Падший ангел

      Утром, когда общежитие открылось, Джонни вернулся в свою комнату. В ней по-прежнему было пусто, все вещи лежали на своих местах и было совершенно очевидно, что Рома так и не вернулся. Джонни боялся подумать, что с ним, но в какой-то момент решил смириться. Он сам во всем виноват, а значит, если Рома не хочет с ним общаться, то Джонни не будет против. Глаза начали слипаться от усталости и слез, хотя Джонни и не припомнит, когда ревел. Спать хотелось просто жутко, поэтому Джонни согласился с тем, что о Роме надо забыть, лег на свою кровать и попытался заснуть. Сегодня был выходной, а значит можно отоспаться столько, сколько потребуется и никто ему не помешает. Только если Оля и Олег, которые захотят узнать, что вчера на Джонни нашло. Но Джонни планировал начать игнорировать их, потому что Оля — сука, а Олег — скотина. Джонни всего за одну ночь успел возненавидеть голубоглазого, Олю, Олега, Аллу, Александра, уебище. Но больше всего себя… Если Олю можно было оправдать тем, что она плоховато знала проблему Ромы, то Джонни знал её прекрасно. Он не мог найти себе оправдание, понимал, что поступил ужасно, когда обесценил проблемы человека, который ему доверял. Джонни вспомнил, как провел с ним совместную ночь. На «секс» ему было плевать! Он вспомнил, как они держались за руки, как Рома прижимался к нему и лез в объятия. Как они вместе заснули, а на утро еще несколько минут нежились в постели, не желая расставаться с теплом друг друга. Когда Джонни все же удалось провалится в сон, ему снился Рома, но конкретнее он вспомнить не мог.

***

      Проснулся Джонни от огромного количества сообщений, проходящих на телефон. Из-за них смартфон неприятно вибрировал на подушке, мгновенно создавая головную боль. Однако, увидев сообщения, Джонни сразу же позабыл о дискомфорте. Писал Дима, брат Ромы, и спрашивал, что произошло. Джонни зашел в переписку, и сердце снова заболело от грусти и укола вины. Он увидел ту самую фотографию, которую они с Ромой и Димой сделали на набережной, а после Дима переслал ее Джонни. После этой фотографии шло около 7 сообщений с вопросами о том, что случилась, почему Рома пришел домой, а не остался в общаге, кто его обидел и не заметил ли Джонни его подавленное состоянии. Еще несколько сообщений гласили о том, что Александр, отец Димы и Ромы, думает, что во всем виноват Джонни, и что ему теперь лучше не попадать Фильченкову на глаза. Джонни долго думал, что ответить, но в конечном итоге Дима позвонил и спросил абсолютно тоже самое, что и в переписке. — Дима, успокойся, мне и самому хуево, — Джонни чувствовал переживания мальчишки и совершенно не знал, как помочь ему избавится от них. Может рассказать все как есть? — мы с Ромой поругались немного… — Это ты его так… побил? — тихо спросил Дима, и Джонни сначала даже не был уверен в том, что услышал. — Побил? Нет, когда мы с ним разошлись, он был… не побитый… Что с ним? Что он говорит? Все плохо? — Нет, все более менее нормально, только руки и ноги в синяках, — мальчишка говорил взволновано, испуганно. И Джонни понимал его, он и сам сейчас не знал, что и думать. Рому кто-то побил? Хорошо, что хоть не сильно, — Рома молчит. Ведет себя вроде, как обычно, как будто ничего не произошло. Но я же вижу, что что-то случилось… А Рома отнекивается! Говорит, что все хорошо у него! — Тихо, не психуй, — Джонни и сам был на грани нервного срыва. Как можно всего за пару дней почти переспать с голубоглазым, потом поругаться с ним и узнать от его брата, что эту обиженку кто-то побил. А что если не побил? Рома же рассказал про рассмотрение и какие-то новые условия. А что если… — я не знаю, как помочь Роме… Ты и сам должен понимать, что произошло. — Это его работа? — грустно спросил Дима, и Джонни промолчал. Мальчишка понял, что не ошибся… — Ты сможешь помочь? — Дим, — тихо начал Джонни, не зная, как подобрать слова, — мы с Ромой больше не дружим… — Ну так помиритесь! — Дима повысил голос, однако крика Джонни не услышал. Вероятно потому, что за стеной сидел Рома или Александр. — Дима, это так не работает. Люди не могут помириться по щелчку пальцев! — Вы же нормально общались! Что случилось? Почему вы поругались? Ты объяснишь или нет? — Нет, не объясню! — выкрикнул Джонни. Почему они не могут понять, что иногда нужно просто забыть про человека?! И не донимать вопросами про него?! — Тебя это не должно касаться.       На другом конце телефона повисла тишина. Джонни не планировал бросать трубку, но ситуация похоже требовала того. Дима молчал, и Джонни прекрасно его понимал. А что ещё можно сказать? Особенно когда ты 11-тилетний мальчик? — Приходи к нам… Я уверен, Ромка ждет тебя.       Джонни рассмеялся. Ему было очень тревожно и страшно. Не этого он ожидал, когда начинал общаться с голубоглазым соседом. — Меня он сейчас меньше всего ждет.       Дима на это только буркнул что-то невнятно и бросил трубку. Джонни поначалу думал перезвонить и попробовать все-таки объяснить ребенку всю ситуацию, но проблема была в том, что Джонни и сам всей ситуации не знает. Как он может успокоить Диму, когда сам весь на нервах? Только если приехать, как он и просил… Но нет. Рома его не ждет, а его отец тем более, хотя Джонни мало в чем виноват. Он, конечно, нагрубил Роме и обидел его, однако Рома сам виноват, что снова вернулся в клуб, так ещё и согласился, походу, с уебищем переспать. А вдруг он не соглашался?.. С этой мыслью Джонни оделся и вышел из общаги. После вчерашней ночи, проведенной в компании с пивом, хотелось подышать свежим воздухом. На улице большими хлопьями валил снег, всем своим видом и всей своей атмосферой намекая на то, что скоро Новый год. Однако Джонни старательно игнорировал этот праздник на данный момент. С родителями он не очень хочет праздновать, как минимум потому, что до них ехать достаточно далеко, а отмечать с друзьями неловко. И опять из-за голубоглазого! Он как был виноват во всех грехах, так и остался. Это заставило Джонни вспомнить начало из тесного общения.       Джонни вспомнил, как впервые увидел своего соседа в клубе, как случайно они заговорили, и как после Джонни помогал голубоглазому с фотографией. С того дня многое поменялось. Как минимум то, что теперь Джонни называет Рому по имени, а не по кличке, которую сам же и придумал. Пидор. Голубоглазый. Падший ангел. Рома. Фильченков. Только «любимый парень» не хватает. Джонни нервно посмеялся. Ужасная шутка получилась… — О, Джо… Д-друг Падшего, — сладкий голос раздался из-за спины, и Джонни в недоумении обернулся, — а я-то уж думал не найду тебя.       Смазливый парень с темными волосами и с прической, как у корейских K-pop айдолов, стоял прямо перед Джонни и загадочно улыбался. Его лицо казалось Джонни знакомым, и он не сразу сообразил, что видел его в клубе. Это бармен места, где работает Рома. — Э-э, а ты… — Джонни пытался вспомнить имя этого парня, и наконец в голове промелькнул нужный фрагмент воспоминания, где Рома называет этого смазливого бармена по имени, — Костя? — А я думал тебя только Алла и Падший интересуют, — кокетливо произнес он, — рад, что ты меня помнишь. Зайдем в кафе? Нужно поговорить.       Джонни попытался отказаться, но любые оправдания из его уст звучали никудышно, поэтому в конечном итоге он присел за столик, в кафе, которое находилось буквально в 3-х шагах от того места, где смазливый поймал его. — Давай быстрее только, я спешу, — Джонни еще не решил куда, но он определенно очень хотел отвязаться от подобной неприятной компании. — Ты в курсе последних событий? — спросил смазливый, но Джонни промолчал, — Падший переспал с Павлом Алексеевичем. Но это ещё не самое сладкое… — Ты мне про своего любимого мальчика рассказать хочешь? — Джонни демонстративно сделал вид, что этот разговор ему очень неприятен. На секунду в глазах бармена промелькнула нотка грусти и безысходности, но он быстро вернул свое прежнее спокойствие. — А ты не перебивай меня, — хитро улыбнулся он, — и не забывай с кем разговариваешь… — он наклонил чуть-чуть вперед, — я тебя насквозь вижу. Ну так вот, после этой страстненькой ночки, Падший попросил тебе подарок передать. Сказал на память, прощальный вроде. Я долго отказывался, ибо не гоже из бармена почтальона делать, но по давней дружбе… Какая бы давняя дружба у нас с ним не была, Павла Алексеевича мне, — смазливый заулыбался, — да и тебе, не переплюнуть. А вообще, — бармен выпрямился и перестал улыбаться. Джонни даже на несколько секунд перестал видеть в нем смазливого парнишку, — ты ублюдок, Джонни. И мне жаль что-то отдавать тебе, но я пообещал…       Джонни был настолько потрясен неожиданной встрече и этому странному и неприятному разговору, что только сейчас обратил внимание на то, что в руках у смазливого был какой-то пакетик, причем довольно-таки знакомый… Джонни сразу вспомнил их с Ромой поход в магазин. Когда Рома купил Джонни костюм, а потом пошел в секс-шоп. Это был тот самый пакет. — Э, спасибо, ладно, — Джонни принял пакет и попытался унять свой интерес и страх. — Ты даже не посмотришь что там? Это пакет из секс-шопа, а тебе совсем не интересно, что твой недопарень подарил тебе? Странные у вас отношения, — смазливый снова улыбнулся и поднялся со своего места, — хочешь совет? Забирай этого мальчика себе. От него невозможно добиться доверия, а ты для него, походу, особый случай. — Он мне не нравится. И я ему тоже, — Джонни пытался говорить уверенно, но голос его все равно выдавал смущение и некую грусть. — Так вот что тебя смущает… Ты боишься, что не нравишься ему… Слушай, вот я, например, ему не нравлюсь, хотя забочусь о нем определенно больше твоего. Павла Алексеевича он ненавидит, по понятным нам всем причинами. Аллу молча презирает, ибо не гоже предавать друзей. А тебя… — бармен не договорил, лишь пожал плечами и вышел.       Джонни не стал долго размышлять, потому что обычно подобное приводит к не самому лучшему результату. Разговор с самим собой Джонни будет пытаться оттягивать как можно дольше. А пока он хотел бы посмотреть, что в пакете. Джонни заглянул внутрь и обомлел. Он ожидал чего-то… плохого, пошлого. А это был кулончик, записка и какая-то фотография. Джонни медленно, как будто не веря своим глазам, достал кулончик на цепочке и осмотрел. На подвеске была выгравирована надпись, мелкими-мелкими буквами, так, что Джонни не сразу даже смог разобрать, что именно там написано. Но в итоге разглядел невероятно красивое, но до боли знакомое слово… «голубоглазый». Джонни несколько минут сидел, разглядывая эту цепочку с подвеской. Сердце забилось, руки начали немного дрожать, и в какой-то момент из-за этого надпись стало проблематично читать. Следующим шла фотография. Сердце на секунду остановилось и почти ушло куда-то в пятки. На фото была вторая такая же подвеска, только надпись на ней гласила — «кареглазый». Джонни закусил губу из-за потока нахлынувших чувств. Осталось самое сложное — записка. Джонни долго метался между тем, чтобы просто выкинуть ее и прочитать. Он смотрел на аккуратно упакованное письмецо и отчего-то хотел разрыдаться или выкрикнуть все, что у него сейчас на уме. Он винил себя в том, что не пошел к Фильченковым. Он мысленно, подсознательно ощущал всю ту боль, которую сейчас испытывает Рома вместе с Димой. Это какой смелостью нужно обладать, чтобы почти в открытую отдать «подарок» и позвонить, с просьбой о помощи? Это как же нужно сильно привязаться к человеку и доверять ему?..

***

      Пока Джонни сидел в такси и нервно теребил в руке все еще не прочитанную записку, в голове у него происходил настоящих хаос. Он не мог и даже не пытался уже объяснить все то, что недавно произошло. Его разум просто-напросто отключился, давая управление в руки к чувствам, у которых ситуация была ни капельки не лучше. Джонни разрывался между ненавистью и желанием увидеть Рому. Он одновременно проклинал его и хотел помочь. И он настолько сильно не мог понять, что чувствует, что описал свое состояние, как «пиздец», которое носило второе кодовое название «влюбленность». Джонни, конечно, не признавал этого и лишь отшучивался. Хотя все его шутки на данный момент сводились к анекдотам про двух геев. И третий, с боку-припеку, который непонятно зачем вообще влез в историю со своей идиотской передачей подарка!       На улице уже начало темнеть. Джонни судорожно проверял телефон, в надежде на сообщение или звонок от кого-нибудь из Фильченковых. Он надеялся на то, что снова позвонит Дима и попросит приехать, надеялся и на то, что позвонит сам Рома и скажет, что не обижается. Но нет, тишина. Джонни думал и пытался понять, зачем сейчас едет к ним сам. Он понятия не имеет, как извиниться! Обычно любые оскорбления в его компании друзей воспринимаются, как шутки, а тут особый случай. Рома не его типичный друг, которого можно послать нахуй и все будет нормально. Перед Ромой надо извиняться, потому что Рома заслуживает этого. Только Джонни не знает, как это сделать. Каждый раз, когда он представляет то, что стоит перед Ромой и говорит чертово «прости», его руки начинают невольно дрожать, а тело прошибает холодный пот. Да а с чего он вообще взял, что Рома, или хотя бы Дима, до сих пор ждут его к себе в гости?       Джонни вышел из такси. Он несколько минут простоял перед дверью в подъезд. Ноги, шея, щеки начали замерзать. И Джонни мог хотя бы застегнуться до конца и закрыть горло, но он специально оставил курточку немного расстегнутой, чтобы было видно подвесочку, которую Джонни надел почти сразу же, как полностью рассмотрел. Ему было страшно, однако, несмотря на это, он подошел к двери в подъезд и только хотел ее открыть, как дверь распахнулась. Из подъезда вышел Рома. В домашней футболке, домашних штанах, в курточке нараспашку. Под глазами Джонни успел разглядеть синяки, а на груди, так же как и у Джонни, висела подвеска. — Димка увидел тебя в окне, — тихо произнес Рома, как будто боясь, что их кто-то услышит. Он пару секунд стоял и рассматривал Джонни, как будто не веря своим глазам. Его можно было понять, Рома, наверняка, не ждал появления Джонни от слова совсем. — Ром… — Джонни, — на глазах у Ромы выступили слезы. Он не смог долго смотреть на Джонни, поэтому кинулся парню в объятия. Рома уткнулся Джонни в плечо и тихо заплакал. — Все плохо? — Джонни обнял Рому, поглаживая его по голове. Рома на вопрос кивнул, цепляясь своими уже немного замерзшими руками за спину Джонни, — Я все знаю… Уверен, что смазливый умолчал некоторые факты, но я, в общем, с помощью Димы понял, что произошло. Зачем, Рома, ты пошел к нему? Ты же знал, что будет. Знал, и все равно пошел.       Рома видимо не находил, что ответить, поэтому молча прижимался к Джонни, боясь, что тот его отпустит или вообще оттолкнет. Джонни все это время продолжал сжимать в руке записку. И казалось, что каждый раз, когда Джонни перебирал ее пальцами, Рома вздрагивал, еще сильнее прижимаясь к парню. Джонни думал, что надо бы извиниться, понимал, что сейчас самое время, но чего-то побоялся. — Прости меня, — донесся до Джонни приглушенный голос, и он почувствовал себя никчемным и бесчувственным ублюдком. Рома в этой ситуации был самым последним человеком, который должен был извиняться, а в итоге сделал это первый и единственный. — За что ты извиняешься? Если за то, что заставил меня чуть ли не умереть из-за переживаний по поводу тебя, то я принимаю твои извинения. Если причина другая, то лучше замолчи и не порть романтический моме… — Джонни не сразу осознал, что сказал, но решил, что исправляться не будет. Эта формулировка тоже неплоха. — Да, — Рома тихо посмеялся, поднял голову с плеча Джонни и попробовать вытереть слезы, — ты… ты прочитал записку? — было ощущение, что Рома напрягся, но когда Джонни отрицательно помотал головой, немного расслабился.       Рома заметил подвеску на Джонни и на его лице сразу же засияла улыбка, а щеки покрылись румянцем. На белом фоне, который создавался из-за снега и падающих снежинок, красные щечки были заметны даже в темноте. — Нет еще, — не переставая обнимать Рому, Джонни показал записку в своей руке, — но мне очень интересно, к чему был такой красивый пакетик, — Джонни спрятал записку в карман. — Я не верил, что ты придешь, — ответил Рома, — не верил, что мы еще встретимся. Именно поэтому решил сделать тебе прощальный подарок. Одним из них и был пакет. Я купил его тогда для шутки… — Для шутки? Я-то думал ты реально что-то себе купил. — Купил, но не себе, а тебе. Пакетик для подарка, потому что знаешь какой сегодня праздник? — Джонни помотал головой, — Ровно месяц нашему общению. Я заранее подготовился к этому дню. Пакет — это небольшое напоминание в какой обстановке мы заговорили.       Джонни рассмеялся. Он посмотрел на Рому максимально теплым взглядом, искренне улыбаясь и думая о том, какой же он прекрасный. Невинный, добрый, нежный, по-прежнему приятный и милый Рома! Джонни аккуратно взял его за руку, переплетая их пальцы между собой, а после вдруг накрыл губы Ромы своими. Поцелуй вышел до безумия нежным и неторопливым. Джонни старался насладиться каждой частичкой Ромы. Он чувствовал вкус соли из-за слез, который тут же заменялся вкусом Ромы, его мягких губ, которые расплылись в детской улыбке. Джонни обхватил лицо Ромы руками и еще пару секунд медленно, плавно и максимально нежно целовал его и только после отпустил. Было видно, как Рому удивил этот жест, но также в голубых глазах читались одобрение и счастье. Джонни и сам был удивлен не меньше своему порыву, но понял и то, что сам был не против. Он ощутил то, как с Ромой ему хорошо, то, как с Ромой ему привычно и понял, что без Ромы уже никак… Поэтому был рад. Просто рад, без всякого подтекста и без всяких оправданий. Лишь с обвинениями и облегчением. Это из-за Ромы он счастлив, в этом абсолютно точно виноват Рома! И с ним Джонни спокойно. Уже так привычно, по-прежнему волнительно, но от того и спокойно.

***

      Обнимая Рому за талию, Джонни усадил его себе на колени, поглаживая холодное, замершее тело руками и целуя податливые губы. Рома сам невольно падал на Джонни, пока оба парня не улеглись на кровать Ромы, прижимаясь друг к другу и начиная целоваться каждый раз, когда поза объятий позволяла это сделать. Джонни не хотел думать ни о чем, кроме Ромы, который прямо сейчас лежит с ним в одной кровати и нежится в теплых и приятных объятиях и поцелуях. Джонни даже забыл про то, что буквально десять минут назад стоял перед Александром и пытался доказать, что хочет помочь Роме справиться с проблемами, а не сделать только хуже. Рома, в свою очередь, весь светился от радости, хотя по-прежнему чего-то боялся. Джонни сразу понял, что это из-за уебища. «Страстненькая ночка» сказал смазливый бармен в кафе. Роме сильно досталось, и Джонни пытался не наседать на него, поэтому дальше чем просто поцелуи переходить не собирался. По крайней мере сегодня. Еще Джонни тревожило чувство, что завтра он не захочет даже вспоминать про эту ночь. Но где-то на подсознательном уровне он понимал, что уже влюбился в нее и в эти душевные и полные нежности и любви поцелуи и объятия, которые дарит сам и получает от Ромы. — Знаешь, я не могу избавиться от… чувства тревоги, — признал Рома. Джонни взял его за руки и начал бережно перебирать тонкие и длинные пальцы, — как будто я обманываю кого-то. — Обманываешь. Себя и своих близких, — Рома задумчиво посмотрел на Джонни. Он, наверное, понял, что Джонни имеет ввиду, — тебе надо рассказать про то, что случилось в клубе. Пусть Александр позвонит в полицию, больницу! Будет лучше если тебя уволят, а этих ублюдков посадят. — На камерах видно, что я добровольно согласился… Алла только этого и ждала. Представляешь, ей заплатили за то, чтобы она «уговорила» меня переспать с этим… — Джонни понимающе кивнул. — Хочешь я расскажу Александру о том, что произошло. Только вот боюсь, что он мне не поверит… — А ты не заметил? — немного удивленно произнес Рома, — Он обрадовался тебе. Уверен, что когда мы ушли в комнату, он несколько минут улыбался и говорил Димке, какой же у меня оказывается хороший… друг. — Правда? — Рома заулыбался и взял телефон с тумбочки. Он открыл переписку с Димой и показал недавно прошедшее сообщение от него: «Ромка! ты если боишься папу, то не бойся, у него хорошее настроение! и Джонни тоже передай, чтобы не боялся, папа рад ему!», Джонни невольно заулыбался. — Я не хочу, чтобы папа переживал. Возможно, он и кажется каменной глыбой, но на деле он эмоциональный и ранимый. Я не представляю, что он сделает со всеми ними, когда узнает, что произошло… — Пассивный агрессор, ясно. И все же, я думаю, что тебе надо признаться. Во всем! И о том, как ты зарабатываешь, чем занимаешься и что произошло прошлой ночью.       Рома долго молчал. Пытался найти причины отказаться и не идти к отцу, но сразу же понимал, что эти причины такие детские и глупые. Джонни чувствовал, как Роме страшно, поэтому просто продолжил держать его за руки, давая возможность собраться с мыслями и наконец решиться на признание во всем. Джонни мысленно и неосознанно очень надеялся, что в своем рассказе Рома не забудет упомянуть Джонни, и то, что он ему нравится. Конечно, вслух об этом говорить Джонни постеснялся, однако все равно был уверен, что Рома понял его желание. В голове Джонни промелькнула мысль о том, что это странное желание… Но она так же быстро и исчезла.       Рома встал с кровати и потянул Джонни за руку на кухню, где все это время сидел Александр. Джонни, конечно, вообще не представлял, как Рома решился на все это! Задача Джонни была просто стоять рядом, а он все равно боялся до смерти. Что же в таком случае сейчас чувствует Рома?.. — Пап, я хочу поговорить с тобой, — неуверенно произнес Рома. Александр кивнул. На Джонни он не смотрел, зато обратил внимание на то, что парни держатся за руки, — обещай только, что дослушаешь до конца. — Обещаю, — эмоции Александра было невозможно прочитать. Он смотрел так холодно, как будто Рома ему не сын. Однако Джонни прекрасно понимал, что это из-за недоверия к нему. Как бы Александр там не был рад его приходу, все же Джонни для него незнакомец, — вы садитесь, не бойтесь. Я не буду даже перебивать вас.       Джонни был слегка ошарашен. Александр впервые так не токсично обратился, во-первых, к Джонни, а во-вторых, к обоим парням сразу. Было ощущение, что Александр прекрасно понимает, о чем Рома хочет ему рассказать, просто строил из себя дурачка, давай сыну возможность высказаться и поведать все, что он хочет. — Для начала, мы с Джонни, — начал Рома и взглянул на Джонни. Тот немного запаниковал, но все же кивнул, — мы вроде как в отношениях, — Рома громко вдохнул и продолжил, — а ещё, помнишь Аллу, это сестра Анны…       Пока Рома рассказывал свою историю, Джонни непрерывно следил за эмоциями Александра. Мужчина вроде бы что-то чувствовал, потому что атмосфера вокруг них постоянно менялась то на спокойную, то на напряженную или пугающую. Но лицо его было неподвижно, как будто он даже не дышал. Иногда Джонни косился в сторону Ромы. Голубоглазый постоянно теребил свой кулончик, с надписью «кареглазый» и рассказывал всё, как есть, выражаясь матом или другими некультурными словечками. Александр же и бровью не пошевелил. Он слушал и слушал, лицо его все так же оставалось неподвижно-каменным. И даже когда Рома перешел к главному, к тому, как уебище приставал к нему в туалете, а через несколько дней и вовсе изнасиловал, отец не повёл и бровью. Джонни местами даже казалось, что Александр просто терпит и в итоге, когда Рома закончит свой рассказ, он встанет со своего стула, опрокинет стол и с криками начнет избивать Рому за его развязность. Однако этого не происходило. Александр, как и сказал, ни разу не перебил сына. И Джонни становилось от этого не по себе… — Я всего лишь хотел помочь тебе и Димке, — завершил свой рассказ Рома, и Джонни напрягся еще сильнее. Александр продолжал молчать. А Рома, не придумал, видимо, ничего умнее, как просто взять Джонни за руку и попытаться таким образом успокоиться, — ты скажешь что-нибудь? — Мне нравится, что вы с Димой переняли привычку мамы и называете друг друга Димка и Ромка. Ведете себя так же, как и она когда-то. Все для семьи. Все для нас.       Александр поднялся из-за стола, по прежнему спокойно, вежливо, без резких движений. Он больше ничего не хотел сказать, поэтому удалился в сторону своей комнаты, оставляя парней одних. — Я в аху… замешательстве, — сказал Джонни. Рома внимательно смотрел в коридор, как будто был уверен, что папа сейчас вернется, — а почему он ушел-то?       Рома сильнее сжал руку Джонни. Из комнаты вышел Александр, в руке он держал нечто напоминающее пистолет, а возможно это он и был. — Папа, ты куда? — раздался голос Димы, и мальчишка вошел на кухню. Отец кинул быстрый взгляд на парней, как будто говоря: «да, это то, что вы подумали», — Он хочет убить его? — спросил Дима у Джонни.       Дверь, ведущая в подъезд хлопнула, и в комнате воцарилась тишина, которую нарушали 3 сердце, бешено колотящихся в груди. Джонни боялся пошевелиться. Это точно был пистолет. И Александр точно направлялся в клуб.