Художник и Шут

***

— Андрей, Андрей, смотри, какой красивый утренний рассвет сегодня! — Миша потряс мужа за рукав и указал пальцем в небо. Парни встали немыслимо рано, а один из них всё ещё спал — Миша, нельзя так говорить. — Князев зевнул, потягиваясь и поднимая глаза наверх. — С чего это? — нахмурил брови Гаврила и робко взял своего спутника за руку. — Я же не говорю «вечерний рассвет» или «утренний закат», вот это вот и есть «нельзя говорить». Понимаешь, да? — «Утренний рассвет» и «вечерний закат» — тавтология, так нельзя говорить. Это всё равно, что масло масляное или дождливый ливень, — попытался объяснить бывший правитель, спешно следуя за гитаристом. — Твой брат хавал свиную блевотину, и это нормально, а утренний рассвет, видите ли, нет, — фыркнул парень.        Андрей рассмеялся и немного взбодрился. Солнце ещё не палило, а ветер взъерошивал волосы. Художник сделал глубокий вдох и почувствовал, как в нос ударил целый букет различных запахов: травы, земли, краски, исходящей от одежды самого парня. На губах застыла счастливая улыбка, а по телу расплылось приятное тепло. Поэт не мог перестать восхищаться безымянной деревушкой. Всё казалось таким прекрасным, без грамма фальши и притворства. Князь всё чаще понимал, что улыбается просто так, а не для того, чтобы кому-то угодить и быть вежливым. — А зачем мы всё-таки встали так рано? — поэт остановился возле входа в конюшню, вспоминая, как орали Саши, когда Миша взял их лошадь без спроса. — Миша, ты в самоубийцы решил заделаться? Лось и Пор из нас сёдла сделают, а мясо свиньям на корм пустят. — Не сделают и не пустят, я договорился с Поручиком, чтобы взять лошадей, — Горшок зашёл в конюшню и вывел двух кобыл. — Это Адель, — парень кивнул на пятнистую кобылу. — А это Шуша, — снова кивок, но на этот раз в сторону серого зверя. — Ты точно не пиздишь им? — нахмурил брови поэт. — Точно, я пообещал Сашам свидание организовать за лошадей, — Гаврила вывел кобылу на улицу и забрался на Шушу. — Это не лучшие лошади, но радуемся и им.       Андрей сел на Адель и неуверенно взялся за поводья. Животное дёрнуло ухом и вильнуло хвостом в сторону. Князь успел отвыкнуть от езды верхом, от чего возникло странное волнение. В замке конные прогулки были крайне редкими, а во время них все постоянно стояли над душой, не давая развить нормальную скорость. Сейчас хотелось поскакать с Мишей наперегонки до той же реки или даже озера, расположившегося чуть дальше. Там бывший король был всего пару раз, больше не получилось, ибо работы в деревне оказалось много. — Поехали, мой Князь? — Миша, напротив, выглядел и держался уверенно. А чего ему переживать? Много лет уже катается верхом, никто не контролировал и не стоял столбом над душою. — Поехали, — кивнул парень.        После этих слов шут откинул корпус назад, крепко прижал лошадь ногами и слегка ударил кобылу по бокам. Шуша фыркнула и начала идти вперёд, мотая хвостом из стороны в сторону. Она шумно дышала и выглядела крайне недовольной. Гаврила прекрасно понимал её. Спать хотелось безумно, а идти куда-то в такую рань желание отсутствовало. Но шут каждую секунду напоминал себе о сюрпризе, и силы вновь просыпались.        Художник повторил действия супруга и вскоре шёл с тем наравне. Тишина, возникшая между парнями, не напрягала, оба ещё находились в плену сна, не в силах освободиться целиком. Князев не понимал, куда его ведёт Горшенёв, но послушно следовал, словно верный пёс. Что-то внутри подсказывало о безобидных намерениях шута, и бывший король доверял этому чувству на все сто процентов. Утреннее упоминание Генриха немного омрачило настроение. Вспомнились обидные слова брата и его презрительный взгляд, но вместе с этим и то, как Миша взбесился, аки цербер, и начал заступаться. Порой Андрей думал, что если «Белый» скажет хотя бы одно лишнее слово, Горшок накинется на него и сломает хребет на две части. К огромному счастью, этого так и не произошло.        Миха ехал неспешно, художник старался следовать его темпу, дабы не отстать или не потеряться. Возникало желание попросить ускориться, но поэт наслаждался моментом. Шерсть у двух лошадей ухожена, копыта идеально очищены и подстрижены, видно, Саши на славу постарались. В воспоминаниях Князя остался образ кобылы из его прошлой жизни. Но сейчас стало ясно, что Поручик и Ренегат справляются со своей работой намного лучше, чем придворные конюхи.        В деревне всё оказалось лучше в миллиарды раз. Возможно, Андрей просто нашёл своё место в этой жизни. На удивление, парень никогда не испытывал чувство вины от того, что бросил трон и ускакал в другую жизнь вместе с любимым человеком. Страна осталась в руках Генриха, способного держать всё и вся в узде. Единственным пугающим фактом являлась одержимость «Белого» шахматами. Поэт хорошо помнил, как брат обыгрывал его за рекордно короткое время. Новый король был просто одержим идеей найти равного себе соперника и заполучить достойную партию шахмат. — Андрюх, сильно спать хочешь? —прервал тишину Горшенёв и слегка повернул свою голову в сторону парня. — Очень, — зевнул поэт и взглянул на супруга. Выглядел Горшок в свете лучей, пробивающихся сквозь листву деревьев, прекрасно: подчёркивались мускулистые руки, волосы блестели, тёмные глаза словно наполнились светом. — Княже, ты это, на дорогу смотри, а то на сук наткнёшься, — голос шута вывел из раздумий. — Смотрю, не боися… тьфу, Миша, из-за тебя я начал так же говорить, — усмехнулся Андрей и перевёл свой взгляд вперёд. — О, как я на вас влияю, Князь Андрей! — Миша громко рассмеялся, повернув лошадь в сторону.        Идти оставалось совсем ничего, уже слышался успокаивающий шум водопада. Художник немного опешил и дёрнул за поводья, вынуждая Адель остановиться. Кобыла громко фыркнула и огляделась по сторонам с непониманием. Сам молодой человек никак не мог объяснить своих действий. Просто в один момент стало по-странному страшно перед тем, что ждёт за листвой деревьев. В детстве бывший король читал про нечто похожее — незабываемый зов, издаваемый водопадом. — Пошли, просто доверься мне, Княже, — тихо произнёс музыкант. Его голос почти полностью утонул в шуме воды.        Андрей вздохнул и вновь двинулся вперёд, чувствуя, как сердце сжимается в странном предвкушении, смешанным со страхом перед ранее неизвестным. Остальные участники прогулки были спокойны, они постоянно бывают в подобных местах. Копыта лошади ступали на сырую землю, оставляя неглубокие следы. Вскоре Князев вышел из леса и дёрнул животное, вновь вынуждая прекратить ход. Прохладный ветер сразу забрал его в свои крепкие объятия. Все слова застряли где-то глубоко в глотке. Перед художником был водопад, самый настоящий. Видел такое молодой человек лишь на старых картинах в приёмном зале, да в книжках, где самостоятельно выводил иллюстрации, основываясь на описаниях из книжек старых. Дух захватывало, а на лице невольно расплылась широкая улыбка, счастьем искренним наполненная. — Слезай-ка, лошадей привяжем, и покажу тебе кое-чего, — Миша вышел из лесу незаметно, тихо, словно хищник, подкрадывающийся к жертве.        Парни спустились с кобыл и повязали их к дереву. Горшок взял супруга за рукав рубахи (бывший король их не закатывал — порезы ещё не сошли до конца, да и вопросов о шрамах хотелось избежать максимально), потянул в сторону водоёма. В лица сразу брызнули капли холодной воды. Подвёл шут Андрея к камням большим, кивнул на них, и стал забираться, крича, чтобы парень был максимально аккуратным, ведь валуны скользкие и мокрые. Андрей стал забираться по скалам, следуя за мужем и полностью доверяя. Одежда промокла под напором воды, хоть и пара находилась в стороне. Поэт в очередной раз поразился силой и красотой природного творения.        Миша забрался на выступ и помог поэту встать рядом, после чего потянул в сторону прохода, выточенного водой. Князь поспевал следом и едва сдерживал себя от радостных высоких прыжков. Внезапно шут остановился, снял свою жилетку, расстелил на «полу» и жестом пригласил мужа сесть на одежду. Смысла в первых действиях почти не было, ведь одежда-то промокла почти насквозь, да и камни были не слишком холодные. Андрей схватил парня за руку и усадил рядом с собой, переплёл свои пальцы с чужими. Парень не сразу привык к такой особенности гитариста — всегда, при любых обстоятельствах создавать вокруг себя уют. В начале это обескуражило и удивило, в замке такого не появлялось. Хотя, побывать в комнате шута так и не удалось, возможно, там находилось какое-нибудь уютное подобие шалаша из одеял и подушек. — Нравится быть за водопадом? — голос Миши почти на крик срывался, ведь шум от падающей вниз воды был силён. — Что? — Князев, наконец, удосужился оторвать свой взор от супруга и нормально оглядеться вокруг. Действительно, музыкант завёл бывшего короля в пещеру, скрывшуюся от всего мира за быстрым кристально чистым и прозрачным потоком жидкости. — Это… это же волшебно, Миша… — Стоило тащиться в такую рань ради этого? — Горшок положил голову на чужое плечо, делая это робко и с огромной осторожностью, ведь шрамы и раны никто не отменял. — Стоило, — кивнул парень и запрокинул голову назад, чувствуя, как тело наполняет целая буря эмоций и чувств. Если раньше такое было только отрицательным и тяготило, словно стальные кандалы, то сейчас казалось волшебным, словно к ранам приложили обезболивающие мази.