Спасибо, дорогая кузина!

– Ну давай! Ну тебе сложно, что ли? – Лобелия трагично заламывала руки и трещала пальцами, – Бильбо, ну пойдем! Ну зайчик! Ну позязя! – трагично вздëрнутые брови пытались сойтись где-то под чëлкой. – Я не зайчик, Лоби. И я не уверен, что это хорошая идея. – задумчиво почесав нос, хмыкнул Бильбо. – Я думал провести этот чудный летний вечер дома. Как раз вчера принëс одну дивную вещицу из книжного. А ты меня тащишь в богом забытое место на какую-то говорильню... Или что там у них? – мысленно он уже почти сдался, но хотелось немного потянуть время, чтобы дорогая кузина не приписала себе быструю и лёгкую победу. – Белый стих, дорогой кузен! – женский пальчик с ярким розовым лаком обвиняюще ткнулся в мужскую грудь. – И не Богом забытое, а нормальный бар. Правда, название подкачало - «Гарцующий пони», – фыркнула она и продолжила. – Я там уже была. Они постоянно приглашают выступающих, ну там, живая музыка, вокал, песни-пляски, – промелькнувшее на миг пренебрежение снова сменилось искрами лёгкой одержимости в глазах. – А сегодня вечер белого стиха. Элитное общество любителей! Я просто должна там быть! Ты же знаешь, как я люблю поэзию? И поэтов. - подумав, справедливо добавила она. – Ну, пошли! Немного развеешься. Завтра прочитаешь свой талмуд. Ну ради меня, Бильбо! - плаксиво уговаривая кузена, Лобелия успела поправить его воротник, убрать с плеч пару несуществующих ниточек и почти открутила пуговицу на жилете. – Ох, Лоби, если бы не твоя пародия на кота из «Шрека» и настырный голосок, который я слышу второй день, ты бы меня ни за что не уговорила. Ладно, встретимся в восемь, послушаем твоих поэтов. *** С наступлением вечера Бильбо уже начал видеть положительные стороны в том, чтобы провести его вне дома. Он, кажется, уже тысячу лет никуда не выбирался, и банально сходить бар, «людей посмотреть, себя показать» всë больше казалось заманчивой идеей. Вот только слова «Белый стих» по отдельности были понятны, а что они означают в целом только предстояло узнать. Изучив свой гардероб, мистер Бэггинс оделся со всевозможной тщательностью и аккуратностью. Тёмно-коричневые брюки с отглаженными стрелками, мягкая рубашка цвета кофе с молоком, старательно начищенные ботинки и, в завершение, любовно повязанный шейный платок заметно подняли ему настроение. Подумав, в этот раз он выбрал для себя спокойный древесный аромат и с наслаждением вдохнул любимый запах полной грудью. Внимательно изучив своё отражение в зеркале перед выходом, Бильбо остался доволен. Невысокий рост гармонировал с умеренной упитанностью. Мягкие кудри обрамляли безбородое мальчишеское лицо, придавая Бильбо ласковый и уютный вид. Выразительные серые глаза смотрели слегка наивно, а длинные ресницы, мягкие губы и гладкая кожа создавали нежный мальчишеский образ. Симпатичный парень к своим двадцати девяти годам не приобрёл мускулистую фигуру, волевой подбородок и томный взгляд пожирателя женских сердец. Вообще-то, женские сердца его в принципе не интересовали. Мистер Бэггинс подмигнул своему отражению и вышел из дома. *** – Хм, странно, очень странно, – расфуфыренная в ожидании поэтов Лобелия сидела за круглым столиком напротив и беспокойно крутилась на месте, не выпуская телефон из рук. – Обстановка не слишком подходит для поэзии, – согласился Бильбо, одëргивая на себе рубашку и оглядываясь по сторонам. – Ты уверена, что мы пришли туда, куда нужно? Место, куда привела его кузина, сейчас было похоже на обычный кабак, а не на подмостки для одаренных поэтов. Низкий потолок и скудное тëплое освещение придавало комфорт обстановке, как и бордовые бархатистые составные диванчики, которые огибали круглые столики. Стены были декорированы чёрными виниловыми пластинками, гитарами, фотографиями, листами с художественно изображёнными нотами и прочей музыкальной атрибутикой. На пока не освещенной небольшой сцене стояла барабанная установка с блестящими хромированными деталями, синтезатор и стойка микрофона. Зал в котором находился бар, стулья на высоких тонких ножках, танцпол и веселящаяся молодёжь, мистер Бэггинс рассмотреть не успел, буксируемый Лобелией, держащей курс на поэтов. – Конечно туда, - раздражëнно сдув чëлку со лба, огрызнулась кузина. – Тут должно быть несколько иначе: хорошее освещение, приятная компания, – она сделала неопределенный жест рукой. – А я тогда, интересно, кто? – поперхнулся Бильбо. – Ты меня понял, дорогой кузен, – отмахнулась Лобелия и пальчиком подцепила проходящего мимо официанта. – Любезный, позвольте полюбопытствовать, сегодня же в вашем заведении вечер белого стиха? – тоном, будто делает одолжение парню, спросила она. - Нет, мадам. Сегодня в программе живая музыка и вокал. Группа «Аркенстон» украсит ваш вечер, – вежливо улыбнулся официант и указал на стоящую на столике программку, на которую сначала никто не обратил внимания. Лобелия отпустила парня на волю и схватила табличку, близоруко прищурясь, поднеся её к глазам. – О нет! Я перепутала! Вечер белого стиха был вчера! А по средам тут действительно брямкают музыканты. Вот напасть! Вместо чудесных произведений — лабание недоучек. И стоило ли выбивать лучший столик ради этого? – еë голос от искреннего расстройства быстро свернул в сторону пренебрежения. Бильбо стало обидно за незнакомую группу, о которой заочно было составлено такое категоричное мнение. – Почему именно недоучек? – нахмурился он. Иногда кузина изрядно его раздражала своей резкостью, капризами и другими милыми чертами характера. – А кто ещё будет выступать в баре? – фыркнула дамочка, не вспоминая при этом о поэтах. – Эх, жаль, испорчен вечер. Ну что, пойдëм домой, что ли? — Лобелия разочарованно вздохнула, растроенная сменой планов. Она уже взяла в руки сумочку и привстала с диванчика, когда услышала голос кузена: – Ну уж нет, – неожиданно упëрся Бильбо. – Ты сама меня сюда притащила, поэтому я хочу остаться. Послушаем этот Аркенстон, может, у них хорошая музыка? Немного поспорив, они решили остаться, хотя бы ненадолго. *** На сцену вышли несколько рослых мужчин, одетых в тëмные брюки и рубашки. У всех отросшие распущенные волосы ниже плеч и бороды. – Ещë и рокеры, – послышался недовольный суфлëрский шёпот Лобелии, но Бильбо не обратил на него внимание, выжидающе рассматривая музыкантов. Двое из них вышли с тонкими лакированными гитарами наперевес. Ещë один сел за барабанную установку, а последний встал возле синтезатора, подкрутив какие-то рычажки на панели. Казалось, что вокруг музыкантов нет пары десятков столиков с ожидающими посетителями и снующих официантов. Музыкальный коллектив вëл себя настолько спокойно и естественно, что сразу становилось ясно о немалом опыте. Тихо перекинувшись парой слов, мужчины заняли свои исходные положения и замерли в ожидании. Жизнерадостный голос ведущего, который спрятался где-то возле пульта, поприветствовал почтенную публику и объявил группу Аркенстон. Послышались сдержанные аплодисменты. Софиты осветили сцену и зазвучала ритмичная и совсем не тяжëлая музыка. На сцену выскочил длинноволосый парень в такой же темной одежде как у остальных, и напевая нехитрый мотив принялся настраивать публику на музыкальный лад. Он зажигательно пританцовывал и всячески привлекал внимание зрителей. – А что, очень даже ничего, – Бильбо повысил голос, наклоняясь к Лобелии через стол. – Сейчас закажем ещë вина и давай останемся? Я хочу дослушать их до конца, – ему уже совершенно точно не хотелось домой, атмосфера раскрепощëнности затягивала. Кузина кивнула с кислым лицом и опустила глаза в телефон, пролистывая социальные сети и иногда печатая едкие комментарии. Очередная композиция закончилась, солист отвесил поклон, и музыкантов на несколько секунд поглотил сумрак. Когда сцена снова осветилась появился новый вокалист. «Наверное, они меняются для отдыха. Или для смены репертуара.» подумал Бильбо, переводя изучающий взгляд на певца. На фоне одетых в темные одежды коллег он выделялся ярким пятном в своей белоснежной рубашке классического кроя с небрежно закатанными рукавами. Высокий рост, достаточно накачанная фигура и гордый разворот плеч вкупе с королевской осанкой сделали его самым статным артистом за сегодняшний вечер в глазах мистера Бэггинса. Тëмные волнистые волосы с проседью рассыпались гривой по плечам. Точëное приятное лицо украшала аккуратно подстриженная борода и Бильбо очень захотелось провести по ней пальцами, чтобы понять, мягкая она или колючая. Мистер Бэггинс моргнул, удивлëнный своим желанием, но не стал заострять на этом внимание, и продолжил изучать певца, пока звучало медленное вступление. Музыкант улыбнулся публике и с грацией хищной кошки не спеша подошёл к микрофону. Бильбо неосознанно сглотнул набежавшую слюну, наблюдая, как певец взял в свои смуглые накачанные руки микрофон, сняв его со стойки. Инструмент идеально поместился в широкой ладони. На запястье темнел кожаный браслет, поблëскивающий металлическими вставками. «Как хорошо, что Лобелия забронировала именно этот столик, поближе к сцене», — отстранëнно подумал Бильбо не отрывая пристального взгляда. На этого человека хотелось смотреть ещë и ещë, изучая его в малейших деталях, от мелких морщинок возле глаз и чёткой линии ключицы, которая виднелась через расстëгнутые верхние пуговицы рубашки, до слегка выпирающих вен на мощных руках и грубого кожаного ремня на чëрных джинсах. Солист поднëс микрофон к тонким губам и густым бархатным голосом запел что-то мелодичное и тягучее, прикрыв глаза. Услышав первые звуки, Бильбо поплыл. Он в оцепенении смотрел на красавца и даже не мог понять, о чëм тот поëт. Мистер Бэггинс растворился в звучании голоса, казалось, его душа разбилась в пыль и осела в воздухе. Исчезли запахи его парфюма, вина и еды, исчезли звуки разговоров зрителей и бормотание кузины, исчезло всë, кроме этой мелодии. Он настолько был шокирован человеком на сцене, что даже собственное имя, настойчиво повторенное несколько раз услышал как через вату. – ...бо! ... ильбо! Да Бильбо же!!! – Лобелия раздражëнно потрясла его за плечо. – А? – забыв кто он, где он и что вообще происходит, мистер Бэггинс ошалело перевел на кузину взгляд. – Я говорю, пойду пройдусь. Может встречу какого-нибудь интересного. Я буду тут, если что — звони! — она взмахнула зажатым в руке мобильным. Бильбо на это лишь кивнул и снова повернул голову к сцене, в восхищении уставившись на длинноволосого красавца. В этот момент солист посмотрел на их столик. Это произошло случайно, внимание певца скорее всего привлекла Лобелия, которая довольно демонстративно поднялась со своего места и чеканя шаг каблучками покинула зал. Но мистер Бэггинс об этом совсем не думал. Когда взгляд певца невольно соскользнул с удаляющейся дамочки на её спутника, того прошибла волна дрожи. Внутренности скрутились в тугой узел от волнения и если бы Бильбо захотел, он не смог бы даже вскрикнуть. Исполнитель задержал внимательный взгляд чуть дольше положенного и мягко отвернулся. Бильбо перевёл дух и судорожно вцепился в бокал с красным вином. Зазвучала очередная лирическая композиция в которой отчётливо слышались перезвоны колокольчиков, словно ветерок перебирал металлические пластины. Певец снова запел, и в этот раз чуть более хрипло и очень чувственно. Он стоял широко расставив ноги и сжав микрофон обеими руками. Его глаза были прикрыты, а брови немного нахмурены, как будто то, о чем он пел, причиняло ему боль. Бильбо подавил своë желание бросится к нему на сцену и разгладить морщинку между бровей, утешить мужчину и сказать, что всё обязательно будет хорошо. Внезапно певец открыл глаза и посмотрел в упор на Бильбо, как будто пел персонально для него. Всего пара секунд, но мистер Бэггинс уже почувствовал себя слабым трусливым кроликом перед уверенным в себе волком, который ещë и обладал техникой гипноза. Не обрадовавшись такой метафоре, Бильбо постарался сосредоточиться и хотя бы вникнуть в смысл песни. Получилось не очень, но он уловил что-то про далёкий дом, безжалостных врагов и опасное путешествие. «Я бы за тобой куда угодно пошëл. Куда угодно, только позови меня» с отчаянием подумал Бильбо сам пугаясь такой внезапно нахлынувшей, но очень сильной симпатии. Певец завершил своё выступление, под аплодисменты коротко склонил голову в знак признательности и, кинув последний внимательный взгляд на Бильбо, скрылся за кулисами. «Что? Куда? Ох, нет, он ушëл! И снова вышел этот первый. Может быть, после они снова поменяются? А если нет? Надо записать название группы! Ох, надеюсь его выступление на сегодня ещё не закончено», — вихрем пронеслись обрывочные мысли. Очередные несколько зажигательных композиций Бильбо провертелся на месте, беспокойно осматриваясь на случай если исполнитель выйдет в зал и стараясь рассмотреть что происходит за кулисами. Он очень хотел ещё раз увидеть этого удивительно мужественного человека, обладавшего таким волнительным для Бильбо густым голосом. И когда солисты вновь сменили друг друга, мистер Бэггинс обрадованно заулыбался так искренне, что это было заметно даже со сцены. Солист, увидев сияющего парня за одним из самых близких столиков, на мгновение задумался, что-то взвешивая, и улыбнулся краешком губ отводя от него взгляд. Оставшееся время Бильбо любовался незнакомцем, пытаясь запомнить его внешность, неспешные движения и звучание бархатного голоса. Очарованный мистер Бэггинс потерял ощущение времени и реальности, полностью попав под влияние певца и тронутый этим событием до глубины своей души. Ему казалось, что этот мелодичный баритон ласкает, окутывает собой и согревает Бильбо, а в периферии сознания даже мелькнула ассоциация с нежной прелюдией. Ещё никогда он не испытывал таких эмоций от голоса. Мистер Бэггинс не заметил, что в напряжении сидит на самом краешке диванчика, подавшись всем корпусом в сторону сцены, что его рука слишком крепко сжимает тонкую ножку бокала с вином, а в глазах вспыхивают и гаснут искры от зеркального шара, закреплённого на потолке. Зато это заметил солист, и каждый его взгляд на этого необычного посетителя, который так открыто и непосредственно демонстрировал своë расположение, наверняка и сам об этом не догадываясь, был внимательнее. А в следующее мгновение всë очарование момента и расслабленной атмосферы было безжалостно разрушено. – Группа Аркенстон! Вокал Кили Дуринсон и Торин Дубощит! – в экстазе взвыл ведущий и мир Бильбо утонул в аплодисментах, разговорах посетителей обменивающихся впечатлениями и разудалой музыкой от диджейского пульта. – Ну всë, пошли домой! Эй, ты слышишь меня? Нет, ну что за день, а? Эй, Бильбо, поднимайся! Я устала, пошли домой! Ноги моей тут больше не будет, вокруг одни хамы! Все эти звуки смешались и закрутились вокруг мистера Бэггинса, дезориентируя его. Словно в тумане он позволил настырной кузине ухватить себя за руку и увести из только что бывшей уютной и ласковой атмосферы бара.