-Шершень,блин

Роза прошёл на кухню. Он смотрел прямо перед собой, ловил взглядом каждый объект, будто старался за что-то ухватиться, зацепиться чтобы не видеть того пиздеца, что творится у него в жизни. А пиздец в жизни у него был знатный. Вообще все пошло по пизде еще с того момента, как скорая уехала с Шершнем. Роза с этого момента возобновил курение и с тех пор скуривал почти полпачки за день, если не всю. Пить он стал намного больше, оценки стали ухудшаться, а ведь скоро сессия… Даже друзья стали замечать, что он какой-то странный. Но Роза не считал это за проблемы. Проблема его была в другом. В Шершне. Он блять жизнь спас этому человеку. Он спас его от самоубийства. Самоубийство. Это словно у Розы как будто печаталось много-много раз словно что-то заело и не хотело останавливаться. Самоубийство, самоубийство, самоубийство. При нем человек совершил самоубийство. Наглотался гребаного кокаина. При нем блевали, танцевали на столе, но он знал это слово. Самоубийство. Суицид, блять. Где-то в классе седьмом- восьмом, Роза заинтересовался, что же это и все проявление этого слово. Помнится, скачок гормон, внезапную депрессию и тогда он даже хотел перерезать себе вены. Тогда его отговорила бабушка. Ну, как отговорила. Она просто сказала «не смей» и все. Его бабушка всегда была поистине сильным человеком. Он её очень уважал и любил. Нет, он знал, что у него есть еще и мама с папой и даже вынюхивал насчет этого информацию у бабушки, на что она решила не тянуть и не отходить от этой темы и как поистине мудрая женщина решила провести внуку серьезный разговор на эту тему, не смотря ни на малый возраст, ни на хрупкую детскую психику. Роза после этого разговора долго отходил, гадал, где его мама и папа сейчас, но в конце концов забил. Он понял, насколько это были плохие люди и не хотел с ними иметь дело. Вот так вот. А сейчас этот самый подросток, который когда-то хотел перерезать себе вены спас от смерти человека. Человека, который мать его наглотался наркоты. Роза пробовал наркоту. Ему не понравилось. Наверное, тому чудику она тоже не особо нравилась. Видимо это был способ избавиться от грусти или злости. Роза не знал. Он лишь просмотрел всю общажную комнату Шершня (в которой он жил один), убрал тазик, разбросанные разбитые бутылки, выбросил мусор, подмел, провел влажную уборку, а потом взял тетрадку, вырвал оттуда листок в клеточку и положил себе в карман, решив, что надо написать как-нибудь записку Шершню, может завтра… А далее обычные дни превратились в недели моральных страданий Розы. Сначала он пытался все это игнорировать и не показывать, но с каждым днем становилось все тяжелее, казалось, что кто-то на него давит и давит всем весом и пытается придавить, еще постоянно ударяя кулаками и истошно крича так, что хотелось закрывать уши. Эта та самая боль, от которой хотелось, как можно сбежать или скрыться, ведь как только ты пытаешься ей дать отпор, то она как будто вырастает и становится только больше. Роза пил и курил, совсем не стараясь что-то предпринимать, только постоянно отвлекаясь от проблемы, думая, что она решится сама. Как-нибудь. Но ничего не помогало и в конце концов Роза сдался. Истощенный изнутри он поплелся, чтобы озвучить решение проблемы именно к бабушке. Нет, он конечно мог обратиться к друзьям, но навряд ли бы они его хорошо приняли. Он парился из-за какого-то паренька, просто от осознания того, что он его спас. Это тупо. Роза сам не понимал, что с ним происходит. Но сейчас у него было умное и не очень продуманное решение, которое он должен был обсудить с бабушкой. Он опустился на стул, который опасно покачался при этом и положил руки на кухонный стол. Маленький, пыльный телевизор, который стоял на старехоньком холодильнике был выключен, на плите жарилась картошка, а на стене висело радио, на котором сейчас на всю квартиру играл шансон. Деревянный стол, картина девы Марии, календарь, настенные часы с кукушкой, кухонные тумбы и плита – обычная старая кухонька, в которой раньше любил творить эксперименты маленький Роза. До сих пор на столе остались несмываемые пятна, следы карандашей на обоях и прожжённая дырочка в полотенце, которое бабушка так и не выкинула, и оно даже служило в хозяйстве. Роза осмотрел все это с каким-то чувством ностальгии и любви, но тянуть не было времени и поэтому Роза посмотрел на бабушку и начал сразу с порога: -Ба блин, я хочу переехать в Магадан. -Хорошо, когда? - Марина Геннадьевна даже не удивилась. Более того, она знала, что когда-нибудь это произойдет. Помнится, она сама хотела переехать на север после того, как новорожденного Розу отдали ей на воспитание. Там она чувствовала твердость и решительность. Но, потом поняла, что просто не потянет нахождение там. Марина Геннадьевна все еще помнит тяжелое детство, все еще помнит, как она была счастлива вырваться оттуда. Поэтому, она все-таки осталась в Москве, доживать тут свой остаток жизни. - Не знаю, наверно через недели две. Можешь у кого-нибудь нахре… - осечка. Роза любил говорить быстро и со всеми словами-паразитами, но бабушка их не любила, и он старался их при ней не использовать. – Можешь у кого-нибудь спросить, там, если ли у них, не знаю блин, жилье там какое-нибудь? -Хорошо, я поговорю. Это все или еще что-то? Наложить картошки? Роза немного опешил. Он немного отвык от такого поведения бабушки, когда она витает в своих мыслях и в такие моменты не особо церемонится и гостеприимствует. Он вообще не понимал, что сейчас случилось. Почему бабушка его не отговорила? Почему она так легко его отпускает? Чтож, ладно. Роза решил не придавать этому значение. Зачем? Скоро, совсем скоро он будет уже не тут, а в совсем в другом месте. Там будет все по-другому. На него больше не будет давить это моральная боль. Он наконец забудет про Шершня. Шершень. Почему-то, когда это имя печаталось в голове, то сразу становилось как-то горячо и холодно одновременно. И почему он пытался с собой сделать ЭТО? Роза искренне не понимал. Что же случилось такого в жизни этого паренька такого? Увы, Роза об этом не узнает. Навряд ли он уедет позже его выписки. Чтож, жаль. Ну и ладно. Роза решил об этом много не думать, а то еще скучать начнет. А Роза скучать много не любить. Да и в принципе особо выражать такие чувства. Он заговорил с бабушкой о том и о сём, стараясь ни на чего не обращать внимание. Скоро ведь вещи собирать. И с друзьями прощаться. Что он им скажет? И зачем так много парится по этому поводу? Роза не знал. Он лишь шёл на поводу событий и все. Он даже не совсем так-то и в Магадан хотел. Ну а что там делать? Никакой тебе гитары, ничего. А гитара эта была его детка, как у Голлума его прелесть. А про настоящую любовь Роза не так-то много знал, да и не ощущал её вовсе. Сначала, в восьмом классе, встречался с какой-то девочкой, так для галочки и авторитета, а потом всех девушек он использовал для сек5са на одну ночь, но это были такие девушки, которым тоже не нравились обязательства и поэтому они были не против. Но не сказать, чтобы он любил кого-то, да и наврядли полюбит, наверное. Роза не знал. Он лишь знал, что любовь существует, из-за рассказов бабушки о дедушке и как они были счастливы вместе. Даже будучи маленьким он восторгался такой любовью и верил, что он тоже встретит свою судьбу. Бабушка тоже постоянно говорила, что он найдет себе достойную невесту, с которой он проведет остаток жизни. Розе лишь остается ждать. Глоток крепкого черного чая постоянно взбадривал Розу. Он любил чай. И бабушку. Он с ней попрощался и даже чмокнул в щеку после долгих уговоров. Не сказать, что он был счастлив, что поедет на север, но тем не менее. Придется. А тем временем, Марина Геннадьевна закрыла за внуком дверь, шумно выдохнула и резко вдохнула и быстрыми, на сколько могла шагами, дошла до старехонького домашнего телефона, набрала номер брата и тихо сказала: - Уважаемый Иван Николаевич мне нужна ваша помощь.