По цене лома

Шаман не любит Зону. Зона злится на Шамана и насылает на Мир проклятия — стаи ворон-мутантов и ржавые ядовитые облака. Шаман отмахивается от ворон и закрывает Зону кольцом болот и мороком туманов.  — Открой, — просит Последний Сталкер. — Я должен изучать Зону.  — К чему тебе эти знания? — хмурится Шаман. — Зона — зло. — Ты не можешь убрать Зло, — отводит взгляд Сталкер. — Убери лучше от Зла Мир. *** — А что сказал Шаман? Анд нахмурился и накинул на голову капюшон куртки. — Ничего. Шаман по обыкновению был немногословен. Сказал, пусть остается в Городе и все. Небольшая группа местных тихо перешептывалась, стоя у колючего заграждения. Зона начиналась чуть дальше проволочного рубежа — за рыжими терриконами заброшенного рудника. Анд плотнее запахнул куртку и медленно двинулся вдоль полосы колючки. По большому счету, Зону можно было и не обносить таким доисторическим заграждением из протянутой между деревянными колышками стальной проволоки, ощерившейся крупными шипами-колючками. Зона прекрасно охраняла себя сама — то завешивалась плотным туманом, в котором время от времени вспыхивали зигзаги молний, то выстреливала радиоактивным ливнем. Зона не любила людей. Но ей приходилось считаться с Шаманом. Сколько уже прошло с той поры, когда Мир убавился на половину? Когда почти умер Город? Давно уже заржавели рельсы, ведущие к терриконам, обветшали пирамиды вышек, обвалились постройки шахты. Казалось, Зона безжизненна, что она с яростной злобой уничтожила все, что не успело убраться с ее территории подобру-поздорову. Если бы Зона могла, она бы выбралась из-за колючей проволоки и выжившим рядом с ее апокалиптическим сумраком пришлось бы несладко. Но было одно «но», которое было Зоне не по зубам. Этим «но» был Шаман. Анд дошел до своего вагончика и вошел внутрь, привычно нагнув голову под низкой притолокой. Эти вагончики-бытовки не могли, конечно, похвастаться роскошными условиями проживания, но, по крайней мере, давали защиту от непогоды близкой Зоны и иллюзию настоящего дома. Ничего не было лучше, чем прийти сюда в лучах заходящего солнца, которые несмело пробивались сквозь толстое вагонное стекло, поставить на электрическую плитку помятый кофейник и вдохнуть такой спокойный и мирный аромат кофейных зерен. И нет ничего неприятнее, если этот священный вечерний ритуал внезапно отодвигался на неопределенное время. — Как ты попал сюда? — Анду не требовалось много времени, чтобы почувствовать присутствие в вагончике постороннего. Чутье столько раз спасало ему жизнь, что Анд давно уже полагался на него, не замечая, но реагируя. — Как я попал сюда, в твой вагончик, или в Город? — уточнил непрошеный гость. Он сидел на нижней полке-диванчике, аккурат возле откидного столика с кофейником. — Разве тебя не интересуют подробности, Сталкер? Анд промолчал в ответ. Потому что, подробности слишком хорошо ему были известны. — Мне нужно вернуться в Зону, — почти шепотом произнес пришедший без приглашения. — Позарез нужно. Несколько минут висела стеклянная хрупкая тишина, пока Сталкер не разбил ее своим низким вкрадчивым баритоном. — Я слышал о тебе, Кир. Слышал, но надеялся, что встретиться нам не придется. Кир пристально смотрел в лицо Анда, словно выбирая слова, которые не приведут к отказу. — Речь идет о жизни ребенка, Сталкер. Неужели это так трудно понять? — Я ничем не могу помочь тебе, Кир. Последний раз я был в Зоне год назад, с тех пор там многое изменилось. — Помоги мне, Анд, — Кир умоляюще смотрел на Сталкера. — Ты не сможешь не помочь. *** Камешек выпрыгнул из-под подошвы Кира и моментально превратился в облачко сероватой пыли. — Не сбивайся с тропы, — через плечо бросил Анд. — Сойдешь — станешь такой же пылью, учти. — Я… стараюсь, — пропыхтел Кир. — Далеко еще до поляны? — Как придется, — мотнул головой Сталкер. — Тропа не постоянна, сейчас будет поворот и упавшее дерево, там можно будет передохнуть. Зона не трогает тропу. Он оказался прав: тропа замедлилась и уперлась в сухой ствол упавшей сосны. Казалось, что этот окружающий их пейзаж был символом Зоны, где опасно все и только Последний Сталкер знает, по какой тропе безопасно идти и на каком упавшем дереве можно спокойно сидеть. — Как тебе удалось обойти Шамана? — Кир беспокойно озирался. — Смеешься? — Сталкер меланхолично перевязывал шнурки на высоких армейских ботинках. — Обойти Шамана невозможно. Он знал все. — И отпустил нас… меня в Зону? — Значит, тебе это действительно, необходимо. Кир помолчал, потом заговорил снова. — Наверняка, ты, как и все думаешь, что я сбрендил. Что мне всего-навсего приснился кошмар, или я спятил от того, что долго жил в Зоне. Некоторые даже поговаривают, что это часть разума Зоны вселилась в меня и пытается заманить на свою территорию еще кого-нибудь из людей. Да вот, хоть бы и тебя. — Меня Зона знает, — усмехнулся Анд. — У нас с ней старые счеты. Но ты прав в одном — если есть малейшее подозрение, что твой ребенок жив… — Это не мой ребенок, — остановил его Кир. — Но сейчас это не имеет никакого значения. Он достал из внутреннего кармана своей камуфляжной ветровки бумажный лист и протянул его Анду. Сталкер понял, что это обычный детский рисунок. Мама, папа и маленький мальчик, сидящий на плечах отца, раскинувший руки, будто в полете. Все трое в защитных фильтрах, с оружием, и фоном — разрушенные многоэтажки, которых полно сейчас в уцелевших городах, и ядовитый оранжевый цвет радиационного заражения вместо неба. — Это сын моего друга, — продолжил Кир. — Мальчик родился с мутацией генов. — Они жили в Зоне, как и ты? — спросил Сталкер, вертя в пальцах рисунок. — Да, они отказались от Эвакуации. Я не мог поддерживать с ними связь, меня выбросило из Зоны, и я пришел в Город. Потом до меня дошли слухи, что они погибли. А оказалось, что мальчик выжил. Один. — Это его рисунок? — Это мой рисунок, — Кир не отвел взгляд. — Мальчик рисовал, словно говорил со мной, водил по бумаге моей рукой, а сам просил помощи, просил, чтобы его вывели из Зоны. В одиночку я уже не смог бы вернуться сюда, а ты… ты — Сталкер. Анд с сомнением разглядывал лицо Кира. — Да не сумасшедший я! — отмахнулся тот. — Зачем мне врать? Что мне в Зоне делать, цветочки нюхать? — Ладно, должно быть, это на самом деле необыкновенный ребенок, если он смог выжить в Зоне, — поднялся на ноги Сталкер. — До Поляны я тебя доведу, а там… — Мальчик на Поляне, — уверенно сказал Кир. — Я слышал это от него самого. *** Поляна в закате Зоны выглядела вполне по-доброму. Среди вечного пейзажа заброшенных шахт, с вышками и терриконами, это была настоящая лесная поляна — круглая, с травой, с зарослями кустарника по краям. Единственное, что выглядело ненатурально — ее идеально-круглая форма. Как блюдечко. — А почему Зона вся из таких кусочков? — спросил Кир. — Я пытался выжить в ней, но так и не понял. — Зона — порождение Зла, — откликнулся Сталкер. — Почему Зло захватило Мир? Постапокалипсис беспощаден. Ему все равно, какую форму принимать. А Зона подстроилась под Мир, нахватав из него заплаток — тропу, дерево, шахты, поляну. Что успела схватить, то и оставила себе. А люди… Люди оказались ей не по силам, по крайней мере, пока. — Думаешь, она эту силу наберет? — в голосе Кира звучало опасение. — Не остановится? — Может быть, люди додумаются, как ее остановить. Шаман постоянно на страже границы. — К-и-и-и-р, — раздался шепот ветра и Кир вздрогнул. — Странно, — заметил Анд. — Ветер в Зоне никогда не бывает таким… Таким обычным. Ветер усиливался и вскоре превратился в ощутимый теплый поток воздуха, заставляющий раскачиваться деревья и кусты Поляны и раздувающий траву под ногами людей. — Я понял, — обернулся Кир, уже перекрикивая настоящий вихрь. — Мальчик превратился в ветер. Вот, зачем он меня звал. Ветер — простейший способ выжить в Зоне и не пустить ее дальше на Город. Ты помог мне дойти сюда, Последний Сталкер. Дальше я сам. Кира завертела воронка торнадо. Анд попытался ухватить его за рукав ветровки, но тот вырвался, а вихрь, наполненный уже горячим, а не теплым воздухом, толкнул Анда в грудь и вынудил отступить. А потом Анд уже ничего не помнил. *** — Правильно, что я закрыл от вас, людей, Зону, — Шаман положил руку на лоб Анда. — Только и делаете, что нарушаете. Анд открыл глаза: вагончик-бытовка, кофейник с вмятиной на боку, и Шаман, сидящий подле него на полке-диванчике. — Кир? — просипел Сталкер, приподнимаясь на локтях. — Кир исполнил свое предназначение. Семейные ценности это не только родить да воспитать. Да и семья — понятие относительное. По большому счету, все люди — семья. — Он остался в Зоне? — Скажем так, Зона оставила его, — Шаман едва заметно улыбнулся сквозь свои вековые морщины. — А там, глядишь, и ветер переменится…