Капитан моего сердца

До капитанской каюты мы шли молча. Даже разговорчивый Минги не подавал голоса, наверное, понимая, что сейчас с идущим перед нами парнем шутки плохи. Если уж приближенный к нему человек был если не напуган, то насторожен точно, что оставалось мне, какой-то незнакомой переодетой девчонке? Кажется, только одно — надеяться на благосклонность такого чужого и далёкого капитана «Авроры». — Рассказывай, — от разглядывания окружающей обстановки меня отвлёк всё такой же холодный голос, принадлежащий человеку, которого казалось я не знала вовсе. Хонджун неспеша сел за заваленный картами и другими неизвестными мне листами стол, сложив руки в замок, всем своим видом показывая что настроен слушать. К моему величайшему облегчению, пират обращался к стоящему возле меня рыжеволосому, прожигая того строгим взглядом. — Капитан Ким, по вашему приказу…– Минги спешно пересказывал всё, что произошло за последние полдня, не упустив возможности несколько раз похвалить меня за непредвзятое отношение и бескорыстную помощь, на что Ким лишь недоверчиво хмыкнул. Большую часть рассказа я не слушала, точнее даже не слышала, погрузившись в свои мысли. Стоило только перевести взгляд на сосредоточенного Хонджуна, как внутри всё скручивалось тугим узлом, то ли от новой волны страха, то ли от незаметно нарастающей тревоги. Почему мне было так страшно, я не понимала. Даже если парень не вспомнит меня, даже если и дальше продолжит быть хладнокровным капитаном, я всё равно буду в безопасности, ведь помогла пиратам и команда осталась более чем благодарна. Когда Ким перевёл взгляд на меня, заглядывая казалось бы в самую душу, ответ возник сам собой, — я боялась никогда больше не увидеть того мальчишку, с которым провела половину своей жизни и которого ждала все эти семь лет, надеясь хоть раз поймать его счастливую улыбку. — Я тебя понял. Пока можешь быть свободен, — на секунду в глазах рыжеволосого проскользнула растерянность, но в целом виду он не подал. Напоследок похлопав меня по плечу, хоть как-то приободряя, Минги без лишних слов скрылся за дверью. В какой-то момент мне даже захотелось схватить его за руку и попросить не оставлять наедине с Хонджуном, но такой порыв оказался бы бессмысленным, никто не смеет ослушаться капитана и парень исключением не был. — Ну что ж, теперь давай послушаем тебя. Слова пирата дошли до меня не сразу, настолько туманным было всё происходящее сейчас. Под тяжёлым взглядом карих глаз даже дышать оказалось чем-то едва посильным, но молчать в такой ситуации явно не казалось хорошим вариантом. С чего-то нужно было начинать, но я не решалась. Возникло ощущение, что голос и вовсе пропал, оставляя за собой лишь глухое мычание. Сколько раз я представляла нашу встречу, прокручивая в голове всё, что хотела сказать, но никогда бы не подумала, что в реальности окажусь стоящей чуть ли не на коленях перед молодым капитаном «Авроры». Секунды нещадно продолжали убегать, накаляя и без того удручающую атмосферу. Через пару-тройку минут мне показалось, что я услышала скрежет зубов и точно не своих. Хонджун злился. И эта злость не была обжигающе пылкой, наоборот, ледянящей настолько, что вероятность стать ледышкой набирала обороты слишком быстро. Помедлив ещё с минуту, я невольно начала свой рассказ, который, впрочем, почти не отличался от сказанного ранее Минги. Вот только моя речь была куда более отрывистой чем требовалось. Я запиналась, в каких-то местах даже путая буквы местами. Но Ким всё так же молчал, продолжая вглядываться в мои глаза, будто желая в них рассмотреть нечто известное только ему. — Ложь, — всего одно слово, но сказанное с такой необъятной ненавистью, будто я рассказывала не про события часовой давности, а предавала страну прямо у парня на глазах. Всего за несколько секунд пират оказался возле меня, даже не задумываясь о том, насколько близко подошёл, едва не вдавливая в стену. Стало не по себе. Ведь единственное моё враньё заключалось лишь в том, что я мальчишка. Но даже здесь можно было найти оправдание, заслуживающее внимание. — Ты ведь оказался здесь не просто так. Что ж, через сколько ждать в гости королевских псов? Я опешила. Не то от почти что выплюнутого в лицо обвинения, не то от отвращения, с которым Ким смотрел на меня в эту минуту, не то от всего и сразу, так несправедливо обрушившегося на моё дрожащее сердце. Внезапно возникшее, но слегка запоздалое желание бежать, настолько пришлось мне по вкусу, что я готова была осуществить его сию же секунду, если бы не обрезавший все пути к отступлению Хонджун. Как будто что-то осознавший, он медленно наклонился ко мне, незаметно переходя на тихий шёпот, ядовитой дымкой окутавший рассудок: — И сними уже эту повязку, Рю. Твою ложь кусок ткани не скроет. От услышанного нижняя губа невольно задрожала, скромно оповещая о том, что ещё немного и истерика, сотрясающая тело, запросто вырвется наружу. Парень узнал меня, и судя по отсутствию удивления на его лице, почти сразу. Стало ужасно обидно. Я никак не могла принять тот факт, что Ким относился с таким презрением ко мне, хотя и знал, кто на самом деле стоит перед ним. За какие-то доли секунд рука взметнулась вверх и звук пощёчины разрезал давящую тишину. Кажется, только что я подписала себе смертный приговор, но было плевать. Происходящее настолько сильно резануло по теплившемуся внутри чувству, что и сдерживаться уже не было смысла. Никак не отреагировав на щемящий удар, Хон окинул меня пустым взглядом, явно раздумывая о том, что делать дальше. В какой-то момент я поняла, что страх ушёл, не оставив после себя ничего. Внутри будто образовалась огромная пропасть, которую и заполнить кроме жгучей обиды и разочарования было нечем. — Что с тобой стало, Хонджун? — единственные слова, на которые нашлись силы. Вероятность того, что парень ответит, была настолько мизерная, что я даже не ждала, принимаясь самостоятельно рассуждать почти что не имея никаких фактов. Но по крайней мере, в одном я была уверена — ему было очень больно, и вряд ли только смерть дедушки могла привести к такому недоверию и отвращению к людям. Не успев сообразить что говорю, я вновь расковыряла старые раны. — Тебя предали... Всего на секунду в глазах пирата проскользнула боль, вдоволь обрамленная печалью. Всего на эту скудную секунду передо мной показался всё тот же пробитый безысходностью насквозь мальчик, которого я так сильно хотела уберечь. Всего на секунду я имела слабость подумать, что снова его нашла, хватая парня за руку. Но ошиблась. Рядом со мной стоял никто иной как капитан «Авроры», растянувший губы в безумной полуулыбке. — Да что ты знаешь обо мне, Рюджин? — то, как Ким произнёс мое имя, непривычно коснулось не только ушей, но и сердца. Даже его обращение ко мне было пропитано недоброжелательностью, заставляя чувствовать себя неуютно. И я не понимала, почему до сих пор нахожусь в капитанской каюте и позволяю вот так просто ломать все мои тёплые воспоминания о былых временах. — Тот мальчишка мёртв и не стоит даже пытаться его вернуть. Каким бы пират не казался безразличным, едва ощутимый оттенок горечи мне всё же удалось уловить. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы внутри меня неосознанно вспыхнуло пламя, норовящее разбить ту глыбу льда, в которую так несправедливо был запечатан любимый человек. — Нет, Хонджун, ты заблуждаешься. Тот самый мальчишка жив и сейчас плачет прямо вот здесь, — моя ладонь глухо опустилась на чужую грудь, намереваясь хотя бы так указать на наличие бьющегося органа за грудой костей, но тут же была отброшена в сторону. Никто не говорил, что будет легко, да и отступать у самого начала пути казалось чем-то настолько недостойным тех семи лет, на протяжении которых внутри меня теплилась надежда, что я уже вовсе не могла себя контролировать. — Ким Хонджун, посмотри на меня. Загляни в самую душу, как ты умеешь. И скажи, прямо глядя в глаза, скажи, разве я могу предать тебя? Разве я могу так низко поступить с тобой? На удивление, парень послушно сделал то, что я просила, наверное, сам желая убедиться в своих догадках. По телу будто разряд тока прошёлся, когда холодные пальцы аккуратно коснулись моего лица. Было боязно даже пошевелиться, чтобы не разрушить таинственную атмосферу. Ким в привычной своей манере устремил на меня испытывающий взгляд карих глаз. И я просто перестала дышать. Впервые за весь наш разговор на меня смотрел не капитан прославившегося судна, а тот самый не забытый мной мальчишка. Внезапно возникло чувство, будто кто-то умело перебирал каждую струну моей затерявшейся души, и этим кем-то был Хонджун. Расстояние между нами уменьшалось и когда я была готова поклясться, что видела в глазах напротив нечто напоминающее нежность, пират быстро отстранился, возвращаясь к себе за стол. — Ты свободна. Скажи Минги, чтобы провёл тебя до пещеры и больше никогда не ищи встречи с нами, — в горле застрял неприятный ком, настолько неожиданными стали для меня слова парня. Стоило ли продолжать стучаться в закрытую дверь, я не знала. Как и того, что можно сделать, дабы замки, сковавшие эту дверь, открылись. — И передай тётушке Пак, что я непременно прийду по её прогнившую душу. Не могу сказать от чего именно удивление захлестнуло меня с головой — того, что Ким собирался убить женщину, заменившую мне мать или же того, что он совершенно не шутил, говоря такие вещи. Но возмутиться и узнать хотя бы что-нибудь по поводу услышанного мне не дали, без особых усилий выставив за дверь. Уходить не получив ответы на все свои вопросы совершенно не хотелось, но и оставаться на корабле вдруг стало как-то неуютно. Как будто меня лицом ткнули в происходящее вокруг, прямым текстом говоря, что таким как я здесь не место. Конечно в чём-то Хонджун был прав. Но причина его кардинальных изменений и смелая угроза в сторону тётушки, никак не хотели выходить из головы, требуя объяснений или хотя бы небольшого намёка на разгадку. На палубе всё так же царило веселье, несмотря на усиливающийся с каждой минутой дождь. Да и в целом создавалось впечатление, что о недавних ранах пираты будто бы позабыли, продолжая бодро делиться историями своих прошлых жизней. Из моей груди невольно вырвался обессиленный стон. Настолько я была вымотана морально, что даже скрывать своё состояние оказалась не в силах. Покинуть корабль нужно было так скоро как только это возможно, чтобы лишний раз не вызвать гнев капитана, тем самым подставив рыжеволосого, который уже несколько минут смиренно стоял около меня, дожидаясь когда я соизволю спуститься в шлюпку. Собираясь выполнить отданный приказ вернуться на сушу, я на секунду замешкалась, вспоминая старика, который был другом дедушки Кима. Возникло желание попрощаться и напоследок проверить состояние мужчины. Украдкой взглянув на Минги как бы спрашивая разрешения, я уверенно пошла в противоположную сторону, дабы разыскать нужного мне человека. Но, к счастью, испытывать терпение добродушного парня долго не пришлось, — всего в нескольких шагах на одной из коробок сидел тот самый старый пират, придерживаясь рукой за рану на животе. — Дедушка Юн, — привлекая к себе внимание, несмело обратилась я к старику. К слову, как его зовут я узнала ещё тогда, когда обрабатывала рану, но так и не решалась произнести вслух. Пират, завидев меня, широко улыбнулся, кивком приглашая присесть рядом. Недолго думая, я поступила так, как тот того желал, ведь сама хотела поговорить. — Выздоравливайте поскорее и берегите себя. И, пожалуйста, присмотрите за вашим капитаном, чтобы мне было спокойнее. Сказанному старик Юн ничуть не удивился, лишь улыбка на лице стала ещё шире, а в глазах появился подозрительный блеск. Было видно, что он хочет что-то сказать, но осторожничает. Тогда я, сдаваясь в плен своему же любопытству, наклонилась к пирату достаточно близко, чтобы можно было говорить шепотом и не бояться быть услышанными, ведь остальная команда вовсю продолжала гулянье. — Ты ведь та самая Рюджин, давняя подруга нашего капитана? — откуда мужчина знал обо мне, я даже представить не могла и как догадался о скрываемой правде, я не знала, но что-то мне подсказывало, что он раскроет карты сам, стоит только подождать. И я не ошиблась. Старый пират рассказал мне о том, как потерянный мальчишка семь лет назад попал на «Аврору», убегая от смерти; о том как ему было тяжело принять гибель дедушки и двигаться дальше, забыть о предательстве далеко не чужого человека и просто жить; о том как команда изначально не принимала его, но вскоре только благодаря упорству и не по годам развитой мудрости, Хон закрепился на корабле и стал сначала простым матросом, а после медленно, но уверенно дорвался до звания капитана; о том как Ким вечерами отгораживался от внешнего мира и рисовал один и тот же портрет. Мой портрет. — Ты не злись на него, милая. Он вырос хорошим парнем, но судьба оказалась не из лёгких. Ещё с минуту я сидела с приоткрытым ртом, совсем забыв про манеры. Каждое слово старика Юна будто пронизывало клеточки моей души, без препятствий доходя до сознания. Я знала, что жизнь Хонджуна не была лёгкой, но никогда бы не подумала, что настолько несправедливой. Желая найти утешение на борту «Авроры» или хотя бы просто выжить, Ким сорвался в неизвестность, готовый принять любые удары судьбы, лишь бы наконец сбежать от дышащей в спину смерти и предательства, так метко пронзившего сердце. И даже от казалось бы ни в чём не повинной девчонки, ему тоже пришлось отказаться, самолично оставляя новые порезы на едва ли живом органе. Попрощавшись с дедушкой Юном и пожелав выздоровления всей команде, я так же неожиданно как и появилась, покинула как-то слишком быстро полюбившийся корабль. Только почувствовав под ногами твёрдую землю, я позволила себе обернуться, чтобы в последний раз взглянуть на огоньки «Авроры», едва виднеющиеся с берега. Оставаться на борту я не имела права, продолжать обманывать всех вокруг не хотелось, пусть и несколько людей уже знали о моём секрете, стоять у двери в капитанскую каюту и бередить старые раны, просто не было сил. Вернуться домой и поговорить с тётушкой Пак, прежде получив выговор от начальника На, — единственный оставшийся для меня вариант. Как оказалось позднее, едва не ставший фатальным. С Минги мы перекинулись всего парой слов, что было весьма странно, учитывая его дружелюбие и разговорчивость. Прощаясь, я уж было хотела спросить о причине его угрюмого вида, но парень оказался быстрее меня, начав непростой разговор раньше, чем я решилась открыть рот. — Прости, я не хотел подслушивать разговор, но обрывки фраз дошли и до меня. Я знаю, что ты девушка и поражен твоей смелостью, поэтому позволь сказать тебе кое-что, — внутри меня всё сжалось от серьёзного тона, совершенно не присущего молодому пирату. Сколько же ещё раз за этот день мне придется стыдливо опускать глаза, понимая, что меня вот так просто раскрыли. Но другого выхода и правда не было. Не попадись я рыжеволосому в мужских одеяниях, не смогла бы попасть на борт, не помогла бы команде и, что самое главное, никогда бы не увидела Хонджуна. Только этими мыслями я спасалась, притупляя кричащую внутри совесть. — Ты нужна ему, Рюджин. Нужна как самое драгоценное сокровище этого мира. Поверь, я знаю о чём говорю. Пусть только что капитан и повёл себя как скотина, но это было ради твоего блага. — Если я так нужна вашему капитану, почему в каюте он был словно одержим мыслью, что я хочу подставить его? — вполне логичный вопрос, на который мне уже какое-то время хотелось получить внятный ответ. Но мог ли парень помочь мне, предоставив его, я снова не знала. Ведь то, что творится в голове Кима, мог объяснить только он. Вот только к моему большому удивлению Минги действительно ответил, перед этим несколько секунд помедлив. И я клянусь, лучше бы он просто промолчал, ведь правда, на которую пират пролил свет, разорвала нечто очень важное внутри меня в клочья. Занимался рассвет, символично открывая начало нового дня. Было красиво. Но не для меня. Только не сейчас, когда вокруг всё будто перестало существовать, сливаясь в один единственный тёмный цвет. До дома, если комнатку в чужом домике вообще можно так назвать, я шла неспеша, растягивая каждый шаг, будто боясь, что вот-вот сорвусь и мой внутренний гнев ничто не сможет остановить. С рыжеволосым мы распрощались почти сразу после неприятных откровений. Я долго смотрела ему в спину, пытаясь ухватиться за последнее доказательство тому, что всё произошедшее за последние часы действительно было. Слишком много свалилось за один раз и мозг буквально отказывался работать, обессиленно уступая место чувствам, что запросто могло вырыть мне яму. А впрочем, я уже была там одной ногой. — Рюджин, детка, ты знаешь который сейчас час? Почему на твоей одежде кровь? Тебе кто-то сделал больно? Я убью его, Рю, только скажи, — едва я переступила порог, почти бесшумно вваливаясь в дом, как тут же из ниоткуда возникла тётушка Пак, взволнованно оглядывающая меня с ног до головы. Впервые её голос вызывал во мне приступ тошноты. Хотелось поскорее скрыться в маленькой комнатушке и больше никогда не видеть эту женщину. Но услышать хотя бы глупое оправдание хотелось куда сильнее. Невольно рассматривая ту, что заменила мне мать, я будто впервые видела её настоящее лицо, — лицемерное, скрывающее за собой яркое безумие. Я никогда не замечала что смотрит она на меня явно не так как бы это делала родительница — с заботой и теплотой в глазах, — таким здесь и близко не пахло. Липкое осознание обмана и собственной наивности растеклось по телу, заставляя невольно скривиться. — Зачем вы это сделали? — на лице напротив застыло непонимание происходящего и я бы может тоже не смогла ответить на столь неконкретный вопрос, окажись в подобной ситуации. Поэтому прочистив горло, с досадой продолжила: — Зачем вы сдали дедушку Кима солдатам? О его пиратстве знали все в городке, но предателем оказались именно вы, та, которая была к нему ближе всех, словно младшая сестра и верная подруга. Да как вы вообще могли пойти на такое? С каждым новым словом внутри меня поднималась буря, грозясь безнаказанно разрушить внешнее спокойствие и хладнокровность. Я злилась, кажется постепенно приближаясь к точке невозврата. Как так вышло, что тётушка Пак, которая растила меня с ранних лет и была рядом в трудные времена, оказалась той, кто своим же руками дал наводку, повлёкшую за собой смерть, и почти разрушил чужую, совершенно невинную жизнь, я вряд ли бы смогла понять. Захотелось кричать. Так сильно кричать, разрывая горло, от того насколько же правильно складывался пазл, открывающий секреты семилетней давности. Но даже сорвав голос, мне бы вряд ли стало легче. Да и станет ли вообще когда-нибудь, я сомневалась. Стоя друг напротив друга мы были больше похожи на разъяренных львиц, нежели на родителя и дитя, настолько явной была готовность вцепиться в глотки. Вот только если моей целью была тётушка Пак, то её некто другой, явно дорогой мне человек. Прошло какое-то время, но никто не спешил делать первый шаг, ровно как и женщина оправдываться. Ни на один из поставленных вопросов она не ответила, пусть и большинство из них были скорее риторическими. Лишь спустя пять минут, тётушка Пак громко выдохнув, присела на стул, собираясь с мыслями. — Этот проходимец Ким слишком сильно портил тебя, ровно как и его мерзкий внук. Но как бы я ни пыталась отгородить своё дитя от такой грязной компании, ты будто бы не замечала. И тогда-то так удачно подвернулся королевский указ об истребление всех пиратов с доплатой тому, кто сдаст нелюбимого властями капитана «Авроры» и её старпома, Ким Хонмина, — женщина говорила это с таким спокойным тоном, будто бы мы обсуждали что готовить на ужин не более. Я ужаснулась. Только сумасшедший мог пойти на убийство, оправдываясь несуществующей причиной. Когда тётя с больным обожанием посмотрела в мои глаза, стало куда страшнее, чем в каюте Хонджуна. Меня охватила паника. Как можно было не замечать настолько элементарных вещей, я не понимала и уже даже не хотела, просто надеясь выбраться из этого дома поскорее. Но суждено ли. — Рю, солнышко, иди переоденься. Пусть ты и опоздала, но на работу всё же пойти нужно. О какой работе вообще могла идти речь, когда женщина самолично призналась в своём страшном грехе. Кажется, её ничуть не смутил наш разговор и как ни в чём не бывало, она решила продолжить жить размеренной жизнью. Но только не после всего, что я наконец узнала. Только не с ней и не здесь. Да я даже дышать рядом с этим человеком не хотела, не то что дальше продолжать играть в счастливую семью, о чём собственно и поспешила оповестить вмиг озверевшую женщину. Секунда и мою щёку обжёг точно такой же удар как и несколькими часами ранее я осмелилась оставить на щеке Кима. Как больно ему должно быть было. Не физически, морально. Кажется, в разы больнее, чем мне сейчас. — Неужто думаешь об этом недоноске? Забудь, милая. Он если не мёртв, то скоро будет. И не нужно так смотреть, ты сама привела нас к «Авроре». Или ты думала, я после недавних новостей не пошлю никого следить за тобой? Какая ты наивная, моя девочка, — с каждым сказанным словом я оседала на пол всё сильнее. Было страшно даже допустить мысль, что я стала невольным проводником к кораблю, на котором были люди, и которых сейчас попросту может не стать из-за чьей-то глупой одержимости. Могла ли я помочь им хоть чем-нибудь, могла ли я хоть как-то изменить неизбежное, я не знала, путаясь в своих же мыслях. Как так вышло, что я, упрямо доказывающая обратное и взрастившая обиду, в конечном итоге оказалась тем, кем подозревал меня Хонджун. Предателем. От очередного потрясения голову пронзила адская боль, но даже она казалась ничем по сравнению с той петлей, которую обвила вокруг моего сердца совесть. Всего одно мгновение и оно просто перестанет биться. Рывком подняться с пола и сделать несколько шагов назад, — максимум на что хватило моей реакции, прежде чем я сорвалась на бег. Никогда, даже в самом страшном сне, не смогла бы представить, что буду убегать от тётушки Пак как от самого большого зла на этой земле. Да и что уж там говорить, никогда не смогла бы даже позволить себе представить, что стану причиной не одной смерти. С каждой минутой бежать становилось всё труднее, дыхания не хватало, лёгкие начинали гореть, но сдаться я не могла. Мне во что бы то ни стало, нужно было добраться до «Авроры» и на коленях вымаливать прощение у её капитана и команды. Вот только что-то внутри подсказывало, что ни я, ни мои извинения пиратам сейчас были не нужны. Но разве я могла стоять в стороне, когда всю меня разрывало на части только от одной мысли, что мой любимый человек и ни в чём не повинные люди снова умрут из-за такого отребья как я? Нет, не могла. Искать дорогу долго не пришлось. Как я и предполагала ранее, Минги всего лишь водил меня кругами, желая запутать, но даже это не помогло. Как будто что-то неведомое тянуло меня к кораблю и я послушно шла, точнее бежала, опасаясь, ножа, который мог запросто прилететь в спину. Я бежала на «Аврору», ища в ней свою смерть или же спасение ровно как и Хонджун семь лет назад. Кажется, я даже смогла прочувствовать какую-то долю тех эмоций, что он на себе испытал. И уже только они стали для меня едва посильной ношей. Оказавшись на берегу, до меня, вперемешку с криками, донеслись звуки, отдалённо напоминающие звон металла при соприкосновении друг с другом. Именно сейчас шла битва, сомнений не было. Но от понимания ситуации легче не стало даже на йоту. Добираться до галеона пришлось вплавь. На фоне дикого желания хоть как-то помочь и спасти хотя бы одну жизнь, меркли и почти ледяная вода, и вероятность поймать пулю, предназначенную другому. Да и в принципе всё меркло, когда на кону стояла жизнь капитана Кима, того самого человека, которому я была готова отдать своё сердце, прежде вырвав его из грудной клетки голыми руками. Если добираться до корабля и кое-как, но всё же взобраться на него, было трудно, то оставаться незамеченной и не стать лёгкой добычей солдат, оказалось едва реальным для кого-то вроде меня. Пусть я и не была высокого роста, да и в целом можно сказать, что вполне себе маленькая, стоит хотя бы вспомнить как пираты приняли меня за мальца, но я всё же была девушкой, не привыкшей к такого рода сражениям. Поэтому опасаться всего и быть осторожной пришлось в два, а то и три раза больше. Спрятавшись за ближайшую бочку, которая вполне себе сошла за временное укрытие, я только сейчас смогла рассмотреть что же творилось на «Авроре». Для любителей ожесточенных боёв, к сожалению, посмотреть было на что: королевские стражи умело атаковали, используя внезапное нападение как преимущество, в то время как пираты, несмотря на своё далёкое от от отличного состояния, ловко отражали все удары противника. Обе стороны несли потери, что в принципе было неизбежно. Но если солдат мне не было жаль даже каплю, за членов команды я искренне волновалась, хоть и почти их не знала. Никто из пиратов не был виноват в моей наивности и слепого желания властей расправиться с разбойниками, которые на самом деле были куда честнее них. В какой-то момент моё лицо исказилось в немом удивлении — пока я мелкими шажками пробиралась в самую гущу событий, ход сражения переменился, — пираты оказались на шаг впереди и уже вовсю теснили королевских прихвостней. На душе как-то сразу потеплело от простой мысли, что исход скорее всего не будет таким уж плохим. Но как только я увидела искусно владеющего оружием Минги и спиной к нему стоящего Кима, в голове будто что-то щёлкнуло и мне сразу вспомнились слова рыжеволосого, брошенные на берегу. — Пусть только что капитан и повёл себя как скотина, но это было ради твоего блага. Неужели он всё знал наперёд и молчал. Точнее сначала проверил, а потом молча отпустил, лишний раз оберегая от смерти. Догадки жужжащим роем продолжали кружиться в голове, почти выбивая из восприятия всего, что происходило вокруг. Находясь буквально посреди самого центра событий, я уже в который раз за день почувствовала себя обведенной вокруг пальца. Неужели я настолько глупа, что все очевидные вещи проходили мимо меня? Но больше всего страшило не это. Моя самонадеянная уверенность в своей правоте, перевернувшая всё местами, вот так запросто сделавшая из хороших людей врагов, а тех, кого бы стоило сторониться, ангелами этого мира, — вот что угнетало и не давало даже дышать нормально. Как сильно я ошибалась. Но можно ли было исправить всё? Можно ли было таить надежду, что самый важный для меня человек когда-нибудь, хотя бы раз, улыбнется мне своей обезоруживающе тёплой улыбкой? Я даже гадать не смела. — Рюджин? — в голосе молодого пирата слышалось то ли удивление, то ли беспокойство, то ли всё и сразу, — было трудно понять, что у него на уме, но увидеть меня на палубе рыжеволосый явно не ожидал. Впрочем как и того, что на его слова обернётся Хонджун. Сказать, что я в жизни никогда не видела такую бурю чувств в одних только глазах, значило значительно преуменьшить то, с какой злобой, вперемешку со страхом и ещё чем-то едва различимым, посмотрел на меня капитан. Самое ироничное, без предупреждения бьющим под дых оказалось то, что боялся он далеко не за себя. — Осторожно! Крик Минги показался мне громом среди ясного неба, ведь только после него Ким наконец отвлекся от пожирания меня глазами и вернулся к желающим вонзить в его спину нож. Под какой счастливой звездой я родилась, честно сказать, даже сама не знала. Все вокруг будто не замечали меня, продолжая забирать жизни друг друга. А я всё продолжала стоять возле двух парней, даже не сдвинувшись с места. Ноги не слушались, а сердце и вовсе не хотело. Почему-то смерть от руки солдата казалась мне куда более лёгкой участью, нежели справедливые обвинения, которые, я не сомневалась, Хонджун никогда не пустит по моим венам. Он просто промолчит, прощая мою же глупость, стоившую кому-то жизни. — Капитан Ким, не думай, что победил, — раздалось совсем близко, когда исход битвы был действительно решён и совершенно не на пользу королевской гвардии. Такое не мог сказать простой солдат и чуть ли не впервые я оказалась права. Повернув голову, на мои глаза попался мужчина в форме, что явно отличалась от той, что была на остальных, — он был старший по званию среди отряда, прибывшего на уничтожение «Авроры». — Умирать один я не намерен. Всё произошло за считанные секунды. Как в тумане мужчина достал мушкет и направив в сторону капитана, собирался выстрелить. Из моей груди вырвался надрывистый крик, как-то даже внезапно заглушая поднявшийся шум. Всего секунда и стало тихо. Лишь выстрел настойчиво звенел в ушах, ставя безмолвную точку на всём. На моей никчемной жизни, кажется, тоже. Закрыть Хонджуна собой — единственное, на что хватило каких-то жалких крупинок времени, но даже за это я была благодарна. Ведь впервые за всё то время, что я находилась за очерченными парнем границами, смогла приблизиться к его сердцу, пусть и такой ценой. На то, что происходило дальше, я уже не обращала внимания, просто не могла. Лишь с нескрываемым упоением смотрела на что-то говорящего мне парня. Стыдно признаться, но находясь в его давно забытых, но таких родных руках, я ловила только какие-то отрывки его фраз, желая перед смертью, хотя бы последние несколько секунд, наконец почувствовать тепло, в котором мы так долго нуждались. Вот так вот просто тонуть в чужих глазах, не боясь быть пойманной или чего хуже, отвергнутой, открыто выражать свои скрытые под замок чувства — самый большой подарок, который я могла получить в этой жизни. И я действительно его получила. Ведь Ким не отводил взгляд, не убегал, и не натягивал очередную маску безразличия. Он просто был со мной и этого вполне хватило, чтобы почувствовать себя счастливой. — Не уходи, Рю. Не лишай меня самого дорогого, что я хотел сохранить, — парень дрожащей рукой провёл по моему лицу, смахивая солёную жидкость. Мы даже плакали вместе, только в отличие от моих слёз счастья вперемешку со смирением, его бездны застелила пелена отчаяния и страха. Он боялся снова потерять маленькую весело щебечущую девчонку теперь уже навсегда. На какую-то долю секунды нити страха обвили и моё сознание, ведь сколько недосказанного осталось между нами, сколько нерастраченной нежности осталось внутри нас, сколько всего мы потеряли даже не обретя. — Прости меня, Хон, моё появление здесь принесло только горечь и утраты, — услышав тихий голос, пират будто пришёл в себя, принимаясь ловить каждое моё слово буквально с губ. Но ничего из того, что он казалось бы хотел услышать, я так и не сказала, продолжая извиняться за то, в чём по его словам, вины не было вовсе. Умение успокоить людей всегда было сильной стороной Кима, но даже это сейчас не спасало. Кажется, я начинала бредить, повторяя как мантру слова, которые так долго хотела произнести вслух. Но повинуясь внутренним ощущениям, говорить больше не хотелось. Единственным желанием, хоть и совершенно точно эгоистичным, было дать прочувствовать Хонджуну всё то, что буквально разрывало сердце на части. Показать неумелое, но отчаянно искреннее чувство, название которому я смогла подобрать совсем недавно, с первых секунд как увидела молодого капитана «Авроры», — любовь. Собрав последние силы, мне удалось приблизить к себе растерявшегося парня, касаясь слегка потрескавшимися губами его губ. Больше всего я боялась, что Ким тотчас же оттолкнет, недоуменно вскинув брови вверх. Но ни через секунду, ни даже через две моя исповедь не была прервана. Хонджун позволил мне поцеловать себя. Даже нет, не так, он наконец позволил мне открыть ту самую дверь, запечатанную десятью замками. Позволил показать ему каждую клеточку своей души, неизменно преданную только одному человеку. И неимоверно тяжёлый груз упал с плеч обоих. Возможно мы смогли бы насладиться друг другом чуть дольше, если бы поцелуй не был последним, что осталось на губах, вперемешку со слезами и кровью. Возможно мы смогли бы показать друг другу чуть-чуть больше, если бы последний вдох не вырвался из груди так мучительно. Спустя два года. — У вас на борту женщина, — недоверчиво покосившись, настороженно выдал новоприбывший член пиратской команды. Каждый, кто первый раз оказывался на «Авроре», говорил примерно одно и то же, как-то уж чересчур резко реагируя на увиденное. Но никого на корабле это ничуть не смущало, все привыкли и были даже рады, что мужское общество разбавлено хотя бы таким проблеском прекрасного, махая рукой на все предрассудки о том, что баба на корабле к беде. — Тебя что-то не устраивает? — вопросительно изогнув бровь, капитан Ким спокойно смотрел на своего нового подопечного, ожидая логичный ответ. Получив который, лишь довольно улыбнулся, в следующую секунду притянув меня к себе за талию. Возражать даже для приличия не хотелось, жизнь слишком быстротечна, чтобы беспокоиться о чужом мнении, да и вся команда поддерживала наши отношения, периодически отшучиваясь, что с моим появлениями капитан значительно подобрел. — Да, у нас на борту женщина и эта женщина моя. Надеюсь, на твоё уважение, Чанхун. И добро пожаловать в семью. Пираты одобрительно загудели, поддерживая речь капитана и с радостью принимая нового матроса в команду. На моих же губах невольно расцвела улыбка от осознания того, что меня окружали по-настоящему хорошие люди, за плечами которых было не мало пережитого. Я наконец обрела семью, которой у меня, как оказалось, никогда и не было. Что стало с тётушкой Пак, я не знала, да и интереса особого не было. Последние два года меня куда сильнее волновало то, как избавить Хонджуна от накопившейся в нём боли, чтобы дышать обоим стало легче. На мои попытки парень лишь качал головой, с самой первой минуты моего пробуждения с нежностью повторяя, что я его лекарство и его жизнь. Думаю, не стоит говорить как мне досталось после того как я медленно, но всё же верно пошла на поправку. Ким хоть и был благодарен за спасение своей жизни, но больше всё же злился от одной только мысли, что мог вот так просто потерять меня, даже не побыв рядом всего лишь какую-то вечность. Я его понимала, но о том, что сделала, не жалела ничуть. Возвращаться даже в мыслях к тому дню не хотелось, но иногда воспоминания так не кстати мелькали в голове, что скрыться от них вовсе не получалось. Когда казалось бы всё конечно, последний вдох был сделан и я провалилась в неприветливую темноту, что-то всё так же сильно продолжало держать меня, не желая отпускать. Как мне рассказали позднее, Хонджун не выпускал мою ладошку из своей даже тогда, когда судовой врач наконец добрался до нас, сквозь толпы таких же безжизненных, и подвёл неутешительные итог. Мне даже поведали о том, как капитан Ким проливал горькие слёзы, склонившись над моим телом, всё так же продолжая умолять, чтобы я вернулась к нему. И самым излюбленным во всей это истории оказался момент, приведший всех в ужас, — когда врач внезапно бросился ко мне, крича всем, что я вернулась к жизни и теперь нужно хорошенько побороться. Возможно уже задолго до случившегося, моя нить жизни была прочно переплетена с Хонджуном, человеком, трепетная любовь которого, кажется, вытащила меня с того света. Возможно всевышний решил дать нам шанс прожить жизнь хотя бы чуточку счастливее предыдущей. Возможно...сколько ещё таких возможно я могла перечислить, вряд ли поддающихся логике, я не знала. Но в одном была точно уверена – Ким Хонджун, так бережно обнимающий меня, – капитан не только нашумевшей "Авроры", но и моего отчаянно бьющегося сердца.