Маленькая нимфа

Кирилл Я очень волновался за сестру, но университет к великому сожалению никто не отменял. Я собрался и, сев в свой излюбленный гелик, поехал в универ. Приехав на нужное место и припарковавшись, я вышел из машины. Всё как обычно, но одна маленькая деталь стояла не на своём месте. Аня больше не встречает меня с распростертыми объятьями и нежным поцелуем, она просто стоит у входа в школу и с грустью смотрит на меня. Я решил подойти к ней и показать ей всю правду, а не оставлять её за пеленой лжи, которой она заморочила себе все мозги. Стоило мне только подойти к ней, как на её зелёные глаза накатили слёзы. — Ань, не нужно думать, что ты была для меня всего лишь девочкой на одну ночь, — я мягко сжал её плечо, — Ты не достойна быть им, — услышав это, она сильнее заплакала и хотела убежать, но я остановил её, — Ты достойна быть сокровищем, которое хранят, которым дорожат. А не копят, как трофеи. Та ночь значит для меня многое, как и сама ты, Анюта. Она вдруг улыбнулась сквозь эти слёзы и с криком «Идиот!» обняла меня так крепко, как она этого хотела. Я так давно этого ждал. Этого самого счастливого момента, пожалуй, во всей моей жизни. Именно это рыжая девочка въелась в мою душу. Она показала мне этот мир в настоящих красках. Она разукрасила мою черно-белую жизнь в яркие цвета. Она объяснила, как правильно жить. Она заставила меня искренне, по-настоящему улыбаться и быть таким счастливым, как никогда раньше. Только с ней я мог испытывать бурю эмоций. В моей жизни есть только три женщины, которых я сильно и по-настоящему люблю — это Лиса, Аня и бабушка. Только они и Пенетраторы знают искреннего, заботливого, любящего, верного, не гордого, весёлого, доброго, а главное настоящего Кирилла Шилова. Они — моё всё. И одного из них, я сейчас крепко прижимаю к себе. — Ты даже и представить себе не можешь, как ты мне дорога, Багряшова. Весь этот учебный день мы провели вместе. А в его конце решили вместе сходить к сестре в больницу. Я постучался в дверь Алисиной палаты и открыл её. Передо мной и Аней открылся вид на двух резко отпрянувших друг от друга людей. — А дождаться, когда разрешат войти не судьба? Что если бы мы тут абсолютно другим занимались?! — завозмущалась блондинка. На такое заявление Аня негромко хихикнула, а я решил ответить сестре. — Думаю, вы не глупые и в таком случае закрыли бы дверь и шторы. — А у меня всё-таки был шанс затащить тебя в постель? — Стас пошло улыбнулся моей сестре, а та легонько ударила его по лбу. — Я просто привела пример! Извращенец… Ладно, не стойте в дверях, проходите. Мы присели на стулья около её кровати, сама она села на кровать. Аура в палате вдруг переменилась. Что-то стало протяжно пищать. Лис начала падать обратно, вся побледневшая. Казалось, что живой блеск покинул её кожу и светлые волосы. Кардиограмма показывала уже почти ровную линию. Жутко паникуя, я выбежал из палаты, чтобы найти врача, который, как оказалось, уже бежал по коридору в мою сторону. Мы вместе зашли в палату. Кардиограмма показывала абсолютно ровную линию и противно пищала, что заставляло нервно сжимать кулаки. Я смотрел, как Стас крепко прижимал к себе белую, как мел Алису, а Аня тихо плакала возле её кровати, и не мог понять что мне делать. В голову резко пришла мысль, что я могу потерять дорогого мне человека. Это заставило слёзы застелить глаза, но я вытер их, твердо решив, что ещё не все потеряно. Сквозь пелену я все же услышал, как врач попросил покинуть палату. Отрешенный, Я аккуратно поднял рыжую и кивнув Каратову на дверь, вышел с ней из этой комнаты. Следом вышел и «жених» сестры. Мы сели на лавочке напротив двери в палату. Стас сильно нервничал, Багряшова всё время плакала. Мне сейчас тоже очень больно было видеть умирающую родную и единственную, которая любила меня всегда, сестру. Ту, кто всегда была рядом, что бы ни случилось. А сейчас из её палаты всё время доносится жуткий, бесящий и одновременно болезненный звук. Не знаю сколько прошло, прежде чем все закончилось, но мне хватило этого, чтобы убиться своими мыслями и горем. Недопарень Алисы чуть не разнес коридорные стены в больнице. Медсестрам пришлось напичкать его успокоительным. Я же был рассудительнее. Сидел, сжимая в руках бьющуюся в истерике Аню и, не подавая внешнего вида, убивал себя внутри, коря каждую клеточку своего мозга за идею, которая привела к плачевным последствиям. Стоило противному пищанию прекратится, как тут же вышел врач. Я зажмурил глаза. Было очень боязно слышать новости, но я очень хотел их знать. — Жива, но без сознания. С ребёнком к всеобщему удивлению все в порядке. Очень сильный ребенок у вас будет, — эти слова были адресованы другу, — Сегодня Алиса должна отдохнуть. Думаю, посещать её сегодня больше не стоит, — он ушёл. — Стас, — позвал я. Приехала бабушка, и я совсем не знал, что делать с шатеном. Зная его, он напьется и натворит дел. Все таки с минуту подумав, я решил везти их к себе, — Вы вдвоём едете ко мне, бабушка всё поймёт. Я повёл их в сторону выхода из этой больницы и усадил в свой гелендваген. Как я и говорил, бабушка всё поняла, но пить другу не разрешила, прокоментировав это вот такими словами: «Стасик, алкоголем ты горю не поможешь. Может от него станет легче тебе, но не Нуре. Да и на утро тебе будет плохо.» Аня уже давно успокоилась, но все еще переживала за Лис. Это было видно по её стеклянным глазам. Бабуля, видимо, тоже это заметила, потому как принялась утешать мою девушку. Бабушка всех пыталась успокоить, я привык к этому. Я привык к ней. Я вижу её насквозь; читаю, как открытую книгу; знаю её, как свои пять пальцев и прекрасно понимаю, что Алиса — её внучка. Бабушке больно не меньше, чем нам. Ей хочется заплакать, найти убежище в родном человеке, она не хочет смерти любимой внучки. Но она сильная. Она не заплачет, она поможет другим успокоится. Причины её слёз всегда только две — от радости и от смерти любимого ею человека. — Спасибо, Екатерина Андреевна. — Не нужно. Достаточно простого «бабушка», — она с любовью, нежностью и искренностью посмотрела на Аню и обняла её. Она не любила, когда её долго называли по имени и отчеству, и поэтому все «Фениксы» называли её бабушкой. Это её правило действовало только для нас. Бабушка всегда любила всех «Фенксов», как своих родных внуков. Она постоянно лечила нас от побоев, нанесённых Безликими. Она всё понимала и принимала. — Кирюша, не нужно винить себя в этом. Ты не виноват, — а ещё она всегда без слов понимала, что я чувствую. Я действительно винил себя во всем этом. Если бы я только не допустил её присутствия в рядах нашей банды, она бы не страдала всë это время, — В этом всëм нет твоей вины. Её бывший мог и так без проблем найти её и сделать всë так, как уже случилось. Тем более ты же знаешь упрямый характер своей сестры. Она бы все равно заставила вас взять её с собой. А если нет, то пробралась бы туда тайком. Это же Алиса. — Ты права, — я вздохнул. — Давайте, ребятки, вам пора отдохнуть. Анечка уже уснула, идите и вы поспите, — бабушка указала на девушку, которую уморили собственные слезы, — Кирюша, отнеси её в свою комнату. — А мне где спать? — я врал, да. Мне нравилось с ней спать, но бабушка то не знает. — Не придуривайся, я все знаю, — я и забыл, какая она проницательная, — Так что иди. Я аккуратно поднял рыжую на руки и понёс в свою комнату. Положив её на кровать, я лёг рядом и крепко обняв её, зарылся лицом в её золотистых волосах, пахнущих цитрусом. Аня Я проснулась от дыхания в шею и чего то тяжелого на своём бедре. Открыв глаза, я увидела милую картину. Киря, закинув на меня свою ногу, по-чеширски улыбался во сне. Ещё вчера я была уверена на все сто процентов, что не нужна ему. Что, как и все другие девушки, буду для него развлечением, а не чем-то большим. Но вот это милое сероглазое создание остановило свой список, потому что нашел среди них не простую девочку на ночь, а как блондин выразился, драгоценное сокровище. Я рада, что этим сокровищем стала я, а не кто-то другой. Я долго ещё думала и смотрела на Кирилла, но такой родной голос вывел меня из размышлений. — Доброе утро, — произнёс он хриплым от сна голосом. Я улыбнулась и села на его оголённый торс. Как оказалось, я была в трусах и длинной футболке Шилова. Предполагаю, кто меня переодел. Я наклонилась ближе к его лицу из-за чего футболка перестала закрывать мой живот и открыла ему вид на мою грудь. Я поцеловала его, параллельно рисуя на оголённых участках его тела неизвестные узоры. Моя рука спускалась всë ниже и ниже, пока не сжала мужской орган, вызвав у парня дикий рык. Резко оторвавшись от него, я спрыгнула с кровати и хитро посмотрела на недовольное лицо моего парня. Крикнув ему про душ, я быстро побежала в ванную, не забыв закрыть дверь на замок. После того, как я приняла водные процедуры, смыла абсолютно всю косметику и заплела волосы в косу, я с опасениями вышла из ванной. В комнате я увидела укутанного в одеяло Кира, который сидел на кровати и с огромным недовольством смотрел на меня. Он пробурчал что-то нечленораздельное, готова спорить, что проклинал меня. Я залезла на кровать и, сев на его колени лицом к нему, поцеловала его в губы и зарылась руками в мягкие волосы. Неожиданно в комнату кто-то вошёл. — Кхм… Ребята, у первого и третьего курса поход будет, пока еще холодно не стало. Так что давайте вставайте, — и почему Екатерина Андреевна вошла так не вовремя… — Бабушка, а стучать не учили? Вдруг бы здесь происходило что-то другое, а? — возмутился голос рядом. — Думаю, не глупые и закрыли бы дверь, — эта фраза меня немного расмешила. Её же сказал Кирилл, когда мы были у Алисы. Эх… Надеюсь, с ней все в порядке. — Бабуль, выйди. Мы оденемся, — Екатерина Андреевна вышла и, я слезла с парня. — Кирь, где мои вещи? — В шкафу на вешалке. Я взяла своё платье из небольшого шкафа и, сняв футболку блондина, который с пошлой ухмылкой смотрел на моё черное кружевное бельё, стала надевать платье. — Шилов, ты неисправим, — произнесла я, чувствуя что взгляд никуда не пропал. — Ну почему это? Я же уже не бабник. -Не доказано. — Так ты ещё и сомневаешься? — он надул губки и отвернулся. Я подошла к нему сзади и обняв, поцеловала в шею, от чего там образовалась маленькая, еле заметная гематома. Он повалил меня на кровать и навис надо мной. — Родной, у нас поход, — услышанное ему не понравилось. Он фыркнул и скривил обиженное лицо, — Кирю-ю-юш, — я стала хитро на него смотреть, из-за чего на его лице нарисовалось недоверие, — Можно тебя заплести? По-о-ожалуйста! Он отрицательно замахал головой, яро при этом крича «Нет». Я надулась и пошла в сторону выхода из комнаты. Шилов быстро среагировал и закрыл собой дверь. — Боже… Маленький ребёнок. Хорошо, заплетёшь, — обречëно взохнув на мою манипуляцию, он сдался. Я усадила его обратно на кровать и стала заплетать колосок из длинных блондинистых прядей, параллельно напевая что-то. — Ты не говорила, что красиво поёшь. — Я красиво пою? — фыркаю, — Ты шутишь? — Нет, ты правда красиво поёшь. Может тебе как-нибудь спеть с Лисой эту песню, когда она поправится? — его идея показалась мне интересной, поэтому я кивнула. — Неплохая идея. Ладно, я тебя уже заплела, одевайся и идём. Он стал одеваться, а я пока подкрасила губы бордовой помадой, лежащей в моей сумке. Как только мы были готовы, то сразу же поехали ко мне домой, где я быстро собрала свои вещи и вернулась обратно в машину, на которой сразу же мы поехали назад в дом Шиловых. — Миледи, для меня огромнейшая честь проводить вас в свои покои, — парень открыл передо мной дверь в спальню. — Кирь, ты головой ударился? Какая миледи? Какие покои? Ты может и мажорина, но не принц, — я усмехнулась. — А разве я не твой принц на белом коне? — я немного улыбнулась от его слов. — Скорее уж мой мажорик на чёрном гелике. Он сел на кровать и стал с обидой смотреть на меня так, словно у маленького мальчика отобрали конфетку. Я поставила свой чемодан на пол и села возле него. Повернув его к себе лицом, я поцеловала мягкие губы. Дрожь по коже. Такая приятная. Кирилл обнял меня и углубил поцелуй. Мгновение, и свитер летит на пол, а я остаюсь в лифчике. Дверь открывается. — Оу, брат, прости, — Стас закрыл рукой глаза, — Мне придётся прервать вашу идилию, но вам не кажется, что нужно навестить Алису? — Черт, ну что за день сегодня… Плстучался бы хоть, — буркнула я, залезает под одеяло, — Сейчас мы соберемся, и навестим. Каратов вышел, а я слезла со своего парня и пошла выбирать одежду, параллельно выражая бурчаниями своё недовольство. Я оделась, и мы вышли. До больницы все ехали в тишине. Только музыка спасала эту обстановку. Мы зашли в больницу и сразу же увидели врача. Лицо его было взволновано, что сразу насторожило нас троих. Но всё молчали, не решаясь спросить. Врач сам начал рассказ. — Ребята, мне очень жаль… Она в коме. Ребёнок это время будет развиваться внутри неё, расти. Если она не очнется через семь-восемь месяцев, нам придется делать ей кесарево. Но обещаю, всё будет хорошо, — попытался заверить он, но легче на душе от этого совсем не стало.