История о...

«Когда я умру, раздай мои письма…» К телу подсоединяют приборы, а потом он видит лицо анестезиолога. Мужчина смотрит на него тяжело, будто понимая, что он последний раз делает ему общий наркоз. А Армин, лежа на операционном столе знает, что не проснётся здесь, потому, погружаясь в сон, он бормочет «Пока». — Энни, почему ты вечно недовольная на наших встречах? Что происходит, я понять не могу… — Армин смотрит прямо в глаза своей подруге. На самом деле, он все понимает, но хочет услышать от неё эти слова. Глупо до невозможности, ведь он знает, что у него очень мало времени… — Армин, ты… — Энни сжимает кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони. — Неужели ты настолько глупый?! Неужели не понимаешь? — Нет. Не понимаю, — нагло врет, хоть и с очень честными глазами. — Я люблю тебя, тупица! Энни злится на ситуацию, на Армина, на все кругом. Она не хочет говорить этих слов, не хочет испытывать этих чувств, но ничего не может с собой поделать… — Я… Я знаю, солнце… Прости… Энни вдруг срывается в слезы и утыкается парню в грудь. Она знает про болезнь, знает, что они не смогут быть вместе, как бы того не хотели. Очень скоро они больше вообще не смогут видеться. — Я не люблю тебя, но, отчего-то хочу провести с тобой последние месяцы вне больницы, — опять грубая ложь. — Мне надоело быть твоей подругой с привелегиями… — Но ты же сама это решила. Не я предложил. Наркоз действует медленно, он чувствует, как его все еще касаются холодные руки. И этот холод похож на её… — Давай переспим, — тихо шепчет Энни ему на ухо, сидя в комнате. — Что? Зачем? — Армин не верит своим ушам, потому задаёт глупые вопросы. — Не хочу, чтобы ты девственником умирал. — Дура, — парень краснеет и отворачивается от неё. Самое глупое, что может во всем этом быть — его смущение. За последние недели произошло слишком много, но он все ещё не чув чувствовал себя готовым ко всему этому. — Не стоит, — он все ещё смущён и хочет спрятаться. — Я люблю тебя… Опять эти слова. За последнее время они повторяются все чаще. — Энни… Мысли уходят куда-то очень далеко, а холодный скальпель касается бледной кожи. Он этого уже не чувствует, но ещё жив. — Держи, — впихивает в руку Энни горстку писем. — Что это? — удивляется она. — Письма. Раздай их всем, когда я умру, — вздыхает Армин. — Совсем идиот?! В мыслях одно — раскидать по комнате, разорвать в клочья. Но нельзя, не выйдет. Армин вдруг целует. Будто издевается. — Три дня… Извини, что так мало… Ты… Ты моя первая и последняя любовь, Энни… Всего два месяца мы вместе. Не вовремя… — Дурак! — Энни кулаком бьёт в грудь Армина и уже не сдерживает слез, утыкаясь лицом. Сердце больше не бьётся. Он умер на операционном столе. Вероятность успеха операции была крайне мала. На похоронах Энни раздала письма всем его друзьям, родителям, другим близким людям. Она никогда не забудет полных слез глаз тех, кто держал в руках эти бумаги. Холодные трясущиеся руки его матери, скупые мужские слезы отца, отчаяние близких друзей. Повезло, что хоть никто не среагировал бурно, приняв последнюю волю Армина. Две недели спустя она поняла, что что-то не так. Во снах она видела Армина, счастливого и здорового. И с каждым днём все больше убеждалась, что его частичка осталась здесь, рядом с ней… «Прости, что испортил тебе жизнь». — Не испортил, Армин. Держа на руках голубоглазого малыша, Энни смотрела на серое надгробие. Она не жалела, что тогда попросила об этом, не жалела, что влюбилась, не жалела, что родила их сына…