По цене лома

— Куда ты меня тянешь, сумасшедший? — Я утягиваю тебя в роман… — В какой еще роман? — В наш служебный роман. Их отношения с полным правом можно было назвать настоящим служебным романом. — Давно ждешь? — поцелуй можно было разорвать только так — на долю секунды, чтобы спросить, выдохнуть и снова вдохнуть любимый запах. — Минут двадцать, — ответ сквозь соленый брызг океана парфюма Jo Malone… О, если бы только можно было одеться в этот шлейф, словно в длинный шелковых халат и так и жить в нем вечно… — Кристиан был сегодня особенно придирчив. Фотомоделью Лоик не собирался становиться ни в детстве, хотя его мама — известная в свое время манекенщица, таскала его за собой как хорошенькую игрушку на мировые подиумы. Лоик помнил волнующе-душный запах гримерок и гардеробных комнат, смех переодевающихся манекенщиц, возгласы парикмахеров и визажистов, аплодисменты восхищенных зрителей в зале. И позднее, когда уже поступил в Университет, планировал подрабатывать барменом в кафе, а вовсе не под вечным глянцевым солнцем камеры. Но вышло так, как вышло. Унаследованная от мамы внешность и пресловутая харизма не оставила равнодушным преподавателя универа, читавшего на курсе лекции о Средневековье. Он настоятельно рекомендовал не зарывать такие сокровища в пыльных аудиториях или в толкучке туристических баров, а прийти к Паоло Сиккоре в агентство и сказать, что от него. Так Лоик оказался востребованным лицом, украшающим обложки самых роскошных и пафосных глянцевых журналов. — Я так соскучился… — неровный пробег пальцев по ряду пуговиц на рубашке. — А ты там со своим Кристианом… — Да нифига он не мой, — шорох сбрасываемых второпях джинсов. — Профи, ты же знаешь, все соки выжмет, пока не успокоится. — Да и хрен с ним, еще о нем тут разговаривать, — горячее обнаженное тело мягко мерцает в полумраке гостиничного сьюта. — Иди ко мне, милый… Вилли появился в агентстве полгода назад. Лоик сперва увидел его фото, и восхитился живой чувственной красотой парня. Он даже на снимках выглядел так, будто его отцифровали в 3-D пространстве, а когда Лоик увидел его вживую, то сердце его дало перебой, а колени непривычно ослабли. Гораздо позднее, когда они уже были знакомы гораздо теснее, Вилли признался, что Лоик просто-напросто, взял его на абордаж своей напористостью карибского флибустьера. А Лоик отшучивался тем, что сам Вилли захватил его в плен, не оставив никакого выбора, кроме того, как пригласить на свидание по Риму с последующим заходом на экскурсию в квартиру Лоика. Квартира была в историческом центре столицы, а экскурсия увенчалась оглушительным оргазмом в лоиковской спальне. — Когда же закончится наша суматошно-переполошная жизнь ради фото? — одна рука на шее, нежно поглаживает пульсирующую венку справа, другая рука спотыкается о соски, тут же вслед раздается длинный всхлип-стон. — Когда не нужно будет постоянно жить на чемоданах и аэропортах? — в ответ только быстрые мелкие поцелуи-укусы, выбивающие последние связные мысли из головы. — А если бы ты не ушел тогда от Сиккоре, может мы бы и виделись чаще, — ответа из слов можно не ждать — ловкий язычок уже добрался до своей желанной цели, провел влажную дорожку по сплетению отчетливо виднеющихся венок, обвел набухшую головку, облизал гладкий шелк нежной кожи. Низкий протяжный стон и снова всхлипы в интимном уюте сьюта. Вилли не задержался в римском агентстве фотомоделей. Его родиной было маленькое европейское государство, а подработка в глянцевых изданиях для него было простым развлечением и способом путешествовать по всему миру. Оставаться в Риме на постоянной основе Вилли не планировал, о себе почти не рассказывал, а их отношения признал романтическими только после первого уикэнда, что они провели вместе. Спустя два месяца от их первой встречи в лоиковской спальне, через тысячи километров авиаперелетов, сотни часов телефонных разговоров и десятка признаний и обещаний. — Это что за фотография? — Лоик рассматривал незнакомый ему снимок — мощная колоннада с выглядывающим куполом огромного собора. — Тебе она зачем? Вилли мельком глянул на фото в рамке, стоящее у него на столе. Они с Лоиком арендовали тогда небольшую виллу в Варенне на озере Комо и провели там целых три дня вдвоем. Лоик навсегда запомнил недлинную улочку, в конце которой без предупреждения синело озеро, безудержной красоты закаты, домики, увитые плющом и виноградом, дорожку-пирс в озеро, словно тонувшую в бескрайней синеве Комо. — Это собор в Санкт-Петербурге, — ответил Вилли. — Мне подарили эту фотографию на память о моих предках. — Среди твоих предков были русские? — удивился Лоик. — Были, — с неохотой отозвался Вилли. — Это было очень давно, почти два столетия назад. Сейчас все изменилось. Не стоит об этом и говорить. Лоик не стал больше расспрашивать. У них всегда была каждая минута на счету, а потом снова — поездки, перелеты. А ведь он еще и продолжал учиться в универе, а Вилли словно торопился все объехать, все попробовать, как будто боялся, что в любой момент у него это отберут. Но кто, кто смог бы отобрать свободу, возможность быть собой… Член — важный, надутый, едва сдерживающийся, блестящий от слюны, которой много, как и должно быть. Язык, по-прежнему неутомимый. Горячая влажность рта, вбирающая в себя. Горло, пропускающее глубже и глубже. Губы, плотно охватывающие и выпускающие с неожиданно громким шлепом, все это смешивается, источает плотский запах, такой плотный, что кажется, его можно резать ножом. И, наконец, капли — белесоватые, горячие, ярко брызнувшие, собранные и слизанные… — Любимый, — стон от губ в губы… — Хотел бы я быть принцем, — внезапно сказал Лоик. Вилли повернул голову в его сторону. Лоик вышел из воды и стоял на галечной полосе озерной отмели, в расстегнутых джинсах, низко сидящих на его узких бедрах. Солнце отражалось в капельках воды на торсе, влажные волосы закурчавились и Лоик стряхивал с них влагу, крутя головой в разные стороны. — Принцем? — переспросил Вилли. — Зачем? — А я бы тогда только отдавал приказы, все бы их исполняли, даже самые дурацкие… Знаешь, приказал бы и твои желания все исполнять. Что бы тебе хотелось в первую очередь? Вилли задумался на секунду. — Задержать вот это сейчас — вечер, озеро, пирс, свободу, возможность жить как хочу я, а не как того требует, ну, неважно, кто требует… И тебя… — Прости, Лоик, — Вилли выбрался из кровати и начал одеваться. — Мне, действительно, пора. — Ладно, — покладисто отозвался Лоик. — Тогда, двадцатого, как обычно? — Как обычно, — эхом повторил Вилли. А на выходе из отеля незаметно выбросил сотовый телефон в мусорную урну. И уже сидя в шикарном Роллс-Ройсе, бездумно глядя в спину личному водителю, откинувшись на подушки с выбитым на них вензелем одной из европейских монархий, снова повторил: «Как обычно». Частный самолет вынырнул над белоснежным полем облаков, набрав высоту. — Итак, ваше высочество, — сидящий напротив Вилли секретарь аккуратно положил перед собой папку с документами. — Коронация состоится точно в оговоренные сроки, это список приглашенных особ, здесь расписание мероприятий по случаю коронации, а это… — Секретарь с особым почтением вынул из папки лист дорогой бумаги с неизменным вензелем в верхнем правом углу. — Ее величество королева изволили вам написать собственноручно. Вилли прочитал первые строки письма. «Мой возлюбленный сын, принц Вильгельм! Горжусь тобой, как гордились бы твои царственные предки, ведущие начало от российских императоров…»