А вас я попрошу остаться

Он ни единым мускулом не выдавал своего волнения. Настенные часы тикали оглушительно, директор ЦРУ сканировал его взглядом. — Вы представляете, насколько трудно провернуть подобную операцию, мистер Стрельников? — Я понимаю, мистер Харрисон. Но игра стоит свеч. У Иннокентия Женера есть информация, способная развалить Советский Союз. Разве не это наша основная цель? Он должен был передать мне её после своей миссии в Афганистане. Но не успел. — Вы уверены, что это не уловка со стороны советов? — Я ручаюсь за это головой. Женер… Химик давно искал удачный момент, чтобы покончить с Союзом. И сейчас у нас несколько вариантов: либо дать советам обменять его на других пленных, либо дать ему погибнуть в плену, либо… — Либо заполучить его самим и узнать, возможно, самую ценную информацию за всю историю холодной войны. — Да. Поэтому я считаю, что попробовать стоит. Директор снял очки и потёр переносицу. — Ты представляешь, какую цену они заломят за него? — опустив формальности, спросил он. — Мы поставляем им оружие, — пожал плечами Роман, — в их интересах сотрудничать с нами. — Да, но эти парни совершенно отбитые и непредсказуемые. — Мне под силу эта операция. Вы знаете, что у меня одни из наивысших показателей среди агентов. К тому же я немного знаю пушту. Роман говорил спокойно, чётко и уверенно. Он чувствовал себя вне тела, будто он смотрит на себя со стороны, пока пытается убедить директора в том, что операция необходима и он справится. — Хорошо, — вздохнул Харрисон. — Отправляйся в аэропорт, я сделаю несколько звонков. — Я не подведу, — Роман кивнул. — Если у тебя получится и этот Химик действительно владеет такой информацией… — Это уничтожит советов раз и навсегда. — Удачи, парень. Удачи. *** Роман курил в окно, пока автомобиль мчался в аэропорт. Глаз начал чуть подёргиваться от напряжения. Через четырнадцать часов он ступит на сухую, пропитанную кровью землю. Целых четырнадцать часов, за которые может случиться всё, что угодно. «Держись, любовь моя, только держись. Я приду за тобой, я достану тебя из любого ада, только дождись меня…» *** Солнце держится высоко в небе и в чёрной рубашке Роману адски жарко. Он стирает каплю пота со лба, думая, что ещё немного и он зажарится живьём, потому что джип превратился в быка Фаларида на колёсах. Ему сказали ждать здесь. Всё утро он разговаривал с Рахмдилом, главой этой группировки, торгуясь за кешину душу. В итоге жизнь любви всей его жизни обошлась в три самолёта F-16, десять стингеров и пятьсот тысяч долларов. А теперь ему остаётся только сидеть и думать, в каком состоянии приведут Кешу. Возможно, понадобится врач, этот вариант Роман учёл. Нужно немного поставить Кешу на ноги перед перелётом, чтобы получилось осуществить задуманное. Наконец-то из барачного домика, стены которого облупились от пуль, выводят Кешу. При виде его Роман сжимает руль до побелевших костяшек, но тут же берёт себя в руки. Открывает дверь, делает несколько шагов навстречу. Кешу швыряют ему под ноги, посмеиваясь и говоря что-то на смеси дари и пушту. Роман кивает, поднимает Кешу, обхватывая под бок. Тот весь в грязи и крови, вряд ли вообще понимает, что происходит. Он едва переставляет ноги, а Роман закусывает губу, чтобы не начать успокаивать, не выдать себя, не казаться в глазах повстанцев слишком нежным с пленником. Он укладывает Кешу на заднее сидение и украдкой всё-таки проводит ладонью по его щеке. Щека пылает. У Кеши жар и, вероятно, заражение крови. Роман садится за руль и уезжает, поглядывая то на толпу моджахедов, ожидая, что в любой момент они решат вдруг прострелить колёса машины; то на Кешу, пытаясь убедить себя, что тот дышит и дотянет до врача. Он дважды проверил джип на наличие жучков, но вдруг…вдруг что-то пропустил? Если скажет сейчас что-нибудь, что выдаст его истинные мотивы, то всё пойдёт прахом. А если это будет последняя возможность что-то сказать Кеше? Нет. Нет, об этом лучше не думать. Он разговаривает с Кешей мысленно, беззвучно шевеля губами: «Я с тобой, тебе больше никто не причинит вреда. Живи, только живи, потерпи ещё немного, любимый. Мы тебя подлечим, а потом полетим… Полетим и прыгнем с парашютами на Бермуды, пока наш самолёт будет падать в океан. Все будут думать, что мы умерли, никто не станет нас искать. А мы выживем и отправимся в Южную Америку. У меня есть поддельные паспорта, давно есть.» Улыбается ломаной улыбкой, бросив взгляд на заднее сидение: «Я сделал их ещё год назад, представляешь? Я сделал их и ждал, когда они пригодятся. Мы поселимся в аргентинской глуши и будем счастливы, будем очень счастливы и никто, никто нам не помешает. Никто не заберёт тебя у меня. Держись, малыш.» Он не может сказать этого вслух. Но он может… — Todas las promesas de mi amor se iran contigo… — собственный голос кажется неживым, когда он поёт. — Me olvidaras, me olvidaras junto a la estacion llorare igual que un nino. Porque te vas? Porque te vas?..