шорохи

Когда Птица опирается на руки — ладонями в пол — и нависает дождевой тучей, Сережа невольно замечает, какие у нее тонкие запястья. Ломкие, изящные, другие. Птица похожа на Сережу многим: рыжими волосами (но отросшими и вечно всклокоченными), чертами лица (но более мягкими — подбородок у́же, губы чуть полнее), даже телосложением (но с характерными женскими особенностями). А вот руки — нет, не такие, иные в абсолюте. Ими бы за шею обнимать да кожу ласково разглаживать, а не фиксировать, размазывая по ближайшей горизонтальной поверхности. Птица каким-то чудом справляется с обеими задачами. Она ростом с Сережу, но все равно выглядит небольшой. Сережа мог бы оторвать ее от пола и закинуть на плечо или пронести по комнате, как женихи носят своих невест. Но Птица наваливается на него всем весом, усаживается на бедра и толкает речи о том, как она собственными руками — этими ненормально хрупкими руками — устранит неугодных, не жалея ни сил, ни средств. Говорит эмоционально, жадно, возбужденно облизываясь. Сумасшедшая. Ее губы — цвета угля. Они растягиваются в шальной улыбке и обнажают два ряда зубов, которые секундой позже смыкаются на горле. Сережа вздрагивает, Птица ухмыляется и трется пахом между ног, заставляя стонать в голос. Сережа под ней выгибается, но месть организовывает хладнокровно: протягивает ладони, сжимает на небольшой груди, гладит и вминает, теребит острые соски. Птица грызет свой рот, срывается на сдавленный скулеж. Получи, тварь. Птица насаживается, запрокинув голову, открыв белую (почти Сережину) шею. Сережа бездумно водит руками по ее телу, всматривается в детали. Ракурс как на подбор: и подтянутый живот, и стройные бедра, и влажная промежность, в которой то исчезает, то появляется налитый кровью член. Сережа не соображает, даже волосы убрать со лба не додумывается — слишком жарко, слишком тяжело, слишком крутит внизу, норовя развязаться в любой момент. Их сотрясает крупной дрожью одновременно. Птица стекает на него, тычется носом в ухо, пытается прийти в себя как можно быстрее, но томная дымка в ее глазах рассеивается еще не скоро. Сережа чувствует, как она расслаблена, приятно тяжела после оргазма, и обводит пальцем косточку ее тонкого запястья. Шепчет: — Я так хочу, чтобы ты когда-нибудь ушла. В ответ — низкий смешок, издевка; не как у Сережи.