А вас я попрошу остаться

Квартира явно пустовала уже несколько недель: остатками пригоревшей каши на кухне питались тараканы, а разбросанные бумаги в кабинете уже припали пылью. Местная разведка не смогла найти следов Томаша Живчака и намёков на его возможное убежище. Химик сомневался в способностях местной разведки и поэтому должен был проверить всё сам. Записи Томаша оказались похуже любого шпионского шифра, формулы на клочках газет не имели никакой связи между собой и никакого смысла, их писал явно безумец. Но этот безумец был опасен и очень умён. Химик открыл очередной ящик, где разного рода грамоты и награды в области микробиологии соседствовали с фантиками от конфет, трамвайными билетиками и прочим хламом. Обычно такое вешают на стену в рамочках, а не прячут подальше с глаз, заваливая мусором. Во другом ящике были фотографии, аккуратно спрятанные в конверт. Это уже было интереснее. Значит, эти фото важны для Томаша. Высокий черноволосый мужчина — его отец, убитый в шестидесятых, когда приехали советские танки; светловолосая женщина в платье в горошек — мать, умершая два года назад; хмурый мальчик и улыбающаяся девочка — мальчиком был сам Томаш, а вот девочка… Химик перевернул фотографию и увидел надпись карандашом: «Evička a já». Нужно отправить запрос и узнать про эту «Евичку» — кто она и где сейчас. Томаш не производил впечатление человека, у которого может быть много друзей и союзников, по данным разведки он был скрытным и почти ни с кем не контактировал. Это может быть хоть какой-то зацепкой. Больше здесь ловить нечего. Вздохнув, Химик ещё раз окинул взглядом квартиру Живчака и покинул её. *** — Здравствуйте, — застенчиво улыбнулся Химик, поправляя перемотанные изолентой очки, когда открылась дверь, — я Валентин, к-коллега Томаша…ну, Живчака. Б-бывший коллега… Вы — Ева Горак, в-верно? Женщина заправила каштановую прядь за ухо и кивнула несколько раз. — Так странно… Ко мне как раз зашёл другой его коллега из университета. — нахмурилась она. — Неужели? — улыбка Химика начала граничить с оскалом. — Да, его зовут Григорий. Проходите, пожалуйста, — Ева потеснилась и пропустила его в свой дом. Вряд ли это действительно коллега Живчака, коллеги его ненавидели. Может, местная разведка? В любом случае, Химик не думал, что другой лгун уличит во вранье его. Судя по одной паре изношенных туфель в прихожей — деньгами на фармзаводе, где она работала, особо не баловали. Убранство её квартиры тоже было скромным, вспузыренные зелёные обои явно клеились ею самостоятельно, а пол под шкафом не был прокрашен — хрупкая низкая Ева просто не смогла его сдвинуть. — Д-делали ремонт недавно? — поинтересовался Химик, разуваясь. — Ой, да, в прошлом месяце наконец-то отпуск был, вот руки дошли… — она с какой-то нежностью провела пальцами по обоям и грустно улыбнулась. — Жаль, что мама не дожила. — Соболезную, — Химик вздохнул, а про себя подумал, что с момента инцидента в университете прошло полтора месяца, и если Томаш с Евой были близки, то почему тот, уже будучи безработным и имея много свободного времени не помог? Раздражаясь от того, что эта нить может завести в тупик, Химик вошёл следом за Евой на маленькую кухню и, увидев человека, пьющего чай за столом, на секунду растерялся. Ромео тоже растерялся и сделал слишком большой глоток слишком горячего чая, из-за чего закашлялся. — Всё в порядке, — остановил он рукой встревоженную Еву. — Не думал, что ты тоже окажешься здесь, Г р и г о р и й, — Химик присел напротив, невольно вспоминая яркие моменты из их последней встречи. — Взаимно, — аккуратно ответил тот. — Это так мило, что коллеги Томаша беспокоятся о нём… — Ева нервно теребила рукав платья. — Но я правда не знаю, где он сейчас. Мы не то чтобы сильно общались в последние года, после смерти тёти Петры он стал совсем не свой. Я тоже потеряла мать, но вот так закрываться ото всех… — Да, Томаш держал в-всегда всё в себе… — вздохнул Химик. — У вас совсем никаких мыслей, г-где он может быть? — Нет, — поспешно ответила она. Плохая лгунья, наивное дитя. Взгляд Химика остановился на столешнице, где была кастрюля с ещё парующим супом и банкой, в которую Ева этот суп переливала, видимо, как раз, когда к ней в дверь постучал Ромео. Для кого эта еда? — Мы не хотели вас тревожить, — поджал губы Ромео. — Наверное, нам стоит уйти. Наверняка негодяй уже успел выяснить что-то полезное и теперь не хочет, чтобы это узнал и Химик. Но тот хотя бы успел просунуть жучок в подкладку её пальто, пока снимал и вешал собственное. — Ох, ну вы меня совсем не потревожили… — Ева плохо могла скрыть облегчение от того, что незваные гости собрались уходить. — Ну всё же, нам пора, — наглец встал и похлопал Химика по плечу, задержав на нём руку дольше, чем следовало. Уже на лестничной клетке, когда за агентами закрылась дверь, Химик перекрыл Ромео дорогу, прислонив руку к стене и спросил: — Какого чёрта ВЫ здесь забыли? Зачем вам Живчак? Ромео усмехнувшись парировал: — А вам зачем? — Я не могу сказать. — Вот и я не могу, honey. — Назови меня так ещё раз и я отгрызу тебе лицо. — Слушай, — Ромео вздохнул, — я тоже не в восторге от ситуации, но такая у нас работа, верно? Ничего личного. К тому же эта девчонка явно ничего не знает. — Да, она не при делах. — Химик убрал руку. — Ты ведь понимаешь, что если будешь слишком мне мешать, то мне придётся тебя убить? Выбирая между милым американцем с большим…потенциалом и заданием, я выберу задание. — Ответственный подход к работе. — Ага. — Тогда… Если встанет такой вопрос, то будем действовать в интересах своих работодателей. Учти, у меня рука тоже не дрогнет в случае чего. — Не сомневаюсь. — Жаль, что ты не сможешь ещё раз оценить мой большой потенциал… — Ну, я бы мог… — Химик задумался, будто прикидывал, найдётся ли время в его плотном графике. — Не боишься, что я вырублю и оставлю тебя связанным в номере отеля? — Готов рискнуть, к тому же я глаз с тебя не спущу. Тем более, что если кому-то из нас придётся в итоге убить второго, то другого шанса для оценки потенциала уже не будет. — Ты такой расчётливый… — восхищённо улыбнулся Ромео, выходя из подъезда и придерживая Химику дверь. — И очень коварный, учти. — И что, совсем не жалко будет убить меня потом? — Если сегодня вечером ты выложишься на полную, то я буду вспоминать тебя долгими зимними вечерами. — Химик пожал плечами. — Уверен, что будешь. — Тогда сегодня в восемь возле Гранд Отеля Европа. Не опаздывай и проследи, чтобы за тобой не было хвоста. — Ты решил выбрать самую неприметную и недорогую гостиницу, как я погляжу, — Ромео приподнял бровь. — Я оплачу, — серьёзно ответил Химик. — Если это окажется твоим последним разом, то ты заслуживаешь на помпезность. — Я не собираюсь принимать целибат после тебя, поэтому никаких последних разов. Но Европа, так Европа. As you wish. Кивнув друг другу, они разошлись в разные стороны. Химик сел в бледный жигуль и подождал, пока Ромео скроется за углом дома. Он не собирался снимать номер в отеле и надеялся, что сегодня с ЦРУшником они больше не увидятся. Надеялся, что Ромео говорил честно, что сбросил Еву Горак со счетов. Еву Горак, которая как раз вышла из дома, воровато оглядываясь и поправляя шляпку, прижимая к груди тряпичную сумку. Она махнула рукой, останавливая такси, и Химик медленно двинулся следом. *** Она сменила два такси, уезжая всё дальше от соборов и красных черепичных крыш, к окраине, усеянной серыми панельками. Октябрьское солнце давно село, когда Ева вышла из такси и направилась к зданию, похожему на какой-то склад. Химик подключил устройство и вскоре сквозь шум помех услышал в наушниках цоканье её каблуков. — Ahoj, — тихо сказала она кому-то. — Ahoj, Evička, — ответил мужской голос. Зная языки почти всех республик, Химик без труда понимал, о чем они говорят. — Томаш, что мы делаем? — голос Евы дрожал. — Ведь умрут же невинные люди, я не могу, я этого не вынесу… — Милая, они отняли у нас всё: родителей, страну. Они должны за это поплатиться, — Живчак говорил мягко и, судя по шуршанию ткани, гладил её по плечу. — Не слишком ли это высокая цена? Люди и так настроены на революцию, ещё год-два и… — И они задавят революцию своими танками. — Ну что ты такое говоришь… Мне страшно, Томаш, — Ева едва не плакала. — Сегодня приходили какие-то люди… — Что за люди? — голос Живчака стал жёстким. — Сказали, что твои бывшие коллеги… — Мои бывшие коллеги — трусливые крысы, которые донесли, что я занимаюсь «опасными» разработками. — Ну я не знаю, они не показались мне… — За тобой не следили? — снова перебил он. — Ты была осторожна, добиралась так, как я тебе говорил? — Да, Томаш… — вздохнула Ева. — Но я не знаю… Я не знаю, смогу ли сделать то, о чём ты просил. Я видела, что случилось с твоими крысами — допустить, чтобы подобное испытали живые люди… — А наши отцы, которых пристрелили, как собак? А моя мать, которую не отпустили в Западную Германию на операцию? А т в о я мать, которая умирала в муках из-за последствий той аварии на станции, хоть ты и не хочешь в это верить? Очнись, Ева, они монстры, они звери, а моя разработка только вытащит наружу и покажет всему миру их суть! Послышались всхлипы, Ева плакала. — Хорошо, Томаш, я сделаю, как ты решил. Но эти смерти будут на твоей совести. — Ты слишком добрая. Ева, если ты не справишься, если засомневаешься и выдашь себя, то погубишь и себя, и меня, и всю нашу страну. Ты понимаешь, милая? — Д-да… — Тебе всего лишь нужно заменить часть баночек с лекарством на мои. Только те, которые поедут в Москву и Ленинград, это важно, иначе ты сотворишь большую беду. Оно безопасно, пока не попадёт в кровь, но всё равно будь осторожна. — Я буду… — Меня беспокоят те, кто приходил к тебе. На всякий случай не приезжай завтра. — Но ты же останешься голодным… — Это лучше, чем оказаться убитым. Не приходи завтра, а лучше и послезавтра тоже. Я уничтожу все образцы — не беда, сделаю новые. Мы всё равно сделаем то, что задумали, просто не завтра, а через несколько недель. Нужно убедиться, что за тобой не следят. — Что же мы творим, Томаш… — Справедливость. Как только Ева вышла из склада и, шатаясь, побрела по дороге, Химик открыл бардачок и снял трубку радиотелефона, уже собираясь нажать нужные кнопки, чтобы связаться со своими людьми и сказать, что Еву Горак нужно арестовать. Прошла минута, две — он никак не мог себя заставить. Это значит подписать ей смертный приговор. С другой стороны, Горак вместе с Живчаком собирались сотворить нечто чудовищное. Он вздохнул, уже готовый позвонить и отдать приказ, когда увидел тёмную фигуру, прошмыгнувшую в дверь склада. — Твою ж… — наверняка этот обормот тоже успел нацепить на Еву какой-то маячок и притащился сюда. И как Химик только не заметил его? Он вылез из машины, тихо матерясь, и направился к складу, держа в руках пистолет. Лампочка внутри мигала, чем дальше он проходил, тем отчётливее слышал голоса и тем сильнее у него внутри растекалось неприятное липкое чувство. — Do you speak English? — Сo? — Русский? — Кто вы такой? Химик замер у лаборатории слушая их разговор. Ему придётся его убить. Какие ещё варианты? Ромео не отступит. Может вырубить его?.. Тогда всё-равно придётся сдать его своим. Нет уж, милосерднее просто застрелить… — Не волнуйтесь, я не совет, я из ЦРУ. — Ромео говорил спокойно и рассудительно. — Мы можем гарантировать вам безопасность, если будете с нами сотрудничать, ваша разработка нас очень заинтересовала. — «Сотрудничать» с вами? — скептически произнёс Живчак. — Нет уж, спасибо, нам хватило советских танков, чтобы ещё и американцы сюда лезли, я не хочу. — Подумайте, мистер Живчак, за вами уже следит КГБ и знает о ваших планах, у вас не так много вариантов. Мы защитим вас и поможем покинуть страну, такие люди, как вы, нам нужны. — Знают, значит… Тогда всё пропало. — Мистер Живчак, послушайте, ваша разработка… — Моя разработка интересует? А хотите оценить в действии? — выглянув из-за дверного проёма, Химик увидел, как Томаш взял со стола шприц. — Я не всё уничтожил, как раз осталось немного для вас. — Не делайте того, о чём пожалеете, Томаш, — Ромео стоял метрах в четырёх, выставив руки в успокаивающем жесте. — Я ни о чём не жалею. — сказал Живчак и вогнал шприц себе в шею. Он тут же упал на пол и, судя по звукам, забился в припадке. Потом затих. Ромео ругнулся на английском, подошёл к Живчаку и присел рядом, видимо, щупая пульс. А затем всё произошло очень быстро. Ромео вдруг отпрянул, а Живчак вскочил и, низко зарычав, бросился на него. Не удержавшись на ногах, Ромео упал. Живчак теперь буквально сидел верхом на нём и щёлкал зубами, пытаясь добраться до горла, будто бешеная собака, а все силы ЦРУшника уходили на то, чтобы удержать его, не дать себя укусить. Он даже не мог достать пистолет, потому что в Томаше проснулась такая нечеловеческая мощь, что одной рукой держать его было просто невозможно: как только Ромео пытался это сделать и дотянуться до оружия, Живчак почти доставал до его лица. Химик вбежал в лабораторию, замер, наставляя пистолет. По протоколу он должен выстрелить дважды. Две пули по одной на каждого человека перед ним. Он выстрелил два раза. Один выстрел привлёк внимание Живчака, а второй оставил пулю между его неестественно красных глаз. Ромео сбросил с себя обмякшее тело и отполз в сторону, поражённо глядя на Химика. — Он не ранил тебя? — спросил тот, опуская пистолет. — Его кровь не попала тебе на слизистые? — Думаю, нет… — Ты «думаешь» или нет? — Не попала, — гаркнул Ромео. — Какого вообще чёрта… Химик не ответил, садясь прямо на пол лаборатории. Ему совсем не хотелось говорить, хотелось только закурить. — Я так понимаю, миссии мы свои провалили, — вздохнул Ромео, садясь рядом. — Теперь нас… — Расстреляют. — Уволят. Сказав это одновременно, они переглянулись. — Ты серьёзно сейчас? — Ромео нахмурился и почесал затылок. Химик пожал плечами. — Слушай, ты мог бы пойти к нам, у нас неплохо платят и… — Ой, иди к чёрту, я сейчас не в настроении для вербовки в ЦРУ. — Ты всё ещё можешь сбежать куда-нибудь… — Я всё ещё могу застрелить тебя. Ромео замолк, поднимая руки в примирительном жесте. — Эта штука не должна попасть никому, — Химик запустил руку в волосы и упёрся затылком о стол. — ни вашим, ни нашим. Даже при условии, что её никогда не используют, а будут только держать в лаборатории… — …Это всё равно слишком опасно. — закончил за него Ромео. — Я могу сказать, что опоздал, что КГБ оказались здесь раньше. — Я могу сказать, что Живчак сошёл с ума, уничтожил записи и образцы, а последний вколол себе. Тебя здесь не было, Живчака пришлось застрелить, а лабораторию сжечь. — Сжечь? — Нельзя просто так оставить его труп, вдруг крысы… Высокая температура должна уничтожить вирус. — Думаешь это вирус? — Уверен процентов на девяносто. — Прямо обнадёживает… Химик молча показал ему пистолет. — Хватит мне угрожать, у меня тоже есть оружие! — возмутился Ромео. — Тогда давай застрелим друг друга — очень романтично и минимум проблем. — Тяга к суициду — это национальная русская черта? — Неумение шутить — американская черта? — Я умею шутить и шутка была смешная, — надулся Ромео. — Я остроумный. Химик глянул на него. А потом они оба захохотали, как ненормальные. Ситуация была далека от забавной, да и шутка Ромео не была настолько смешной, но что-то внутри у них щёлкнуло в тот момент и напряжение нашло выход в таком вот смехе, будто они давние друзья, а не идейные враги. — Это такой пиздец… — сквозь смех сказал Химик. — Ты мне всё испортил, негодяй. — Ты мне всё испортил первый, — Ромео ткнул его пальцем в плечо. — А почему ты меня, кстати, не убил? Ты же мог. Смех застрял у Химика в горле, а улыбка медленно сползла с лица. — Ну всё, хватит, нужно убрать здесь, — так и не ответив на вопрос, он поднялся с пола и принялся ходить по лаборатории, рассматривая баночки с реагентами и отставляя некоторые из них на стол. — Я сделаю горючую смесь из того, что есть здесь. — пояснил Химик, когда Ромео приподнял бровь в немом вопросе. — Десять минут и сожжём тут всё. Уже через семь минут смесь была готова, но Ромео перехватил руку Химика и сказал: — Стой. Я должен убедиться, что ты ничего не прихватил с собой. — Серьёзно? Ты же всё время смотрел на меня, когда бы я успел… — Ты прыткий. — Ладно, — закатил глаза Химик и расставил руки в стороны, — обыскивай. Ромео сосредоточенно, но не без удовольствия провёл руками вдоль его пальто, детально ощупал задние, а затем передние карманы брюк, проскользил ладонями от бёдер вниз по каждой ноге. — Кончил? — невинно поинтересовался Химик. — Теперь моя очередь. Он проделал то же самое — неспеша, основательно и не пропуская ни единого места, где можно было бы запрятать что-нибудь из лаборатории. Услышав тихий вздох Ромео, Химик приподняв бровь, сказав: — Здесь вообще-то в полуметре от нас лежит труп. Не говори, что ты завёлся. — А в моей машине трупов нет, — резонно заметил Ромео. Химик наклонился к его уху и шепнул: — Отлично. *** — Это не ради тебя, — сказал Химик, поджигая ворох бумаг зажигалкой и бросая их на залитый смесью стол. Тот почти мгновенно вспыхнул зеленоватым пламенем, по лаборатории поплыл резкий химический запах. Огонь быстро распространялся по поверхности и вскоре поглотил всё, включая труп Томаша Живчака, остатки его трудов и банку так и не открытого супа. К тому времени агенты уже были на улице. — Не ради меня, но ради мира во всём мире, — вздохнув произнёс Ромео. — Предлагаю очень быстро уехать отсюда в какой-нибудь уютный лесок. — Предложение рассмотрено и принято, — бросил Химик, направляясь к своей машине и закуривая по дороге. *** Двигаясь за машиной Ромео, Химик курил в окно, убеждая себя, что это всего лишь опасное развлечение, способ сбросить напряжение после мутного задания. Вряд ли после такого провала ему дадут что-то серьёзное и дальше Москвы, скорее всего теперь ему придётся выслеживать иностранных агентов среди дворовых кошек возле стратегических объектов. А значит с американцем они вряд ли ещё встретятся. Может оно и к лучшему. Химика беспокоило то, что он не смог убить Ромео, когда должен был. Это увлечение могло дорого ему обойтись в будущем. Заехав на лесную поляну, Ромео остановил машину, и Химик, тоже заглушив мотор, вышел к нему. — Стодесятая Шкода? — сказал он, облокачиваясь на автомобиль Ромео. — Красивая, конечно, но это же купе, а не седан. Я не собираюсь исполнять акробатические номера, будем в моей, там хотя бы сидения складываются. Ромео подошёл к нему вплотную, упёрся ладонями в крышу по обе стороны от Химика, и ответил: — Это, конечно, не Гранд Отель Европа, но сегодня я готов довольствоваться твоей развалюхой. — Это не развалюха, а чудо отечественного автопрома, — проговорил Химик ему в губы, — и если ты будешь оскорблять культуру моей страны, я свяжу тебя и оставлю в этом лесу, Ромочка. — С тобой опасно оставаться наедине… — прошептал Ромео. Химик подался вперёд и через мгновение они уже целовались, вжимаясь друг в друга, а прохладный лесной воздух стал горячим. Им пришлось оторваться друг от друга, чтобы разложить сидения в Жигулях, превратив машину в не слишком комфортную, но довольно сносную кровать на колёсах, и как только это было сделано, они снова сплелись руками и ногами, избавляясь попутно от одежды. Роман склонился над Кешей, запустил руку в его волосы на виске и провёл носом по оголившейся шее, которую не закрывал больше строгий воротник рубашки. Забравшись под свитер, Кеша гладил его спину, слегка царапая, прижимая Романа ещё ближе к себе, чувствуя голой грудью, как трётся о неё ткань свитера, и это раздражало, это бесило, хотелось чувствовать горячую кожу. — А-ну снимай, — рыкнул он. Роман издал короткий смешок от такой нетерпеливости, но тут же избавился от свитера и заодно от ремня. — Чтобы ты не мучился с пряжкой, — насмешливо поиграл бровями он. — Там было темно и ты меня отвлекал, — Кеша дёрнул его за руку и, когда Роман повалился на него, потеряв опору, ощутимо укусил чуть выше ключицы. — Дикий, — зашипел тот и слегка сжал волосы на затылке Кеши, но как только давление зубов ослабло, а укус превратился в поцелуй, он разжал пальцы и скользнул ими на шею, мягко массируя. Кеша тихо застонал, дёрнул тазом вперёд, потираясь о внутреннюю сторону бедра Романа. — И нетерпеливый, — улыбнулся Роман, погладив его по щеке и мягко, неспешно поцеловав уже припухшие губы. — Очень нетерпеливый, — кивнул Кеша, оторвавшись на мгновение, а потом резко перекатил американца, оказываясь сверху. Правда, он не учёл высоту «потолка» их «спальни», и больно приложился головой о крышу. — Может, всё-таки я сверху? — не сдержал смешка Роман. — Ладно, давай ты, коротышка, — за свою фразу Кеша тут же получил шлепок по ягодице. — Через ткань не тот эффект, можешь снять с меня брюки и попробовать ещё раз. — О, я попробую. И не раз. Брюки Кеши очень скоро улетели в сторону и повисли на руле машины, но он не остался в долгу и закинул брюки Романа на переднюю панель. Роман с удовольствием погладил его голую коленку, скользнул на внутренню сторону бедра, заставив Кешу неосознанно развести ноги шире и медленно выдохнуть, покрываясь мурашками. Улыбнувшись, Роман положил ладонь на бугор на его нижнем белье и чуть сжал, чувствуя жар плоти даже через ткань. Кеша вздрогнул и низко застонал, притягивая Романа за шею к себе, чтобы стонать уже ему в рот, пока рука продолжала двигаться. Но потом она исчезла, что вызвало в Кеше бурю негодования. — Эгоист, — покачал головой Роман, когда Кеша сжал его плечо до следов от ногтей, — а как же я? — Можно так, чтобы и тебе, и мне было приятно. — закусил губу Кеша. — Наверное, это приятно, когда… Я хочу попробовать. Попробовать, ну… — Ты смутился? — ошарашенно спросил Роман. Кеша фыркнул. — Прости, просто не думал, что тебя вообще возможно смутить, — Роман ласково погладил его по щеке. — Что ты хочешь попробовать? — Хочу, чтобы ты был во мне… — тихо ответил Кеша, а у Романа от этих слов всё внутри перевернулось, а собственный член заныл и дёрнулся. — Ты уверен? — собрав все остатки самообладания произнёс он. — Я не подросток на первом свидании, — заворчал Кеша, — конечно, я уверен. — Хорошо, honey. — Роман поцеловал его в лоб, поглаживая по рукам. — Если что, у меня есть опыт, я прослежу, чтобы тебе точно было приятно. В машине есть какая-то смазка? — Машинная? — ужаснулся Кеша. — Господи, нет. Что-то, что облегчило бы трение, но безопасное. — Нет… А хотя, подожди… — Кеша вылез из-под Романа и открыл бардачок. — Не смотри, у меня тут всякие шпионские штуки… — Видел я все твои шпионские штуки, — хмыкнул Роман. — Вот, — Кеша протянул ему круглую жестяную баночку, — думаю, сойдёт. Если сможешь открыть, конечно. — Что это? Похоже на ту странную штуку со звездой… — Ты про бальзам «звёздочка»? Господи, нет, его я бы в таких целях не использовал… Это медицинский вазелин, — Кеша едва сдерживал смех, глядя, как американец вертит баночку в руках и безуспешно пытается её открыть. — Ладно, не мучайся. Взяв баночку у растерянного Романа, он снова залез в бардачок и достал перочинный нож. — Смотри и учись, может, это когда-нибудь спасёт твою ЦРУ-шную задницу, — усмехнувшись, Кеша поддел крышку ножом, а потом без труда открутил. — Это сложнее, чем какой-то ремень. Закатив глаза, Роман забрал баночку и пихнул смеющегося Кешу в грудь, от чего тот плюхнулся на спину. — Какой же ты… — сказал он, избавляя Кешу от нижнего белья. — Восхитительный? — Восхитительно невыносимый. Роман устроился между разведённых ног, успокаивающе погладил по бедру и шепнул: — Расслабься. Он растёр мазь между пальцами, согревая, приставил указательный к кольцу мышц и осторожно протолкнул внутрь. — Нормально? — спросил у притихшего Кеши. — Да… — неуверенно ответил тот. — Ну так… Пока особого восторга не чувствую. — Потерпи, скоро будет хорошо, — Роман поцеловал его колено и продолжил двигать пальцем, растягивая мышцы. — Чувствую себя, как на каком-то странном приёме у врача, — пошутил Кеша, стараясь скрыть неловкость и разочарование. Роман продолжал его методично подготавливать, добавляя палец за пальцем и гладя второй рукой по бокам, бёдрам, животу, чтобы отвлечь. — Я хочу, чтобы ты получил удовольствие, поэтому нужно всё сделать правильно, — согнув палец и надавив, Роман улыбнулся, почувствовав, как Кешу подбросило и услышав его стон. — Сделай так ещё раз, — прошептал Кеша, часто дыша. — У меня идея получше, — Роман быстро снял своё бельё, размазал мазь по члену и приставил его ко входу. — Давай, — сказал Кеша, и даже в полумраке Роман видел, как горели его глаза от желания. Роман вошёл медленно, плавно, но до самого конца. Между ними больше не осталось никакого пространства, никаких преград, сейчас они были близки, как никогда. Замерев и давая возможность привыкнуть, Роман подумал, что в следующий раз нужно использовать что-то получше непонятной советской мази. А потом он сам себя одёрнул, потому что это просто спонтанный секс, и никакого следующего раза может и не быть. Не должно быть. Кеша двинул бёдрами, закусив губу, сжимая накаченные плечи Романа. Тот понял без слов и сделал несколько движений на пробу. Внутри Кеша был восхитительно тугой и от этого все другие мысли из головы исчезали. Роман нагнулся, немного меняя угол и, целуя Кешу, начал двигаться немного уверенней, всё ещё сдерживая себя, чтобы не сорваться и не начать вбиваться быстро, грубо, глубоко. Кеша вскрикнул и простонал на выдохе: «Обожедатактакбоже…» После этого сил сдерживаться у Романа уже не осталось, он начал двигаться быстрее и размашистей, упираясь одной рукой о дверцу машины, а второй придерживая Кешу за бёдра. Тот стонал так громко, что их бы слышала вся округа, не будь они в глухом лесу. И Роману вовсе не хотелось зажимать ему рот, ему хотелось слушать и наслаждаться, потому что слушать это было не менее приятно, чем чувствовать, как сжимается Кеша вокруг его члена. Окна машины запотели, внутри было так жарко, что по вискам Романа тёк пот, а разметавшиеся кудряшки Кеши повлажнели. Кеша был прекрасен, внутри и снаружи, совершенно невозможный, и подобное Роман не испытывал ещё ни с кем из своих многочисленных партнёров по постели. Эта мысль его одновременно пугала и заводила ещё сильнее. Он зарычал, ускоряя ритм, входя каждый раз до основания, чувствуя, что долго так не выдержит. Отпустив кешино бедро, Роман обхватил его член и несколько раз провёл по нему, после чего Кеша закричал и выгнулся, а тёплое семя брызнуло Роману на руку. Ещё пару движений понадобилось ему самому, чтобы удовольствие разлилось по всему телу сладкой судорогой. Осторожно выйдя из Кеши, он упал рядом, тяжело дыша. Так они лежали долгие минуты, соприкасаясь телами, пытаясь придти в себя, и хотя им было невыносимо жарко, ни один не пытался отодвинуться. — Это было… Было… — хрипло прошептал Кеша. — Да… — согласился Роман и поцеловал в костлявое плечо. — Это было не просто хорошо… А… Вообще… — Ты невыносимо восхитительный, darling. — А ты невыносимо невыносимый… Скоро в машине стало холодно, но им не хотелось шевелиться и одеваться. Вместо этого Кеша просто прижался ближе к Роману, забросил на него ногу и уложил голову ему на грудь. Тот не возражал, он накручивал на палец кешины кудряшки. — У нас осталась ещё одна проблема, — сказал Кеша, водя пальцем по животу Романа. — Ммм? — Ева Горак. Она должна исчезнуть. — Ты хочешь чтобы я её убил? — Роман приподнял бровь. — Я хочу чтобы ты пошёл к ней и убедил пропасть. Чтобы когда её придут арестовывать, она уже была в другом месте и с другим именем. — Не хочешь, чтобы её расстреляли? Живчак манипулировал ею. — Нет, — раздражённо ответил Кеша, — я не хочу, чтобы она сказала лишнего на допросе и КГБ решило, что я связан с тобой и ЦРУ. — Как скажешь. — хмыкнул Роман, — Я могу это сделать, мне не сложно. И она скорее жертва в этой истории. — Мне плевать на неё, — упрямо сказал Кеша, — ясно тебе? Роман молча поцеловал его в макушку. *** В кафе было всего пару человек. Химик сидел чуть боком на стуле за дальним столиком, помешивал сахар в кофе и, глядя на барабанящие по брусчатке капли дождя, напевал мотив испанской песни. Ромео сел напротив и не здороваясь сказал: — Ева Горак исчезла, как ты и хотел. Химик перестал напевать, приподнял бровь, спрашивая: — Так быстро? — Когда я вошёл в её квартиру, она висела на поясе от банного халата, — Ромео, достав сигарету, закурил. — Глупая девчонка… — поджал губы Химик. — А что бы ты сделал, если бы тебе пришлось выбирать между собственной совестью и любимым человеком? — выпуская дым в сторону, Ромео внимательно смотрел на Химика. — Я всегда честен со своей совестью, а любимые люди — слишком непозволительная роскошь для шпиона. — холодно ответил тот. — Любимые люди даже шпионам нужны. Любому человеку. Это поддержка, это… — Слабость. — Сила. — Уязвимость. — Опора. — Страх. — Поддержка. — Ты повторяешься, я выиграл. — Химик ухмыльнулся, отпивая кофе. — Ещё в слова сыграем? — Ты паясничаешь и не хочешь признать, что просто боишься близких отношений. — грустно улыбнулся Ромео. — Ну да, Розенбергов же их близкие отношения спасли от смертной казни. — Мы сейчас не о Розенбергах. Если хочешь знать, я не считаю правильным то, что с ними сделали. — А о ком мы? Мы с тобой виделись несколько раз в жизни. Да, провести с тобой время и сбросить напряжение было приятно, но не смей пытаться лезть мне в душу. — прошипел Химик, глядя почти с ненавистью. — Как скажешь, sweetheart. Ромео затушил сигарету и встал, намереваясь уйти, но Химик схватил его за руку. — Стой. Ты так сильно спешишь или обиделся на правду? — Как говорите вы, русские: на правду не обижаются. К тому же я не считаю, что происходящее между нами на что-то влияет или что-то должно значить, нет. Просто мне интересно понять тебя. На секунду по лицу Химика пробежала тень, он сглотнул, но тут же нацепил обратно маску язвительности. — Ты стал получше в поговорках. — Следую твоему совету и подтягиваю русский. — Это правильно, дольше проживёшь. Ромео улыбнулся и прежде, чем смог себя остановить, сказал: — Может мы ещё встретимся. Химик улыбнулся в ответ, и Ромео показалось, что в его глазах промелькнула грусть. — Надеюсь, что нет. Прощай, мой Ромео. Когда ЦРУшник вышел из кафе, оставив Химика одного, тот какое-то время смотрел в окно на его удаляющуюся фигуру. А потом тяжело вздохнул, запуская пальцы в волосы. Ему не следовало сближаться с американцем, не следовало идти на поводу у своих прихотей и желаний. Не следовало чувствовать то, что он начинал чувствовать по отношению к тому. Это «увлечение» уже слишком дорого ему обошлось. Ровно в одно сердце.