Мука

— Нет, мы не продаем кукол Барби, только фарфоровые, — отвечаю я по телефону уже в пятый раз, но женщина меня не слышит и продолжает твердить, как расстроится её дочка, если ей не получится найти «королеву фей», — Хорошо, хорошо, я понимаю. Вы пробовали поискать в «Дрим маркет»? — Ох, боже! Уже искала. Они все распроданы! — она будто плачет в трубку, словно считала, что у нас хороший кукольный магазин, а сейчас она разочаровалась в нас. Наверняка полагала, что от её слов что-то изменится, а потом отключается.       Я кладу трубку и, повернувшись к Оле, закатываю глаза. Но она этого не замечает, потому что лежит на полу и наблюдает за каким-то браслетиком, который раскачивает над собой туда-сюда.       Оля Петрова — моя единственная лучшая подруга, по совместительству — моя сестра. Не потому, что ко мне ужасно относятся — просто меня предпочли игнорировать, когда нам пришлось переехать, так еще и пойти в старшую школу. Группы и компании уже были сформированы, а меня никуда не приняли. На самом деле, мне как-то всё равно, ведь я всё равно ухожу со школы ещё до обеда и никогда не посещаю общественные мероприятия.       Оля на год младше меня и уже подрабатывает в соседнем магазине, в котором продаётся много «и не только», — это лавка со сладостями под названием «Sugar house», которую я именую «Сахарным диабетом». Но многие любят этот магазин, так как у них куча сладкого: мармеладки, воздушные зефирки и шоколад. Этот магазин очень подходит Оленьке. Такой же светлый, весёлый и «сладкий», прям как она.       Моей сестричке нравится многое: музыка и винтажная светлая одежда. Честно, меня это совсем не интересует, но я нормально отношусь к её увлечениям и стараюсь их поддерживать. Тем более, я понятия не имею, что мне действительно нравится.       Я со вздохом встаю со стула и переступаю через сестру. — Ты еще не нашла ответы на жизненные вопросы? — Оля любит на полу магазина предаваться философствованию. Она стонет и прикрывает глаза руками. — Что мне изучать, если я пойду в колледж? — пробубнила девочка. Будь её воля, она бы всю жизнь работала в лавке сладостей, но колледж очень важен для нашего отца, который никогда там не учился и поэтому, повзрослев, стал распорядителем похорон, дабы хоть как-то закрыть долги. Из-за каких-то проблем и внутренних ссор родителей, нас распределили, и Олечку оставили с отцом, а меня с матерью. — Нытьё? — Ха-ха! — смешно надула губки сестричка и садится. — А ты что будешь изучать? — Долгосрочные последствия философствования, — я гордо поправил очки двумя пальцами и задрал голову. — А может, искусство сарказма?! — Я более чем уверен, что в этом вопросе уже стал магистром. — Нет, серьёзно, что ты будешь изучать? — наклонила голову малая, и её брови весело поднялись вверх.       Частенько я слышу эти фразы: «Нет, серьёзно», «Если серьёзно» и «А на самом деле». Так говорит человек, который хочет знать правду. Вот только я не хочу делиться своими настоящими мыслями. Да и куда там. Сам не знаю, чего действительно хочу. — Ещё не решил. Думаю, какое-то время поучусь без профилирующего предмета.       Она похлопала глазками и снова ложится на пол. Её частенько раздражали мои чересчур «заумные слова». — Да, наверное, я тоже. Возможно, как только начнутся занятия, мы найдём своё призвание…       И тут девочка резко вскакивает и ахает. — Что такое? — Мы должны вместе ходить на занятия! В следующем году. Ты и я. Это было бы так круто!       Я ей миллион раз говорил, что в следующем году не собираюсь в колледж. Маме это не понравится (именно поэтому я ей пока не рассказал), но я планирую взять перерыв на год или два, чтобы помогать ей с магазином. Но Оля выглядит такой счастливой, что я просто не удержался и улыбчиво киваю. Тогда она начинает на ходу придумывать песенку: — Мы с Тошенькой вместе учимся. Призвание ищем своё… — Пока она кружилась и опускалась на пол, её голос постепенно затихает и превращается в счастливое мурлыканье.       Две маленькие девчушки, которые недавно ушли, перетрогали в магазине всё, что можно и нельзя. Мама считает, когда люди знают имя куклы, то им легче в неё влюбиться. Поэтому перед каждой куклой стоит табличка с именем. Теперь все эти таблички перемешаны, поменяны местами или лежат плашмя. А самое печальное, так это то, что табличка с именем Беллы находится возле куклы Сьюзи. Это очень, очень печально.       У Олюшки звонит сотовый. — Алло… Нет. Я в «Магазинчике кошмаров», — так она называет мой магазин. Какое-то время она молчит, а потом говорит: — Я не знала, что ты зайдёшь, — она встает и прислоняется к стойке, — Правда? Когда? — накручивает прядь своих волос на палец. — Ну, во время того шоу я была слегка не в себе… — Голос сестрёнки под стать её имени — лёгкий и воздушный, поэтому всё, что она говорит, звучит мило и невинно. — Так ты ещё здесь? — она проходит мимо кукольных колыбелек и накрытых скатертью столов к витрине и выглядывает наружу. — Вижу тебя… Я в соседнем магазинчике кукол. Иди сюда! — Оля убирает сотовый в карман. — И кто же это? — скрестил я руки на груди и стараюсь выглядить как можно строже, потому что в трубке я слышал мужской незнакомый мне голос. — Мой парень! — Парень. Значит, я наконец-то с ним познакомлюсь?       Она улыбается: — Да-а. Скоро ты поймёшь, почему я сразу согласилась стать его девушкой, когда на прошлой неделе он предложил мне встречаться! — Она распахивает входную дверь и едва не срывает с крючка колокольчик. — Привет, солнышко!       Он обнимает её, а затем она немного отходит в сторону: — Антон, это Бяша. Бяша — Антон, мой брат.       Не знаю, может, я плохо присмотрелся, но точно не вижу в нём ничего особенного.       Он среднего телосложения, чёрные волосы, стрижка «е-бой» и острый нос. На тёмной толстовке с изображением какой-то рок-группы висят солнцезащитные очки, к пряжке ремня пристёгнута короткая цепь. — Как жизняк, на? — спршивает он. Серьёзно! Он действительно так и сказал. — Эм… ничего… –возможно мне показалось, но у него нет передних зубов.       Олечка широко улыбается мне, будто говоря: «Видишь, я знала, что тебе понравится!». Эта девушка даже в мокрой дохлой крысе способна найти хорошее, но я всё равно не понимаю, что у этой парочки может быть общего. Оля красивая, хотя и не в общепринятом смысле. Люди иногда даже останавливаются, чтобы поглазеть на неё. Сперва их привлекают её немного взъерошенные белые волосы в хвостики, бриллиантовый септум и яркая одежда, но потом они замечают насколько она хороша — у неё пронзительно-голубые глазки и умопомрачительная фигура.       Бяша оглядывается по сторонам: — Ого, вот эта психоделика! — И не говори. Сначала это немного пугает.       Я осматриваюсь. Да, сначала это и правда немного сбивает с толку. За рядами кукол почти не видно стен. И все они смотрят на нас. Аж мурашки по коже. А также хаотично расставленные на полу столики, колыбельные и коляски, переполненные куклами. Если будет пожар, я первым делом сожгу всё это, якобы проделать путь людям. Бяша подходит к кукле в килте*. — Эйслин, — читает он имя на табличке. — У меня такой же есть прикид. Можно взять куклу и поехать с ней в тур, на. — Ты играешь на волынке? –спрашиваю я.       Он бросает на меня странный взгляд. –Не-а. Я играю на гитаре в «Красти Тодс»**.       Вот оно что, теперь понятно, почему Оля с ним. Она испытывает сильную слабость к музыкантам. Но могла бы найти паренька и получше. Либо это просто моя ревность и тревожность за сестру. — Зеля, ты готова? — Ага. Зеля? Спрошу об этом позже. — До встречи, Гантон, на, — с гоготом произносит он, вид у него такой довольный, словно подросток берёг эту шутку с секунды, как сюда зашёл.       Ну вот, уже и не нужно спрашивать Ольку насчёт Зели. Он один из тех парней, которые всем подряд придумывают прозвища. — Пока, противная жаба Бяша. Как только дверь магазина закрывается, я только хотел пойти прилечь, как тут прозвенел колокольчик.       В магазинчик заходит одна из моих любимых покупательниц. Она в возрасте, но энергичная и весёлая. У неё тёмно-рыжие волосы, которые иногда отливают золотым — зависит от того, как давно она их красила. И она всегда носит чудесный шарф, как бы жарко на улице ни было. Сейчас осенняя погода порой оправдывает наличие на ней шарфа, и сегодня он ярко-оранжевый. — Тоша, — произносит она с улыбкой. — Здрасьте, тёть Галь. — Дорогой, твоя мама здесь? — Она наверху. Мне позвать её или я сам смогу вам помочь? — Я жду куклу по спецзаказу и хотела узнать, не пришла ли она. — Хм, давайте проверим. — Достаю из ящика под кассой журнал заказов и легким движением нахожу имя женщины — записей там всего ничего, и большинство заказов на её имя. — Похоже, она придёт завтра, но давайте я позвоню и уточню, чтобы вам не пришлось приезжать зря. — Звоню и убеждаюсь, что куклу и правда привезут завтра, после полудня. — Прости, что побеспокоила. Твоя мама предупреждала меня, но я надеялась, что её привезут раньше, — она ярко улыбается и мечтательно смотрит куда-то. — Она для моей внучки. У неё через несколько недель день рождения. — Круто. Уверен ей понравится. Сколько лет исполнится маленькой счастливице? — Шестнадцать. — О-о-о… Большой счастливице. —Не знаю, что бы ещё сказать, не показавшись грубым.       Тётя Галина смеётся: — Не волнуйся, Антон. У меня для неё есть и другие подарки. Этот скорее чтобы угодить бабуле. Я дарила внучке куклу на каждый день рождения с тех пор, как ей исполнился годик. Мне трудно прервать эту забавную традицию, и не важно, сколько ей лет. — Поверьте, мама вам за это благодарна.       Галина смеётся вновь. Она понимает мои шутки. Скорее всего, потому, что сама по себе саркастична. — Она единственная девочка, поэтому я слишком её балую. — А для мальчиков у вас какая традиция? — Пинок под зад. — Замечательная традиция, особенно при том что я тоже мальчик. Думаю, вам и им на дни рождения стоит дарить кукол, возможно они ревнуют.       Она хихикает: — Наверное, стоит попробовать. — она с грустью смотрит на журнал заказов, будто надеется, что дата магическим образом поменяется, и кукла окажется здесь. Затем открывает сумочку и начинает в ней копаться. — Как дела у Карины? — У неё все хорошо.       Тётя Галя достает небольшую красную записную книжку и начинает её листать. — Ты сказал, завтра после полудня? Я киваю. — О нет, я не смогу её забрать. У меня на это время запись к парикмахеру. — Не проблема. Мы придержим её для вас. Можете забрать ее в любой другой день.       Она берёт черную ручку со стойки и что-то записывает в своей книжке. — А можно за ней кого-нибудь прислать? — Конечно. — Его зовут Рёма.       Я записываю это имя в графе получателя. — Хорошо.       Она берёт мою руку и сжимает её в своих ладонях: — Ты такой хороший мальчик, Тошенька. Здорово, что ты помогаешь маме.       Иногда я задаюсь вопросом, насколько тесно эти дамы, которые приходят в наш магазин, общаются с моей мамой. Что они знают о нас?       Я сжимаю руки подруги мамы в ответ: — Ой, вы же знаете, я борюсь за награду «Лучший сын во Вселенной». В этом году дают кубок.       Она улыбается: — Думаю, ты уже выиграл. Я закатываю глаза. Она гладит меня по руке, а затем неспешно выходит из магазина.       После чего я убрал весь дом, так как делать было действительно нечего. Через пару часов все было идеально. По пути в свою комнату я заглядываю к маме, чтобы пожелать ей спокойной ночи. На груди у неё лежит открытая книга, а сама она уже спит. Мама действительно сегодня устала. Я закрываю книгу, кладу её на прикроватную тумбочку и выключаю свет.       На следующий день после школы я захожу в магазин и с удивлением замечаю у стойки мужчину. Смуглая кожа, тёмная короткая бородка и тёмная одежда. Он словно источает тьму, но мама всё равно ему улыбается, а её щёки пылают. О нет. — Привет, Антон — Здоровается мама. — Привет. — Что ж, увидимся, Карина, — говорит незнакомец. Мама кивает. — Кто это? — Мой голос явно стал ниже, что даже сам не ожидал, — Рёма? — Кто такой Рёма? –мама удивлённо хлопает глазами. — Парень, который должен забрать куклу тёти Гали. — Нет. Это просто клиент. — Проговорила маменька строгим тоном. Ну конечно. Смотрю на него в окно. Неженатый мужчина лет сорока — клиент? Я уже открываю рот, чтобы произнести это вслух, как она говорит: — Хорошо, что ты пришёл. Мне нужно до часа успеть на почту, — Она берёт две коробки и стопку конвертов и идёт к чёрному ходу. — Кукла Галины в подсобке. — Понял, пока.       Открывается входная дверь, и я поднимаю голову, ожидая увидеть маминого «клиента», но меня приветствует унылый Бяша. Не знаю, то ли он принял душ, то ли чехол с гитарой и правда украшает пацанов, но теперь мне становится ясно, что в нём нашла Оленька. — Привет, Андрюх.       Ну вот. Похоже, он забыл моё имя. — Привет, балбес. Оли здесь нет. — Знаю. Я хотел сыграть тебе песню, на. Я написал это для неё, оценишь по-братски? — Давай. Но если это будет ужасно — выгоню из дома.       Он садится на пол и достаёт гитару. Прислоняется к шкафчику, вытягивает ноги и скрещивает их перед собой. Бяша берёт несколько аккордов, потом прочищает горло и начинает петь.       Песня довольно неплохая, но такая банальная. На строчке о том, что «набьёт ебало каждому за Олю», мне хочется дико рассмеяться, но я сдерживаюсь. А к концу песню целиком и полностью понимаю, почему он нравится Оле. Более чем уверен, что и сам случайно на него глазею. Так что, когда чьи-то аплодисменты нарушают тишину, возникшую после песни, у меня краснеют щёки.       У входной двери стоит Рома. Сегодня он выглядит еще богаче — дизайнерская одежда и кожаные мокасины от «Гуччи» на босу ногу. Прям вылитый сын маминой подруги. — Отличная песня, — говорит он Бяше. — Спасибо, — Бяша смотрит на меня в ожидании вердикта. — Да, она хорошая.       Он облегчённо вздыхает и откладывает гитару. И тот же идёт к двери: — Я исполню эту песню на нашем выступлении в пятницу вечером. Приходи, на. Мы играем в «Скрим Шаут». В десять!       «Скрим Шаут» — захудалый клуб в пяти кварталах отсюда, в нём местные группы играют за копейки, а то и бесплатно. Время от времени я хожу туда с Олей, но, по правде говоря, это место не для меня.       Роман смотрит вслед за Бяшкой, а затем с важным видом поворачивается ко мне: — Бабушка попросила забрать заказанную куклу, которая должна была приехать сегодня после полудня. — Твоя бабушка?!