Звездные Сказки

       Она не привыкла руководствоваться чувствами. Действовать импульсивно, в порыве бурлящих эмоций и громко бегущего по венам кровяного потока. Сколько раз отбрасывала твердый внутренний голос, вещавший про мудрый расчет, достоинство и непоколебимость? Можно по пальцам пересчитать. Вечно собранная, укрытая за маской благородной правительницы, а позже верной поборницы демократии. Она просто хотела справедливости. Для всех. В том числе себя... Именно поэтому, когда смерть уже обнимала ее за хрупкие плечи, Падме сдалась. Разрушила все возводимые барьеры, вокруг лелеемого одиночества в сердце. Дала волю пробудившемуся зерну любви. Арена Петранаки навсегда стала символом падения перед непроходимым желанием быть рядом с упрямым парнем, родом из забытой пустынной планетки в самом краю галактики. Непохожем ни на кого и этим навсегда ее покорившим. Скайуокер ворвался в жизнь Амидалы, подобно внезапному фейерверку, от громких залпов которого замирало все внутри. Так искренне и в тоже время дерзко смотрел в глаза, будто видел насквозь все то, что она хотела укрыть. Спрятать и оставить лишь для себя. Бывший раб очень быстро вырос. Настолько разительные перемены не просто взволновали душу молодой женщины. Они напугали ее необратимыми последствиями. Вгоняли в смятение и неуверенность, которыми он ловко воспользовался. Громогласные признания Энакина навсегда оставили обожженную печать где-то внутри, регулярно вычерчивая на ее сердце каждое слово. «Я весь в огне...» — так он сказал теплым вечером, принуждая к ответной обреченности. Чуть позже, она призналась самой себе, что тоже под властью жара. Того самого, бурно прорастающего сквозь кости и дающего свои плоды. Она знала о риске и готовилась к нему, но не подозревала, что все так быстро поменяется.

***

      Молодая женщина мечется из стороны в сторону, пока давний друг и соратник по взглядам рассказывает в подробностях ужасающую истину. Оби-Ван не гнушается описывать страшные деяния, свершенные бывшим учеником и ждет нужной реакции от беспомощной Амидалы. Ему тоже нелегко и каждое слово пронизано не стихающей болью. Будто агония иглами пронзает каждый крошечный капилляр в теле. Сам воздух воспаляется и готовится закровоточить. Глаза начинает пощипывать, а в ушах неприятно звенит. Какое-то время, сердце молодой женщины не сбивается с одержимого ритма, однако потом, на самом долгом выдохе, наступает краткая остановка. Шаги Падме замедляются, когда к ужасу осознания примешивается простое жизненное напоминание, что внутри нее есть еще целых два сердца. Маленьких, беспомощных, уязвимых. — Нет. — коротко говорит женщина, посмотрев на огромный город через панорамное окно. Ей всегда нравились нескончаемые огни Корусанта. Только сейчас, сознание упрямо выявляет изъяны, помимо того, как окончательное решение закрепляется в сжатых до крови кулаках. — Его нужно остановить. Пока не поздно. — с мольбой и внутренним криком изрекает уставший мастер джедай. — И вы предлагаете сделать это мне? — неожиданно грубо спрашивает сенатор. Она поворачивается и смотрит прямо в глаза мужчине, понимая, к чему ведет его внеплановый визит. Сегодня, она узнала, что у них с Эни будет двойня. Мальчик и девочка. Вот только вряд ли обезумевший муж по-настоящему обрадуется... Он и раньше не особо жаловал свое скорое отцовство. Еще совсем молодой, но уже закаленный в ожесточенных сражениях и жаждущий приключений. Падме не раз вспомнила жуткие кошмары, мучившие мужа. Его уверенность в ее скорой смерти и постоянный страх, доводивший до бешенства обоих. Они стали часто ругаться и спорить, а всякая близость и нежность испарились с первым видением Скайуокера. Он отказывался даже обнимать жену, боясь нечаянно причинить ей вред. От этих напоминаний становится еще более невыносимо, а во рту не проходит противная горечь. Обида захлестывает разум, мешая сконцентрироваться на неприятном разговоре с Кеноби. — Мне все известно. — тихо продолжает джедай и вскользь проходится укорительным взглядом по ее животу. — Ваш ребенок...— поджимает губы, шумно выдыхает. — Энакин его отец. — без вопросительной интонации. — Это прежде всего мой ребенок. И только я несу за него ответственность. — строго поправляет Амидала, огородив последними усилиями свой разум от жгучей боли в груди. — Поймите, мне нельзя рисковать. — Неужели, вам все равно? — дрогнувшим голосом, интересуется джедай. — Он ведь ломает свою судьбу и прокладывает путь кровью! — подходит ближе. Две слезинки прячутся в отросшей рыжей бороде. — А скольких еще убьет, ради прихоти императора?! — Я не верю, что Энакин смог совершить подобное! — возражает молодая женщина. — Я знаю его и... — она хочет сказать заветное слово. Хочет все бросить, полететь за любимым на Мустафар и лично убедиться в придуманной Орденом лжи. Не зря, джедаи атаковали Канцлера. Увидели в нем противника на пути к власти. Ей никогда не нравились извечные распри, между пользователями Силы. Они всегда затрагивали невинных граждан Республики, сеяли хаос и смуту по всей галактике. Меньше всего, женщине хочется ввязываться в подобное. — Вы описываете совсем другого человека, с которым я не желаю как-либо контактировать. — сенатор опускает руки, посылает прощальный взгляд бесконечному городу и решает сжечь мосты. Безвозвратно. Ради своих детей и самой себя. Это единственно верное решение в данной ситуации. Иного пути просто нет. — Мой муж погиб героем, пав на войне.— горько изрекает, чувствуя жжение в глазах. Молодая женщина подходит к журнальному столику и снимает через голову припрятанный талисман из джапора. Тот самый, который ей подарил храбрый мальчишка с Татуина. — Ваш муж? — переспрашивает удивленный Кеноби, а потом хватается за голову. — Можете судить меня, сколько захотите. Это было обоюдное решение... — сенатор усмехается. Закрывает на миг глаза, гладит рукой живот и продолжает. — Я сожалею, — она старается придать голосу твердость, но дрожь не проходит. Падме замечает, как осторожный взгляд Кеноби задерживается на маленьком комлинке, который она оставила на диване. Молодая женщина тут же забирает его и спешно выходит на открытую террасу. Прибор связи настроен на личную частоту с Энакином. Он сам провел наработки, чтобы никто не смог отследить сигнал. «Но его больше нет.» — говорит про себя сенатор. Стирает проступившие слезы с щек, замахивается и бросает в пропасть города то единственное, что связывает с мужем, умершим для нее несколько минут назад. — Что вы делаете? — интересуется мастер джедай, наблюдая за женщиной. Падме вызывает по внутренней связи служанку, демонстративно снимает все украшения, которые так любит и расправляет плечи. Маска любезного дипломата ложится на побледневшее лицо, а дети в утробе несколько раз толкаются. — Мне нужно подготовиться ко встрече с императором. — профессионально сухим тоном отвечает Амидала. Оби-Ван вскакивает с места, хватается за рукоять джедайского оружия и смотрит на нее с нескрываемым возмущением. — Вы совсем не слушали меня! — его голос звенит в пространстве, отскакивает от стен гостиной, как невидимый фотонный заряд. — Палпатин тот самый Владыка ситх. Именно он стоит за падением Э... — резко замолкает, когда в комнату заходит служанка. — Мне плевать, кем он является. Это не мое дело. — голос Амидалы теряет последние крупицы учтивости. — Подготовь для меня траурное платье и сделай запрос секретарю Его Величества.— обращается к Дорме. — Хорошо, госпожа. — Вы же любите его. — тихо говорит джедай. Он подходит ближе, дождавшись ухода лишнего свидетеля. Прячет руки в рукава своей мантии и с печалью смотрит на молодую женщину. — Я отказываюсь верить, что вы так просто готовы отбросить все. — пробует воззвать к совести и давит на больное, используя чувства. — Ради себя и ребенка — готова. — чеканит сенатор, намеренно умолчав о двойне. — Император убьет вас. — Кеноби нависает над ней, раздумывая о приеме Силы, идущего в разрез с утвержденным Кодексом. Проникнуть в сознание, внушить необходимость встречи со Скайуокером и тем самым выйти на него, чтобы остановить. Однако Амидала отходит назад, удерживая в руках припрятанный пульт с кнопкой тревоги для вызова охраны. Ее муж был джедаем. Она в курсе этих уловок. — Зачем ему убивать безутешную вдову, которая слезно попросит об отставке и сложении полномочий сенатора? — нараспев вопрошает Падме. — Он не останется безучастным к горю утраты своей соотечественницы. — Вдову. — без вопросительной интонации повторяет мастер и опускает голову. Сила мажет легким касанием его растрепанный затылок с отросшими волосами. «Ты проиграешь.» — нечеловеческий шепот из тысячи голосов задевает острой болью его слух. Таков конец.