Otherworld

      Учиха Итачи, Шестой Хокаге Деревни Скрытого Листа, стоял у главных ворот, ведущих из Конохи. Высоко над ним кружила стая ворон, контрастируя с розово-золотым небосводом и зарождающимися лучами восходящего солнца.       Каждая прошедшая секунда давила на него. Никогда течение времени не давило на него так сильно. Оно было всегда — тикало, формируя его настоящее. Он ценил время за его уникальную божественную природу — столь непохожую на огонь или воду, над которыми можно было властвовать и которыми можно было управлять, — постоянно текущее в собственном темпе. И всё же теперь он находил его невыносимым.       «Время иногда меняет абсолютно всё, Хокаге-сама».       Наконец, вдалеке он увидел приближающееся к нему облако пыли. Охранявшие его агенты АНБУ придвинулись ближе, без сомнения, чтобы защитить его от неизвестного объекта, но Итачи поднял руку, приказывая им оставаться на месте.       Секундой позже на дорогу перед ним выскочил Майто Гай и с визгом остановился — от него всего на несколько секунд отстал Рок Ли. Они оба поклонились, тяжело дыша, пока их догоняли Хьюга Неджи и Тентен — те выглядели смущёнными своим капитаном и членом команды.       При любых других обстоятельствах выходки Гая могли бы позабавить Итачи. Прямо сейчас он довольствовался тем, что Гай был из тех людей, которые действовали оперативно, когда их вызывали.       — Хокаге-сама, — выдохнул Гай, тяжело дыша. — Команда Гая прибыла на службу.       — Акацуки похитили Харуно Сакуру, — сказал Итачи без предисловий. Неджи и Тентен посмотрели на него изумлённо. С лица Гая сползла улыбка, а Ли казался особенно ошеломленным — парнишка прошёл через различные стадии горя, прежде чем остановился на сжатии кулака. — Мы считаем, что Акацуки удерживают её на нейтральной территории, в Стране Реки. Один из её предполагаемых похитителей был замечен недалеко от границы с Дождём.       — Кто её похитил? — спросил Ли, делая шаг вперёд. Итачи посмотрел на него, затем перевёл взгляд на Гая — тот понял, и его лицо омрачилось.       — Хатаке Какаши, — сказал Гай.       — Найдите её и верните обратно. Команда Обито присоединится к вам в Реке — пока мы говорим, Обито возвращается с миссии, — Итачи замолчал, подавляя бурлящую ярость, поднимавшуюся из глубины его души. Он снова спрятал её, внешне оставаясь спокойным, как всегда.       — С Хатаке Какаши будет непросто, — нахмурившись, сказал Неджи, обдумывая ситуацию.       — Потому Обито и будет нас прикрывать, — сказал Гай, положив руки на бёдра. — Будут только он и юный Саске? — Подтекст в его голосе был ясен — из того немногого, что Итачи помнил о его дружбе с Какаши, Гай в целом был привязан к нему. Даже несмотря на то, что он никогда не прекращал тренироваться, Какаши будет его самым большим испытанием… Не говоря уж о втором члене Акацуки, Хошигаки Кисаме, который, без сомнения, держался поблизости. Даже имея в команде трёх талантливых шиноби, Гаю и Обито будет нелегко вытащить Сакуру и обеспечить безопасность своих команд. Им, как минимум, нужен был способный медик.       — Нет, — сказал Итачи, когда тень, скрытая среди деревьев рядом с ним, зашевелилась. Он ждал, пока команда Гая поймёт, кто будет сопровождать их — выражения лиц команды Гая варьировались от благоговения до внезапного спокойствия, когда к ним подошла Сенджу Цунаде, одетая в униформу нового стиля.       — Цунаде-сама, — произнёс Гай, возвращая самообладание. — Для нас большая честь, что вы присоединились к нам! — Позади него энергично закивала Тентен, и даже Неджи казался поражённым.       — Выдвигаемся, Гай, — сказала Цунаде тревожно мягким голосом, тогда как в её янтарных глазах вспыхнул гнев, а все признаки обычной громогласности исчезли. Вопреки себе, Итачи почувствовал, как при виде неё его мышцы расслабляются — если кто-то и мог вернуть его младшего брата и Сакуру домой в целости и сохранности, то это Цунаде. — Возвращаем её обратно.       Когда команда Гая замешкалась ещё на мгновение, гнев Цунаде полыхнул.       — Немедленно! — проревела она, и, несмотря на их забег до Конохи, все четверо понеслись прочь. Цунаде бросила на Итачи последний взгляд и поспешила за ними.

***

      Они оказались на извилистой дороге среди холмистых полей. Сакура выдохнула, отшатнувшись назад, и осмотрелась вокруг, широко раскрыв глаза. Времена года здесь были суровыми, они содрали кору и внешние слои с окружающих деревьев, придавая им вид коряг — такого она никогда в жизни не видела.       — Где это мы? — спросила Сакура, поворачиваясь, чтобы найти взглядом Какаши, стоявшего позади неё. Он сунул руки в карманы, и алый глаз вспыхнул, когда на него упал утренний свет. Выпрямившись из своей сутулой позы и вытянув шею, он быстро кивнул на что-то вдалеке. Сакура повернулась и прищурилась, обнаружив три характерных плаща Акацуки, окружающих дерево.       — Идём, — сказал Какаши, проходя мимо неё. Она нахмурилась и поспешила за ним и его развевающимся плащом. Солнечный свет отражался от его серебристых волос, когда ветер развевал их, делая ещё более взъерошенными, чем обычно. Она обнаружила, что не может оторвать от него взгляд, но, тем не менее, оторвала его и сосредоточилась на людях возле дерева. Одним из них — она заметила — был сам Какаши.       Троица не заметила их приближения, и только тогда Сакура поняла, что это было одно из воспоминаний Какаши, воспроизведённое в совершенстве благодаря способности Шарингана замораживать каждый момент времени. Рядом с Какаши стоял мужчина выше его самого, с почти полностью скрытым лицом — за исключением глаз, белки которых были тёмно-красными. На нём был протектор с перечёркнутым символом Водопада. Третьей была женщина с синими волосами.       Сакура узнала её: она была одной из трёх членов Акацуки, найденных мёртвыми в Дожде. Её сердце бешено забилось в груди, когда она увидела, как женщина в смятении прикусила губу, а умные глаза сузились, изучая то, что было перед ней.       Сакура проследила за направлением взгляда женщины, пока не заметила свисающее с дерева тело. Осторожно, чтобы не показать Какаши своего шока, она подошла ближе, осматривая кунай, воткнутый в ладони мужчины, чтобы удерживать его висящим, дорожку крови, покрывавшую всю нижнюю часть дерева, и странный чёрный круг перед ним. Он показался ей знакомым.       — Он сделал это не ради денег или мести, — заговорил мужчина в капюшоне и маске, привлекая её внимание. Его тон был насыщенным, грубым и звучным, и был пронизан злобой. Это был голос, который она определённо вспомнила бы, если бы когда-нибудь услышала снова. — А из глубокого желания убивать, — он повернулся к женщине, изучая её. — А ты, я так понимаю, пришла, чтобы убедиться, что я не убью Какаши?       — Кроме меня, сенсоров нет, — ответила женщина, которой почти наскучила сцена перед ней. Она огляделась и приподняла бровь. — Он недалеко. И… вы двое не подходите на роль приманки.       — Ты иди вперёд, Конан. Мы отправимся следом, — сказал Какаши.       — Используя женщину в качестве приманки, — сказал мужчина, и в его тоне прозвучала нотка юмора.       — Женщину, которая может справиться с этим, — заговорила Конан. — Идите. Посмотрим, смогу ли я его убедить.       Как только Какаши и мужчина скрылись из виду, Конан направилась вниз по дороге, подпитывая свои шаги чакрой, чтобы скорее приблизиться к своей добыче.       — Зачем ты мне это показываешь? — спросила Сакура, мчась за Конан.       — Ты хотела доказательств. Вот они, — ответил Какаши, без усилий не отставая. — Члены Акацуки, которых ты раньше не видела, — он замолчал, его разные глаза остановились на ней. — За исключением Конан. Теперь ты знаешь, что она была сенсором.       — А мужчина? — рискнула спросить она.       — Какузу.       — Никогда о нём не слышала.       — Он знаменит, в Книге Бинго, — отметил Какаши. — Охотник за головами и казначей Акацуки.       — У вас есть казначей? — спросила Сакура. Сама мысль об этом казалась ей абсурдной, но она запоминала всю информацию, которую давал ей Какаши — даже если это была ложь, большая часть лжи была прикрытием правды.       — Хочешь верь, хочешь нет, Сакура, — дрожь пробежала по её спине при звуке собственного имени, произнесённого им. — У нас есть планы посерьёзнее, чем убивать без разбора.       — Ты имеешь в виду поиск Джинчуурики?       — Ты должна была поделиться списком. Куромару умер не лучшим образом.       Сакура стиснула челюсти.       — Есть вещи поважнее, чем поддерживать жизнь таких подонков, как он.       — А, — сказал Какаши, замедляясь, когда замедлилась Конан. — И кто ты такая, чтобы судить об этом?       Она замерла и посмотрела на Какаши. Он, казалось, искренне заинтересовался её ответом, снова убирая руки.       — Я делаю то, что лучше для Конохи.       — Хм, — произнёс он, и этот звук эхом отозвался в Сакуре. — Досадно. Я ожидал более детального ответа.       Её лицо вспыхнуло, хотя она и не знала, было ли это из-за того, что он косвенно оскорбил её интеллект, или из-за намёка на то, что он ожидал от неё большего, а она разочаровала его. В любом случае, Сакура вдохнула через нос и заставила себя сосредоточиться на Конан и мужчине, который в данный момент стоял перед ней. Его серые волосы были зачёсаны назад, но, несмотря на кажущуюся седину, ему, возможно, было столько же лет, сколько и Какаши. На нём была довольно модная куртка-бомбер, но самым отличительным в нём была внушительная розовая коса, которую он легко держал в руках.       — Эй, ты, — окликнул он Конан, расплываясь в ухмылке. — Хочешь присоединиться к Пути Джашина?       — Пути Джашина? — переспросила Конан.       — Да, именно! — ответил мужчина, его лицо осветила блаженная улыбка и он поиграл с висевшим на шее амулетом. — Мы предоставляем общественные услуги, такие как спасение людей от страха смерти.       — И как вы это делаете? — спросила Конан.       — Убивая их, — сказал Хидан, и с его губ сорвался смешок. — Здорово, да? Можно убивать людей вообще безнаказанно! Что скажешь? Разве это не восхитительное учение? Интересно присоединиться?       — Так ты и правда маньяк-убийца… — заключила Конан.       Судя по тому, как он себя вёл, Сакура была уверена, что он завербовал не так уж много людей — если таковые вообще были, — но это, похоже, его не останавливало. Казалось, он понимал, что Конан не горит желанием присоединяться к культу смерти, но отнюдь не был встревожен. Его улыбка стала шире, когда он положил руку на сердце и продолжил:       — Я возношу молитвы лорду Джашину. Похоже, мне просто придётся предложить лорду Джашину тебя.       — Ну? — спросила Конан, когда Какаши и Какузу присоединились к ней, встав по обе стороны. Сакура прищурилась — хотя Конан, возможно, была наименее угрожающей из этих троих, они, казалось, определённым образом подчинялись ей.       — Он не похож на воскрешённого, — сказал Какаши.       — Ладно. Я проверю, насколько он бессмертен, — сказал Какузу. Сакура навострила уши — бессмертен? Этот парень?       На лице сероволосого мужчины расплылась ухмылка.       — Что это? Что за нелепые наряды? Вы в группе играете, что ли? — он рассмеялся над собственной шуткой, и Сакура удивилась, увидев, что троица совсем не испугала его. Хоть Конан и казалась ей наименее угрожающей, Сакура чувствовала, как от всех троих исходит убийственное намерение, и инстинктивно поняла, что у неё против них не будет ни единого шанса. Они были выше её уровня. Эта мысль была одновременно унизительной и обескураживающей. Она отчасти надеялась, что Кацую отправила в Коноху сообщение, что она не вернётся в Шиккоцу.       — Что тут у нас, — продолжил мужчина, указывая косой на Какузу. — Этот мрачный тип — басист. Девчонка, вероятно, на вокале и клавишах… — оружие повернулось к Какаши. — Нет, может, на вокале этот парень?       Несмотря на абсурдность ситуации и страшную опасность, в которой она находилась, Сакура подавила смех, когда её живое воображение нарисовало Какаши, поющего караоке.       — Мы тебе не группа, — сказал Какузу, шагнув вперёд к мужчине. Когда Какузу оказался в пределах досягаемости, мужчина взмахнул своей косой с невероятной скоростью, а Какузу отпрыгнул в сторону. Мужчина, захихикав, побежал за Какузу, нанося удары влево и вправо.       — Что такое? — радостно спросил он. — Только на бегство и способен?       Он подпрыгнул в воздух, поднимая оружие над головой, и Какузу повернулся и прищурил на него свои странные глаза. В течение секунды кулак Какузу почти отделился от его тела, приделанный к торсу чем-то вроде стальных проволок, и, врезавшись в грудь джашиниста, прошел сквозь неё и вышел с другой стороны. Сакура ахнула, когда джашинист сплюнул кровью, а Какузу усмехнулся. Она смотрела, как он притянул руку, и его предплечье снова присоединилось к телу, а затем исчезло под плащом.       «Мёртв», — заключила Сакура, когда сероволосый человек упал на землю. Какузу ударил его в то место, где сходилось сразу несколько органов. Рана была достаточно большой, от проделанной дыры человек никогда не смог бы оправиться — даже сама Цунаде не смогла бы спасти его.       — Я вижу… — начала Сакура, но тот Какаши, который привёл её сюда, повернулся к ней.       — Это ещё не всё, — сказал он ей.       В этот самый момент мужчина, которого она считала мёртвым, кашлянул и произнёс:       — Ауч.       Глаза Сакуры расширились, когда он поднялся на ноги и встал, демонстрируя зияющую дыру в теле.       «Как это вообще возможно? — подумала Сакура в ужасе, когда подошла ближе, чтобы осмотреть мужчину и его рану. — Он должен быть мёртв. Он даже не исцеляется».       — Больно, блять! — взревел мужчина, в его глазах появилось дикое выражение. Мужчина начал рисовать вокруг себя круг вытекающей из него кровью, соединяя линии посередине, пока не закончил и не остановился.       Понимая, что ситуация стала опасной, Какузу нанёс ему ещё один удар, проделав отверстие чуть ниже первой раны, но на этот раз мужчина продолжал стоять, схватив тросы, которые соединяли руку Какузу с его телом, и сжав их достаточно сильно, чтобы из них потекла кровь. «Кровь?» — подумала Сакура, задаваясь вопросом, не попала ли она каким-то образом в один из фильмов ужасов, популярных Стране Огня.       — Это тебе не поможет, — крикнул мужчина, вытаскивая руку Какузу. Он поднёс свою окровавленную ладонь к лицу и лизнул её. При виде этого по спине Сакуры пробежала дрожь, но ничто не могло подготовить её к тому, что кожа мужчины в мгновение ока из цвета почти слоновой кости превратится в сплошные чёрно-белые линии.       — Что? — спросила она вслух, видя, что белизна на его лице и рёбрах напоминала настоящий череп и рёбра. Его фиолетовые глаза в экстазе обратились к небесам.       — Умри! — закричал мужчина, вонзая кунай себе в сердце.       В следующее мгновение у Какузу пошла кровь. Пытаясь осознать, что произошло, Сакура наблюдала, как по его плащу Акацуки расползается пятно крови, в то время как джашинист визжал от радости, посылая молитву тому тёмному божеству, с которым он соединился. Из спины Какузу вырвалось что-то гигантское и чёрное. Сакура отшатнулась назад, когда оно поднялось в небо с леденящим кровь воем, а затем рассеялось без следа, и Какузу встал.       — Ах ты ж, наглый ублюдок, — сказал Какузу, как будто джашинист просто оскорбил его.       — Погоди-ка, — сказал мужчина, так же сбитый с толку, как и Сакура. — Эй! Ты чего не сдох? Ты должен был помереть.       «Как и ты, дружок», — подумала Сакура.       — Он передаёт любой урон, который получает, тому, чью кровь слизнёт, — услышала она, как анализировал Какаши из прошлого. Конан рядом с ним кивнула, и Сакура поняла, что кровь на ладони мужчины принадлежала Какузу — несмотря на то, что тросы выглядели стальными, не было никаких сомнений, что в них всё ещё были собственные вены Какузу.       «Это не объясняет его бессмертие», — прошептала Сакура, в то время как Какаши из прошлого продолжил:       — Однако это не объясняет его бессмертие.       Она посмотрела на его прошлую версию, затем повернулась к настоящей. Он нашёл дерево и прислонился к нему, наблюдая, как разыгрываются его воспоминания. Глаза Какаши сфокусировались на Сакуре, словно он оценивал её собственные навыки дедукции.       — Можешь разнять их? — спросила Конан Какаши.       — Разве ты не собиралась устранить его?       — Собиралась.       Решительность в тоне Конан снова подсказала Сакуре, что она была выше в иерархии, чем даже Какаши. Он начал действовать. Мгновение спустя на сцене появилась целая свора собак в накидках, каждая из которых укусила Хидана за одну из частей тела, надёжно удерживая его на месте, пока он визжал о грязных животных. Спереди, свисая с одной из его рук, висел Бисуке — как с удивлением отметила Сакура, — хотя он казался меньше, чем был сейчас.       — Какаши, ублюдок, он всё ещё связан со мной, — проворчал Какузу. Даже издалека Сакура увидела такие же следы собачьих укусов, появившиеся по всему телу Какузу.       — Переживёшь, — сказал Какаши, спрыгивая с дерева, где они с Конан стояли.       — Зачем это, Какаши? — ответил Какузу, его терпение, очевидно, иссякло.       — Похоже, его завербовали.       — Парня вроде него? — Какузу фыркнул.       — С хрена ли мне присоединяться к вашей группе? — закричал мужчина. В любой другой ситуации она, возможно, посмеялась бы над сценой, когда восемь собак разного размера вцепились в опасного убийцу, но Сакура замерла при мысли о том, что этот конкретный человек присоединится к Акацуки. — Кем бы ни были Акацуки, у меня всё ещё есть миссия распространять путь Джашина.       — Тогда ты должен присоединиться к Акацуки в том числе ради своей миссии. Убийства, война, называй как хочешь, — сказал Конан, когда подошла к нему. — Акацуки делают всё это… так как мы группа убийц.       Нынешний Какаши встал рядом с ней.       — Пока достаточно.       Её снова словно дёрнули крюком за живот, и сцена исчезла из поля зрения — их окутала чернота. Мгновение спустя она снова оказалась в убежище, по крыше и стенам бесконечно барабанил дождь, пока она шаталась, дезориентированная, и делала глубокие вдохи.       — Такой гарантии тебе достаточно? — спросил Какаши низким голосом.       Сакура пристально посмотрела на него. Зачем он показал ей это? Даже с учётом того, что Конан теперь мертва, он показал ей козырные карты одного, а скорее всего, и двух членов Акацуки — двух неуничтожимых членов.       Затем она замерла, когда в голове промелькнуло одно из худших её недавних воспоминаний. Ручей, в котором она нашла Хинату, стекло в глазу Шино, безжизненный Генро на камне, а затем Куренай с её нерождённым ребёнком… лежащая в середине круга, который выглядел удивительно похожим на…       — Он убил её, — прошептала Сакура, на неё снизошло понимание, и по венам пронеслась вспышка раскаленного добела гнева, пульсируя почти болезненно. — Мужчина с серыми волосами… Джашинист. Он убил Куренай.       — Хидан.       — Что?       — Его имя — Хидан, — Какаши прислонился к столу и скрестил руки на груди, пристально наблюдая за ней. — Вы потеряли команду чуунинов — один чуунин мёртв, другой слеп, ещё один ослеп на один глаз, плюс мёртвый джоунин-капитан. Никаких зацепок. Никакой информации. Даже намёка на то, что случилось с одной из самых талантливых куноичи Листа. Даже Хьюга не смогла точно вспомнить, что произошло, — он слегка откинул голову назад. — Вот тебе информация на блюдечке.       Желудок Сакуры скрутило при мысли о том, что ей придётся помогать исцелять его. Он выполнил свою часть сделки, показав ей даже больше информации, чем было нужно, но дал ей ровно столько, чтобы она знала, что в тени скрывается нечто большее. Возможно, если бы пришла Коноха, она смогла бы собрать достаточно разведданных для дальнейшего расследования. Возможно, она даже получила бы ответы на собственные вопросы — например, что случилось с Нохара Рин или кем, чёрт возьми, был его информатор в Конохе. Но тогда она помогла бы одному из самых смертоносных убийц в округе довести до совершенства его силу, и он был бы угрозой дольше, чем следовало.       — Я исцелю твой глаз, — сказала Сакура, прикусив губу. — В обмен на имена всех членов Акацуки.       Глаза Какаши опасно сверкнули. На мгновение она почувствовала необходимость сделать шаг назад, но осталась стоять неподвижно.       — Нет.       — Ты сказал, что дашь мне информацию.       — Сказал, — его голос был ниже, чем раньше. — Но не говорил, что позволю тебе диктовать условия.       — Тогда что хорошего в твоём обещании? — заманивала в ловушку Сакура. — Ты мог бы просто рассказать мне больше о Хидане и Какузу.       — Что всё равно помогло бы вашему расследованию.       — Два имени из потенциальных сотен? — Сакура усмехнулась, скрестив руки на груди в знак неповиновения ему. — Так не пойдёт.       — Десять.       — Что?       — Десять человек.       «Десять, — подумала Сакура. — Какаши, Кисаме, Хидан, Какузу, Дейдара, Гаара, странный человек в маске — Тоби — не хватает троих».       — Тоби не член Акацуки.       Испугавшись, что случайно проговорилась вслух, Сакура сохранила невозмутимое выражение лица.       — О чём это ты?       — Тоби. Он был с Дейдарой и Гаарой, когда вы столкнулись с ними, — сказал Какаши, обхватив ладонями край стола. — Простой соратник, — он наклонился вперёд, положив руки на свои крепкие бёдра и склонив голову набок. Нахмуренный лоб разгладился, резкий изгиб серебристых бровей стал вопросительным, и какое-то мгновение он больше походил на свой возраст — чуть за тридцать, как вспомнила Сакура. — Одно имя.       — Ты назовёшь мне всего одно имя в обмен на исцеление твоего глаза?       — Нет. Яуже назвал тебе двоих и показал некоторые из их способностей, — он поднял пальцы, как будто был воспитателем в детском саду. Очередное оскорбление её интеллекта. — Итого будет три.       — Ещё два имени.       — Сакура… — при звуке тона его голоса её тело пронзило острое чувство. Часть её задавалась вопросом, почему он так влиял на неё — почему она хотела увидеть в его глазах того Какаши, которого видела в Шиккоцу, почему от его голоса у неё по спине бежали мурашки, почему она не могла отвести от него взгляд, — а затем гораздо большая часть её прекратила это. — Одно имя. И некоторая информация по моему усмотрению, — хоть он и не сказал этого, Сакура поняла, что торг окончен — либо так, либо никак.       — Кто убил Асуму в Дожде? — спросила она, надеясь, что он ответит ей именно это.       Сакура услышала, как он вздохнул, когда поднялся на ноги и выпрямился. Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, его Шаринган вращался. Её сердце бешено колотилось в груди — он собирался отвести её обратно в Шиккоцу, и она упустила эту возможность. Действуя исключительно инстинктивно, Сакура бросилась вперёд и схватила его за руку.       На его лице отразилось удивление, кунай прижался к её горлу менее чем через полсекунды после того, как она прикоснулась к нему, но кожу не рассёк. Какаши держал клинок, и она не могла сглотнуть из-за острого как бритва лезвия — даже сейчас она чувствовала, как царапала её неумолимая сталь, когда она выдыхала. По её шее стекала капелька крови, пока она вызывающе смотрела на Какаши, в то время как он смотрел на неё сверху вниз. Под своими пальцами она чувствовала его мощную, но худую руку, мышцы которой напрягались. От него исходило сильное намерение убить, душа её своей дикой интенсивностью. Сакура, вцепившись в него, находилась достаточно близко, чтобы чувствовать его запах — слабый запах нейтрального мыла и чего-то невероятно вкусного, чему она не могла дать названия.       — Я сделаю это, — сказала Сакура, переводя взгляд с Шарингана на его собственный угольно-серый глаз. — Одно имя.