Помоги мне

      За разговором парни дошли до парка. Вечером, вне зависимости от времени года, все будто преображается. Все улицы, дороги, здания, парки переливаются разноцветными огоньками и вывесками. Это кажется Антону чем-то волшебным, магическим. Но сегодняшний вечер — исключение. Сейчас он не обращает внимания ни на что, кроме дороги под ногами. Он обижен на Арсения. И до сих пор ничего не понимает. Почему он на такое продолжительное время пропал? Почему обманул? — Я ничего не понимаю, — повторил вслух свои мысли Шастун, — Зачем ты так поступил? Мне тебя так не хватало… — Антош, пожалуйста… — и снова его перебивают. — Ты хоть понимаешь, что я себя чуть не убил? — кричит Антон, но потом чуть успокаивается. Ведь если он не видит людей, не значит, что их нет. У деревьев тоже есть уши.       Арсений же после этих слов впадает в ступор. Чего-чего, а этого он никак не ожидал. — Ч-что? Зачем? — Да потому что я люблю тебя! А когда ты заявился ко мне со своими этими прощаниями и объяснениями, что у тебя есть жена и вы улетаете в эту пиздаебучую Швецию — у меня тормоза полетели! Я места себе не находил! Звонил тебе, писал, а ты игнорировал! Еще и стишки, блять, для тебя строчил! А тебе на меня всегда было похуй! Плевал ты на меня с высокой колокольни! Я был для тебя лишь очередным клиентом от которого ты получал бабло! — Антон уже не мог остановиться. Он так долго держал это все в себе. Пытался жить новой жизнью в которой нет никакого Попова Арсения Сергеевича, а тот даже эту видимость испоганил. Арсений слушает и перебивать не смеет, потому что понимает — заслужил. — Даже сейчас у меня вроде бы все хорошо, а нихуя. Есть нелюбимая работа, нелюбимая девушка, почти невеста и тут, блять, во всей этой нелюбви появился любимый психолог. То, чего так не хватало буквально всегда. А ведь если бы я не ходил по тому двору, мы так и не встретились бы. Я даже не знаю, что из этого лучше. Вот и сейчас ты не можешь мне ничего объяснить… — теперь Шастун выдохся. Пора бы Арсению начать объясняться, но он впервые не знает что и как говорить. Да и рассказал уже, кажется, все. — Ну, я повторюсь. Я видел, что ты стал каким-то другим рядом со мной, начал проявлять знаки внимания и прочие, кхм, разности. Ну и решил понемногу отдаляться от тебя, потому что ну не могла это быть любовь. Просто мы часто виделись, да и стресс сыграл свою роль. На нервной почве появилась видимость увлеченности. Поэтому, как только тебе стало легче, я решил уйти. Для твоего же блага. Придумал невесту, придумал переезд в Швецию… Ты ведь молодой ещё. Девушка у тебя любящая есть, сам же рассказывал. А у нас вряд-ли могло что-то получиться. Да, разница в возрасте — такой себе аргумент, но это ведь правда, — спокойным голосом вещает Попов. — Ты вообще слушаешь, что тебе говорят? Я не люблю ее. С ее помощью пытался заглушить боль, заполнить пустоту внутри. Мне стыдно перед Ирой, но это так. И сейчас, и на тот момент я был достаточно взрослым человеком и отдавал себе отчет о своих действиях и о влюбленностях тем более. Не надо делать из меня капризного маленького ребенка, — теперь никакого крика. — Хорошо, я тебя понял. Ты хочешь, чтобы я ушел?       «Боже, за какие заслуги ты мне его подогнал? Я уже все разложил по полочкам, а он не слышит меня…» — То есть ты сейчас можешь выполнить любое мое желание? — Антон приподнял уголки губ, но Арсений этого не видит, потому что смотрит в пол. — Да, — выдыхает и поднимает взгляд на Антона. — Поцелуй меня, — глаза в глаза. Пару секунд ничего не происходит и Шастун уже разворачивается, чтобы уйти прочь, но его резко хватают за плечо и разворачивают в противоположную сторону. — Прости меня за все, пожалуйста, — эти слова Арсений говорит уже в губы парню. Их поцелуй. Ни один из них не может его ни с чем сравнить, потому что он на самом деле ни на один не похож. И они оба просто наслаждаются друг другом. Пытаются заполнить все те пять лет друг без друга. В это время Антон не замечал, что на улице уже похолодало и его кожа покрылась мурашками. Хотя, он сомневается, что это единственная их причина. В любом случае Арсений дарит ему этим поцелуем тепло и умиротворение, наверное, впервые за все то время, когда Шастун жил без этого ненавистного и одновременно желанного до мозга костей психолога. Рядом с ним Антон чувствует целый винегрет эмоций: радость, блаженство, трепет, нежность, удовольствие, возможно, еще немного ненависть за все то вранье и растраченные антоновы нервы и, конечно, любовь. Именно та, настоящая, любовь, которую парень не чувствовал ни с кем другим. Они могли бы целоваться бесконечно, но губы уже начали болезненно саднить. — Я тебя люблю, — держа Антона за его милые мягкие щечки, говорит Арсений.       Это та самая точка невозврата. И никто не знает, что будет дальше.