Как приятно видеть старые знакомые лица родных людей! Спидвагон долго не мог успокоиться. Ангел ему был как родной, как и Пёс, и Тату, и Грандж, и все те, кто столпились у тела. Каждый раз, когда умирал его товарищ, он очень скорбел. – Почему так получилось? – спросил Спидвагон. – Он с парнями ввязался в потасовку и получил нож в спину, – объяснил Тату, – я думал, что смогу его подлатать, но… Вся банда понесла тело в яму. В глубокой «братской могиле» хранится прах их товарищей, ушедших в мир иной. Бандиты под дождём молча смотрели в яму. Сколько славных парней и девчонок полегло! Никто, даже Спидвагон, не смел ни всхлипнуть, ни вздохнуть тяжело. Тату, как главарь, начиркал на памятной табличке имя и прозвище павшего товарища. Раньше это делал Спидвагон, а до него Фишер – первый главарь их банды. Так проходили каждые похороны. Даже Фишера так похоронили. Сейчас сжечь труп не получится: слишком сыро. Они посидели вместе, выпили, поговорили. Спидвагону нравилась эта компания. Они для него родные люди. Да, это пьяницы, разбойники, кутилы, воры, убийцы, проститутки, жулики, но они все ему дороги. Все эти люди бесстрашны, отважны, самоотверженны и справедливы. В общем, джентльмены удачи. Но Роберту надо идти. Он взял вещи и пошёл домой. На душе скребли кошки, но он старался успокоиться. Нельзя показывать домашним, что ему плохо, иначе они будут волноваться. Ох, и нелегко же скрывать правду от дорогого человека! Цеппели многого не знает о жизни Спидвагона. Роберт переживает, что рассказ о том, как он выживал на улицах, оттолкнёт от него Уилла. Он предпочитал умалчивать о своих приключениях. Дио наконец ушёл. ДжоДжо тогда наконец ушёл с кухни. Он взял одежду и пошёл освежиться. После, взяв плед и недоеденные чипсы, он стал смотреть в окно в комнате. Вид открывался на чёрный ход бара, куда привозили товары. Он думал, что Спидвагон без него тоже помогает принимать товары. Но нет, его Джонатан не увидел. Принимали всё Цеппели и Даир. «Ладно,» – подумал ДжоДжо, хрустя чипсами. Дождь всё лил и лил. На следующий день наверняка будет так же дождливо, хотя всё может поменяться в момент. «Надеюсь, он не сильно промок,» – понадеялся он. Вдруг в голову ДжоДжо пришла идиотская, но такая хорошая идея. Взяв свою куртку и пачку сигарет и одевшись, он выбежал на улицу. Он быстро юркнул в бар через чёрный ход, поздоровавшись с Цеппели, и начал искать Спидвагона. Роберт драил пол. Джонатан подбежал к нему. – По помытому! Идёшь по помытому! – взвизгнул Спидвагон, вцепившись в швабру. – Прости, – ДжоДжо остановился, – я подожду немного. Они оба остановились и просто смотрели друг на друга и периодически на пол. Можно было бы и обойти, но Джонатан то ли не догадался, то ли хотел упрямо идти напролом. Потом, когда пол наконец подсох, ДжоДжо подошёл к Роберту и встал, как вкопанный. Они смотрели друг другу в глаза и глупо улыбались. Никто из них не решался начать разговор. ДжоДжо чувствовал странное трепещущее волнение и радость. Его грудь заметно вздымалась, будто он долго бежал. Надо с чего-то начать разговор, хотя такие гляделки тоже ему нравились. – Не сильно промок? – наконец спросил ДжоДжо. – Всё хорошо, – Спидвагон отвёл взгляд и заправил выбившуюся прядь волос за ухо. Снова воцарилось неловкое молчание. Лишь гул персонала и негромкая музыка слышались на фоне. – Я твои сигареты принёс, – неловко начал Джонатан, – ты забыл. – Спасибо, – на самом деле Спидвагон думал, что отвечает уж слишком глупо и холодно, но других слов он не мог выдавить из себя. – И куртку принёс, чтобы ты, ну, и Цеппели, вы, в общем, не замёрзли или не промокли, – ДжоДжо почесал затылок. – А ты? – А я до дома добегу быстро, – ДжоДжо улыбнулся. Джонатан вручил принесённые вещи Спидвагону и, попрощавшись, ушёл домой. Если бы Дио его увидел, то было бы плохо, но всё обошлось. Сердце у него трепетало и не могло успокоиться, ему было жарко, душно в квартире. Странные чувства переполняли ДжоДжо. Такого он, кажется, никогда не испытывал. Ему было радостно, тревожно и грустно одновременно. «Так нельзя!» – думал ДжоДжо. Действительно, нельзя любить парня, что отдан другому. Но проклятому упрямому сердцу всё равно, кто в каком положении. Оно отключает мозг и, весело прыгая в груди, выбирает, кого оно любит. Дыхание спирало от досады. Им никогда не быть вместе. Роберт никогда не оставит Цеппели, они же любят друг друга. ДжоДжо вдруг встал. Дела сами себя не сделают, а он всё-таки живёт в этом доме, хоть и не является его хозяином. Включив музыку, он принялся убирать квартиру. У Дио два хороших качества, за которые его можно полюбить: его тело и его музыкальный вкус. Хард-рок – это то, что невозможно не любить. Особенно, когда это классика жанра. Невозможно не наслаждаться голосом великого Фредди Меркьюри, светлая ему память, не восхищаться барабанным соло Джона Бонэма, упокой Господь его душу, не любить гитарное соло Ангуса Янга. Можно и дальше разглагольствовать о том, как велик хард-рок, но в данный момент Джонатан не мог долго расплываться в похвалах великим музыкантам, да и мысли заняты другим. – Love of my life, you've hurt me, – вдруг донеслось из проигрывателя. Прекрасный голос, просто волшебный. «Интересно, Роберт любит танцевать? – подумал ДжоДжо. – Что он любит танцевать?» Джонатану представлялось, что Спидвагон двигается совсем не плавно, а резко. Парень сделал вид, что обнимает кого-то одной рукой, а другой он будто держал кого-то за руку. Ему представлялось, как они с Робертом кружатся в танце. Знал бы ДжоДжо, что его возлюбленный не любит танцевать такие танцы… Но он не знал и самозабвенно кружился под прекрасную композицию по небольшой комнатке. – Цеппели, мне страшно за этот ящик, дай-ка я его понесу, – Даир взял алкоголь у Цеппели, потому что бутылки в ящике дребезжали из-за тряски, – мужик, что у тебя с руками? Они дрожат, не переставая! Тебе пора завязывать с бухлом! – Всё со мной нормально, я просто устал! Я сегодня даже не пил! – ответил Цеппели. Он соврал. Во-первых, он никогда не просыхает, это известно всем. Наверное в этом и заключается секрет его прекрасной внешности: он вечно молод, пока вечно пьян. Во-вторых, он не устал, а чувствовал себя плохо. Как только Уильям взял в руки гитару, он вспомнил прекрасную и до сих пор любимую Роуз. Он думал, что старые душевные раны зажили, но, видимо, смена обстановки и чрезмерное употребление алкоголя действовали как транквилизаторы и анальгетики, а раны всё это время гноились и даже не пытались зажить. Он настолько распереживался, что не мог перестать дрожать всем телом. Чарли и Грандж ещё не ложились. Парень всё учился быстро переставлять барре. Пальцы у него уже стёрлись настолько, что он не чувствовал боли. Он хотел играть так же хорошо, как и Цеппели. После того, как он услышал, как играет мужчина, он решил для себя, что хочет научиться играть лучше Цеппели. Чарли сидела рядом с Гранджем и слушала, как он играет. Барре, джазовые аккорды, ноты – всё это казалось таким сложным, но Грандж не боялся сложностей. Вдруг Чарли обняла его за плечи и положила голову ему на плечо. – Я устала, давай ложиться спать? – сказала она. – Да, это отличная идея, – он повернулся к ней лицом, – где ляжешь? – А где можно? – Ну, – Грандж задумался. Если он положит её на кровать Цеппели и Спидвагона, то ей придётся потом перелечь, а если она ляжет на диван, то он будет спать на полу, – ложись на диван. – А ты где будешь спать? – поинтересовалась девушка. – Я себе на полу постелю. – Слушай, мы же худые, как палки, – она осмотрела диван, – в смысле, мы легко поместимся здесь вместе. Так что ляжем вдвоём! Постелив себе и раздевшись до нижнего белья, они легли вместе. Грандж немного смутился: до этого он никогда не спал с девчонками. Тот день он не считал: тогда Чарли замёрзла, он её грел. Они легли спиной к спине. Было немного неудобно: Грандж впечатывал Чарли в спинку дивана, а она, в свою очередь, норовила скинуть его с дивана. Они пытались устроиться удобнее, но у них не выходило. Чарли устала от этого, поэтому она повернулась к нему лицом и притянула его к себе. Сказать, что Грандж очень удивился и смутился – ничего не сказать. Он прямо таки чувствовал, как краснеет. Всё в нём замерло, а чуть позже сердце забилось с такой силой, будто хотело раскурочить к чертям грудную клетку. Он впервые чувствовал, как девушка прижимается грудью к его спине. Да такой близости у него даже со Спидвагоном не было! Нет, у Гранджа было кое-что пару раз с Сантаной, но это был чисто «перепихон на одну ночь», как называл это подросток. А вот любимый человек с ним никогда не был так близок. – У вас классно, спокойно, – вдруг начала Чарли, – не то, что у меня дома… У тебя хорошие друзья, даже те бандиты классные. Чарли вздохнула. Грандж всё не мог перестать удивляться. «Какой пиздец должен твориться у неё в семье, что она лучше себя чувствует в компании опасных бандитов и гомиков?» – думал он, прекрасно зная, что люди, с которыми он тусуется, осуждаемы в обществе. Что бандитов, что геев не любят примерно одинаково. Почувствовав, что Чарли обняла его сильнее, он улыбнулся. Вот как ему свезло! Лучшая девочка в этом мире обнимает его, лёжа с ним на их диване. А большего ему и не надо. Домой Цеппели и Спидвагон возвратились часа в три. Вместо того, чтобы улечься спать, Уильям достал из своих запасов бутылку вина, раскупорил её и стал пить. Он даже не удосужился налить содержимое бутылки в бокал или хотя бы кружку. Мужчина выхлестал почти четверть бутылки залпом, а после пошёл и взял гитару. Пальцы болели с непривычки, но Уильям этого не замечал. Спидвагон встревожился. Он ещё никогда не видел мужчину в таком состоянии. Он не знал, что делать. – Уилл, всё в порядке? – встревоженно спросил Роберт, положив руку на плечо Цеппели. Уильям посмотрел на него внимательно. Как же Спидвагон похож на Роуз! Если бы не черты лица, которые точно указывали на принадлежность к мужскому полу, и шрам на пол лица, то он был бы с ней просто на одно лицо. У него такие же крупные светлые кудри, как у неё, взгляд такой же обеспокоенный. Почему гитара пробудила в нём именно эти воспоминания? Он хотел забыть о том, что случилось в Нью-Йорке, но теперь в каждая мелочь напоминала о славных шестидесятых. – Ты умеешь играть? – спросил Цеппели. – Нет, совсем нет, – ответил Роберт, не понимая, к чему такой вопрос. – Совсем-совсем, ни единой песни? – уточнил мужчина. – Ни одной, – Спидвагон вздохнул и потупил взгляд. – Это хорошо, – выдохнул Уильям. Спидвагон искренне не понимал, что происходит. Он никогда не видел Уильяма таким подавленным. Но из-за чего он переживает? Цеппели же всегда спокоен, как удав, а тут… Что пробудило в нём такие чувства? Спидвагон не понаслышке знал о так называемых «триггерах», которые вызывают у людей негативные эмоции в связи с не лучшими воспоминаниями. У него есть парочка таких триггеров, о которых знает только он. Например, он обходит стороной один трактир на Огр-стрит и никогда не гуляет близ порта, также он предпочитает не ходить на свидания. – Пора спать, – заметил Спидвагон, посмотрев на часы, – идём. – Да-да, верно подмечено, – Цеппели встал и, качнувшись, направился в сторону спальни. Не то, чтобы Роберт думал, что сможет заснуть, но другого решения проблемы Цеппели он не видел. Решать такого рода проблемы сложно, но лучшим решением он считал сон. Так Роберт решал свои проблемы. Поспишь – станет легче, а если легче не стало, то можно выпить. Они улеглись спиной к спине. Спидвагон даже немного отодвинулся, чтобы Уильям хоть немного мог побыть один. – Спокойной ночи, Уилл, – сказал напоследок Спидвагон. – Спокойной ночи, Рози… – мужчина зашипел, злясь на себя. – Ой! Прости, пожалуйста. Роберт лишь сделал вид, что уже спит. Он не обратил внимания на то, что Цеппели назвал его другим именем. «Видимо из-за этой Рози он и переживает,» – подумал Спидвагон. Он всё размышлял о том, что ещё один его друг погиб. Всё. Его больше нет. Больше не будет вечно до глупости оптимистичного и вечно подбадривающего друга, который заставлял подняться духом всю их банду. В голове проносились все те моменты, когда Ангел помогал ему стать главарём, помогал принимать решения, когда он обижался на тех, кто смеялся над ним, когда он читал молитвы и просил у Господа простить его и его друзей. Но больше он никому не поможет, не помолится ни за кого. Остаётся только скорбеть по нему, как и по другим павшим товарищам. На следующий день Цеппели и Спидвагон снова делали вид, что всё хорошо. Будто бы у них нет скелетов в шкафу, и будто они в полном порядке. По каким-то непонятным причинам они оба боялись признаться друг другу, что они не белые и пушистые, каковыми они себя показывают. Цеппели предпочитал изображать богемного загадочного пофигиста, а Спидвагону нравилось изображать романтичного паренька, который идёт по жизни, смеясь. В основном отыгрывали свои роли они хорошо, иногда правда им становилось тошно, и они не выдерживали, срываясь и рыдая, но вскоре успокаивались. Грандж и Чарли тоже встали. И вот компания собралась за столом на завтрак. – У меня есть кое-какое предложение, – неожиданно сказал Грандж, – можно мы будем работать в баре уборщиками? – Что? – не понял Спидвагон. – Нам нужны деньги, – разъяснила Чарли, – но у вас просить мы не хотим. Так что нам нужна работа. Мы готовы убирать бар! – Это всё хорошо, – рассуждал Уильям, – мы бы вам всё разрешили, но в баре могут работать только мужчины. Вряд ли Карс разрешит работать там тебе, Чарли. – Я могу легко сойти за парня, – ответила Чарли. – Но по документам-то ты девушка, – парировал Цеппели,– или ты хочешь устроиться без документов? – Этот вопрос можно обкашлять, – сказал Грандж, – если отбросить то, что Чарли – девушка, то вы нам разрешаете? – Да, но вы должны понимать, что вам придётся работать ночью, – ответил Спидвагон. Грандж попросил Цеппели ещё немного поучить его играть на гитаре. И мужчина согласился, несмотря на своё подавленное состояние. Несколько часов Грандж учил ноты, гаммы и аккорды, пытался поставить барре. Барре непросто поставить, но в один момент постоянных попыток понимаешь, что можешь это сделать и делаешь. Барре сложно научить, его нужно чувствовать самому. Но мало научиться зажимать барре: надо уметь быстро его переставлять. Уильям дал для упражнения Гранджу лёгкую песенку. Ещё немного потренировавшись, Грандж стал куда-то собираться и позвал с собой Чарли, сказав ей «замаскироваться». На вопросы старших товарищей, куда они отправляются, пара отвечала: «устраиваться на работу». Они пошли в дом, где располагался бар. Поднявшись на второй этаж, они постучали в одну из квартир. Им открыл светловолосый смуглый огромный парень. – Чего тебе? – спросил парень. – Привет, Вам, – Грандж улыбнулся, – Сантана дома? – Да, он дома, его позвать? – Если можно, – ответил Грандж. Вам ушёл вглубь квартиры. Сначала послышался стук в дверь, потом странная возня, после ругань, визг, грохот. Жилистый парень с длинными рыжими волосами и татуировкой под глазом очутился на пороге. Это и есть Сантана. Они с Гранджем примерно одного возраста. – Привет, Сантана, – Грандж подал ему руку, – пойдёшь с нами гулять? – Привет, – парень поднялся и отвернулся от Гранджа, – да, я не против. Сантана так-то даже свою семью на дух не переносил, но с Гранджем у него были особенные отношения. Во-первых, они первые друг у друга половые партнёры. Во-вторых, Сантана считал Гранджа сумасбродным шумным идиотом, но уважал его умение выкрутиться. Он даже некоторое время думал, что влюбился в этого придурка, но, вроде, отлегло. Они весело проводили время. Сантане хорошо с этими двумя, хоть они и шумные. «С этими парнями можно позволить себе всё, что душе угодно,» – рассуждал Сантана. Да, Грандж не счёл нужным сказать, что Чарли – девушка. Грандж упомянул вскользь, что им бы найти работу, а у Карса в баре нет по факту уборщиков. Вот так он и уговорил Сантану им помочь. Как всегда после работы ДжоДжо и Спидвагон прогуливались. Это уже вошло у них в привычку. И ДжоДжо откровенно плевать, что будет делать Дио. Рядом с ним Роберт, а большего ему и не надо. Спидвагон изливал душу Джонатану. Он рассказал, что ещё один его друг умер. Джонатан для него человек, который умеет слушать, который поддержит, с которым можно поделиться, рассказать о наболевшем. И ДжоДжо слушал, поддерживал. Всеми правдами и неправдами подростки устроились на работу. Так и начались их весёлые дни. Несколько часов сна, репетиции группы, прогулки с друзьями, сон, работа. В общем, насыщенная событиями жизнь. Это продолжалось целый месяц. После получения зарплаты подростки купили Гранджу новую гитару со звукоснимателями и проводами для подключения к комбику. Гитара хорошая, они почти всю свою зарплату на неё спустили. Грандж некоторое время после покупки даже дышать рядом с ней боялся. Покорив свою новую гитару, Грандж вместе с Чарли и Поко решили, что пора бы и показать, на что способны восходящие звёзды. И вот наконец они договорились, что будут выступать в одном баре. – Спидвагон, Цеппели, угадайте, кто выступает на следующей неделе выступает? – Грандж, как и Чарли, светился от радости. Пара не могла не порадоваться за них. Подростки очень волновались: оба выступали на сцене впервые. Решено было пригласить на выступление The Squatters, помимо Уильяма и Роберта, ещё и ДжоДжо. Джонатан с радостью согласился побывать на их концерте. За день до выступления гостиная Цеппели превратилась в парикмахерскую, а Спидвагон стал парикмахером. Он стриг юных рок-звёзд. За несколько часов до выступления Чарли открыла в себе умения, присущие визажисту. Сначала она потренировалась на Спидвагоне (Цеппели не дался), потом накрасила Гранджа, а после уже накрасилась сама. – Спидвагон, не трогай лицо! – время от времени говорила Чарли. – Ты всё смажешь! – Я уже вечность тут сижу! – пожаловался Роберт. – Не вечность, а всего пять минут! Я, считай, только базу нанесла! Я не виновата, что у тебя мешки под глазами и шрамы! – буркнула девушка. – Шрамы вообще-то украшают мужчину! – Всё! Молчок! Иначе я никогда не закончу! Встретившись с ДжоДжо и Поко, они пошли на автобусную остановку. Подростки сильно волновались, хотя старались этого не показывать. Они перешёптывались, проверяли по сто раз, в правильное ли они место едут, сверяли дату и время, обсуждали, что они будут делать. Сложно описать волнение, которое они испытывали. Будет столько людей… И они должны выступить не просто хорошо – замечательно, чтобы порадовать своих друзей, которые будут их поддерживать в зале. Грандж показал своим Спидвагону, куда надо пролезть, чтобы пройти бесплатно, а тот должен провести остальных. – Ты так накрасился, Роберт, – заметил ДжоДжо. – Да уж, – хихикнул Цеппели, – это всё Чарли. – Да! – подтвердил Спидвагон. – Она меня мазала и мазала! Она вечность это делала! Теперь я крашенная шлюха! – Да ладно тебе, – Джонатан улыбнулся, – нормальный ты! В зале ещё полнейшая тишина. Они подключали и настраивали свои инструменты. После они пошли в гримёрку. Народ стали потихоньку запускать. В тот момент как раз их старшие товарищи и проникли в этот бар. Подростки, ожидая, когда зал заполнится, пытались успокоиться и даже пригубили немного винца. Но дрожь в коленях не прошла, и они на ватных от волнения ногах пошли на сцену. Они сыграли пару спокойных песен «Nirvana», чтобы разогреться. Это не то, чего ожидают такие же молодые люди, как они, музыканты это понимали. Поэтому сразу после «Come As You Are» зазвучали заводные риффы их собственной песни. Вся энергия бунтующих подростков вылилась в их музыку. Они сочинили несколько песен. Начал играть Грандж. Мелодия вроде и простая, но в аранжировке новой гитары она звучала отменно, под такое нельзя не танцевать. Потом начала играть Чарли. Бас очень важен в роке, хотя может показаться, что его почти не слышно. Бас как бы соединяет гитару и барабаны. Наконец и Поко начал играть на барабанах. Он так сильно ударял по ним, что иногда ломал палочки. Зато из-за его энтузиазма компания экономила на микрофонах для барабанах. И начался рейв. Под эту песню невозможно было не двигаться. Это трио завело толпу. Кто кричал, кто свистел, кто танцевал пого. И Джонатан не был исключением. – ДжоДжо, ты как маленький! – заметил Цеппели. – Давайте со мной! Давайте веселиться! – рассмеялся Джонатан. – Ну уж нет! Не в мои-то годы! – Уильям улыбнулся. – А сколько тебе? – попытался подловить его Спидвагон. – Столько, сколько надо, – парировал мужчина. Роберт недовольно фыркнул и стал прыгать, танцуя пого. Уильям смотрел на Гранджа и улыбался. Когда-то и он выступал на сцене. Он ещё не всё умеет, но он старается. Уильям немного грусти, вспоминая Джайро, Цезаря, Роуз. Интересно, как бы всё сложилось, если бы Роуз продолжила жить? Смогли бы они стать хорошей и известной группой? The Squatters уже расслабились и делали шоу, прыгая по сцене. К концу выступления они были сильно вымотаны, но довольны. Так за выступление они ещё и деньги получили! Просто супер!