Овсянка, сэр

Гей-бар «Queery». Нелегальное заведение в центре Лондона. [П.А. В XX веке во всем мире мысль о нетрадиционных отношениях была, как минимум недопустимой, а как максимум — преступлением] — О, как вижу, у нашего сообщества пополнение! — Не смущайте нашего гостя, дорогуша. — Сегодня гость, завтра заядлый посетитель! — гикнул элегантный мужчина в костюме тройке с полосатой бабочкой. — Ммм, красавчик, не желаешь разделить со мной танец? Никлас вздрогнул от столь неожиданного предложения. Место, куда он попал, нельзя было назвать нормальным, но и настолько дерзкого отношения к своей персоне немец потерпеть не смог. Проглотив ком нахлынувшей ярости, он подозвал бармена. — Мистер. Как вы верно заметили, мне тут все в новинку, так что я бы сперва заказал напитки. Надеюсь, алкоголь меня здесь не разочарует. — Ник игриво подмигнул настойчивому парню, откинувшись на спинку высокого табурета. Последний, послав «новичку» несколько неоднозначных взглядов, удалился к танцующим. На паркете ритмично отстукивали мужские каблуки. Низкорослый посетитель в жилетке с ромбами вытворял неудержимые па, чтобы развлечь своего партнера, танцующие вокруг с улыбками оглядывались на него, подтрунивая и травя сатирические анекдоты. Ник с вежливой улыбкой, подернутой едва заметным отвращением, начал рассматривать фигуры вдали от барной стойки. Со стороны входа тянулся просторный коридор, устланный аккуратно выложенными досками. Свечи и новомодные лампы размещались вокруг места для танцев, немногим за столами, где наиболее активные мачо давали себе передышку, тем самым коридор, ввиду недостаточного освещения, оставался самым тихим и интимным местом в баре. Никлас отвел глаза от настенных ламп к бочкам, на которых восседала пара горячо целующихся пару мужчин. Рядом с бочкой валялись сброшенные пиджаки, а крохотная свечка так и норовила свалиться на деревянные доски. Опасно. Ник задумчиво отвел взгляд и вновь улыбнулся своему другу. — Хэй, Ник. Ты сегодня идешь наперекор своим принципам. Неужто наконец принял себя таким, как есть? — Джон… — устало отмахнулся Никлас. — Странное место для выпивки ты выбрал, друг. С шедеврами Жерара не сравнится даже итальянское вино столетней выдержки для монарших особ, но… Да и все твои сегодняшние слова совсем не вяжутся с этим. — Джон, поправив смятый воротник, задумчиво уставился на полупустой стакан. Где-то рядом раздались воодушевленные крики. Звон бокалов заглушил тоску мыслей. — Вино… Разве этого недостаточно? — Ты странный. — Обойдемся без оскорблений. — А что скрывать, здесь все такие. Но философ остался без внимания Никласа. Разум последнего не оставляло неприятное предчувствие. ‘Пора. Вильгельм не терпит задержек.’ — вздохнул Ник и ловко вытянул из рукава бумажку и короткий карандаш. — Джон, не познакомишь меня со здешними? — Без проблем. Еще по стаканчику и в сию же минуту! — Не торопись. — медленно потягивая коктейль, ответил Ник. — Не зря ты называл его напитки шедеврами. Джон был общительным человеком, душой любой компании, из-за чего пользовался большой популярностью в разных кругах. Он заочно представил своему товарищу всех посетителей — подробно, разбавляя свой монолог остротой своего ума. Никлас же внимал собеседнику с легкой отстраненностью, иногда тешил и самолюбие того вопросами. Ник делал какие-то пометки на листе бумаги. — Эй, придурок, ты что записываешь? — Джон вскочил и выхватил бумажку из рук слушателя, пытаясь разобраться и уличить Ника в чем-то, чем он не мог. — Записываю? Едва ли. Гляди, вот дом, его окна я рисовал в форме этих этикеток, а этот косяк… Да нет, ты не туда смотришь, повыше, у крыши! Похож на здешний, правда? Джон с глупым выражением лица смотрел на детскую картинку и на своего друга. — Какой из этого дом! Это жалкая лачужка, которая не имеет ничего общего с этим прекрасным заведением, эх ты, художник! — Ну-ну, и не стыдно тебе оскорблять творения последователя вольного искусства! Друзья рассмеялись и крепко обнялись, раскачивая друг друга из стороны в сторону. Однако моменты детских шуток и радости длились недолго. Во внезапно распахнувшеюся дверь вбежала группа вооруженных мужчин, сметающих все на своем пути. Они безжалостно хватали всех, роняли бочки, разбивали бутылки с отменным вином. — Легавые! Бегите! — раздавалось с одной стороны. — Схватите их всех! — кричали другие. Никлас, спокойно допивая стакан бренди, следил за суматохой издалека, не пытаясь ничего предпринять. — Им следовало бы задуматься об путях побега. — пробормотал он.

* * *

В полицейском участке. — Никлас де Винар, так? Еще и иностранец. Принесли б вы, приезжие, сюда что-то, кроме болезней. Мерзкий педик. — Хранитель общественного порядка говорил громко, отчеканивая каждое слово. Завершив проверку документов, он плюнул в лицо Нику и приготовился к составлению протокола. Никлас, не теряя самообладания, вытер плевок носовым платком. Краем глаза он осматривал стопку других протоколов, судорожно высматривая и сопоставляя полные именас людьми, которых он недавно узнал. Несколько старый протоколов были вне зоны его обзора. Ник попытался слегка подвинуть стопку рукой, но полицейский грубо остановил его плавный жест. — Первое нарушение? — Если вы называете это нарушением, сэр. Бросив краткий взгляд на собеседника, Ник сморщился и приготовился к волне нецензурной брани. — Ты обнимался с другим мужчиной, в надежде, видимо, найти себе партнера, что отделал бы тебе твою мерзкую задницу. Не отмажешься, мерзавец! — Я вижу, вы прекрасно осведомлены о сути гомосексуальных сношений. Может быть, вы и скрываете за своим званием любовника, который бы ублажал ваше эго, в тайне от жены, неужели я не прав, мистер полицмейстер? Последний замахнулся на молодого нахала, но тот, умело отведя удар, продолжал. — Также — да-да, вы можете внести это в протокол — смею заметить, что я не подверг свои ягодицы любому нежелательному воздействию. Я далеко не тот, кого дозволено мешать с грязью, а вот вы, господин, превышаете полномочия. Страж закона злобно хмыкнул, пробурчав пару ругательств, и продолжил заполнять документ. В течении этой рутины Никлас вальяжно сидел, откинувшись на спинку стула, болтая ногами, то и дело задевая стол полицейского. — Что, черт побери, тебе еще надо, queery! — вконец разозлился полицейский. — Не думаю, что граф бы одобрил ваши действия. Как я могу к вам обращаться? — Какой граф? — Мистер Рейвенхилл, владелец здешнего поместья. Я же его компаньон, и отвечаю за прислугу — второй властелин благородного дома. Мужчина обомлел и потерял дар речи. В его глаза промелькнула искра страха, а на лбу проступил холодный пот. Он засуетился, судорожно пытаясь скрыть что-то, или, быть может, создать видимость трудолюбивого работника. — Тем не менее, моя честь обязывает меня сообщить о реальной цели моего визита этого бара, ведь иметь запятнанную репутацию, пусть даже перед низшим слоями общества, для иноземного дворянина — грех. Я посетил это мерзкое место (поверьте, я отношусь к этому сборищу с тем же праведным гневом, как и вы) с целью наказать одного воришку. — Мое имя мистер Гордон, сэр. О каком воришке идет речь? — Глаза полицейского наполнились живейшим интересом. Никлас усмехнулся. — Недавно в наше поместье пробрался лже-водопроводчик, который похитил ожерелье сестры нашего лорда. Единственное, о чем я был осведомлен, так это о его ориентации и абстрактных особенностях внешности. Что и привело меня в это мерзкое место. Хотя, стоит заметить, выпивка там хороша. — Что вы, сэр, как я могу помешать вашему маленькому расследованию. Если потребуется помощь — немедленно обращайтесь, мы сделаем так, чтобы этот ублюдок получил по заслугам. — Нет необходимости. Я уже знаю, кто это сделал, мне нужно лишь увидеть этого мерзавца в лицо, позволите? Вам же остается наблюдать за тлением этого нудного протокола в камине. Я полагаю, мы друг друга поняли. — Конечно. Никлас гордо прошел к камере, где временно пребывали заядлые посетители бара «Queery». Отряхнув пыль с ботинка, он схватил одного из мужчин за шкирку, сдернул с его шеи ожерелье и попрощался с ним сильным ударом в пах. — Еще увидимся, мистер Гордон. Благодарю за содействие. Дверь полицейского участка захлопнулась с раздражающим скрипом. Ник быстро спустился по ступеням, закутываясь в шарф. Незаметно стемнело — ночь принесла холод. Напротив лестницы читающий мужчина с тростью ожидал отпущенного немца. Он закрыл книгу, перекинул старую шинель через плечо и направился к Никласу. — Как вижу, ты хорошо погулял, Ник, — раздался знакомый голос из-за спины, — Пора и честь знать. Вильгельм швырнул шинель Нику, оставшись в одной жилетке. — Живее. ‘Все-таки ему никогда не бывает холодно…’ — задумался де Винар, трусцой поспешив за длинными шагами Рейвенхилла.