Фрезии

— Ты пахнешь цветами… — слышится приглушённый шёпот где-то в области острых, как лезвие, ключиц с марианскими впадинами, и Цукишима сдавленно стонет, откидывая голову на холодную стену. — Почему ты пахнешь именно так? Куроо горячий. Всё его тело пылает, и ощущение соприкосновения смуглой кожи о собственную воспринимается как прижатая к поверхности грелка или раскалённый утюг. Цукишима ёрзает и меняет положение на гладкой поверхности стиральной машины. — Настолько не терпится? — сквозь поцелуй скалится Тецуро, влажно прижимаясь приоткрытыми губами к длинной шее. Юный архитектор презрительно фыркает и отворачивает голову набок так, чтобы этот хитрый котяра не уловил смущение по его незащищённому линзами взгляду. Без очков неудобно, но в них было бы гораздо сложнее. Комната мутная и расплывчатая, от прилива возбуждения предметы плывут и сливаются в смазанную какофонию бледно-бежевых оттенков. По общим чертам Цукишима может предположить, что Акааши приложил и к обустройству ванной свою волшебную руку, превращающую любое помещение в их с Бокуто квартире в уютный уголок, из которого ты всеми фибрами души не будешь хотеть уходить. Но сейчас он слишком занят. Занят Куроо. Его тяжелым дыханием, обжигающим бледную кожу, его плавными и неторопливыми движениями, мелодичным басистым голосом, периодически нашёптывающим медовые речи куда-то ему в шею, и этими ощущениями плавления; как самого архитектора, так и холодной кафельной ванной. Потому что Тецуро именно тот человек, который может заставить что угодно плыть и плавиться одним своим присутствием. Цукишима плавится. Почему мы начали с этого? Парень просыпается от резкой головной боли, до одури противной сухости во рту, ощущения, будто по вискам колотят невидимые молоты (именно молоты, не молоточки, потому что такие неприятные ощущения с большой натяжкой можно сравнить с чем-то маленьким) и треклятой судороги в ноге, которую парень переносит с закатанными от омерзения глазами и приоткрытым ртом, усиленно сдерживая болезненный стон. Он с титаническим трудом сдерживает себя от того, чтобы, разминая окаменевшую и пробитую электричеством конечность, пискнуть, пускай в этом и нет особой нужды (благо, он снимает квартиру один), но считает это практически долгом. С такими же усилиями поднимается и, схватившись за раскалывающуюся пополам голову, бредёт на кухню в поисках чего-то, что могло бы притупить боль. Шарит по ящикам и раздосадованно цокает, когда не находит ничего подходящего. Кей пьёт редко и не в таких количествах, поэтому в его доме не водится медикаментозного набора от похмелья. Или волшебной таблетки, восстанавливающей память. Пускай парень и считает себя атеистом, но в данном случае одному Богу известно, сколько он вчера выпил, и от этой мысли становится тошно. К сожалению, в буквальном смысле, потому что сразу после резкого перехода в вертикальное положение, когда парень оторвался от поисков по нижним ящикам, судьба немногозначительно послала ему билетик на свидание со всеизвестным керамическим другом. Уже сложившись в крохотной ванной в три погибели, пытаясь собрать по малому количеству всплывающих в памяти из ниоткуда кусочков ситуацию прошедшего вечера, он приложился к холодной стене белобрысым затылком и думал, какая же у него крохотная уборная. В мозгу осталось критически мало для понимания полной картины вчерашнего "междусобойчика", но самым чётким воспоминанием, почему-то, был бежевый кафель и масштабная ванная. По размерам собственный слитный туалет в съемной квартире был мал для его роста что по площади, что по высоте потолка, поэтому иногда сонный Цукишима по утрам даже забывал, насколько, и бился головой о карниз или углы близко стоящих предметов мебели, добродушно оставленной для него хозяйкой. В родительском доме же такой проблемы никогда не возникало, так как и Акитеру, и он сам довольно быстро начали расти, и родители учли это при проведении глобального ремонта. В целом вся его новая квартира в сравнении с прошлым местом проживания была крохотной и довольно неудобной. Пожалуй, единственным её плюсом было как раз отсутствие других квартирантов. Собственно, именно по этой причине на вопрос родителей «Тебе действительно нормально там живётся?» Кей отвечал сдержанным «Вполне себе» и старался избегать этой темы в дальнейшем разговоре. Перед поступлением и переездом у него был выбор — искать соседа и делить стоимость аренды пополам, что вполне потянула бы его семья, либо идти на подработку, чтобы снимать жильё в одиночку. Парень предпочёл второе, осознавая, что его замкнутость и чрезмерно высокое оценивание собственного личного пространства не позволило бы терпеть какого-либо сожителя. В жизни архитектора есть лишь один человек, кто чисто предположительно мог бы сосуществовать с ним в роли второго жильца — Ямагучи, с которым Цукишима общается ещё с младшей школы и просто привык к его присутствую даже за пределами учебного заведения, но тот предпочёл проживание в привузовом общежитии, чтобы уменьшить траты за обучение. Так или иначе, Цукишима в принципе воспринимает в качестве своего друга лишь Тадаши. Его интровертной натуре даже сложно предположить возможность появления в кругу общения кого-то ещё, но нельзя сказать, что сам парень считает это проблемой. С раннего детства ему не требовалось много внимания, с лихвой хватало крутящегося рядом Ямагучи и брата, который, узнав, что младший пристрастился к черчению и моделированию, как он сам когда-то, стал проводить с ним свободное время, объясняя азы построения сопряжений, встроенных окружностей и прочих объективно сложных аспектов этого предмета. Во взрослом возрасте, когда ровесники стали неустанно познавать себя в различных романтических отношениях, Кей даже не хотел задумываться о том, чтобы самому таковые построить. В этом просто не было необходимости. Пересилив себя и мало-мальски справившись с приступом тошноты, Цукишима достал из зеленых пижамных штанов мобильник, скривился с отвращением от резкой яркости экрана и набрал номер Тадаши, прижимая телефон плечом к уху. Спустя несколько гудков на том конце линии слышалось копошение. — Цуки? — раздался обеспокоенный голос в трубке. — Ты в порядке? Что-то случилось? — Можешь привезти мне что-нибудь от похмелья? — без лишних приветствий прохрипел Цукишима, от сухости в горле закашливаясь. — Ооох, понял, жди. — как ожидалось, Ямагучи быстро сориентировался и не стал засыпать парня ненужными вопросами. — Я скоро буду. — Спасибо. — сдержанно буркнул блондин и отложил телефон на тумбочку. Как это всегда происходило, Ямагучи не заставил себя долго ждать и, услышав звонок, с огромным трудом Цукишима поднялся, чтобы открыть дверь. Когда он увидел друга, парень раздражённо нахмурился, мысленно возмутившись, что в отличие от него самого, Тадаши, видимо, чувствовал себя более чем прекрасно. — Голова болит? Тошнит? — засуетился обеспокоенный Тадаши, рассекая воздух в коридоре до небольшой кухни двухцветным каре. — Всё вместе, так что замолчи, пожалуйста. — Прости, Цуки. — поспешно буркнул дизайнер и зашелестел пакетом. Цукишима откисал, уже сидя за столом в попытках справиться с головной болью, и мысленно радовался тому, что стало хотя бы на йоту лучше, чем было при пробуждении. — Зачем ты уговорил меня туда пойти? — с почти укоризненным взглядом спросил Кей. — Я же говорил… если бы ты не пришёл, Бокуто с Куроо тебе бы жизни не дали. — Тадаши неловко замялся, перебирая массивные кольца на пальцах. — Ты же их знаешь. Цукишима тяжело вздохнул и отпил минералки из стакана. — А ты когда ушёл? — Я тебя потерял ещё когда ты за выпивкой пошёл. Потом ты будто испарился. Так что, может, через час? Ямагучи неуверенно закусил губу и, видимо, совсем застыдившись, долил другу ещё минералки в стакан. — Ты ничего не помнишь? Признаваться не хотелось. Нет, не то, чтобы Цукишиме отбило память обо всём вчерашнем вечере, он помнил, как они пришли туда, помнил, как Ямагучи застенчиво топтался у стены, придерживая в руках стакан, который пил на протяжении минимум часа, уверяя вечно подлетающего к нему ураганом Бокуто, что не планирует много пить и плохо переносит алкоголь, помнил, как сам атаковал хозяина квартиры пассивной агрессией при его попытках познакомить Кея с кем-то и «ввести в тусовку» и… ванну. Ту самую злополучную ванну, в которой он находился наедине с, чёрт возьми, Куроо Тецуро, его горячим дыханием и до покраснения ушей пошлыми хлюпаньями. В памяти всплывали лишь маленькие отрывки произошедшего в просторной уборной, но их было достаточно для того, чтобы додумать, что происходило. И более чем достаточно для того, чтобы спланировать убийство проклятого старшекурсника. Цукишима выдохнул и, отгоняя от себя непристойные мысли, предпочёл сохранять невозмутимость на лице. Об этом совершенно точно не должен узнать н и к т о. — Я помню мало. — понимая, что затянул с ответом, признался Кей и обессиленно залил в себя воду. — Прости, что вызвал так резко. — Всё нормально. — отмахнулся Тадаши, неловко посмеиваясь. — Всё-таки, ты попал туда по моей вине. Но тебе стоит меньше пить в следующий раз. — Следующего раза не будет. — Как знаешь. Но, я думаю, если ты ушёл позже меня, тебе было весело. "Да лучше бы ещё раньше ушёл." — озлобленно думал Цукишима, буравя мутным взглядом из-под очков несчастную столешницу. — Ладно, я пойду, а то ты что-то совсем плох. Не буду тебя нагружать. — Ты не нагружаешь. Кстати, — парень поднялся, следуя за другом, чтобы закрыть за ним входную дверь. — ты же поехал в общежитие, когда ушёл? Ямагучи неловко потёр шею и чуть не уронил обувную ложку, пока обувался. — Я…. Был у Ячи. — Ооо. — в этом многозначительном "О" было точное понимание того, насколько удачно Тадаши смог слинять с вечеринки. Цукишима усмехнулся. — И как? — Что "как"?.. Мы просто чай попили… — Когда ты ей уже признаешься? — Когда буду уверен, что меня не отошьют. — Я уже сейчас могу тебя заверить в том, что этого не произойдёт. — Я бы не был так уверен...она милая, сомневаюсь, что я единственный, кто на что-то надеется. Вдруг ей кто-то уже нравится. И вообще, — Ямагучи указал на блондина ложкой. — ты обещал мне помочь. — Как только, так сразу, Ямс. Пока. — снова усмехнувшись, сказал Кей, прикрывая за другом дверь. — Пока! И пей побольше воды! А лучше вообще спать ложись. — Ага. Как только закрылась дверь, Цукишима остался наедине с гнетущими мыслями о том, что ему теперь делать (и чёрт бы побрал грёбанного Куроо Тецуро). Их знакомство в начале года началось с треклятого «О, привет, блондиночка.» и с того момента архитектор забыл, что значит ни о чём не париться. Парень знал, что этот дуэт чумовых причёсок докапывается до всех первокурсников, и он такой не единственный, но от этой мысли легче не становилось. Куроо, который, по непонятным причинам, постоянно околачивался на их этаже на каждой перемене, хотя дизайнеры вообще учатся выше, каждый раз, когда видел его, не упускал возможности кинуть глупый подкат и всеми силами не дать Цукишиме спокойно жить. Ловил его в коридорах, то и дело подсаживался к ним с Ямагучи за столик в столовой вместе с массивным и чересчур громким Бокуто или стрелял в него раздевающими взглядами, если не было возможности подойти. Да, объективно внешне Тецуро был довольно симпатичным, но чрезмерная самоуверенность и назойливость раздражала до дрожи. И то, что каким-то образом Кею удалось допустить случившееся, раздражало ещё сильнее. Он о б я з а т е л ь н о с ним разберётся.