Souvenirs de couleur menthe

      Прошло, наверное, недели две с того момента, как Дима с Олежей перешли из статуса заклятых врагов к относительной дружбе. Дима стал здороваться, перестал делать всякие подлянки и доставлять Олеже проблемы, даже почти не курил в школе. И все было действительно хорошо, пока именно в этот вторник ему не позвонила директриса в пять часов утра. Один факт того, что она звонит ему в такую рань не сулил ничего хорошего, и Олеже не потребовалось и минуты, чтобы крупицы сна как рукой сняло. Он просто сидел на кровати, нервно покачиваясь и осознавая, что серьезного разговора ему сегодня не избежать.       Еще вчера он ложился спать с чувством спокойствия, словно с его плеч свалился целый Эверест. А сейчас этот Эверест с километрового разбега прыгнул обратно на хрупкую шею, ломая плечи и пуская трещину по позвоночнику. И это был, пожалуй, первый день, когда Олежа действительно надел то, что вывалилось из шкафа. Из головы никак не выхолили слова директрисы «Ваш ученик — Павел. Мертв». И по ее голосу, по желчи, сквозящей в нем, Олежа понял, что часть вины за это женщина переложила на душу молодого учителя. Именно поэтому он ехал на работу, пряча в карманах пальто подрагивающие кончики пальцев и скрывая за челкой воспаленные красные глаза.       В фойе уже собралось несколько учеников и Олежа попросил одну из девочек собрать всех в кабинете биологии вместо первого урока на внеплановый классный час. В углу завхоз и уборщик устанавливали небольшой стенд, на который с интересом поглядывали ученики. Олежа уже знал, что там будет, поэтому поспешил ретироваться в кабинет, опустив голову еще ниже. Время до звонка пролетело незаметно, потраченное на мысли и размышления. Олежа встречал сонных и недовольных учеников хмурым взглядом, с порога будто предупреждая их о грядущем серьезном разговоре. Запыхавшегося Диму Олежа встретил легким кивком головы и, дождавшись, пока все усядутся на свои места, хлопнул в ладоши, привлекая тем самым внимание учеников. — Перейдем сразу к делу. Сегодня ночью покончил с жизнью ваш уже бывший одноклассник. Павел прыгнул под поезд, — голос Олежи был тихим, хриплым и серьезным, неосознанно навевая какую-то мрачную атмосферу.       По кабинету сразу прошелся взволнованный и печальный шепот, все говорили разные вещи, но все сошлись на одном — никому не наплевать. Олежа неосознанно кинул на Диму красноречивый взгляд, надеясь, что парень поймет эту предпосылку. Душнов и сам не знал, что хотел донести до Димы. С внутренним содроганием внимательный Олегсей отметил то, как Гоги посмотрел на своего друга, в то время как Дима тер ладонями бедра, отсутствующим взглядом смотря куда-то сквозь учителя. — Я сейчас не хочу забивать вам мозги, — продолжил Олежа — Но попрошу тех, у кого есть проблемы или что-то в этом роде подойти ко мне в течение дня, — Олежа заглянул прямо в зеленые глаза, твердо и строго, будто обращался именно к Диме — Не держите в себе.       Парень как-то пристыженно отвел от учителя взгляд, заняв себя явно не самым приятным разговором с другом. Гоги активно жестикулировал, с взволнованным раздражением доказывая что-то Диме, а Дима в свою очередь молчал, то отрицательно мотая головой, то пожимая плечами. Олежа разговаривал с учениками, которые пытались отвлечь себя и учителя от печальной новости пустой болтовней. Все это прервал скрип двери и цоканье каблуков. В кабинет вошла Анна Михайловна, величественно подняв голову и холодно смотря на Олежу своими карими глазами. —Олегсей Михайлович, — начала женщина, не обратив внимание на учеников, которые в момент заткнулись — Я так понимаю, вы уже рассказали детям о том, что произошло, верно? — дождавшись кивка, она продолжила — Отлично. Вы не заметили ничего в его поведении? — Анна Михайловна, давайте не при учениках, —попросил Олежа, примерно представляя то, что будет дальше. Но он даже близко не попал. — Нет, при учениках, — отрезала директриса — Почему вы не смогли предотвратить этого?       В этот момент внутри Олежи словно что-то сместилось. Злость и абсолютная растерянность отразились на его побледневшем лице, но он молчал. Просто стоял, потерянно хлопая глазами, просто не зная, что ответить. Он не знает, сколько прошло времени, но голос наконец прорезался и обида примешалась к остальному коктейлю эмоций. — Я ведь не знал. В школе его никто не обижал, он был спокойным и тихим парнем. — Как педагог вы должны были заметить изменения в его состоянии. Вы хоть представляете, какой это удар по репутации для нашей школы? — Анна Михайловна наконец обернулась к ошарашенным такими притензиями к учителю ученикам, обведя всех строгим взглядом — Идите на следующий урок, прямо сейчас. У вас, кажется, химия.       Олежа ошарашенным взглядом провожал миниатюрную фигурку женщины в старомодном платье, пока за ней не захлопнулась дверь. Ученики бросали ему хмурое «до свидания» и Олежа, будучи слишком пораженным, чтобы говорить, просто кивал головой в ответ. Как-то захотелось просто взять и написать заявление об увольнении по собственному, но Душнов старался отложить эту мысль в самый дальний уголок. Шум в кабинете стих, и Олежа залез пальцами под очки, с силой надавив на закрытые глаза. Разноцветные искры появились в кромешной темноте, а когда Олежа открыл глаза, картинка первые секунд десять была крайне размыта. — Олегсей Михайлович, — послышался совсем рядом тихий голос и Олежа даже вздрогнул от неожиданности — Извините, не хотел пугать. Я чего хотел сказать, — Дима замялся, опустив взгляд в стол — Вы ее не слушайте, нет в этом вашей вины. — Спасибо, Дим, — устало ответил Олежа, пальцами поправляя упавшую на лицо челку. — Да ладно, че уж там, — Дима коряво улыбнулся, как-то словно смутившись. Парень явно еще никого особо не поддерживал — Это, я приду к вам после уроков, хорошо? Ну, на разговор. — Конечно, я буду ждать.       Олежа устало улыбнулся, смотря Диме в след. Да, наверное парень прав, Олежа вообще не может быть в этом виноват, ни на секунду. Но тяжесть так и не покинула сердце. Олежа вел уроки как ни в чем не бывало, улыбался и шутил, отвечал на вопросы и общался. Но осадок от неприятного утра так никуда и не делся, Душнов то и дело либо стучал пальцами по столу, либо тряс нервно ногой. На переменах к нему подходили его ученики, но ничего серьезного не было: умерло домашнее животное, устал от учебы, переживает перед экзаменами. Это все легко, в этом нет чего-то очень страшного, с этим можно справиться обычным «не переживай, все будет хорошо». А Олежа ждал одного определенного человека. Шестой урок закончился, но Олежа не уходил и продолжал ждать Диму. Он знал, он будто чувствовал, что парень должен прийти, поэтому продолжал сидеть. Но слишком раннее и яркое на эмоции пробуждение давало о себе знать, и Олежа, в конце концов, почувствовав, какими тяжелыми стали веки, прилег на стол и погрузился в легкую и расслабляющую полудрему.       Но долго этот сладкий момент не продлился. Что-то, а вернее кто-то, коснулся его руки, заставив распахнуть глаза. Вздрогнув, Олежа резко выпрямился, едва не упав со стула назад, но равновесие удержать получилось. Очки, соскочившие во время сна в не самой удобной позе, полетели на колени, чего Душнов сначала не заметил, но машинально свел колени вместе. Его уставший и не до конца проснувшийся мозг не сразу узнал в фигуре перед собой не менее уставшего и заебавшегося Диму, который откровенно веселился, даже будто насмехался над реакцией учителя. — Напугал. Здравствуй, — Олежа улыбнулся, но через секунду голубые глаза вновь стали серьезными.       Олежа Смотрел прямо и проницательно, заглядывая едва ли не в самую душу. Но чертовы очки, дужка которых так вовремя решила застрять, разрушили всю атмосферу. Олежа был вынужден согнуться над ними, шепотом проклиная производителей этой «хреновы херни». Что поделать, Олежа настолько привык к этим очкам, что мог снять их только дома или при Антоне и Регине, и то не всегда. Без них он словно чувствовал себя голым — Извини, не люблю без них ходить, — чертова душка наконец поддалась и Олежа, чуть улыбнувшись, надел очки на нос — Итак, ты хотел поговорить, верно? — Да, но вы вроде и так в курсе событий, — Дима пожал плечами и, сняв рюкзак, присел на первую парту напротив учительского стола.       Олежа взглянул на Диму со свойственной себе серьезной нежностью, смотрел прямо в глаза, сидя в максимально спокойной и расслабленной, но заинтересованной позе. На секунду опустив глаза Олежа задумался, с чего начать такой серьезный разговор. И начать так, чтобы не задеть парня за живое. — Я знаю одну ситуацию, знаю тебя и могу представить себе общую картину. Но попробуй рассказать мне все сам, с самого начала, — Олежа достал из своего портфеля еще не открытую бутылку стола и постаил на край своего стола, поближе к Диме — Если будет тяжело, то сразу останавливайся. Я пойму. — Прям с детства? — Дима сделал глоток воды, готовясь к сложному разговору — Ладно. Папа умер когда мне было лет шесть-семь, после чего мама и начала выпивать. Но это происходило не часто, а если и происходило, то она извинялась и просто уходила спать. А потом, когда мне было лет десять появился этот Кирилл и все пошло по одному месту. Первый год он был хорошим, тоже пил вместе с мамой, но меня не обижал. А спустя год они начали пить чаще, кричать на меня и драться. С двенадцати лет я был предоставлен сам себе, потому что эти люди постоянно были пьяные, с пятнадцати лет я начал работать и обеспечивать себя сам. С квартирой сначала помогала бабушка по маминой линии, но она умерла полтора года назад. Теперь я работаю, чтобы хоть на электричество хватило. Мама ходит на работу, но ее зарплату они пропивают. Вот, вроде все.       С каждым словом Димины эмоции, которые обычно скрываются за наглостью, менялись, что ярко выражалось в его действиях. Он то чуть не плакал, то в некоторых моментах улыбался, когда вспоминал бабушку или отца, то от злости заламывал себе пальцы на руках. Парню явно было тяжело, очень тяжело снова ворошить свое прошлое. Иногда Дима замолкал, давая себе передохнуть. Парню хотелось не столько поддержки, сколько каких-то перемен, спокойствия, даже скучного однообразия.       А Олежа лишь молча наблюдал за этой тирадой, не смея перебивать, боясь даже двинуться лишний раз. Он сиял снисходительной улыбкой каждый раз, когда Дима замолкал, и терпеливо ждал продолжения, уже и не зная, что ожидать. Его сердце болезненно сжималось каждый раз, когда Дима глубоко вздыхал, отворачиваясь к окну. Душнов будто говорил сейчас с другим человеком, мягким и ранимым, нуждающимся в спокойствии и какой-то нежности. И Олежа старался запомнить каждый миллиметр, каждый вздох такого Димы, боясь, что в следующую их встречу парень снова натянет свою глупую маску. Улыбнувшись Диме уголками губ, Олежа поднялся на ноги и остановился прямо перед парнем, в уже словно традиционном жесте чуть сжав чужое плечо. — Ты огромный молодец, Дима. Спасибо, что рассказал мне, — Олежа взглянул на Диму с нежностью и доброй жалостью — Хочешь чая или кофе? — Не отказался бы — произнес Дима с полуулыбкой, но все еще немного отстраненно.       Морально парень сейчас вновь переживал все те моменты, о которых только что рассказал учителю, и Олежа прекрасно это понимал. Что чувствовал Дима помимо коктейля эмоций, смешанным этим откровением? Впервые за много лет он чувствовал облегчение и спокойствие, будучи при этом трезвым. Вместе они прошли в лаборантскую, Дима сел на один из стульев за небольшим квадратным столиком, наблюдая за тем, как учитель, поставив чайник, почти наполовину скрылся в одном из шкафов. — У меня печенья есть, я их даже не открывал еще, — Олежа наконец вылез из ящика, держа в одной руке пачку с печеньем, а другой поправляя волосы — С шоколадной глазурью. Просто ешь, короче. Но то, что я такой добрый, не значит, что ты можешь не готовиться к моему уроку.       Олежа шутливо подмигнул Диме и улыбнулся, обнажая ряд ровных зубов. О Диме сейчас просто хотелось заботиться. В конце концов, Дима ведь был все еще ребенком. Сломанным, испорченным и загнанным, слишком быстро выросшим, но простым ребенком, за которым хотелось ухаживать. За которым просто нужно было ухаживать. С которым всегда нужно было быть рядом. И почему-то Олеже сейчас захотелось дать Диме все, чего он не получил от родителей. Все, чего он заслужил. Всю ласку, тепло, любовь и заботу. Вот такой вот он, Олегсей Душнов - добросердечный и мягкий, в простонародье таких обычно называют "тряпка". Олежа сделал чай сладким и крепким, зная о его успокаивающих и расслабляющий свойствах, и поставил на стол две кружки. Сев напротив, учитель с каким-то превосходством смотрел на немного потерянного, явно не привыкшего к такому отношению к себе Диму. - Извини, но я обязан затронуть тему учебы, - Олежа подпер щеку рукой, глядя на Диму, чей рот сейчас был набит печеньем - У тебя все плохо с биологией и это срочно надо исправлять, если ты хочешь сдать и поступить. К чему я, я могу быть твоим репетитором, проводить занятия на дому, абсолютно бесплатно. Тебе знания подтянем, а мне будет не так одиноко. - Я...ну... - мычал про себя Дима, переваривая поступившую ему информацию - Конечно, грех отказываться от халявы.       Олежа широко улыбнулся и полез в телефон, проверяя расписание, свое и Димы, выбирая день, когда обоим будет удобно. Выбрав нужный, он сделал пометку в заметках и положил телефон на стол. Начеркав быстрое сообщение в беседу, в которой Олежу уже потеряли и собирались искать с собаками, он отложил телефон обратно.                     Регишка: 10 минут, Душнов, и я выезжаю

Вы: Давайте без выездов, собак и ОМОНа. Я жив, все ещё в школе, общаюсь с Побрацким. Позже расскажу подробнее

Регишка: Ну нихуя, вы даже не подрались еще? Антон: Попрошу не выражаться.             Олежа улыбнулся, одним глазом читая всплывающие уведомления, и вновь вернул Диме свое внимание. Парень пил чай, спокойно смотря на учителя, и периодически тоже что-то печатал в телефоне. - Слушай, я посмотрел расписание. В среду сможешь. У нас по шесть уроков и дополнительных нет. Скажем... Часов в пять, - Олежа подождал кивка и, допив свой чай, встал на ноги - Допивай и пошли, я потом приберусь.       В тот же момент парень в два глотка опустошил свою кружку и вышел из лаборантской, ожидая учителя на выходе из кабинета. Олежа шел спокойно и плавно, улыбаясь и поддерживая разговор, и краем глаза поглядывал на энергичного Диму. И не скажешь, что у него проблемы в семье, что он переживает побои от отчима и пьянки родителей. Кажется, он ходит в школу действительно не за знаниями, не потому что надо, а потому что там он может спрятаться, уйти от проблем, почувствовать жизнь. Побыть самим собой. Таким ярким, живым, счастливым и спокойным. Таким ребенком. - Ладно, мне в другую сторону.       Олежа остановился, смотря на Диму немного грустно, разочарованно и боязливо. Было страшно отпускать его домой одного, хотелось пойти с ним, или отвести к себе. Но только не отпускать туда снова. Но все, что мог Олежа - ободряюще улыбаться, показывая, что скоро все наладиться. Душнов двумя руками чуть сжал Димины плечи, поглаживая большими пальцами, и посмотрел прямо в зеленые глаза. Прямо, уверенно, строго. - Дим, я понимаю, что уже взял с тебя одно обещание, но мне нужно еще одно, хорошо? - дождавшись напряженного, немного взволнованного кивка Олежа вздохнул прохладный воздух и продолжил - Если что-то случится, ты не молчишь и говоришь мне. Мы вместе справимся, я прошу тебя об этом не только как педагог и классный руководитель, но и как человек.       Олежа чуть наклонил голову в бок и улыбнулся уголком губ, сложив брови домиком. Черт, да, он уверен, что они справятся. Дима должен пожить для себя. Хоть немного. Не думая, не боясь, просто быть обычным подростком. А Олежа просто поможет парню разгребать его проблемы, хоть немного. - Ладно - Дима как-то смущенно отвел взгляд в сторону.       Криво улыбнувшись, Дима попрощался с учителем и пошел в сторону своего дома. Пройдя пару метров, парень достал из рюкзака спутанные наушники и, с горем пополам размотав их, включил самую веселую музыку, которая была у него в плейлисте. Его любимая группа "Комсомольск" и любимая их песня "Черные очки".

Вы: Братан, здорова. Я рассказал Михалычу всё

Нерусский друг: Пиздец, все норм?

Вы: Сойдет. Завтра в шк расскажу

       Что еще нужно для счастья.       Олежа проводил Диму взглядом и, глубоко вздохнув, пошел домой. Вскоре пустая квартира встретила его уютной тишиной и легкой прохладой из открытой форточки. Кинув портфель и сняв очки, Олежа переоделся в домашнее и на скорую руку приготовил себе немного макарон, быстро нарезал простой салат и с удовольствием замычал. Давненько он не питался чем-то кроме чая, кофе, сладкого и пельменей. Он достал ноутбук, с досадой осознавая, что снова часов до двух ночи будет готовиться к урокам, искать материалы, ролики и презентации. Но он любил свою работу.