Ходоков и прыгунов нет и не было!

      «Дом переживал свои не самые лучшие времена. Детей становилось все больше, а вот на дополнительные корпуса или хотя бы хорошие кровати денег никто не давал. И вот уже второй выпуск некоторые дамы живут в крыле парней. Мало кому это нравится, но что поделать, когда если деньги и появляются, то идут сразу на дорогостоящие аппараты в могильник или новые протезы для детей. Последние года они даже не ездили в тот, второй Дом. Травница встала со стула, еще раз оглядела заброшенный класс и направилась в спальню.       Парни называли их "подселенцами" по привычке, забранной у старших. Они не относились к подселенцам ни хорошо, ни плохо, даже редко заводили разговор. Но в последнее время даже эта установка начала падать. Парни начали видеть в дамах себе равных. Таких же детей дома, покалеченных и склеенных вновь. По пути в комнату Травница по старой привычка рассматривала стены. Возле дверей подселенцев до сих пор редко кто оставлял рисунки или надписи. Только возле их, как говорят, Хлебной стаи есть рисунок Леопарда. Это, пожалуй, первый и последний рисунок возле их комнат. Угловатый ворон смотрит свысока с самого верха двери, готовясь расправить крылья. Травница толкает дверь и оказывается в полнейшем хаосе. В левой стороне царит тишь и благодать, идеальный порядок и не палинки. А вот в правой... Кажется, там валяется минимум три бутылки из-под настоек. Одежда, браслеты, кусочки мыла, пуговицы и ножечки. Когда только эта троица успевает перевернуть все вверх дном в радиусе трех метров вокруг?       - Спешу обрадовать, наш заключенный возвращается где-то к обеду, - Травница осталась стоять в дверях, поэтому Струне пришлось протискиваться между косяком и девушкой. Где-то со стороны послышался радостный крик, а затем трехкратное "Ура" и из-под горы одеял и подушек появились Венера, Лис и Высоцкий. Они моментально спрыгнули с огромной кровати ("Снова с вечера не раздвинули", - промелькнуло в голове у Травницы), закинули весь крупный мусор под нее и уставились на кувшин с водой в руках Ветра.       - А вот тебе бы, - она кивнула в сторону Высоцкого, - и тебе, - теперь в сторону Лиса, - не помешало бы еще раз наведаться к Паукам и выяснить, не грозит ли вам операция с вашими ножками и спинками. - Она отдала кувшин Венере, и все трое по очереди отпили.       - Прекрасная вода из наилучшего источника от самой милой жительницы этой комнаты. Спасибо, Ветер! - парировал Высоцкий, отставляя кувшин в сторону и садясь на пол. Травница подсела рядом, облокотившись об тумбочку, достала оттуда блокнот и что-то спешно начала записывать. - А вот по поводу Пауков я бы поспорил. Ходить я могу, а Лис может поворачиваться, значит все хорошо, все живы и здоровы.       - Да, только каждое утро ты просишь отнести тебя к раковинам, потому что ходить тебе больно. А Лис молит о пощаде, ведь "спина ноет, повернуться не могу", - Струна парадировала все движения и интонации, чуть утрируя. Венера прыснула и уклонилась от летящей подушки "за предательство" от Лиса.       - Ложь и провокация! - Высоцкий вскочил на ноги и начал приседать и прыгать. - Видали, как могу? - Сел обратно на пол, а затем забрал у Венеры подушку и лег. - А вы тут о Пауках. Я здоров и полон сил, между прочим.       -Стая, принимай заключенного! - Послышался голос Сказительницы из коридора, и в следующую секунду она появилась в комнате вместе с Осадком.       - Ну что, как там Клетка? - спросила Струна.       - Стоит и не шатается, чего ей будет, - ответила Осадок и села рядом с Травницей.       - А вот и повод выпить, хах, - проговорила Высоцкий, забираясь на кровать.       Раздался звонок и все вышли на обед. Даже живя в одном крыле, парни и девушки ели отдельно. Для чего это было сделано, никто так и не знал. Очередная дурость директора, да и все тут. Лето подходило к концу, выпускной год наступает. Кажется, какого-то Фазана поймали в туалете с сигаретой. Удивительное дело. Травница села на стул в столовой и попыталась правильными словами описать это в блокноте. Курящий Фазан? Где такое видано, интересное дело?