Любить по-русски

Кеше думается, что это чувство он хочет сохранить таким, какое оно есть сейчас. Не выжигающе-острое, нестерпимое и страстное, как со всеми до этого. Сейчас это просто нежное тепло в груди, когда он приподнимается на локте и смотрит в спокойное лицо спящего рядом Аякса. Ощущение его руки, перекинутой через Кешину талию, никогда так сильно не успокаивало. Рагодов улыбается легонько своим мыслям, когда осторожно, невесомо проводит кончиками пальцев по веснушчатой щеке, ласково заправляет рыжую прядь за ухо. Наверное, лучшего расклада, чем он есть сейчас, быть не могло. По крайней мере, так думается Кеше. Он совершенно благодарен самому себе за то, что почему-то из всех людей именно Яше решил написать о том, что время от времени Дане нужно уезжать, и иногда в его отсутствие Кеше бывает сложновато уснуть одному в их квартире. И этот раз почему-то выпал на сегодня. Рагодов рассчитывал просто на пару успокаивающих слов, но никак не «скинь свой адрес», а после этого «дай мне десять минут, принцесса». Дверной звонок подал голос через восемь. Кеша ждал, что это будет неловко. Аякс не так давно появился в его жизни, и еще ни разу не был у Рагодова дома. Тем более, когда он тут один. Тем более в час ночи. Но это оказался очередной раз, когда Яша на самом деле куда лучше Кешиных ожиданий. Было смутно-домашнее ощущение от того, как Кеша, завернутый в плед, встрепанный и теперь, наконец, расслабленный, наблюдал, за тем, как Аякс торопливо раздевается и разувается, прежде чем подойти и не теряя времени спросить, где кухня. Кеша указывает направление и, о, Аякс улыбается ему так тепло и мягко, а затем кивает в указанную сторону с озорным «Ну что встал? Идем, сделаю тебе чай». И, надо сказать, чай он умеет заваривать куда лучше, чем Даня или Кеша, которые делают это не столько ради вкуса, сколько самого факта горячего питья чего-то, что не пустой кипяток. Да и на Кешиной кухне он вел себя куда увереннее, чем даже сам Рагодов, словно не Яша пришел к нему в гости, а как раз наоборот. И тихие разговоры обо всем подряд, пока Тарталеткин был занят приготовлением чая. Не приходилось ни задумываться о словах, ни о темах. С Аяксом, Кеша уже не впервые замечает, так легко говорить. Это расслабляет. Помогает не думать и просто…. да, расслабиться. Именно этого Кеше не хватало день ото дня. Когда чай распит, Аякс напомнил, что он здесь для того, чтобы Кеша наконец смог нормально уснуть. И по правилам хорошего тона Рагодову стоило бы предложить постелить у Дани в комнате, но почему-то сегодня совершенно не хотелось оставаться одному. Даже в постели. — Поспишь со мной сегодня? — спросил Кеша, и чувство неуверенности, когда он спрашивал о такой невинной вещи, было странным и новым. — Конечно, в чем вопрос? — ответ Яши был самым что ни на есть естественным. Ободряющим. И успокаивающим. Как и весь он. Не такого ты ожидаешь от обычно взбалмошного, шумного, драчливого парня, верно? Не того, что он будет в три ночи лежать с тобой на диване и рассказывать, откуда у него такой шрам на брови (вопреки репутации Аякса, он вовсе не из драки. Неудачное падение с дерева в детстве), поглаживая тебя неспешно по спине. В этом было что-то теплое. Нежное. Домашнее. Яша был таким, и Кеша мог бы понять, что он просто Бастилия, которой суждено пасть, когда он говорит, что, кажется, засыпает, а Аякс притягивает его ближе к себе, обнимая за талию, целует в лоб и с улыбкой желает доброй ночи. Он теплый. Кеша давно не засыпал так быстро. Сейчас на часах около семи утра. Может, он еще сможет заснуть, но сейчас Рагодову думается о том, что это молодое, нежное и тонкое чувство, которое тянет Кешу к Яше могло бы стать его новой главой. Что в этот раз он не хочет никуда торопиться, что ему хочется взрастить его, проверить, прежде чем ощущение того, что сказанное просто так «я тебя люблю» будет органичным и естественным, станет не просто ощущением, а констатацией факта. Уверенными словами., которые однажды прозвучат. В этот раз, пожалуй не скоро, но куда им торопиться? Кеша улыбается своим мыслям и снова укладывает голову на подушку, прижимаясь ближе к Аяксу, а тот словно механически крепче обнимает его во сне.