Сестренка

Весь следующий месяц был для Изуку странным: вечные хождения куда-то. Да, началось все с той самой клиники, где она прошла полное обследование по абсолютно всем вопросам — ничего не выявлено, никаких болезней и отклонений нет. А после были закрытые выставки, рестораны и галереи, в которые обычным смертным не попасть. И везде ее таскал с собой Таками. Так что некоторые люди, часто наблюдающие их вместе, подумали, что у начальника безопасности семьи Тодороки наконец появилась девушка, да еще и такая миленькая. Он был везде! Это страшно раздражало Мидорию, но все возражения игнорировались. Он вез ее куда-нибудь, а уже там она встречалась с Энджи. Этот огромный мужчина ее тоже раздражал и пугал одновременно. Говорил про свой бизнес, про обороты, про то, как сам всего достиг (хотя это было правдой лишь отчасти). А в последнее время все чаще стал поднимать разговор о чувствах, о том, что жены давно нет, и не с кем разделить свои успехи и насладиться ими. О бесконечных любовницах он также умалчивал в это время. Вот от этого Изуку впадала в ступор, кивала, как болванчик и замыкалась... Вообще ее частенько после всего случившегося встречали Бакуго и Очако, если у них была возможность. Они делали это специально, чтобы спасти девушку от компании Таками. Но тот просек эту фишку и начал временами забирать Изуку с последних минут последней пары. Хитрая зараза. Через месяц после таких хождений состоялся ужин, которого девушка вообще не ожидала. Все шло, как обычно, до определенного момента. — Ты знаешь, Изуку, я присматривался к тебе все это время. И знаешь, ты — идеальна для меня во всем. Поэтому я хочу предложить тебе свои руку и сердце. — Ч-что? - шок, неимоверный шок отразился в этот момент на ее лице. — Я предлагаю тебе стать моей девушкой. — Простите... — Я понимаю, это шок для тебя, но мои чувства искренни. — Знаете, господин Энджи, я не считаю такие отношения правильными. Во-первых, мы с вами из разных социальных слоев. Во-вторых, вы мне годитесь в отцы. В-третьих, я не испытываю к вам никаких чувств, кроме уважения за ваше ведение бизнеса и ваши достижения. Поэтому я считаю, что наши отношения не принесут ничего хорошего никому из нас... Изуку была сама в шоке от своей смелости, от того, что смогла все это высказать. Однако она не знала, какой будет реакция... Но Энджи молчал, почти не удивившись: в принципе он чего-то такого и ожидал от такой правильной девочки. Что ж, есть другие методы воздействия. — Хорошо, если ты так считаешь... Дальше они разошлись. Честно сказать, Таками, слышавший всю беседу, был в шоке: большая часть девочек и мальчиков на месте Изуку сделали бы все после такого признания, чтобы получить внимание и, значит, деньги самого Тодороки Энджи. А тут вот — интересно как... Босс явно не намерен оставлять все так просто и придумает что-то еще. Изуку Мидория шла домой, впервые чувствуя себя свободной. Хотя ее тревожило что-то. Она пришла и уткнулась в грудь Каччану, несмотря на то, что рядом была Очако. Но девушка относилась ко всему с пониманием. — Кацуки, я отказала ему, - тихо шепчет она. — Что? - парень в шоке. — Он предложил мне стать его девушкой... Я отказалась. — Ухх, я надеюсь, он отреагировал спокойно. — Да, более, чем. Я сегодня даже сама дошла домой, - улыбнулась она. - мне так хорошо сейчас. Чувствую себя свободной. — Ну, это ж здорово! - воскликнула Очако, - Давайте отпразднуем освобождение. Этот вечер стал для них действительно веселым и свободным от тревог и страхов. Они бесились, устраивая бои подушками, безумно танцевали и обнимались все. Ели вкусности, а потом завалились смотреть фильм - да так и уснули друг на друге. Никто и ничего не напоминали Изуку обо всем произошедшем несколько дней. А потом ей внезапно позвонила Урарака и спросила взволнованно, не знает ли она, где сейчас Бакуго. Изуку сказала, что не знает - сама не видела его со вчерашнего дня. Должен был уйти на подработку в ночь... да вот только после подработки он должен был прийти к Очако, но нет. Изуку забеспокоилась. Пообещала, что позвонит, как только что-то узнает. Собралась в университет — сегодня всего две пары, но очень важные. Отучилась спокойно, все время написывая и названивая другу. Однако, когда шла домой, дорогу ей перегородил знакомый автомобиль. Таками. — Быстро садись в машину, возражения не принимаются! И она села. Кейго сразу закрыл двери, чем изрядно удивил девушку. Ехали они долго, куда-то за город, почти в лес. Изуку не находила себе места и терялась в догадках. Ей это все категорически не нравилось. Остановились у какого-то заброшенного здания, огороженного забором и колючей проволокой. Зашли они туда вдвоём, но там уже были люди - охрана и сам Энджи. — Ну, здравствуй, Изуку. Как прошла твоя неделя без меня? Отдохнула и расслабилась? — Здравствуйте. Да, я отдохнула немного. — Решение свое не поменяла? — Нет, Тодороки-сан, я не передумала. — Что ж, посмотрим, что ты скажешь сейчас... С этими словами Таками, стоявший в отделении, подходит к затемненному дальнему углу и включает небольшой прожектор, под светом которого прекрасно видно блондинистые колючие волосы, склоненную голову и струйки крови, заляпавшие белую рубашку. Похоже, что Бакуго был в отключке и немного очнулся с направленным на него светом. Поднял голову и увидел её, глаза округлились — он пытался что-то сказать, но рот был заклеен. — З-з-зачем? Он ведь тут ни при чем... — Да, ни при чем, но он твой единственный близкий человек здесь. И единственный, из-за кого ты сможешь поменять свое мнение. Жест рукой, и к нему вновь подходит один из громил охранников, замахивается и бьёт в челюсть так, что голова сильно мотается в сторону. Не падает вместе со стулом он только от того, что стул прикручен к полу, а Бакуго крепко к нему привязан. — Нееееет! Не надо. Она рванулась было к нему, но Таками перехватил. — Ты знаешь, какие слова остановят это избиение. Он так уже всю ночь... знаешь, столько сил потребовалось,чтобы его скрутить - сильный, зараза, хоть и подросток. — Не бейте его, пожалуйста, - она плачет в голос. — Неправильно, малыш. Продолжайте, ребята. — Я буду, - она заходится в рыданиях, - Буду... — Извини, детка, я не понимаю, что ты говоришь. — Я буду вашей девушкой, Тодороки-сан. Только отпустите его и помогите ему. Пожаааалуйста. — Ок. Прекратить. Таками, ты тоже ее отпусти. Как только он это сделал, девушка побежала к другу. Она принялась его обнимать и мимолетом осматривать. Все обнаруженное ей крайне не нравилось. — Прости меня, прости, прости, прости, - все не унимаясь шептала она. — Ммм. — Ой, извини, сейчас. Она сняла плёнку с его рта — Дура, ты ни в чем не виновата. Слышишь? Это я слабак, который не смог уйти. Прости меня ты. — Так! Все. Хватит миловаться. С этими словами ее вздернули на ноги и потащил к выходу. — Отпустить. Первую помощь оказать. Если что-то серьезное, в нашу клинику отвезти. Хорошо, босс. * Девушка так и не перестала плакать, когда её сажали в машину и пристегивали. А Энджи был максимально сосредоточен. Они быстро доехали до какой-то многоэтажки, поднялись на самый высокий этаж. Он открыл квартиру пропустил её и с порога заявил — раздевайся. Сказать, что она этого боялась, ничего не сказать: всеобъемлющий ужас - вот что она испытывала. Девушка боялась и самого процесса, и того, что едва достаёт мужчине до груди. — Я сказал, раздевайся. Или мне самому это сделать? — Н-н-нет, я сейчас. И она начала судорожно снимать с себя свитер, брюки, колготки, лонгслив... осталась в белье и все пыталась хоть как-то прикрыться руками... Энджи довольно хмыкнул. Сам он уже стоял в одних трусах, слишком плотно обтягивающих его и показывающих, что мужчина уже полностью возбужден. Да, есть на что посмотреть: несмотря, на свои сорок шесть, он был в прекрасной физической форме - крепкие литые мышцы были растянуты по всему телу. — Какая же ты нежная, - выдохнул он, касаясь её щеки своей огромной ладонью. - не плачь, пожалуйста. Наклонился и поцеловал — аккуратно и без напора. Но это все обман — они оба это знают. Он легко подхватывает её на руки, кладёт на постель и склонившись начинает покрывать её тело поцелуями. А её это все будто прожигает. Он целует, трогает груди, обводит соски языком, лижет где-то в районе пупка, касается пальцами вообще всего тела — кажется, что его руки везде. Она будто и пытается укрыться от этого, но вовремя себя останавливает — сама согласилась. Энджи снимает с неё белье и замирает, его дыхание настолько тяжелое, что не зная ситуации можно подумать, что ему плохо. После промедления небольшого он облизывает свои пальцы и запускает их ей в промежность, от чего девушка вздрагивает. — Я боюсь, - тихо шепчет она, - боюсь. — Ха! В какой-то момент он перестает теребить ее клитор, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию, а вводит пальцы в лоно — сразу два, чем вызывает вскрик с ее стороны. Он двигает пальцами внутри, разводя их на манер ножниц, чтобы растянуть, но это плохо получается — девочка слишком зажата и так сильно узкая, да еще и никаких признаков возбуждения нет... Энджи садится на колени, кладет ноги девушки себе на бедра и пытается толкнуться. Когда головка входит, Изуку кричит в зажимающие рот руки, она не может удержаться. Слезы льются просто рекой. Дальше мужчина начинает свой процесс, постепенно продвигаясь внутрь, но ему быстро надоедает действовать медленно и аккуратно, поэтому больше половины он загоняет в нее одним рывком, на что получает закатившиеся глаза и потерю сознания. Однако легкая пощечина возвращает девушку к реальности. Ну, а он продолжает двигаться резко и быстро, сцепив пальцы на молочных бедрах Мидории. Девушка кричит, ей плохо, перед глазами все мутно не только от слез, но и от боли. Она думала, что произошедшее с Шото — самое худшее в ее жизни, однако она ошибалась. Изуку понимала, что попала, причем конкретно. Что ее так просто не отпустят. Что будет хорошо, если Кацуки действительно помогут и больше не будут вредить. Она еле удерживала себя в сознании, чувствуя, как неподготовленное лоно неспособно принять такой размер и как в некоторых местах уже проступила кровь. Ей больно. Просто жутко больно так, будто все внутренности, особенно низ живота, режут тонкими лезвиями и тыкают иголками. А когда он изливается в нее, ей кажется, будто изнутри все кипятком обдали. Какое-то время он лежит без движения. После поднимается и идет в душ. Возвращается, одевается и перед уходом бросает: — Теперь ты живешь здесь. Завтра с Таками заедете за вещами.