Не ходи по темным улицам

Безумно люблю гулять по серому Лондону поздним вечером. Вводит в диссонанс оживленность улиц этого мертвого города. Нет, ну то есть… Город живет, дышит в полные легкие. Но какой же он серый и унылый. Я — обычная девушка, но с немного мрачноватыми заскоками. Например, я не выношу общества людей, которые пытаются со мной поговорить, просто до ужаса бесит. А ещё я, по словам психиатра, романтизирую смерть (это он про черепа с розовыми бантиками у меня на каминной полке и множество рисунков с трупами). А ещё общеизвестный факт — если вы оскорбите собачий череп по имени Теодор, Кэролайн Беккер с вероятностью 97% даст вам в рожу. В общем ладно, признаю, не такая уж я и обычная… Но что поделать, правда? Так вот, в тот вечер, 16 мая, моя жизнь перевернулась с ног на голову. Был очень тяжелый день — ночная смена на работе, утром надо было ехать через весь город в университет, домой вернулась после трех дня и обнаружила, что закончились таблетки. Пришлось ехать в аптеку. Вечером вышла прогуляться в парк. Воткнула в уши наушники, зашла в кофейню и пошла по любимому маршруту. Одета я тогда была вроде не вульгарно — шорты до середины бедра, огромная рубашка, панамка, кеды. Обычная одежда, ни в коем случае не вызывающе, я ведь права? Тогда почему эти люди выбрали меня? Чем я привлекла их внимание в тот вечер? Черт их знает. Те двое просто подошли сзади: один обхватил меня, прижав мои руки в районе локтя к телу и тем самым обездвижил, а другой приставил нож к горлу и, зажав мне рот рукой, помог второму стащить меня с дорожки. Забавно: я столько раз задумывалась о смерти и думала, что не боюсь её, что буду смеяться ей в лицо… Но сейчас, когда тень старухи с косой замаячила на горизонте, мне стало очень страшно. Я столько раз прижимала лезвие ножа к шее и тогда мне не было страшно. Я даже находила это приятным, забавным. Я заигрывала с этой роковой дамой, полосуя руки, оставляя между лезвием и крупной веной миллиметр плоти, я выпивала граничащую со смертельной дозу транквилизаторов и психотропных. Но ощущать сейчас лезвие ножа, приставленного к шее чужой рукой было страшно. Очень. По моим щекам заструились слезы: я боялась. Боялась, что вот он — конец Кэролайн Беккер. Страх сковал мои мысли, а руки мужчины тело. Я ничего не могла сделать. Я просто плакала, думая, что именно они сейчас будут со мной делать. Может, это два маньяка, которые изощренно меня убьют. Может, перед этим изнасилуют. Запрут в подвале старого дома, и я стану их секс-рабом? Похитят и потребуют выкуп? Не знаю. Внезапно я почувствовала жгучую боль в шее и была уже уверенна в том, что умираю. Я была на грани сознания и думала, что еще один вдох унесет меня за эту грань. У меня закружилась голова, я упала и почувствовала опьяняющую мягкость газонной травы, покрытой росой. Как во сне помню оглушающий вой сирен, помню, что меня куда-то понесли. А потом был очень яркий свет и всё. Я была уверена в том, что все закончилось. Когда днем следующего дня я очнулась на больничной койке, я увидела спящего на стуле мужчину под 60 и не поверила своим глазам: Это был мой папа! То есть нормально, да, обрубить со мной все связи почти на 7 лет, а теперь вдруг объявиться?! Я нажала на кнопку вызова медсестры и села на этом подобии кровати. Когда в комнату вошла приятная на вид женщина лет 40 в форме медицинского работника, я проигнорировала её вопрос о том, как я себя чувствую и сразу же спросила, что мой отец тут делает. — Сотрудники больницы сочли нужным проинформировать ваших родителей о том, что с вами случилось. — пояснила женщина. — Какого черта?! Я, черт вас дери, совершеннолетняя! — Мисс, успокойтесь. Вашего отца вызвала не я, так что на меня кричать не стоит. В приемной сидит мужчина, он вызвал вам скорую помощь. Он хотел бы вас видеть и убедиться, что вы в порядке. Я его приглашу? Я шумно дышала, пытаясь унять злость на отца, скопившуюся за все эти годы. — Мисс Беккер? — Что?! — сказано это было, пожалуй, слишком резко, но я правда была зла. — Может ли сюда войти мужчина, который спас вас? — она интонационно выделила слова о спасении, словно наталкивая меня на правильный ответ. В голове начали всплывать события минувшей ночи. — Мисс?.. — Да. Да, конечно, пускай он войдёт. Я хочу лично его поблагодарить. Спустя несколько минут в палату вошел высокий мужчина, и я снова не поверила своим глазам. Том?! Хиддлстон?! Меня?! Спас?! Боже, слишком много потрясений для одних суток… Оглядев комнату, он нашел в её дальнем углу меня и подошёл. — Спасибо вам огромное, — с хрипотцой выдавила я, когда оправилась от легкого шока. — Не за что. — он улыбнулся Он вел себя очень сдержанно, истинный джентльмен. Взгляд его серо-голубых глаз шарил по моему лицу, и лишь тогда я поняла, насколько ужасно выгляжу: размазанная косметика, спутанные волосы, ужасные синяки под глазами… Не так должна была пройти моя встреча с кумиром! Не так, не так, не так! Кубик святого Рубика, это, возможно, лучший день в моей жизни, а я выгляжу как избитый клоун! — Как вы себя чувствуете? — поинтересовался британец. Я только сейчас заметила, каким уставшим и измученным он выглядит: тусклый взгляд, синяки под глазами, бледные губы. Должно быть, всю ночь не спал, ждал, когда я очнусь… Черт. — Спасибо, замечательно. — я смотрела куда-то перед кроватью. Ну вот не могла я позволить себе пялиться на него, не могла! — Как шея? Не болит? — Нет… А что с ней? — я обеспокоенно села на кровати, оглядываясь по сторонам в поисках зеркала. На лице Тома отобразилось смятение. — Ну… Вам наложили швы… Один из тех людей порезал вам шею. Я рефлекторно положила руку на шею и почувствовала повязку. — Ох, черт. Веселенькая выдалась ночка… — Да уж, и не говорите. Скоро на первой полосе во всех газетах: «Том Хиддлстон героически спас девушку от двух убийц-насильников! Спешите полюбить его еще сильнее, ведь он не только красавчик, но еще и герой!» — произнес он, изменив голос. Я посмеялась, Том последовал моему примеру. — Стойте, вы сказали — насильников? — я не на шутку испугалась: только этого не хватало!.. Судя по выражению его лица, Хиддлстон понял, что сказал. — О, нет-нет, они не… Не сделали ничего такого… Но, думается мне, просто не успели. — Да, наверное, вы правы… Не успели благодаря вам, поэтому я вынуждена вас еще раз отблагодарить. — Не стоит, мисс. Я лишь сделал то, что сделал бы любой на моем месте. — Ну… Я бы не сказала, что любой. Как я говорила, я не люблю общаться с людьми. Было только одно исключение: моя лучшая подруга. Том стал вторым исключением. И даже не только потому, что я с него кипятком ссусь еще с далекого 2010, после выхода «Архипелага». С ним было очень приятно разговаривать, и проболтали мы больше полутора часов. И хотя я тогда много чепухи наболтала, за которую мне сейчас стыдно, я все равно довольна тем разговором. Около 16:30 в палату пришла та же медсестра, сделать мне перевязку. Отец все еще спал, я почему-то была уверена, что приехал он сюда не совсем трезвым. Когда вошла Линда — так звали медсестру — и объяснила, зачем она пришла, Том вдруг поднялся со стула: — Я, пожалуй пойду, — сказал он больше Линде, чем мне. Затем, посмотрев мне в глаза, тихо, чтобы слышала только я, словно что-то интимное, прошептал: — С вами невероятно приятно общаться, Кэролайн Беккер. Мой номер последний в журнале вызовов вашего мобильного. Захотите поболтать — звоните. Чтооо??? Это я сейчас не ослышалась??? Он правда предложил мне продолжить общаться?! Сестра, тащите валерьянку, мне нужно успокоиться! Я обескураженно на него посмотрела, он улыбался. — Да. Обязательно. И ещё раз спасибо за все, я обязана вам жизнью. — Повторю: не за что. До свидания, Кэролайн. — До свидания, — Я попыталась выдавить из себя улыбку, но вышла из этого гримаса, представлявшая собой смесь смущения и восхищения. Да, восхищения, а что? Я им действительно восхищаюсь, он, черт возьми, спас мне жизнь! — Удивительный мужчина. Не только красавчик, но ещё и герой! — поделилась мнением о Хиддлстоне Линда, раскладывая на прикроватной тумбе вещи для перевязки. Ну надо же, как Том ловко угадал с содержанием заголовка в газете! Я посмеялась про себя. — О, да. Он потрясающий. Как давно он тут? — я кивнула на всё ещё сопящего папу. — Часов с 12 утра. — Медсестра, аккуратно убрав мои волосы, сняла повязку с шеи. Я почувствовала неприятный холодок, пробежавший по коже. Судя по ощущениям, там была какая-то жидкость. — Мне кажется, твой отец приехал нетрезвым, — шепотом прибавила Линда, заканчивая перевязку. — Да, это не исключено, — тихо ответила я, глядя на отца. — Вы с ним не ладите, деточка? — по-матерински сочувственно спросила женщина. — Да, не ладим, но я не хочу об этом говорить. — отбрила я. Линда понимающе кивнула, и принялась убирать ножницы и использованные бинты. Неожиданно отец проснулся. Заметив это, Линда решила оставить нас наедине и поспешила удалиться. Оглядевшись по сторонам, отец вспомнил (или понял?..), что он в больнице, навещает дочь. — Дочурка? Как ты? Я так переживал… — как только он открыл рот, в воздухе повис запах перегара. — Так переживал, что решил накидаться в соседнем баре? — съязвила я. — Кэрри, ты… — Не смей меня так называть! — прикрикнула я. Джим посмотрел мне в глаза, и мне показалось, что в его водянисто-зеленых глазах я вижу грусть и сожаление. Но мне определенно показалось, он просто не способен испытывать эти чувства. — Я в порядке, убедился? А теперь уходи, я не хочу тебя, черт возьми, видеть! — Я люблю тебя, — тихо и сдавленно сказал он, поднимаясь со стула и беря свою сумку. — Нет, не любишь! — не выдержала я. За меня кричали мои детские обиды. — Не любишь! И никогда не любил! А любил бы, так не бросил меня одну, едва это стало законным! Ввожу в курс дела: Мамы не стало, когда мне было 15 — она попала под машину. Скончалась на месте. Отец и при матери не то, что бы сильно заботился обо мне. А когда её не стало — он вообще забил на меня. Часто являлся домой пьяным, мы очень часто скандалили. Не раз он прибегал к насилию, я его просто ненавижу за это. Когда в мой 18-й день рождения он опять завалился домой бухим, у нас случился мега-скандал. Он заметил пачку сигарет в кармане моих джинс. «Ты просто неблагодарная шавка, вот ты кто! Как ты, после всего, что я для тебя сделал, чтобы ты не сдохла, смеешь гробить себя?!» «Мне уже 18! — ответила я, — я имею право делать с собой все, что захочу! " Мы кричали, кричали долго. Закончилось все фразой отца " Раз ты такая самостоятельная, то какого же черта ты живешь в моем доме за мой счет?! Выметайся, видеть тебя тут больше не хочу!» Ну я и выметнулась. В тот же вечер собрала свои вещи, все сбережения и убежала. Купила билет на первый попавшийся автобус и вот, уже 8 лет живу в Лондоне. Первые год-полтора мы периодически созванивались, а потом он просто прекратил брать трубку, читать сообщения. Не говоря уж о том, что бы первым позвонить или написать. Весело, не так ли? Перед тем, как выйти из палаты, Джим на меня посмотрел, его глаза блестели от слез. Ну надо же, он плачет. Кто бы мог подумать. Он ушел, а я вызвала медсестру и спросила, где лежит мой мобильный. Как только гаджет попал ко мне в руки, я бросилась в журнал вызовов. Последний в нем номер — неизвестный. Ура. Отложив звонок Тома до выписки из больницы, я уснула. Сон был невероятно приятный, и там был Том. Мы кружили в вальсе по большому залу, залитому светом луны, проникающим в помещение сквозь громадные окна. А еще в этом зале почему-то стояли больничные койки… Я определенно забегаю вперед, но я бы не отказалась, если бы этот сон оказался явью, но без больничных коек.