Blood Sugar Sex Magik

Странный народ эти музыканты. Кьяра присматривалась к ним все утро, и все никак не могла понять, что именно у них сейчас на уме. Она сидела в кресле, пока кто завтракал, кто разминался, а кто перекидывался шуточками. Она старалась сделать вид, что ее тут нет. Стать эдакой невидимкой для всех, но все равно замечала на себе краткие и вопросительные взгляды. Энтони говорил, что очень часто музыканты во время записи даже с женами не общаются, предпочитая ни на что не отвлекаться, если они хотят сделать нечто стоящее. Конечно, все смотрели на нее, как на пришлую девку, какая запросто могла бы испортить всю их мужскую компанию. Но Кьяре и не надо было этого. Она все равно собралась домой. Она и должна была уехать, потому что Джону тут было нечего делать, кто бы знал, что они поссорятся? Теперь все изменилось, и пока она думала, что с этим всем делать. Утром Кьяра набрала номер отца, ей хотелось с ним поговорить. Конечно, Джон уже успел все доложить, наверняка в самой развращенной форме. Все приукрасил и обратил в свою сторону. Гудки были длинными, и никакой надежды, что ей хоть кто-то сейчас ответит. — Да, — она уже хотела бросить трубку, но стоило поймать вопросительный взгляд Энтони, как не смогла. Странная между ними была связь. Нечто похожее она переживала в лет тринадцать, когда у нее появилась подружка по имени Дейзи Льюис. Она была больной на всю голову, так все говорили в школе. Матери она безумно не нравилась, потому что та считала, будто она отрицательно влияет на дочь. Отец тоже был против. Особенно после того, как они пролезли к одной богатенькой парочке на участок, чтобы поплавать в бассейне. Именно Дейзи научила ее курить. Они садились на ступеньки черного выхода школы и курили, пока никто не видел. Там многие крутые люди тусовались. Парни из футбольной команды, любители регби, пловцы и теннисисты, а еще просто озабоченные старшеклассницы, какие мечтали переспать с кем-нибудь из спортсменов. Это же повышало популярность, делало тебя чуть значимым в их тесном школьном сообществе. А они с Дейзи предпочитали просто курить, ничего не говоря при этом. Иногда они брали кассетный плеер и Дейзи давала ей слушать все то, что в Сиднее вряд ли вообще было популярно. Неформалом был ее брат. Хендрик покупал разные альбомы британского панка, пост-панка и прочих музыкальных отщепенцев, какие действительно не были популярными даже у себя на родине. Эта музыка была странной, греховной, темной и сложной. Дейзи открыла много в ней граней. Но все это окончилось. Бунт был недолгим. Почти эпизодом, как жизнь бабочки, которая быстро умирает. Все окончилось так, как и говорил отец. Вернее, даже еще хуже. Дейзи нашли изнасилованной и выброшенной в канаве. Она была мертвой к тому времени, когда ее нашла старушка, прогуливающаяся рано утром со своей болонкой. Говорят, накануне Дейзи все мечтала на свое четырнадцатилетие лишиться девственности. Убийцу нашли. Это оказался педофил, что недавно вышел из тюрьмы и увидел как короткая юбка еле прикрывает задницу Дейзи, он не смог отказаться от великого искушения. Это ударило по Кьяре. Она замкнулась и перестала думать о том, что свобода — это самый лучший дар по жизни. Ей было проще жить под диктат отца, пытаясь угодить ему во всем, надеясь, что он однажды одобрит ее поступки, но этого так и не случилось. Смотря на Энтони, Кьяра испытывала нечто похожее. Еще один краткий эпизод в ее жизни. Таких было очень много, но она не умела останавливаться на чем-то одном. Не могла просто круто повернуть все в своей жизни, потому что каждый раз, как призадумывалась об этом, почему-то вспоминала, как желание стать во многом свободной дорого стоило Дейзи. Гудки были просто невыносимыми. Кьяра уже начала считать, чтобы повесить трубку. Она хотела прекратить это ожидание, просто предпочитая отрицать очевидное — им никогда не наладить отношение. То, что утрачено, то таким и останется. Наверное, уже навсегда. — Да? — услышала Кьяра. Она еще сомневалась. Стоит ли продолжать разговор? Может быть, тут Энтони не прав, и иногда некоторые вещи и должны оставаться в прошлом. — Это я, папа, — набравшись смелости, сказала она. — Кьяра? — удивился он. — С тобой что-то случилось? — Джон тебе не рассказал? — у нее часто забилось сердце. — А что он мне должен был рассказать? — То, что я ушла от него. Спелась с музыкантом с весьма сомнительной репутацией… — она стала наматывать провод на палец. — Ты сейчас шутишь? — Нет, я серьезная как никогда, — Кьяра перестала дышать. — Вообще-то я давно хотел тебе сказать, что твоя затея с этим браком — очень странная, — она и не знала, радоваться ли на эти слова или все же искать в них подвох. — Я хочу уйти и от тебя. — Сколько тебе надо денег? — она не ожидала этого. — Ты был всегда против всего, что я хотела. Разрушал все мои чистые представления о бизнесе. Я перестала мечтать, благодаря тебе, думая, что в меня не веришь. — Я оберегал тебя, — она уже почти плакала. — Так сколько тебе надо? — Я потом скажу. — Я люблю тебя. И она ничего не могла сказать в ответ. Кьяра просто повесила трубку, предпочитая снова оставить часть внутри себя. Она просто села в кресло, наблюдая за всей компанией. Она была тут чужой, прекрасно это понимая, и все, что ей нужно было —уехать отсюда. Просто вернуться в свой мир. Но не в жизнь Джона. С ним все было кончено. — О чем думаешь? — услышала она голос Джона. Она успела неплохо узнать компанию Энтони. Вернее, Кьяра сложила свое представление обо всех. Она знала, что Фли такой же весельчак как и Энтони. Чед любитель поучаствовать в их проделках. А Джон… Джон был странным. Скорее всего, виной были наркотики, а может быть, и правда он был странным от рождения. Кьяра ничего не знала про запрещенные вещества, потому что не видела их в этом доме. Энтони говорил, что недавно завязал, а остальные вправе делать то, что они считали нужным. Никто не лез, пусть и до этого у них умер гитарист. Кьяра, кажется, снова оказалась в мыльном пузыре, каким окружил ее Энтони, главное, чтобы потом не было больно падать. — Думаю о том, сколько денег взять у отца, чтобы начать свое дело. — Хочешь стать девочкой с толстым кошельком? — Всегда хотела, — Кьяра взяла сигареты и зажигалку. — Просто иногда, оказывается, путь к мечте бывает очень длинным. — Главное стараться, — Джон бросил на нее краткий взгляд. — Я уеду отсюда. — Ты, наверное, одна из немногих, с помощью которых стоит рассеивать истории про надоедливых подружек, что мешают работать, — Джон вытянул ноги. — Просто вы все знаете, что я уеду отсюда. Не сегодня так завтра, — Кьяра затянулась. — Будешь? — Джон кивнул. Она подвинула к нему пачку «Мальборо» и зажигалку, какую ей подарил Джон на прошлое Рождество. — Так какую музыку ты любишь? — Я и сама не знаю. Когда-то слушала одно, а сейчас уже другое. Нет у меня привязанностей, вкуса, да и вообще понимания того, что я делаю, — она тоже вытянула ноги. — Живу как сорняк, без мечты, любви и стремлений. — Все может изменится, — Джон стряхнул пепел с сигареты, поставив белое блюдце, служившие пепельницей, на живот. Кажется, последнюю разбили вечером, отдыхая после долгого рабочего дня. — У Энтони есть песня про сахар в крови и магию секса. — Я не знаю, что он пишет, — Кьяра улыбнулась, склоняя голову на бок. — Знаю, что недавно лечился от героинового пристрастия и после этого пишет все то, что волнует его. — Особенно расставания, — Джон вытащил из кармана джинсов листок. — Сегодня спер у Энтони. Верну завтра утром. — Зачем ты мне это показываешь? — она посмотрела на обычный альбомный листок. — Просто так. Кьяра неловко развернула бумагу, надеясь, что на ней не останутся серые следы от пепла. Сигарета между ее пальцами дрожала. Она мало что знала про Энтони. Это всего лишь обрывки фраз и спутавшихся ощущений. Время, застрявшее между их первой встречей у особняка Гудини и сегодняшним утром, когда они говорили о физических травмах. Возможно, между ними было куда больше общего, нежели чем предполагала сама Кьяра. Но все равно чужая душа всегда потемки — неизведанная Вселенная, какую не каждому дано понять и принять. Рыба, высасывающая сахар из крови В моей тарелке. Сколько кусочков Ты желаешь? Шаг на небеса, Где я храню свою душу. — О чем это? — спросила она, пробежавшись глазами. — О наркотиках. Или женщинах. У поэтов… У них всегда все очень сложно, — Джон замолчал. Кьяра не совсем поняла смысл написанного, но с другой стороны было в этом нечто магическое и темное, и при этом печальное и одинокое. Именно одинокое. Детка, ублажи меня, Будь моей духовной невестой. В каждой женщине Есть что-то от Афродиты. — Эй, это мое! — Энтони оказался рядом с Кьярой. — Мне дал Джон, — она испуганно подняла на него глаза. — Прости, я… — Да, ладно тебе, — отмахнулся он. — Пойдем. Кьяра бросила взгляд на Джона. Тот жестом показал, что ничего страшного и беспокоиться вообще никак не стоит, и Кьяра решила, что и правда повода для страхов нет. Энтони не обидит ее. Он не сделает этого, потому что он совсем не такой, как многие мужчины. Она вложила руку в его раскрытую ладонь. Энтони рывком поднял ее на ноги, а потом, взяв за талию, поставил на кресло. Она непонимающе посмотрела на него. — Не бойся. Энтони перекинул ее через плечо, чтобы донести до своей спальни. Кажется, между ними были единственные слова, какие они понимали всегда. Совокупляться, чтобы создавать Постоянное сексуальное сияние. Целуя ее девственность — Мой долг — Я соединяюсь с богами, Я совокупляюсь с вечностью. В спальне все забылось. На миг все замолчало и затихло. Вернее, затерялось в хрипах и стонах, в этой вечной мелодии ощущений и движений. Хорошо знакомое чувство, какое запросто может стать скучным. Секс хорош, когда полон открытый. Ты познаешь чужое тело так, словно это новая планета, а твой партнер так же открывает новые точки на карте. Секс тогда прекрасный, а потом все умирает. Некоторые люди всю жизнь в поисках новых ощущений. Вечно стараясь найти то, что они открывают в первый раз, потому что нельзя познать человека дважды, как в начале пути отношений. Сахар в крови, детка, Она магическая. Магия секса, магия секса. Сахар в крови, детка, Она магическая. Кьяра была в длинной футболке Энтони. В ее чемодане ничего не нашлось, чтобы пригодилось при времяпровождении в компании мужчин. Мужчин, привыкших к женщинам, большому количеству секса и вседозволенности. Ей хотелось быть нейтральной. Слиться с их компанией. Сделать вид, что ее тут нет. Будто у нее нет вожделенной вагины, какой они порой пели оды. Она такая же, как и они. Но все знали, что она для них табу. Хотя кому мешало всегда встречаться с чужими девушками? Измена сегодня — нечто простое и обыденное. Ничего, незначащее действо, не имеющее никакого отношения к чувствам. Так ведь? Ведь все именно так? Вечная эйфория — Мой долг. Эротический шок — Последствие похоти. Временно ослепли, И у нас есть пространство для того, Чтобы постепенно открыть Друг друга. Энтони спустил с ее плеча футболку, целуя обнаженную смуглую кожу. Он знал, что скоро она уедет. Оставит его, шагнув в свою большую жизнь, начиная все с чистого листа. Потому что он верил, что она все сможет. А как же иначе? Он написал эти стихи после того, как трахнул Кьяру в первое же утро, когда она осталась у него дома. Секс всегда был для него большим вдохновением, а не социальные проблемы, как для того же Курта Кобейна, которого он знал лично. Для него все это пусть и было важно, но душа просила иного. Неконтролируемые звуки Из снежно-белой гортани... Заполняем пространство, Где двигаются два тела. Оперный голос, Фанатичная по своей воле, Ароматная, как цветок, Она должна быть влажной. Куда делась нежность? Куда пропала неспешность? Энтони и сам не знал. Ему хотелось как можно скорее получить желаемое. Он торопился, боялся, действовал. И когда его член оказался в вожделенной щели, то он испытал почему-то радость. Кьяра вряд ли была искушенной любовницей. Но она умела чувствовать и ощущать. Умела понимать, что есть секс на самом деле. И сейчас смотря на то, как ее щека прикасается к кровати, как она еле дышит, пытаясь переварить лавину, славившуюся на нее, Энтони испытал удовлетворение. Все же если она после этого станет другой, то считай ничего не было зря. Кьяра поддалась к нему навстречу, стараясь как можно больше вобрать в себя плоть, и он откликнулся на ее призыв. И все же есть этот сахар в крови и магия секса. Пора перестать отрицать, что порой его жизнь летит вниз, пора принять, что Айоми для него потеряна и уже навсегда. А за ней уйдет и Кьяра.