Сестренка

Клуб. Много людей, света, музыки, дыма... Вообще много всего — слишком. Изуку не привыкла к такому «слишком». Она вообще не тусовщица и в таких мероприятиях не участвовала никогда в общем-то. Так, мелкие посиделки с одноклассниками не в счет. Да и Кацуки всегда был рядом и бешеной псиной отпугивал всех и вся. Может быть, она бы и сюда не пошла, но предстояли тяжелые экзамены, а с курсом сближаться надо — наверняка кто-то захочет ее помощи. Простая прагматика. Жарко и душно. Шум такой, что не слышно тех, кто стоит от тебя в паре шагов. И это несмотря на то, что они оккупировали дальний угол с диванчиками для своей немаленькой компании. Есть знакомые лица, есть не очень. Но это не особо напрягает — они же все в одной лодке архитектурного отделения. О том, что не все могут быть честными, бескорыстными, да и просто порядочными, Изуку не думала вообще. То есть да, мелкие какие-то правонарушения — списать, сдать не свою работу, не заплатить налоги или взять подработку, не указывая о ней вообще ничего и никому — это норма. Вред, который люди могут осознанно нанести друг другу, не в ее картине мира вообще. Мидория пьет только воду, от всех коктейлей отказывается. Смеется весело вместе со всеми, шутит сама, но не берет предложенную сигаретку или коктейль. Говорит, что не хочет. Ее пытались уломать очень долго, и все никак не отставали, а тут Шото… вытаскивает из своего рюкзака пакетик апельсинового сока — такой же, какой он всегда таскает с собой: простая упаковка из специальной фольги, небольшой объем, бодрит, но много места не занимает. - Угощайся! А то все с водой сидишь, хоть так себе настроение поднимешь, - обворожительно улыбается он. - Ой, спасибо большое. Но ведь тебе самому не осталось... - Да ничего, я пока коктейлями побалуюсь, - отшучивается парень. И пристально смотрит на девушку, как она освобождает от упаковки трубочку и старательно протыкает фольгу. Делает глоток и кашляет. - Ух, кисло! - Конечно, это же сок без всяческих разбавлений, то есть натуральный. Почти... думает парень. Через время девушка чувствует тяжесть в голове, списывает все на обилие дыма вокруг. Идет умыться холодной водой — не помогает. Становится одуряюще жарко и нечем дышать. Ей, откровенно говоря, плохо. Компания обеспокоенно косится в ее сторону. Кто-то предлагает вызвать такси, на что Тодороки говорит, что не надо — не доверяет он им. Тем более, девушка в таком состоянии — мало ли что может быть?! Он сейчас брата вызовет, тот ее отвезет до дома. Все соглашаются. Сам Шото аккуратно помогает встать Изуку, поддерживает ее, когда она чуть не заваливается — слабость во всем теле, хочется раздеться и уснуть прямо здесь, но нет. Однокурсник выводит ее из клуба, нежно прижимая к себе за плечико. Прислоняет у выхода к стене, ждет. Через время — довольно-таки короткое — подъезжает машина, которую Мидория уже видела до этого. Нацуо! Ее аккуратно усаживают на заднее сиденье, Шото тоже садится рядом — поддерживая. Странно то, что Нацуо не спрашивает ее адрес, просто едет куда-то. Но Изуку не в том состоянии, чтобы обратить на это внимание — она сейчас сконцентрирована на том, чтобы не заблевать всю машину. Однако при резком повороте на выезде из города — и как они тут оказались? — она все же не выдерживает: ее сгибает пополам и выворачивает так, что заляпан весь коврик и даже переднее сиденье. - Ты что там намешал?! - орет старший. - Да как обычно — немного расслабляющего, немного возбуждающего.. замаскировать пришлось еще, чтоб в соке не почувствовала. - Тогда какого хера она заблевала мне тут все? - А я откуда знаю? Может, у нее организм ко всем таким вещам не привык, поэтому такие реакции выдает? Там же еще накурено было... - Блять! Парни говорили так, будто ее здесь не было. Вообще. И Мидория фиксировала их разговор каким-то отдаленным краем сознания, будто не придавая ему значение. Она фиксировалась на другом: так плохо ей еще никогда не было. Разве что классе в пятом, когда они с Кацу обожрались — иного слова нет — недозрелыми персиками. Но все равно там было другое. А тут... тут не ясно, что. Они подъехали к шикарному особняку, ворота с тихим шелестом отъехали в сторону, пропуская посетителей. Если бы Мидория была в состоянии, она бы оценила и размеры, и красоту и дороговизну всего окружающего. Но нет, явно не сейчас. Нацуо останавливается прямо у входа в дом, не заботясь о парковке. Он открывает дверь со стороны девушки и берет ее на руки, стараясь не измазаться. Шото тоже выходит. Когда заходят в дом, единственный вопрос, которым он задается, это, почему они идут в комнату Нацуо, а не его. Однако со старшим не спорит, как вообще в принципе не озвучивает свой вопрос вслух. Но: - Ко мне идти быстрее. И кровать у меня больше, - ухмыляется он. - Что верно, что верно. Проходят в комнату. Ее сгружают прямо на пол — не хочется измарать всю постель в чем-то противном. Девушка не чувствует. Не чувствует вообще, когда ее раздевают. Не чувствует, когда младший омывает тело прохладной водой, надеясь хоть немного привести в чувства. Не видит тех взглядов, которыми на нее смотрят парни. А они бешеные: зрачки затопили радужку целиком и полностью — одна сплошная чернота. И это совсем не из-за веществ. Наоборот, что Нацуо, что Шото сегодня решили остаться чистыми, приправив себя только небольшим количеством алкоголя в коктейле. Она не чувствует, как ее заворачивают в большое полотенце и кладут в таком коконе на кровать. Как этот кокон вскрывают и смотрят-смотрят-смотрят, отчаянно выдыхая, потому что не хватает кислорода. Она не чувствует, как старший нежно проводит по груди рукой, задевая маленькие розовые сосочки. Ее кожа такая бархатистая и мягкая, так и хочется все время гладить. Точно также она не чувствует, как Шото в то же время разводит ее ноги в стороны и охаживает взглядом промежность. Облизывает большой палец и прикасается к ее клитору. Нет. Никакой. Реакции. Вообще. - Слушай, - начинает Нацуо, - не знаю, как ты, а я себя некрофилом чувствую, - его передернуло от своих же слов. - Ага, совсем не то... Если бы хоть немного в сознании была... А так, что с трупом трахаться, - ответный взгляд. - Может, пусть поспит? А утром продолжим... - Угу. Ее укрыли одеялом, а сами легли по обе стороны от нее. Утро было впечатляющим. И началось оно не с ласк и последующего секса, как задумали парни, а с громкого стука в дверь и ругани Фуюми. Это было страшно, ибо вывести Фуюми очень сложно, но можно. И, кажется, они знали, в чем дело. - Я сколько раз должна говорить, чтобы не оставляли свои машины где и как попало?! - орала она за дверью, пока молодежь быстро собиралась. Изуку тоже прониклась виноватым духом, хотя спросонья ей было многое странно. Наконец, решив, что дала достаточно времени, чтобы одеться, Фуюми зашла в комнату... и замерла. - Вот, значит, как, - процедила она, оглядывая всю компанию на одной кровати, которые были кто в чем, - А я-то думала, что наша малышка Мидория порядочная девушка... А ты сразу с двумя спишь. - А? Вы о чем? - округлила глаза девушка. - Осмотрись. И не корчи из себя ангела! Это было сказано очень зло. После этих слов старшая сестра развернулась и ушла, оставив их всех. В ее голове был четкий план действий: еще ни одна шлюшка не бегала за ее братишкой так отчаянно, чтобы согласиться лечь еще и с его братом в попытках обратить на себя внимание. В том, что это именно так, она не сомневалась, ведь видел,а что за ее младшими, да и старшим тоже, всегда бегали толпы воздыхательниц и воздыхателей, чем те беззастенчиво пользовались. В тот день Мидория вылетела из комнаты сразу после Фуюми, одетая лишь в белую футболку Нацуо, что была ей как платье. Братья не стали ее останавливать, потому что девушка была уже в полном сознании, сестра запалила, и отец должен вскоре появиться дома... Она выбежала, позабыв обо всем. Даже телефон не взяла... Шла до дома пешком. Дошла только к обеду. Дверь открыл злой как черт Бакуго, но увидев заплаканную подругу в чужой одежде выдохнул в растерянности. - Что? Кто? Кто это сделал? Где болит? Как ты сейчас? - Я... я... - она набрала побольше воздуха, - Со мной никто ничего не сделал. Я в чужой одежде, потому что вчера заблевала свою: мне стало плохо от дыма, да и не ела весь вечер ничего толком... Меня Шото и Нацуо привезли к себе. - Кто такой Нацуо? - скрестил руки на груди. - Э..это старший брат Шото. Блондин такой, ты его видел недавно — я передавала тетрадки через него. - Ааааа, белобрысый мажор на крутой папиной тачке? Ну да. И что? - Ну вот. Мне стало плохо, они увезли меня к себе. Я плохо помню, но точно знаю, что мне никто ничего не сделал — тело не болит вообще. - Я все равно вызову врача. - Не надо, Кацу. Это же свои ребята! Они бы никогда ничего плохого мне не сделали! - Ты в этом так уверенна? Сдается мне, что их что-то остановило от решительных действий... - Ну нельзя же быть такой злюкой и вообще всех подозревать! - Можно! И нужно! Иди спи! Он со злостью захлопнул дверь своей комнаты. Не стал говорить, что глаз не сомкнул, когда понял по возвращении, что ее еще нет дома. Не стал говорить, что обомлел, когда увидел ее в мужской футболке. Не стал говорить, что до этого обзвонил несколько человек из их группы в надежде выяснить, где она. И все, как один, твердили, что ее увез куда-то Тодороки. Нет, он не будет сейчас психовать и злиться на нее. Она не виновата в том, что так доверчива к людям и видит в них только хорошее. Хотя нет, виновата. Но сейчас он ей об этом говорить не станет, а подумает, что делать дальше. Благо, есть время — сейчас месяц экзаменов, потом небольшой отдых, а потом маленькая часть летнего учебного процесса между основными семестрами. Можно подготовиться к противодействию с Тодороки. *** Однако в семье Тодороки не один представитель, и некоторые из них имеют власть. Об этом не стоит забывать... Фуюми очень любила свою семью. Она всегда была большой, но уже давно не была такой крепкой. Папа не скрывал, что изменяет маме, еще в те времена, когда их было только двое — Тойя и она. Мама терпела, говорила, что любит и принимает его таким, какой есть. Она потерпит ради семьи, любви и детей. Через несколько лет после рождения младшего мама окончательно потеряла свою личность. Заботливый папа упек ее в психушку. А когда ее не стало там через пять лет, разыграл трагедию потери перед СМИ такую, что поверили все без исключения. Теперь уже проводить время с другими можно было безнаказанно. Старшему это осточертело, и он съехал из особняка в свою квартиру пару лет назад. Сказал, что не хочет сгнить также, как и они все. Нацуо отца не поддерживал, но слова поперек не говорил. Шото пытался показать, что он не такой, как Энджи, но чем больше старался, тем больше на него и походил. Хотя бесился со сравнений со страшной силой. Фуюми же было истинной дочерью своего отца. Интриги, западни, осуществление целей, хождение по головам, подстава других — это все ее. Реально ее. Ведь никто не подумает, что за такой милой внешностью и доброй улыбкой скрывается настоящий монстр. И сейчас этот монстр выпустил все свое оружие. Пара фраз там, пара намеков там. Тихим голос и с удивлением «по секрету» рассказанная история о том самом пробуждении. И вот у Мидории Изуку репутация шлюшки, которая сама лезет к богатым мальчикам, чтобы получить немного их внимания. А дальше в преподавательских кругах идут разговоры о том, что некоторые студенты позорят их университет. О том, что репутация очень важна. О том, что с этим надо что-то делать... И вот уже Изуку получает оценки ниже, чем могла бы. На вопрос «почему?» не получает ответ или ей зло бросают, что она должна быть благодарна, ведь работа явно списана откуда-то. У Изуку шок и недоумение. У Изуку Кацуки ходит всегда рядом и не пускает ее одну даже в туалет. У Изуку непонимание, почему преподаватели так резко сменили свое отношение. А Шото пофиг. Он не вернул ей даже телефон, не то, что сумочку или одежду. Ему плевать на все происходящее. Он хочет постараться затащить ее каким-нибудь способом на практику в ту фирму, где будет сам. А там уже очаровать ее и трахнуть всласть. Вариант взятия силой не его, в конце концов он не такой урод, чтобы поступать таким образом. Все в этом мире можно получить — он так считает. И делает. Вот только Мидория понимает, что дальнейшая ее учебная жизнь в этом заведении не сложится, ей надо уходить. Что она и делает спешно, собрав все документы и подав запрос о переводе в другой университет. Попроще, да, но там хотя бы к ней не будет предвзятого отношения. Кацуки зол и очень недоволен тем, что не сможет быть рядом и защищать ее. Но Мидория и Урарака отговаривают его переводиться. Да, летняя учеба не столь значима, это больше практика и закрепление пройденного материала. Однако по отношению к ней преподаватели судят о студентах в целом. Так, на новом месте были оценены способности Изуку к изменениям обстановки, к изучению нового материала, а также к социализации в новом коллективе. Не сказать, что девушка стала всеобщей любимицей сразу, но враждебности не было. И это радовало. Не радовала сложившаяся ситуация целиком и полностью только одного человека: Тодороки Шото. Он не понимал, почему девушка ушла из их университета. Он ведь после той ситуации старался не попадаться ей на глаза, чтоб не смущать и не спугнуть. Он приготовил ей подарки, которые собирался вручить во время летней учебы. А она ушла... Ну, ладно, раз хочет поиграть в кошки-мышки, значит, поиграем. Ох, поиграем... - Таками? Здравствуйте. Вы, как начальник безопасности моего отца, можете найти мне одного человека? Очень надо...