Принцип доступа

где-то на границе, между адекватной ненавистью и болезненной преданностью, я нашла в себе силы простить его. по-настоящему простить. не для того, чтобы использовать все виды своего манипулятивного арсенала в личных целях. я смогла понять его. удивительно правда? на самом деле - ничего удивительного. я нашла в себе остатки человеческого, то, что так тщательно хранила именно для подобных долгих разговоров. - ...шансов слишком мало, но даже небольшая вероятность меня не устраивает. - даже от меня,- я вздохнула так глубоко, что пришлось отпустить руки до этого скрещенные на груди. - ты даже не входила в первую десятку претенденток, - безжалостно заявляет, тут же внимательно уставившись прямым взглядом мне в лицо. это ожидание реакции слишком очевидно. предсказуемо настолько, что невольно хочется засмеяться жутким, наигранным торжествующим смехом. - да что ты говоришь, дорогой Дэвид, - мне кажется, я не выдержу этот разговор до конца, не растеряв остатки достоинства, но продолжаю,- а кто же интересно узнать, в топ-пять претенденток? хотя, это не важно, - вдруг становится безразлично все. от и до. то, что и как он говорит, как смотрит и что будет дальше, - зачем мне знать, какие у тебя проблемы с зачатием и женитьбой? хороший секс без обязательств, дорогие подарки, услуга за услугу, не так ли, папочка Йост? я не кричу говорю спокойно и холодно. дрожь пробирает снизу вверх. я попыталась с важной миной отхлебнуть глоток воды из стакана, стоящего на столе, но половину пролила на себя. - мокрая шлюха. знаешь, меня так называешь не только ты, - уже теряясь в гневе, бросаю ему эту реплику в лицо, как последнюю кость собаке, - а ведь ты у меня один единственный, не считая одного минета Тому и охрененного вечера поцелуев с Биллом. да что я тебе расказываю, ты и так все знаешь. - ты права. я знаю, - с каменным выражением лица процедил Дэвид сквозь зубы, - и меня заводили твои шалости с парнями до тех пор, пока... - пока тебе не открылись глаза на меня? - пока я не узнал о ребенке, - с этими словами он резко проводит рукой, снося с оглушительным стеклянным звоном все, что стояло на столе. я даже не вздрогнула. перетянутую струну невозможно зацепить, но можно разорвать. для этого нужно чуть больше чем эффектный скандал в исполнении любовника. он встает со стула, на котором до этого сидел. подходит ближе, слегка нависая надо мной. мы смотрим друг другу в глаза, словно обмениваясь молниями, испепеляющими все то что когда-то было между нами. от любви до ненависти всего один шаг, но если не было любви, откуда взяться подобному сильному чувству? на лбу Дэвида вздулись несколько сосудов. глаза, покрасневшие и раздраженные, почему-то показались мне еще более глубокого голубого цвета. даже не смотря, знаю, что руки сжаты в кулаки и прижаты к бедрам. ему до безумия хочется ударить меня. отлично, а мне хочется ударить его. в какое-то мгновенье становится видно сколько ему лет. еще секунда, и гнев подкидывает ему еще лет десять. все морщинки проступают на лбу, на щеках, под глазами, приукрашивая это все синяками от постоянного недосыпа и переутомления. я, наверное, выгляжу не лучше. утром из зеркала мне улыбнулась бледная тень былого роскошества, которое теперь украшало не самое элегантное ожерелье из космически разноцветных синяков. на голове красовалось гнездо из рыжих волос, распутать которое представлялось реальным только одним способом - подстричься под мальчика. я первой решилась заговорить. - Дэвид, ты выглядишь ужасно. не хватало еще разлюбить тебя из-за элементарной жалости. Он недоуменно моргнул пару раз и сделал шаг назад. - что? - что слышал, - устало протянула я, вставая со стула, - ради чего мы пытаемся вырвать друг у друга по куску мяса, скажи мне, пожалуйста? - медленно обхожу его, вставая за спиной, - я люблю тебя и ты мне нужен целиком. поворачивает голову в мою сторону, но остается на месте. - любишь меня? - ох, Дэвид, не делай вид, что только что это узнал. - любишь меня? - улыбка трогает его губы, - весьма мило с твоей стороны, особенно, если вспомнить, что ты минутой раньше назвала себя шлюхой и рассказала о, минимум, двух случаях измены... - не крути фактами себе на пользу, Йост, - недовольно топаю босой ногой по полу, - ты об этом знал. - хорошо. давай забудем об этом, детка, - удивительно приятные нотки появились в его голосе, - наши отношения настолько...отличаются, что сам черт не разберется. я действительно очень и очень устал, - прикладывает ладонь ко лбу, покрытому мелкими каплями пота, - думаю, то чего я попытался избежать, наконец, нашло меня само. - и что же это? на это раз он разворачивается ко мне лицом и улыбается. - чертова гребанная любовь, мать ее. тут должен быть эпилог. то, как я бросилась в объятья любимого. и мы, под попсовую песенку, поцеловались. титры. и сцена после - Дэвид ждет меня у дверей родильного отделения, выходит доктор и оповещает его о рождении сына. нет. я не бросилась ему на шею. нет. не было поцелуев и музыки. единственное, что я видела в нем и чувствовала сама, так это дикое желание надавать друг другу пинков под зад. а потом целоваться до беспамятства как тогда...в нашу первую встречу. чем обернулась ко мне жизнь, стоило встретить его? задницей, размером с планету Земля. что мы сделали друг с другом ради ох*енного секса и ощущений на грани безумия? ради комфортных, несерьезных, но долгосрочных отношений? поэтому, пришлось просто удалиться из столовой в комнату, временно служившую мне спальней. любовь. то, чего он всегда избегал. то чего я страстно желала, боясь себе признаться. до чего еще может довести это чувство? *** в такие дни, как никогда, нужно иметь при себе пару самокруток. я изредка баловалась сигаретами, чем выводила Йоста из себя, а сегодня неистово жалела, что всегда отказывалась от «дурных» подарков, коих не счесть там, в темном мирке презентаций и приемов для высшего общества «своих». без промедлений набран номер единственного, в этом доме, хоть как-то расположенного ко мне, человека. и через пять минут, сидя на перилах балкона, Билл протягивает пачку, многозначительно указывая взглядом на немного помятый рулончик с дурью. - я просто не стал отказываться...- звучит как оправдание. - угу, верю, малыш. прикуриваю. сажусь на лежак. сладковатый дым в огромном количестве летит в сторону младшего Каулитца. ничего особенного, кроме легкой дрожи и ощущения долгожданного спокойствия я не чувствую. он смотрит на меня с неподдельным интересом и явно хочет что-то спросить, но не решается. за все время, пока я его не видела, черные волосы превратились в копну блондина, а на лице прибавилось золотых украшений. вид стал неряшливым и по-особому, почему-то, милым. исчезла тушь и подводка, но появилась трехдневная щетина. я улыбнулась ему, разрешающим кивком позволяя кучу неудобных вопросов. пускай любопытствует. похоже, что это наша последняя встреча. - это из-за меня? - касается своей шеи. - нет. - из-за Тома? смотрю на Билла с раздражением из-под полуопущеных ресниц. на большее уже не хватает сил. по телу разливается теплое умиротворение. делаю еще одну затяжку. - вас вообще никто в расчет брать не собирается. просто самой плодовитой оказалась самая недостойная и живучая сучка, - становится смешно от такой постановки ситуации, - ты прикинь, альфе понравилась симпатичная дворняжка, которая потеряла его щенка. - Вивьен, не надо так, - Билл морщится при упоминании ребенка в моей интерпритации. - не надо так. вот и со мной не надо так. я хоть и дворняжка, но не на помойке родилась. я люблю эту жизнь и мне жалко с ней расставаться, ты себе не представляешь как. - откровенно говоря, ты вела себя не совсем... - хм, а целовался ты со мной тоже исключительно под дулом пистолета? Билл качает головой и опускает взгляд. - если вам всем так нравится прикидываться ангелами, а меня называть шлюшкой, да пожалуйста, только не забывай, малыш, что Йост трахал еще троих-четырех милашек помимо меня и выше меня по рангу, а Том только начал встречаться с этой...как ее там...пмесью Джесики Альбы и старушки из Пусси Кэт Долз,..а ладно, не помню. - но у меня нет никого. - о, единственный ангел в нашем пантеоне, - еще затяжка. дым обжигает легкие, я закашлялась, из глаз брызнули слезы, - а ничего такого, что ты лизался с подружкой своего босса? - бывшего босса. - нет разницы. мне не важно, что для вас всех, чистеньких ангелов, я - шлюха. но мне тоже...- щелчком выбрасываю потушенный о белоснежную стенку, бычок, - ...знаешь, мне тоже бывает больно. наши взгляды пересекаются. я чувствую, как холодные слезы водопадом хлынули по горящим румянцем щекам. Билл смотрит без капли сожаления, будто сжигая меня изнутри взглядом, полным презрения. ему совсем не жаль. я не сильная. по его меркам, я слабая и испорченная девчонка. не важно, что он там себе надумал про мои поступки! нет. важно. почему? «Обними меня! пожалуйста, обними меня и скажи что все будет хорошо!» поток крокодильих слез закончился, стоило закрыть глаза. зато затряслась нижняя губа. мысли путаются. я едва выговариваю слова. - я так устала, Билл...он занимает все пространство...здесь, - кладу ладонь на область сердца, - мне страшно...и я не могу...не могу ни любить, ни ненавидеть... чувствую щекой движение воздуха, как будто он прошел мимо но на самом деле Билл присел рядом с лежаком на котором сижу я. легко прикоснулся губами до моей щеки. его рука легла поверх моего лба. - спи. все будет в порядке, Вивьен. и я действительно уснула, с облегчением чувствуя как он гладит меня по голове и слушая, как обещает никуда не уходить. *** - знаешь, лучше бы ты крушил свой дом, чем это, - с громким стуком опускаю не такой уж и тяжелый чемодан с остатками своих вещей на пол гостиной, выстеленный прекрасным темным паркетом. Плечи Дэвида дрогнули и он обернулся в мою сторону. о, какой же сладкий момент. он в черной простой майке и домашних трикотажных штанах, а я, наконец, при полном параде, словно через пять минут предстоит торжественный выход на красную дорожку. правда, придется посетить парикмахера. вчера ночью Билл помог мне укоротить спутанную рыжую копну ровно на две трети. получилось не идеально, но зато теперь волосы едва достают до плеч. классические брюки-дудочки, черные лодочки, кипельно-белая мужская рубашка с закатанными рукавами, красная помада, стрелки. все найдено и добыто стараниями младшего Каулитца. не без любезной помощи и его братца. Том зашел так рано утром, что я подумала спал ли он вообще? как оказалось, за все это время его беспробудно грызла совесть, но не настолько сильно чтобы оторваться от важных свиданий с «девушкой мечты». - твои волосы...- брови Дэвида удивленно взмыли вверх и тут же нахмурились. - лежат в мусорном бачке в ванной на случай, если тебе взбредет в голову проклясть меня, воспользовавшись услугами какой-нибудь шарлатанки. он встал с дивана, где сидел, развалившись, перед экраном телевизора. до тех пор, как я отвлекла его внимание, он бессмысленно переключал каналы. стряхнул крошки с майки. моя очередь хмурится. на моей памяти Дэвид никогда не ел чипсы из соображения элементарного здорового питания. - не говори ерунды, Вивьен. - не скажу больше ни слова, как только мы попрощаемся. испытующе смотрит не меня. - ты уходишь насовсем? - да. пожимает плечами. - ну что ж, прощай, милая. карикатурно пожимаю плечами пару раз. - что ж, прощай, дорогой. всего хорошего. между нами повисает долгая молчаливая пауза. мы смотрим друг на друга, словно чужие. в груди закипает горячая злость на его изначальное существование в этой комнате, в стране, в мире...на необходимость попрощаться, о которой Билл мне прожужжал уши все утро, пока под мои тихие всхлипы, старался отрезать локон за локоном более менее ровно. - я не хотела прощаться, - вырываю из себя эту фразу, как будто выдираю из сердца колючий чертополох. Больно и наивно. - я до сих пор не хочу с тобой прощаться, - чертов Йост улыбается. Взгляд серых глаз теплеет, - и, если ты подойдешь и обнимешь меня, я буду самым счастливым на свете человеком. в груди сердце пропустило пару ударов и забилось так быстро, что голова закружилась. переминаюсь с ноги на ногу и опираюсь на спинку дивана. - что, прости? подходит ближе. протягивает руку. - позволь? я качаю головой и раздраженно смотрю на протянутую руку, затем в серые глаза. - нет. хватит играть в кошки-мышки, Дэвид. мне осточертели все эти твои смены настроений от безжалостного садиста до нежного любовника. в этот раз мне решать, что будет дальше, и в этот раз я уйду. он резко убирает предложенную руку и, повернувшись ко мне спиной, проговаривает сквозь стиснутые зубы. - значит, детка подросла, - я слышу, как он ухмыляется, - иди, я не буду больше тебя беспокоить. жаль, больше ни с кем мне не было так отвратительно хорошо. - отвратительно хорошо? - или уходи, или оставайся! - он зло стискивает кулаки. ах так?! вот индюк напыщенный. - Дэвид! молчит. даже не смотрит на меня. ну, хорошо. делаю шаг к нему. или это будет моей последней ошибкой, или... - Дэвид,..- кладу ладонь ему на плечо. вздрагивает и опускает голову, - Дэвид, пожалуйста... -моя рука скользит по его спине вниз. он перехватывает ее своей рукой. наши пальцы переплетаются. - Дэвид, я ни за что не забуду тебя, - шепчу, стараясь говорить без придыхания, - я просто не смогу, - чувствую, как дрожь пробегает по телу. моему и его. - я не забуду тебя, Вивьен, - тихо произносит, поднимая мою руку к своей груди. мне приходится приблизится еще плотнее, носом уткнувшись ему в голое плечо. запах его тела сведет меня с ума. - Дэвид,.. - дай мне минуту, - берет вторую мою руку и так же прижимает к своей груди. чувствую, что его сердце бьется быстро и неравномерно. - Дэвид, через минуту я не смогу и шага отсюда сделать, - трусь кончиком носа об оголенное загорелое плечо Йоста. улыбаюсь. черт. - а ты как думала? я именного этого добиваюсь. мы оба тихо засмеялись. напряжение куда-то пропало. я крепче прижалась к нему. - прогони близняшек. - они здесь больше не живут. у них свой дом. целую его в шею. - спасибо. - мне так жаль твои красивые волосы... - больше никаких необдуманных стрижек. Он целует мою руку. - спасибо. кстати, - он разворачивается ко мне лицом и тут же снова обнимает, - ты тоже у меня уже полгода одна единственная. серые глаза смотрят с гордостью. - наверное, это было так тяжко? - поддразниваю Дэвида. вместо ответа он с жадностью накрывает мои губы поцелуем, слаще которого было только то, что он сказал после, не скрывая дрожи в севшем от желания голосом. - я люблю тебя. почувствовав легкое головокружение, беру его лицо в ладони и, глядя прямо в серые глаза, цвета холодной стали, эхом произношу. - я люблю тебя.