Шрамы

　　 В этом не было никакого смысла. 　　 Не в том, что будущее встретило Кадгара концом света, аудиенцией у королевы и кровавым поцелуем. И не в том, что Иллидан теперь куда более буквально подходил в ряды Армии Света. И даже не в том, что Кадгару в самом деле удалось отдохнуть: он не смог заснуть, конечно же, но медитации, которой его научили странствующие монахи, хватило. Аркана искрилась в нём щедро сдобренным дровами костром… и это была не самая лучшая аналогия, потому что его магия редко ощущалась такой нетерпеливой. 　　 Он отыскал Кадгара — самого себя, но немного другого, странно подумать, но, похоже, с куда более травматичным опытом (судьба очень, очень его невзлюбила) — довольно быстро. Особенно с учётом того, что ему приходилось справляться с барьером Приливного Камня и острым присутствием магии Азшары. Её аркана была вязкой и одновременно с тем дырявой, словно изъеденное молью платье. Это было странно. Кадгар подозревал, что королева Азшара должна была оперировать чем-то сродни Бездне. Или даже Скверне. Но нет — её магия оставалась Порядком… в котором изрядно навели шороху. 　　 Он отыскал Кадгара, но тот был где-то под сурамарским дворцом, и это… это ведь было слишком странным совпадением? Впрочем, на данном этапе Кадгар не удивился бы, если бы тот, второй Кадгар обретался в том самом зале, где далеко в прошлом остались Талисра, её эльфы и пластина с душой Иллидана. Кто знает, может, именно поэтому Кадгара утащило именно сюда, в будущее, которое было светлым… совсем не в том смысле, в котором хотелось бы. 　　 Плана у них не было. 　　 Ладно, технически был, но то, что их обещала прикрыть Азшара, очень походило на отсутствие плана, и Кадгар всё ещё не знал, насколько может доверять её скользкому присутствию. Нет, ненависть к демонам в её взглядах читалась отлично, просто… её аркана была слишком… непохожей на всё, с чем Кадгар сталкивался до этого. Привыкнуть к ней было сложновато — и уж тем более сложно было полагаться на аркану с таким количеством прорех. 　　 Они могли бы взять с собой несколько иллидари, но раскидываться охотниками на демонов было глупо: Кадгар смог бы телепортировать некоторое их количество туда и обратно, но лишь при условии, что им не придётся раскидывать орды демонов, и что они смогут добраться до Атиеша. Кадгар так привык полагаться на посох Хранителя, что сомневался, получится ли у него хоть что-нибудь, не только заклятье трансформации в ворона. Он почти никогда не выпускал Атиеш из рук и чувствовал себя почти беззащитным. Даже с крылатой громадой Воина Света на своей стороне. 　　 К тому же, от самой мысли о том, чтобы скорее всего кинуть иллидари на произвол судьбы, Кадгара мутило. В том, что он всегда был на баррикадах, впереди всех, была причина. И с охотниками он провёл достаточно времени, чтобы знать: они полезут на эти самые баррикады вперёд него со слепым неистовством. Но после конца света их жертва может быть абсолютно бесполезной. 　　 Вся их философия строилась на жертвенности, но после того, как небеса и земля Азерот заполыхали… Кадгар надеялся, что кто-то научил их ценности собственных жизней. Он говорил с ними об этом и сам, но разговоры эти частенько заканчивались фырканьем и тишиной, а иногда — удаляющимся топотом. Не все иллидари способы были его понять. Но, кажется, один из здешних охотников с этим справлялся. Пусть и бывший. 　　 Иллидан Ярость Бури пытался отговорить его от опасной авантюры, которая была почти образцовым примером жертвенности… и он же не настаивал на том, чтобы потащить с собой побольше бойцов. Где-то между пробуждением (воскрешением? странно было думать об этом именно в таком ключе) и концом света он научился тому, о чём никогда не говорил со своей армией. И это было… 　　 — Ты уверен? — Иллидан скрестил руки на груди, и одно из его крыльев дрогнуло, будто бы в неверии. 　　 — Уверен, — выдохнул Кадгар и добавил. — И тоже обескуражен. То есть… что сейчас вообще происходит в Сурамаре? 　　 — Никто не знает, — вклинилась в разговор Азшара, которая свернула свои кольца на одном из древних кресел в пещере, из которой они могли выбраться на поверхность. — Одно точно: демонов там просто куча. 　　 Оранжевые глаза её короны неровно моргнули — сначала тот, что в центре, потом правый, а затем, очень медленно, левый, — и она потянулась одной парой рук. 　　 — Я смогу вытащить одного из вас, — почти промурлыкала она. — Крючком. 　　 Она загнула один из указательных пальцев, и в воздухе действительно появился огромный полупрозрачный крюк, больше похожий на половину гигантского якоря. Или гарпуна, подошедшего бы, разве что, для Древнего Бога. 　　 Иллидан расцепил руки и поводил плечами, а потом кивнул в сторону Кадгара. 　　 — Я даже не отсюда, — прошипел тот в ответ. 　　 — Ты ведь понимаешь, что это лишь добавляет причин к тому, чтобы Её Величество вытаскивала именно тебя. 　　 — Крыльев у меня, конечно, нет, но хочу напомнить, что с телепортацией у меня всё-таки куда больше вероятности… И, серьёзно? Её Величество? 　　 — У нас нет на это времени, — пробурчал Иллидан, выхватил крюк Азшары прямо из воздуха и закинул его за спину Кадгара. Тот невидимкой повис между его лопаток, как фантомные остовы мокрых, новорождённых крыльев. 　　 Жуткое ощущение. 　　 Но у них в самом деле не было времени. И это… это Кадгару было знакомо. Конец света всегда нависал над ним, но никогда не обрушивался. Был только вероятностью на горизонте — а ещё воспоминанием, потому что мир Кадгара успел закончиться давным-давно, когда он посмотрел в глаза Падшему Титану и чуть не потерял самого себя. 　　 Приливный Камень расколол море надвое, и они вышли у берегов Кул-Тираса, и Кадгар чуть не задохнулся от родных полузабытых запахов пополам с серой. 　　 В Сурамар им придётся прыгать через аркановый круг, в этом не было никаких сомнений. А после… после пробраться вниз, в катакомбы, тайные проходы и силовые жилы. И надеяться, что на их пути будет не слишком много врагов. 　　 Сурамар встретил их тишиной. 　　 Такой тишиной, которая бывает только перед бурей, грозящейся снести крыши ваших домов, вырвать с корнем все посадки и утащить улов за день далеко в небеса, на прокорм засевшим там богам. Кадгар вдруг явственно вспомнил, как верил в них — в божеств ветров, шторма и безжалостных бурь. Они метали молнии по прихоти. Проливались дождём, не в силах сдержаться. И они были могучими — такими могучими, что поднимали из моря острова. Настоящие боги мало на них походили: они были либо дикими и яростными, тоже своего рода воплощениями стихий, либо звенящими сосудами, дарующими спокойствие, либо тьмой, пробирающейся в самые уголки твоего сознания. Но ещё все они походили на людей… эльфов, орков, дварфов… У них были мотивы, тайные и не очень, и были желания, и была страсть. У них было прилипшее, ничего уже не значащее название. Когда-то Кадгар верил в ветра и бури, потом пытался поверить в Наару… а в конце концов начал верить в окружающих его смертных. И это могло выйти ему боком, — и выходило не раз — но он всё равно предпочитал видеть в людях и нелюдях лучшее. Любой из них мог однажды удивить. (Посмотрите только на Азшару, в самом-то деле.) 　　 Сурамар встретил их тишиной, и они добрались от причала до входа на нижние ярусы города по каналам, скрытые потемневшими водами остатков искусства виноделия. 　　 И тогда на них обрушилось пламя. 　　 Кадгар редко выходил против демонов один на один. Каким-то подобием чести отличались орочьи шаманы (не все, конечно, тот же Гул’дан предпочитал честному поединку побег), но демоны не зря были Легионом. Они поглощали целые миры и их жителей, и те поднимались во вражеских рядах, чтобы продолжать Пылающий Поход. Конечно, Кадгар оказывался в гуще боя, и ему приходилось сдерживать множество врагов, но никогда — почти в одиночку, и совсем редко — без Атиеша. Посох провёл с ним так много времени, что давно стал продолжением руки, и привыкнуть к его отсутствию было… 　　 Некогда. 　　 Демоны хлынули волной: всех цветов и форм, куча клыков, когтей и хвостов, громады, перекрывающие коридоры до самого потолка, и мелочь, подбирающаяся в тенях. 　　 Кадгар уже видел Иллидана в бою, пусть даже в нескольких подёрнутых чужим взглядом видениях, где менялся его центр тяжести, но неизменными оставались клинки, обоюдоострые, горевшие пламенем Скверны. Но Кадгар никогда не видел в бою Иллидана, выкованного в Свете, раскидывающего пригоршнями небесный огонь** и орудующего единственным клинком непривычной формы. Конечно, пропитанные пламенем демона клинки уже не могли послужить ему, как прежде. Откуда взялся этот? Кто выковал его? Заклинал ли его пророк Велен? Или сам Иллидан высек на нём руны, когда смог, наконец, их укротить? 　　 Он держал оружие в левой руке, и левое крыло то прижимал ближе к телу, то распахивал как можно дальше — должно быть, чтобы не задеть клинком самого себя. Насколько сложно было ему переучиваться, когда он перестал быть только калдореем? Сколько раз промахивался, пока не усвоил урок? 　　 — Кадгар! — Иллидан оказался совсем близко, за одним из щитов, которые маг начертал, не успевая отвечать атаками, и ударил почти прорвавшегося Стража Ужаса по лицу, — под когтями вспыхнул Свет, и демон утробно и жутко забулькал. — Куда… 　　 У них не было плана, и это была ужасная идея, и Кадгару в самом деле стоило послушаться и поразмышлять чуть дольше, но он мог думать только о возвращении, потому что его время ещё не пришло. Его конец света ещё не наступил. Его… 　　 Один из щитов разбился — не успевшие испариться осколки арканы оставили на коже порезы, а в следующее мгновение Кадгар ощутил, как его рывком поднимают вверх. Крылья Иллидана совсем не выглядели так, словно способны были удержать в воздухе даже своего хозяина, не то что их обоих. Но пару взмахов хватило, чтобы они оказались на ярус ниже, у лестницы, ещё ближе ко входу, куда демоны ещё не успели высыпать. Секундная передышка, чтобы… 　　 Чтобы… 　　 — Он движется, — выдохнул Кадгар, посылая залп аркановых стрел вверх по ступеням, наперерез опомнившимся ордам. 　　 — Что? — прорычал Иллидан, прикрыв Кадгара сияющим в дымке крылом. 　　 — Его аркана движется! И… 　　 Кадгар остановился так резко, что кости иллиданова крыла пребольно ударили его по затылку, но… маг не мог двигаться. Не мог даже дышать: это новое ощущение ударило его прямиком в солнечное сплетение. Аркана перестала слушаться его как следует, и звёздный дождь, который он начертал прямо на потолке и который обрушивался на противников жгучими лучами, растаял, как туман под солнцем. 　　 Аркана того, другого Кадгара, вдруг… заметалась. Вспыхнула, но не в нетерпении, как магия самого Кадгара, того, который замер сейчас у входа в сурмарские катакомбы. 　　 Вспыхнула в агонии. 　　 Кадгара будто бы обожгло, как тогда, давным-давно, в башне Каражана, в отчаянном поединке, в котором он должен был проиграть. 　　 Вокруг него всё ещё шумел мир, но в ушах Кадгара только выстукивало собственное сердце и ревело пламя космического пожара. 　　 Иллидан что-то говорил. Что-то рычал. Прочертил под ногами руны, которые тут же вспыхнули Светом. Почему он сразу не додумался сдержать демонов за барьером? Ах, ну да, потому что его поддержка отнимала силы. Потому что они не смогли бы двигаться вместе с ним. Потому что… 　　 Двери катакомб дрогнули изнутри. 　　 Кадгар рвано выдохнул и поднял взгляд. 　　 Замерли даже демоны вокруг: значило ли это, что это не кавалерия спешила им на помощь? Или… или это было то, чего в своих рядах боялись даже они? 　　 Одна из статуй рядом со створкой задрожала и осыпалась под натиском ударов, которые раздавались с той стороны. 　　 Удар. Ещё удар. 　　 Иллидан начал плести что-то сложное, что-то, с чем ему стоило бы помочь, но Кадгар только и мог, что делать рваные вдохи и выдохи и наблюдать за тем, как содрогается дверь. 　　 Он не знал, что точно увидит, когда они откроются. Не хотел этого узнавать. Но судьба у него не спрашивала. 　　 Створки распахнулись с такой силой, что стоило бы ожидать, что за ними скрывается настоящий великан. Гигантский нетопырь, или даже один из дальних родственников Магтеридона. Но на пороге застыли невысокие человекоподобные фигурки. 　　 Джайне Праудмур шли рога. 　　 Это было не то предложение, которое Кадгар думал когда-либо произнести, пусть даже про себя, но факт оставался фактом. 　　 С Джайной у Кадгара были связаны не самые приятные воспоминания: он сменил её на посту верховного мага после того, как она чуть не выгнала из Даларана синдораев. Опять, потому что не она одна пыталась это сделать. Распри Орды и Альянса надоели Кадгару ещё тридцать лет назад, и то, с каким упорством некоторые люди и нелюди направляли ненависть на любого из тех, кто был не похож на них, было почти удивительным. Да, перед лицом общей опасности о конфликтах забывали, но потом всё возвращалось на круги своя. И Кадгар понимал горе Джайны, понимал, как никто другой, и знал, что оно могло бы помутить рассудок ещё и не так, но… 　　 Джайне Праудмур также шли и крылья. И даже копыта. Если бы не отчетливый след морозной арканы — поисковое заклинание Кадгара всё ещё работало и улавливало и её магический отпечаток — и не знакомый посох с разбитым кристаллом, Кадгар вряд ли узнал бы её. Она… она выглядела почти свободной, словно её внешняя форма, наконец, догнала то, что варилось у неё внутри. 　　 Кадгар — другой Кадгар, Кадгар этого будущего, переживший конец света (и вместе с тем живущий эту жизнь куда полнее прошлого Кадгара) — тяжело опирался на Атиеш. 　　 Чешуя с его кафтана облетела, ткань сменила цвет с синего на неопределённый тёмный, на коже его тоже темнело… что-то, похожее и на сажу, и на запекшуюся кровь, но хуже того… 　　 Глаза Кадгара — здешнего Кадгара — горели демоническим огнём. 　　 На мгновение они словно застыли во времени: сценка из драматической пьесы, которую могли бы поставить в Каражане. Трагедия в трёх актах. Зал рыдает. 　　 Кадгар почувствовал, как приподнимаются кожистые крылья, как перестают прикрывать его, — когти Иллидана вспыхнули ещё ярче. 　　 По древку Атиеша пробежались зелёные узоры, — как по коре дерева, в трещинах, словно кровь по жилам — и глаза деревянного ворона тоже вспыхнули зеленью. 　　 Скверна бежала по посоху словно бы из-под земли, но на самом деле срывалась с правой руки державшего его мага: рукав был оторван до локтя, и над его шрамами вился пар. 　　 Знакомыми шрамами. Кадгар вволю насмотрелся на такие в Азсуне. 　　 Первой отмерла Джайна: она кинулась вперёд и влево, теперь ещё более узнаваемая даже в демонической обёртке, по тому, как двигалась, и Кадгар по инерции ринулся ей наперерез. 　　 Они столкнулись совсем не как маги: Кадгар сбил её с ног — с копыт — не только заклинанием, но и собой. Праудмур располагала довольно грозными крыльями, и ему не хотелось проверять, на что они способны. Промелькнула и исчезла мысль о том, что нужно было попытаться выбросить отсюда Иллидана — остатками арканы, которая теперь вряд ли заработала бы без проводника. Кадгар почувствовал, как закинутый Азшарой крюк тянет, а потом обрывается — Праудмур топнула копытом, и все созданные за недавнее время заклятья, включая щит Иллидана и кадгаровские печати, рассыпались ледяной крошкой. Кадгар рыкнул и зачерпнул остатки арканы, чтобы … плеснуть ей демону с лицом Джайны в глаза? Сделать что угодно, лишь бы добраться, в конце концов, до Атиеша… но был ли в этом смысл? Или Кадгар сожжёт себе руки, прежде чем сможет использовать его как проводник? 　　 У него даже не было времени оглянуться: за спиной было подозрительно тихо, и отсутствие знакомого рыка пронизывало холодом. 　　 (Совсем как когти Джайны, вцепившиеся в чешую его накидки, и…) 　　 — Хватит, — выдохнула Джайна ему в лицо морозным дыханием. На что она рассчитывала? На то, что он от неожиданности замрёт и перестанет бороться? 　　 Кадгар выбросил горсть октариновых звёзд вперёд, не глядя, — Джайна зашипела и сверкнула глазами. 　　 И Кадгар почти ожидал ответного удара в лицо — льдом, от которого отвык, которого не видел бы ещё столько же… и разве это не странно, легионовский повелитель ужаса, орудующий холодом? Пламя под её кожей наверняка сопротивлялось изо всех сил. 　　 Но удара не последовало. Джайна хлопнула крыльями, умудрилась подняться на ноги и подняла Кадгара вслед за собой, встряхнула, как куклу, и выдохнула ещё раз: 　　 — Кадгар, у нас нет на это времени. 　　 Ему надоело это слышать. Надоело, что в него кидались его же фразой, которая причиняла куда более сильную боль, чем он мог себе представить. Может, ему стоило перестать об этом даже шутить. Может… 　　 Погодите… 　　 Что? 　　 Джайна опустила его вниз — когда она успела поднять его над землёй? — и топнула копытом ещё раз. 　　 Вязь морозных рун, поразительное сочетание ледяных пределов Порядка и обжигающих краёв Скверны, пронеслась по камням Сурамара и докатилась до второй волны демонов. Первую уже сковывали ледяные глыбы, от которых шёл пар, но куда медленнее, чем этого можно было ожидать. 　　 Джайна не разбивала заклятья — она сдержала демонов тогда. И сдерживала сейчас. 　　 Кадгар обернулся: его потрёпанная копия всё ещё опиралась на Атиеш, но с видимым трудом, тяжело дыша, и Иллидан замер совсем рядом, не поднимая клинка — хотя когти правой руки его всё ещё светились и давали жизнь световым узорам, извивающимся до самого плеча и проглядывающим сквозь вязь доспехов. Тени от них ложились на его крылья. 　　 — Убирайтесь отсюда, — процедила Джайна сквозь зубы — Кадгар оторвал взгляд от Иллидана и увидел, что и сама повелительница ужаса медленно покрывается льдом. Цена Порядка на службе Легиона? Отвлекающий манёвр? Но она помогала им. Помогала Кадгару, от одного взгляда на которого внутри поднимались воспоминания о Каражане, и о поединке с собственным учителем, и… сможет ли он выйти так против самого себя? 　　 — Кадгар, ну же... — выдохнула Джайна вместе с облачком пара, и застыла на месте, почти полностью погребённая под слоем льда. Посох она выпустила из рук, и он начал падать — Кадгар поймал его по инерции. 　　 Он отозвался жгучим льдом, осколками стекла и вывернутой наизнанку арканой — в руках Кадгара этот проводник был мёртвым грузом. Он разжал пальцы и снова обернулся, краем глаза замечая, как сдерживающий демонов лёд плавится и расползается туманом. Судя по шуму наверху, скоро демонам стоило ждать подкрепления. 　　 Кадгар снова обернулся — в тот же миг, в который Атиеш перестал светиться зелёным, и земля ушла из-под ног другого Кадгара. 　　 Его поймал Иллидан — сначала крыльями, и потом всё ещё не погасшей рукой. 　　 Атиеш ударился о землю с почти печальным звуком: словно он был сухой деревяшкой, а не могучим артефактом. 　　 — Кадгар? 　　 Кадгар не сразу понял, что обращаются к нему, но Иллидан чуть повернул голову и бросил на него взгляд. На лице его уже знакомая растерянность соседствовала с гневом — Кадгару не нравилось это выражение. Он помедлил мгновение, а потом спохватился и кинулся к посоху, стараясь лишний раз не думать. Что бы ни поднялось внутри него, без проводника им уже не выбраться. 　　 На ощупь он всё ещё был прежним — отполированным от множества прикосновений магов, которым приходилось принимать трудные решения и сражаться самим с собой. Но даже когда за Медивом стоял Саргерас, чёртов ворон не сверкал осквернёнными глазами. Что с ним случилось теперь? 　　 Кадгар ожидал чего угодно: жгучего пламени, старательно выедающего аркану. Ослепляющей вспышки. Бездны, которая готова была посмотреть на него в ответ. 　　 Но Атиеш отозвался привычным октариновым приливом и солёным ветром под крыльями — даже расколотый, походивший на дерево, в которое ударила молния, он тянулся к Порядку и заземлял. 　　 Круг телепортации вспыхнул так ярко, что Кадгар на мгновение замжурился. А когда открыл глаза, увидел пещеры с люминесцентными кораллами, в своды которой вросли эльфийские руины, и крайне взбешённую королеву Азшару. 　　 Он каким-то невообразимым образом протащил их сквозь барьеры Приливного Камня. *** 　　 Все маги однажды доходят до точки, когда им становится недостаточно. Недостаточно знаний, недостаточно мощи, недостаточно поклонения… 　　 Чего недоставало здешнему Кадгару? Или нет… 　　 Не так. 　　 Его аркана никуда не делась. Не выжглась Скверной, не стала покорной. Она привела их в Сурамар: знакомые завихрения октариновой бури, Порядок, который выглядел, как Хаос, даже со всеми своими закономерностями. Любая буря так или иначе была Порядком, потому что у неё было начало и был конец. Но вместе с тем… бусины птичьих глаз горели Скверной. И вряд ли в глазах хозяина Атиеша просто неудачно отразилось пламя… Но что… 　　 Другой Кадгар словно подслушал его мысли и пробормотал: 　　 — Я в Порядке. 　　 Вокруг его правого запястья — того же, в которое въелись тёмные шрамы с неровными краями — засияло несколько аркановых кругов. 　　 Кадгар не удержался и фыркнул, тут же попытавшись скрыть это за кашлем. Иллидан закатил глаза, что выглядело крайне непривычно, потому что прежде он ведь такое… вряд ли мог проделать? 　　 — В Порядке. Уморительно, — прорычал Иллидан и покосился на Атиеш. Сейчас глаза ворона были темны и неподвижны, и посох всё ещё выглядел почти жалко, но он помог им сбежать. 　　 — У тебя таких было гораздо больше, — с наигранной укоризной заметил местный Кадгар (это всё-таки было сложно… может, стоило вернуться к цифровым обозначениям?). — А у твоих иллидари до сих пор… как думаешь, им понравится? 　　 На этот раз Кадгар не улыбнулся. Он знал, что может скрываться за такими на первый взгляд лёгкими словами. Он — как и его местное отражение — делал так постоянно. Прятался за улыбкой и шутками… даже тогда, когда не следовало этого делать. Просто потому что привык. 　　 Он частенько знал, что сказать, когда дело касалось других людей. Но собственные эмоции… собственные эмоции он всегда проживал один. И, видимо, не собирался изменять своим привычкам. 　　 В будущем успело поменяться многое. Но некоторые вещи, похоже, оставались прежними в любой из вероятностей. 　　 Для того, кто столько времени провёл в легионовских застенках, Кадгар был слишком спокойным. Да и при виде своей копии тоже не особо удивился. Последнее было особенно странным: сам Кадгар никогда прежде не встречался с самим собой. Может, этот успел? 　　 На самом деле… оба Кадгара были слишком уж спокойны. И если от себя Кадгар совершенно точно такого не ожидал, то от второго… местного? Иллиданова? 　　 Последняя мысль застряла в мыслях занозой, и Кадгар метнул взгляд туда, где у чудом сохранившихся витражей разговаривали Иллидан и другой Кадгар. Тот, у которого на коже темнели демонические шрамы. Чей посох деформировался под натиском… обстоятельств? Стоило ли всё ещё называть его Атиешем? Или теперь он может выклевать за это глаза? 　　 Иллидан тоже не улыбнулся. Он снова зарычал, утробно, не разжимая челюстей, и взмахнул крыльями — в отчётливом жесте беспокойства. 　　 Улыбка другого Кадгара тут же потухла… а потом он поморщился и прижал ладонь левой руки к запястью правой. 　　 Осквернённые шрамы на его коже поползли вверх. С шипением, яркими искрами по контуру — в зале запахло палёной плотью. 　　 Проблемы других людей и нелюдей Кадгар бросался решать с головой. Свои же проблемы… 　　 Иллидан снова вскинул крылья и, вроде бы, выругался — Кадгару слова знакомы не были, но звучали, вроде бы, вполне по-талассийски. Он сжал и разжал ладони, пытаясь найти в каталогах своего разума подходящее случаю заклинание, но со Скверной он сражался в основном слишком радикальными методами. Такие тут явно не подойдут. 　　 А вот у Иллидана, кажется, было что-то полезное в арсенале. Впрочем, Кадгар удивился бы сильнее, если бы он хотя бы не попытался обращаться к Свету за тем же, зачем к нему обращаются большинство его последователей. 　　 Исцели раны. Очисти разумы. Выжги заразу. 　　 Явно дренейская руна вспыхнула над когтями и тут же погасла. Но своё, видимо, сделала — Кадгар разжал дрожавшие пальцы. Шрамы, однако, расти не перестали — они остановились, подчиняясь своему собственной темпу. 　　 Иллидан потянулся к ним когтями, словно хотел дотронуться, но в последнее мгновение передумал. 　　 — Во мне нет демона, — успокаивающе начал здешний Кадгар. — Только… 　　 — Скверна, — перебил его Иллидан. — Что они пытались… 　　 Но Кадгар будто бы его и не слышал. 　　 — …но даже если бы и был, это ничего не… 　　 Иллидан, наконец, поймал магов взгляд и взял его за запястья — в этом движении сквозила та же осторожность, с которой он заключал объятия Кадгара, который оказался здесь случайно, и он вдруг особенно почувствовал, что ему здесь не место. Не в этом будущем. Не в нескольких шагах от тех, чьи разговоры явно не предназначались для посторонних ушей. 　　 — Она всё ещё растёт… — выдохнул Иллидан. 　　 — Хорошо, что мне посчастливилось быть знакомым с экспертом, который знает, как с этим жить, не находишь? 　　 Кадгар не выдержал — ускользнул в тень, в другой угол пещеры, подальше от слов, которые не должен был слышать. От разговоров, о существовании которых не должен был догадываться. Они всё равно не заметят его отсутствия. Они вообще сейчас вряд ли что-то замечают, кроме друг друга. 　　 И Кадгар сможет подождать ещё несколько минут, в самом деле. В одной из его будущих версий прорастали ростки Скверны, и за ним тенью ходил сияющий воин из пророчества, и конец света уже наступил… стоило дать им небольшую передышку. 　　 Взгляд его всё равно вернулся к ним: Кадгар теперь жестикулировал одной рукой, а вторую пытался вырвать из иллидановой хватки. Тот что-то терпеливо ему втолковывал. Оба хмурились. 　　 — Признаться, когда стражи выловили тебя из пролива, я думала, что все мои страдания наконец закончились. 　　 Кадгар вздрогнул и расцепил руки — когда он успел их скрестить? По левое плечо от него появилась словно из ниоткуда Азшара — и все её глаза, и все её чешуйчатые кольца. 　　 — Простите? 　　 Азшара легонько кивнула в сторону воина света и… он всё ещё бы верховным магом? — обычными глазами она смотрела на них, остальные косились на Кадгара. 　　 — Светоч стал совсем невыносим после того, как потерял тебя… вернее, его, — Азшара скрестила одну пару рук, а второй подпёрла подбородок. — И понятно ведь, с беднягой мало кто говорил по душам, у могущественных калдореев это, знаешь ли, общее… 　　 Судя по тому, как она поджала губы, королева явно намекала и на себя тоже. 　　 Крылья Иллидана сложились так, словно пытались оградить их обоих от мира. Сквозь полупрозрачные перепонки было видно, как он сжал кадгаровы руки, чуть склонился, сказал что-то… маг оглянулся и посмотрел прям на Кадгара. Потом перевёл взгляд обратно и кивнул. Снова высвободил одну руку и замахал ею. Посмотрел на Кадгара ещё раз. 　　 — Он знал, что я здесь появлюсь… — выдохнул Кадгар и нахмурился. — Вот почему… но как… 　　 — Ох, милый, кто знает этих Хранителей, — усмехнулась Азшара, а потом задумчиво протянула. — Впрочем, ты как раз должен знать. Кстати… 　　 Она замолчала так резко, что Кадгар поднял на неё обеспокоенный взгляд. Все её глаза были направлены на витраж. На то, что происходило под ним. 　　 Кадгар вздохнул и почувствовал на губах фантомную боль от клыков. 　　 — Оу, — еле слышно выдохнула Азшара. — Я должна была догадаться. 　　 Она перевела всё своё внимание на Кадгара, словно тоже решила подарить своим гостям момент уединения. 　　 — Ты не удивляешься. 　　 Вместо ответа Кадгар поднял на неё красноречивый взгляд. Королева Азшара быстро сложила два и два: с таким количеством глаз не заметить заживающую рану на его губе было сложно. 　　 — Оу, — повторила она с усмешкой и прошелестела куда-то в сторону коридора, слегка покачивая по пути головой. 　　 Кадгар проводил её взглядом. А когда повернулся, обнаружил, что другой Кадгар успел доковылять до него и слабо улыбнуться. 　　 — Я слышал, ты спешишь, — проговорил он. 　　 Выглядел он ужасно: особенно вблизи и в бледном свете кораллов и местных светильников, теперь, когда им не надо было отбиваться от кучи демонов и куда-то бежать. Взъерошенные волосы, правда, наверняка были виной Иллидана. 　　 — Ты знал, что я здесь появлюсь. 　　 Здешний Кадгар грустно усмехнулся. 　　 — Не совсем. Но можно сказать и так. 　　 Он не стал объяснять: опустился на неровный пол пещеры и начертил во влажном песке смутно знакомую Кадгара руну. Он где-то её видел, определённо, но сам никогда не применял. 　　 Она вспыхнула внезапным бирюзовым, и вместо неё у них под ногами появились… песочные часы. 　　 Конечно. 　　 Как иначе. 　　 — Это ведь… — пророкотал Иллидан, сияющей тенью появившийся за плечом своего мага. 　　 Тот не ответил, только приподнял уголок рта. А потом чуть не взял часы по привычке правой рукой, но передумал и использовал левую. Перевернул. 　　 Золотистые песчинки побежали снизу вверх. 　　 В пещере сверкнула новая вспышка. 　　 — Хронорму… — удивлённо пробормотал Кадгар, наблюдая за тем, как драконица стряхивает с подола золотистый песок. 　　 — Кадгар! — она всплеснула руками и наставила на него палец. — Если ты опять попытаешься уговорить меня вмешаться в привычный ход событий, я за себя… 　　 Она замерла на полуслове. 　　 — Стой, ты не тот Кадгар! — она повернулась к здешнему Кадгару, которого всё ещё поддерживало крыло Иллидана, и затараторила. — Вот это, это как раз тот самый случай, для которого я давала тебе часы. А не все остальные, в которые ты меня тревожил! 　　 Кадгар сдвинул брови. Иллидан говорил, что бронзовых драконов не осталось, но… они ведь был непостоянными созданиями. Существующими в каждой точке времени и не существующими никогда. Порой Хроми бормотала что-то о других временных линиях, порой путалась в них, но… но… 　　 Она знала, что Кадгар окажется здесь. Здесь, в будущем, которое не должен был видеть. Не в своём будущем. 　　 Но значило ли это, что на самом деле он обречён был его увидеть? От путешествий во времени голова болела хуже, чем после наваренной Хроми медовухи. 　　 — Всё, давай сюда, — Хроми протянула руку, и Кадгар из будущего положил на её ладонь часы, песок в которых продолжал бежать снизу вверх. Стоило им коснуться её пальцев, как песок сменил направление. 　　 Она на секунду задержала взгляд на его шрамах. Потом подняла глаза на Иллидана. Улыбнулась так, что стали видны её клыки. 　　 — Передавай привет Джайне, — глаза её сверкнули. — Из неё выходит отличный шпион. И рога ей очень идут. 　　 Шпион. Повелительница ужаса, которая работает против Легиона. Бывший охотник на демонов, лучащийся Светом. Верховный маг утонувшего города, примирившийся со Скверной внутри себя. Так себе будущее. И всё же… 　　 — Обязательно, — улыбнулся местный Кадгар и вытащил из-за пазухи ключ. 　　 Иллидан шумно втянул воздух сквозь зубы. 　　 — Как ты… 　　 — Не без помощи одной очень упрямой соотечественницы. Потому и задержался. 　　 — Да-да, обсуждайте без нас, нам уже пора, — Хроми хлопнула искрящимися песочными крыльями и подняла взгляд на Кадгара. — У нас нет столько времени. 　　 На этот раз Кадгар не тонул. Он задыхался. 　　 Пески захлёстывали его тонкими плетями, отражениями волн из зала под Цитаделью Ночи. Как давно это было… Целую пропасть назад. 　　 Он слышал их словно через толщу воды. Сквозь звон Наару. Сквозь вой Пустоверти. 　　 — Вы справитесь, — сквозь песок сверкнули золотые эльфийские глаза. 　　 — Мы тоже, — прошелестел его собственный голос. 　　 И Кадгар очень хотел им поверить. *** 　　 Он вынырнул из песков времени со звоном в ушах и без воздуха в лёгких. 　　 Пол под ногами был слишком твёрдым. Свет — слишком тусклым, даже более тусклым, чем в пещерах Назжатара. Несколько мгновений Кадгар не мог понять, где низ, где верх, и где в этой нехитрой системе находится он сам. А потом реальность обрушилась на него, как поставленное на дверной косяк ведро воды. Как внезапный проливной дождь. 　　 — Кадгар, — прорычала пластина почти в унисон с Талисрой, которая почти в одиночку сдерживала проклятую аберрацию. 　　 Кадгар на мгновение вспыхнул — знакомый рык напомнил о том, что ещё не случилось, и, может, никогда не случится, потому что он вернулся в своё время и не допустит конца света. А потом вскинул Атиеш — не расщеплённый, не изуродованный, знакомый — и присоединился к схватке с элементалем: тот позвал друзей и периодически замедлял и ускорял время, словно надеясь… на что вообще надеются временные аномалии? 　　 Кадгар сражался, не думая, и нёсся по Цитадели так, словно у него в самом деле не было времени. Он слишком часто смотрел на свою правую руку и закусывал губу, задевая зубами ранку. 　　 Кажется, он раздавал советы. Улыбался. И даже шутил. 　　 Они пронеслись до верхушки Дворца как на крыльях: магия внутри него пела, как слишком долго просидевшая в клетке сирена, которую, наконец, выпустили. 　　 И когда перед Гул’даном поднялась крылатая и рогатая тень с горящим взглядом, Кадгар замер. …может быть, он опоздал. Может быть, такова его судьба: всегда опаздывать. 　　 А потом Иллидан Ярость Бури поднялся из расползающейся по площадке тьмы, и у Кадгара почти перехватило дыхание: теперь ему было всё это знакомо. Те же подрагивания крыльев, то же необъятное присутствие, то же рычание… но и куча различий: и очевидных, и едва уловимых. На этот раз — абсолютно правильных. 　　 Кадгар почувствовал, как холод забирается ему по кожу, но стряхнул его. 　　 На этот раз они будут готовы не допустить конца света. 　　 И, может, на этот раз он сам сделает первый шаг. _________________________________ **мне негде упомянуть этот хэдканон, так что напишу тут: здешний Иллидан подсмотрел это движение у Келя. Он очень интересно двигает кистями, когда метает огонь, буквально кидает его — посмотреть на это можно в HotS’е. Только у Иллидана замах получается не настолько почти-ленивый (что в Келе мне очень нравится. Дизайнеров HotS’а вообще надо носить на руках).