Напарник

      Кофе обжигает пальцы даже через стакан, хочется его поскорее поставить на стол. В главном управлении полиции шумно и многолюдно, как и всегда. Петя лавирует между столами, пробираясь к своему и стараясь ничего не уронить и не облить светлую рубашку кофе.       — Майор, доброе утро, — Макарова уже на своем месте, что удивительно для вечно опаздывающей девушки.       — Доброе, Лерочка, как выходные? — ставит, наконец, стакан на стол, встряхивает ладонью. Рассказ он уже не особо слушает, включая компьютер и просматривая папки с делами, ждущими его внимания.       —… Очень классное место, в общем! Обязательно сходите, вам точно понравится, — Петя понятия не имеет, куда его хотят отправить, но Макарова так нетерпеливо ждёт его ответа, что приходится кивнуть.       — Если ты советуешь, то точно нужно сходить. Слушай, а Гром тут уже? Нужно по тому алкашу кое-что уточнить, видела его?       — Алкаша? — тщательно подведённые бровки сдвигаются к переносице.       — Грома, Лера! — Петя уже не ждёт ответа, находит в телефоне нужный контакт и набирает смс, давно перестав удивляться, что кто-то ещё не пользуется мессенджерами.       «Игорь, утречко. Ты уже в управлении? Перетереть надо.»       Сообщение улетает и Петя отпивает кофе, сладкий и горячий напиток приятным теплом оседает в желудке после промозглой питерской весны. Кто вообще в здравом уме назовет весной бесконечные дожди и холод? Петя снова думает, что стоит сдаться причудам питерской погоды и поискать замену любимому, но недостаточно тёплому пальто. Макарова уже не обращает на него внимания, печатает что-то с сосредоточенным видом.       Компьютер наконец загружается, позволяя открыть прилетевшее вчера поздно вечером заключение экспертизы. В заключении сказано, что орудием убийства Ольховской Ирины Сергеевны был гипсовый бюст Пушкина А.С., на котором идеально сохранились отпечатки супруга убитой — Ольховского Геннадия Эдуардовича. Дело раскрыто. Ольховского можно закрывать, а дело передавать в прокуратуру. Посадят Геннадия Эдуардовича по всей строгости закона.       «Подтягивайся в 4 допросную» — Игорь как всегда не утруждает себя формальностями.       В голове всплывает воспоминание о первом знакомстве с Громом. Петя тогда только переехал в Питер, первый рабочий день на новом месте, все дела.       Конечно, он вырядился максимально — белая рубашка, брюки, любимое пальто обязательно. Немного нервничал, купил себе кофе и сэндвич на завтрак, который съел ещё в машине. Со стаканчиком зашёл в управление, оглядываясь внимательно. Хорошо, что кофе успел немного остыть перед тем, как выплеснуться прямо на брюки и рубашку, когда на Петю налетел здоровенный хмурый мужик.       — Блять, ты по сторонам смотри, жираф! — Петя пытается вытереть огромное пятно салфеткой, хотя понимает, что тут положение не спасти.       — Че ты вякнул? — мужик хмуро смотрит сверху вниз из-под козырька пенсионеркой какой-то кепки.       — Ты не только слепой, но ещё и глухой? Инвалидность оформи и нормальным людям жить не мешай! — шипит Петя, поднимая взгляд на него. — Выпустили? Так вали побыстрее, пока обратно не забрали, дядь.       Мужик явно не собирается отмалчиваться, уже открывает рот, когда к происходящему прибавляется новый участник. Петя догадывается, что это и есть генерал-полковник Федор Иванович Прокопенко, его новый начальник. Невысокий, кругленький, чем-то неуловимо напоминает Винни-Пуха и располагает к себе.       — Генерал-полковник Прокопенко, здравствуйте, я майор Петр Хазин, перевелся к вам из Москвы. Мы с вами по телефону разговаривали, — конечно, в первый рабочий день оказаться перед новым начальником в залитой кофе рубашкой тот ещё «успех», но выбора у Пети уже нет.       — А, Хазин, конечно, — Прокопенко улыбается в усы. — Игореш, ты же встретить должен был, чтоб без происшествий…       — Да я же… — Игореша выглядит, как смущенный мальчишка, Петя же понимает, что этот амбал тоже сотрудник.       — Ладно, занимайся своими делами. Майор Хазин, а вы со мной идёмте, поговорим. И что-нибудь придумаем с вашей рубашкой, — улыбка у Федора Ивановича даже немного отцовская.       По пути в допросную Петя забирает из принтера распечатку заключения, чтобы показать Грому и подшить потом к бумажной копии дела. В допросных управления довольно прохладно, Петя не удивляется, видя Игоря в потрёпанной кожанке. Сонно-помятому виду тоже не удивляется, Гром снова ночевал на работе, к этому все давно привыкли.       — Тебе бы кофе, — протягивает Игорю распечатку и опирается бедром на стоящий тут стол.       — Так ты не принес, — Игорь привычно отшучивается, погруженный в чтение, кивает удовлетворённо. — Вот и отлично. Подошьешь и сдашь?       — Схуяли я, а не ты? — приподнимает Петя брови, не спеша забирать протянутый обратно листок. Они оба ненавидят формальности и бесконечную бумажную волокиту. С тем же Ольховским все сразу было ясно, мужик весь в крови жены был, а все равно будьте добры найти орудие преступления и все экспертизы провести.       — Потому что я за кофе. И пожрать надо, — Игорь оставляет экспертизу на столе и сваливает из допросной быстрее, чем Хазин успевает среагировать.       Подшивать экспертизу приходится самому, матеря Грома себе под нос. Первую неделю после фееричного знакомства Петя всеми силами выводил Грома бесконечными насмешками, но тот больше не вёлся на провокации, следуя негласному правилу: своих трогать нельзя. А там уже Хазин и сам перестал его доебывать. Игорь Гром, тоже майор, кстати, был действительно хорошим ментом. Сын лучшего друга Прокопенко, династия, вся херня. К тому же, лучшая раскрываемость была на его счету совершенно не случайно. Петя был твердо настроен потеснить его на пьедестале, но соперничества не вышло. Игорь просто искренне хотел делать мир лучше. И пару раз именно его дубовые кулаки и знакомства с нужными людьми помогли Пете найти и поймать преступника.       Сдав тонкую папку дела в архив, Петя возвращается к другим делам. День проходит незаметно в разъездах, допросах и поисках. На обед он перехватывает сэндвич, пока стоит в пробке, игнорирует звонок от мамы, скидывая сразу сообщение, что потом наберёт сам, как время будет. В голове мелькает мысль, что мама все равно не поверит, но Петя и ее игнорирует. Последний раз Хазин виделся с матерью дня за три до отъезда из Москвы. Они встретились на обед в одной из бесконечных Шоколадниц. В обеденное время тут полно людей, так что слишком личных тем всё-таки не заведешь. Да и обед длится всего час.       — Петенька, отец же любит тебя и хочет помочь устроить твою жизнь в лучшем виде, — мама смотрит прямо в глаза, почти в душу. Пете неуютно под этим мягким, но цепким взглядом.       — Ма, я взрослый, не надо мне ничего устраивать, я сам все могу устроить!       — Поэтому ты собрался бросить все, чего добился, и уехать в Петербург? Это из-за Нины? Она тебя уговорила, чтобы подальше от нас, да? — Петя смотрит на маму и думает, что понимает отца, который любит ее столько лет. Мама красивая, а ещё умная и заботливая. Правда для него их с отцом забота хуже удавки.       — Нет, Нина тут не при чем. Она со мной не едет, мы расстались. Я еду сам, — продолжать этот разговор он отказался.       Из управления Хазин уезжает одним из последних. Кругом стоит непривычная гулкая тишина, даже в кабинете Прокопенко уже темно, уехал начальник домой к жене.       — Иваныч, я поехал, — пожимает протянутую ладонь, выкидывает пустой кофейный стаканчик и идёт к машине.       Желудок тянет от голода, а дома жрать совершенно нечего. Заезжать есть где-то не хочется, так что Хазин просто покупает шаурму в ларьке рядом с домом. Он продолжает называть питерскую шаверму шаурмой из чистой вредности. Петербуржцы очень смешно бесятся, когда он так делает. Впрочем, большинство таких «петербуржцев» приехали откуда-то из ближнего зарубежья.       В квартире тихо и довольно прохладно, Хазин проверяет колонку — да, снова вырубилась. Значит и горячей воды он дождется только часа через три. В квартире колонка такая же старая, как и все остальное — будто в советский фильм попал. Спасибо хоть интернет нормально работает. Включать свет не хочется, так что Петя устраивается перед ноутбуком в темноте. Включает первый попавшийся фильм и утыкается в телефон. По привычке ищет на экране иконку инсты, но удалил её ещё перед отъездом из Москвы. Заходит в доставку продуктов, чтобы заказать на завтра, наполняет корзину и оформляет заказ. На экране ноутбука дерутся какие-то парни, когда Петя проваливается в сон, скрючившись на диване.       Гудок бьёт по барабанным перепонкам. Хазин сжимает руль до побелевших костяшек, бросает раздраженный взгляд в зеркало заднего вида. Почти седой мужик в разваливающемся опеле снова вжимает ладонь в гудок.       — Сука, блядь, олень тупой, — Петя выбрасывает окурок и спешит поднять стекло, чтобы в салоне стало тише и теплее.       Утренняя пробка рассасываться не хочет. Он уже опоздал, а ведь должен сейчас сидеть перед Прокопенко. Зачесав на автомате отросшие волосы пальцами, медленно трогается с места.       Звонок расколол спокойную тишину квартиры почти в десять вечера. Телефон лежал экраном вниз, надрываясь рингтоном, и полз от собственной вибрации по столу. В голове возник образ мерзкого крупного таракана, позвоночник протянуло холодком.       Поймав разрывающийся телефон на краю стола, Петя посмотрел на экран:       — Товарищ генерал-полковник? — с чего Прокопенко потребовалось так поздно звонить?       — Ты спишь уже что ли, Хазин?       — А мне нельзя спать во внерабочее время? — прикрывает глаза, чувствуя, что мозг просто вырубается       — Ясно. Жду тебя утром у себя. В девять ровно, — и отключается.       Петя смотрит на гаснущий быстро экран. В голове толкаются предположения за что его могут вызвать на ковер, но косяков вроде нет. Глаза все так же слипаются. Хазин принимает душ и ложится спать.       Добраться до управления удается с опозданием всего в сорок две минуты. Хазин почти бежит к своему месту, чтобы оставить пальто.       — О, Петр Юрьевич, а вас Прокопенко очень ждёт, — Макарова смотрит на него сочувственно, словно ей есть дело до неприятностей Хазина.       — Да неужели, — сдержав желание бросить пальто прямо в Леру, он направляется в кабинет начальства, через стеклянную стенку замечает затылок Грома.       Постучать, извиниться, зайти. Петя готов к тому, что Прокопенко будет реально орать, но тот только смотрит хмуро.       — Садись, майор Хазин. Чай будешь? — перед самим Прокопенко тоже чашка, от которой поднимается пар. Петя качает головой и садится рядом с Громом.       Генерал-полковник не выглядит как человек, который собирается отчитывать подчинённых. Петя замечает нервное постукивание по столу, сдвинутые к переносице брови, быстрый взгляд на папку, лежащую на краю стола.       — В общем, у вас новое дело, — подталкивает к ним папку, Петя первым успевает взять ее и открыть, — вообще-то это по специализации ФСКН, но меня очень просили. И просили именно тебя, Хазин.       Петя хмурится, просматривает материалы. Распространение наркотиков в питерских клубах. Выследить, найти и поймать. Очень хочется положить папку на стол и уйти.       — Но я не готов рисковать одним из своих лучших сотрудников, поэтому Игорь будет твоим напарником, — Прокопенко отпивает чаю из кружки, вытирает усы платком.       — Поэтому решили рискнуть двумя? Я прекрасно сам разберусь, знакомый профиль. Сомневаюсь, что они что-то новое смогли выдумать обдолбанными мозгами, — улыбается расслабленно, чуть съезжает по спинке стула. Сердце колотится почти в горле.       Прокопенко собирается что-то сказать, но его перебивает Игорь:       — Да ладно, Хазин, чё ты один доплату за ночные смены должен получать? — голос у Грома хриплый, он забирает папку из Петиных рук. — Я тоже не против по кабакам на девчонок пялиться на благо родине.       Петя знает, что спорить уже бессмысленно. Если бы Гром поддержал, что ему нечего в этом деле ловить, то Прокопенко мог бы согласиться. Но точно не теперь.       — Ну вот и отлично, идите работать, — Прокопенко словно даже с облегчением вздыхает. — И Хазин… — Петя оглядывается уже в дверях кабинета. — Объяснительную об опоздании мне на стол.       Он молча кивает и возвращается к своему столу. Пальто больше не лежит неопрятной кучей, Макарова повесила его на вешалку, улыбается ободряюще Пете.       — Все в порядке, майор? Прокопенко не слишком злится за опоздание? — она всегда улыбается Пете и ведёт себя мило, зовет перед каждым выходными присоединиться к очередной попойке. Петя ни разу не согласился за полгода.       — Макарова, а тебе заняться нечем что ли, что ты людям работать мешаешь?       Девушка обиженно поджимает губы и больше с Петей до конца дня на разговаривает.       Пакетик с вещдоком прикреплен скотчем к обложке с внутренней стороны. Гром отклеивает его и рассматривает, поднеся поближе к лампе. Петя старается сконцентрироваться на бумагах, но строчки разбегаются перед глазами, как живые.       — Хазин, а это что вообще за колеса? Ты шаришь? — протягивает пакетик Пете и отвертеться нельзя.       Перед глазами снова толпа, двигающаяся в едином ритме. Пете кажется, что перед ним не люди, а что-то другое, смех сам рвется из груди, но позволяет он себе только ухмылку. Хочется горы свернуть и сделать кому-нибудь больно. Глаза цепляются за девчонку в толпе.       Петя приближается вплотную и сжимает ее локоть, специально причиняя боль.       — Всем оставаться на своих местах, работает наркоконтроль! — девчонка кричит испуганно, за нее пытается заступиться парень, наверное они вместе. Пете похуй.       — Руки! Наркомана задерживаем…       Хазин плохо помнит остальное, только одна фраза ярко пульсирует в памяти: «Ты ничего не сделаешь, потому что ты клоун!»       — Редкие колеса, Гром, — отвечает с заминкой, провалившись на мгновение в воспоминания. — Качественные и дорогие, так что мало кто такое будет толкать.       Уровень не простой.       Таблетки издевательски поблескивают плёночной оболочкой в свете ламп.       — На место приклей, а то потом будем доказывать, что ничего отсюда не брали.       У них есть список клубов, которые нужно проверить. Хазину совершенно не ясно, зачем такое дело отдали им, но выбора нет. Список делят пополам, разъезжаются в разные стороны, чтобы друг другу не мешать.       Петя собирается за сегодня проверить пару-тройку адресов, без особой надежды на удачу.       У первого клуба тупое название из нулевых — «Мёд». Людей в начале вечера не особо много, но на сцене уже играет диджей, а на входе толпятся малолетки, которым очень хочется попасть внутрь. Петя уверен, что после полуночи часть из них пропустят, «забыв» проверить документы.       Находиться тут неприятно, Петя последний раз в таком месте был почти год назад. И не стремился снова оказаться, но кто его спросил?       Заказывает себе пива, расспрашивает осторожно бармена что тут и как. Конечно, тут точно можно что-то из веществ купить, но Пете нужен конкретный товар. В дешёвом клубе на окраине спального района такого не находится, конечно. Пробыв в «Мёде» около часа, Хазин едет дальше.       Следующее место ещё хуже, тут и продают-то только палёный алкоголь и самую дешёвую травку. Петя не тратит времени на расспросы. Уезжает, покурив возле входа.       Очередь тянется до конца улицы, даже за угол загибается. Модное место, сегодня тут выступает очередная инстаграмная звезда-однодневка, так что внутри уже тоже не протолкнуться. Внутрь Петя попадает без очереди благодаря сунутой охраннику купюре.       Дышать тут тяжело, к боку сразу липнет обдолбанная девка. Петя смотрит в расширенные зрачки.       У Ксюхи тогда были такие же глаза и развязная улыбка. Она прижималась, хихикала довольно, когда Петя посреди танцпола лез в ее трусики. Выпустили хорошую девочку из-под опеки родителей, ага.       Первую таблетку ей между губ втолкнул сам Петя, передал через поцелуй. Она уже была пьяная, так что наркота подействовала быстро и мощно. А потом перепугался, когда девушка стала вялой, как кукла. Повез ее домой, надеясь, что она не откинется прямо в его тачке. От страха даже сознание прояснилось.       В этом месте выбор есть, конечно. Возле туалета крутятся сразу несколько парней, предлагая варианты. Хазину хватает одного взгляда, чтобы узнать таблетки, которые утром так внимательно рассматривал Игорь.       «Повезло», — думает Петя, уже собирается поговорить с одним из барыг, когда на плечо опускается тяжёлая ладонь.       — Мужик, тебе что, присунуть некому? — Петя оборачивается. — Так поищи себе кого-нибудь.       — Майор Хазин, давайте выйдем, — второй амбал оказывается справа. Петя оценивает обстановку и не хочет начинать шумиху.       — Ну, пошли выйдем.       В переулке за клубом мало что видно, воняет мусором и мочой. Среднего роста мужчина стоит перед Петей.       — Дядь, ты попутал что ли? Хочешь проблем? Так я тебе устрою… — корочка удостоверения привычно лежит в ладони, только всем на нее похуй.       — Петр, блядь, Хазин, даже рад тебя видеть, — суставы вывернутых рук моментально начинает ломить, Петя шипит, но вырываться бесполезно, когда тебя скрутили два амбала, вдвое больше тебя самого.       — Денис Сергеевич, — бывший начальник улыбается только ничего хорошего Хазин в этой улыбке не видит. — Решили навестить меня в северной столице? За что такая честь?       — Везучий ты кусок говна, Петя, — качает головой почти сочувственно, всаживая кулак в живот.       Дыхание перехватывает. Петя сгибается, ещё сильнее выкручивая плечевые суставы. Его дёргают наверх, насильно распрямляя.       — Теперь готов быть хорошим мальчиком, Хазин? Или забыл, кто твой хозяин? Так я напомню, мне легко…       Горло пережимает паникой, Петя старается удержать ее внутри. Почти получается. Только ответить так и не может. Денис Сергеевич усмехается.       — Так ты мне больше нравишься, Педро. Отпустите его, — Хазин падает без поддержки, колени гулко врезаются в асфальт. — На меня смотри и слушай внимательно.       Внимательно слушать не получилось. И на утро прокручивая их диалог в голове, Хазин не заметил, как проговорившая до фильтра сигарета обожгла пальцы. Хазин матерится и трясет пострадавшей ладонью.       — Сука, бля, — шипит, затаптывает еще тлеющий окурок, смешивая с грязью.       Он сегодня старается двигаться осторожно, ребра болят, под черной водолазкой с высоким воротником прячутся синяки. В одной водолазке холодно. Пальто пришлось сдать в химчистку, сам Петя не смог оттереть оставшиеся пятна. Спасибо, что не кровью заляпал. По лицу не били, чтоб «товарный вид не испортить». Ссадины и синяки на лице вызвали бы вопросы.       Хазин ежится от холода, но закуривает вторую. Гром внутри управления настойчиво хочет обсудить результаты вчерашней разведки, так что желания возвращаться нет. Петя не знает, что говорить Игорю.       «Знаешь, меня вчера отпиздил бывший начальник. А ещё он запретил расследовать с тобой дело. Ну, после того, как протер мной грязь с асфальта», — Хазин морщится снова и выбрасывает недокуренную сигарету. На этот раз в урну.       Хочется плюнуть на все и уехать домой. Не в холодную питерскую квартиру, где даже ощущения уюта нет. Хочется в Москву. Чтобы мама приготовила свой фирменный борщ, улыбалась и спрашивала: «Петюнь, вкусно? Может сметанки?». Желание бессмысленное, он прекрасно это понимает.       Гром сидит на его месте, закинув ноги на стол. В руках — рапорт, который Петя написал утром. В рапорте сказано, что ни в одном из трёх клубов нет ничего подозрительного. Игорь хмурит густые брови, поднимает глаза на вернувшегося Хазина. Освобождать место не торопится.       — И в этом «Сикрет баре» ничего не было? — стучит пальцами по столу задумчиво. — Хазин, ты может просто в первых двух набрался? Не могло там ничего не быть!       Петя пожимает плечами и садится на край стола, задевая бедром ногу Игоря. В этом месте под брюками уродливая пурпурная гематома от ботинка Дениса Сергеевича. Даже не побрезговал сам пнуть, когда Петя замешкался с ответом на какой-то вопрос. Хазин не помнит, что спросили, но отлично помнит разлившуюся по ноге боль.       — Гром — ищейка, блять, его хрен остановишь! — слова даются с трудом, дышать тяжело после пинка в живот.       — Сделай так, чтобы твоя псина не лезла не в свое дело, Хазин. Хочешь тихонько гнить в Питере? — голову грубо задирают, оттягивая больно волосы. Приходится смотреть в глаза бывшему начальству. — Тогда делай, что говорят, или я и тебе устрою проблемы, и папаше твоему, понял?       Ответить он не успевает, острый носок ботинка втыкается куда-то под ребра, а только удалось почти отдышаться. Его уже не держат, от боли Хазин падает. Светлое пальто окончательно измазано грязью.       Игорь пристально наблюдает, взгляд ощущается, как направленное в лицо дуло пистолета. Петя встречает его взгляд своим, растягивает губы в усмешке, плечами пожимает.       — Гром, это моя тема, — отпивает остывшего чая из кружки. — У меня уже есть мысли, просто не мешай работать.       — Это ты сейчас мешаешь работать, скрывая от меня информацию, — Игорь опускает ноги на пол, больше не соприкасаясь с Хазиным. — Ты прекрасно знаешь, что через мои каналы быстрее все узнать. Так прекрати выебываться, и давай разберемся с этой химической дрянью.       «Скорее со мной разберутся», — думает Петя.       — Твоя шпана в таких кругах не шарит, расслабься, Игореш. Добрый дядя Петя все сделает, а ты получишь свою премию в конце месяца, — он специально дразнит, надеется на вспыльчивость Игоря.       — Да пошел ты, мажор московский, — надежда оправдывается. Игорь уходит, спина так и кричит о его раздражении.       Петя садится, на мгновение задерживает ладонь на рёбрах, слишком глубоко вдохнув.       В принципе, Хазин не удивляется, когда понимает, что Гром продолжает копать. Он объезжает клуб за клубом, обнаруживая, где толкают такие же колеса, как в чертовой папке. К концу недели на его столе распечатанная карта центра Питера, где красными точками, как в кино, блять, отмечены клубы, в которых Игорь нашел зацепки. Петя свои точки на его карту не добавляет.       Хазину приходится продолжать ездить по клубам и барам. Он видит, как пакетики передаются из рук в руки, как блестящие таблетки расширяют зрачки, губы кривятся в слишком истеричных улыбках. Ему кажется, что он обдолбан даже без таблеток.       Закончив со своей частью списка, Игорь перепроверяет адреса Хазина.       Петя привычно курит возле управления, кутается в пальто, которое наконец забрал из химчистки. Он не смотрит по сторонам, втыкает в тупую игрушку «три в ряд», двигает цветные камушки по экрану смартфона. Стена больно врезается в спину, Гром держит его за грудки, словно собирается действительно ударить.       — Ах ты, сука! Ты вообще эти адреса проверял, гондон? — его лицо так близко, что Петя видит пульсирующую от ярости жилку на виске. — Какого хуя, Хазин?! Ты что-то мутишь за моей спиной?!       — Остынь, блять, дядя! Ты ебанулся?! — Хазин не пытается сопротивляться, Игорь силен, как медведь.       — Объясни мне, какого хрена, Петя? — видимо, злость немного отступила, Игорь его отпускает. — И не пизди, что там ничего не было, когда ездил ты. И что ты ничего не заметил, я не верю! Ты ведь хороший мент, так почему…       Хазина пробирает смех, он сгибается, забыв о не до конца заживших синяках, хохочет. Со стороны похоже на истерику, наверное, потому что Гром отступает на шаг и хмурится. Ждёт, пока Петя успокоится. На это уходит несколько минут.       Он выпрямляется, вытирает промокшие почему-то ресницы тыльной стороной ладони. На Игоря не смотрит, закуривает. Чувствует кожей взгляд. Он стоит к Игорю боком. Поворачиваться глаза в глаза не хочет, отворачиваться спиной — глупо. Гром молча смотрит, как он курит.       — Я так и не понял, что за хуйня с тобой происходит, — Игорь говорит спокойно и тихо, словно не рычал от ярости несколько минут назад. — Но я разберусь в этом деле с тобой или без. Если ты затеял какую-то свою игру — самое время раскрыть карты и работать вместе. Подумай об этом.       Игорь разворачивается сам и уходит. Хазин понятия не имеет что теперь делать.       Денис Сергеевич звонит ему тем же вечером.       — Педро, вот скажи, ты тупой? — голос в трубке почти ласковый, но у Пети по загривку бегут мурашки. — Или, может, петербургский климат плохо влияет на твою память?       — Я делаю всё, что…       — Нихуя ты не делаешь, Хазин! Какого хуя Гром мешает моим парням работать?! От него уже убытков больше, чем я могу тебе позволить! — Хазину мерещится, что он снова стоит коленями в грязи, вдохнуть не получается, как после пинка в живот. — Если ты с этим не разберёшься, то пизда тебе, Петенька. Будет мамка твоя передачи и тебе, и бате собирать! А знаешь, что бывает с бывшими нашими на зоне? Ответа не слышу! — рявкает из динамика.       — Знаю.       — Три дня у тебя, чтобы разобраться с Громом. Или я разберусь сам и с ним, и с тобой.       Денис Сергеевич отключается, не дождавшись ответа.