it’s just like magic

      когда одиннадцатилетнему кевину муну — самому обычному пареньку из маленького городка приходит письмо о зачислении в школу волшебников и ведьм, он думает, что это ничто иное, как шутка его родителей. однако через шесть лет это уже не кажется шуткой. когда кевин переходит на второй курс, он не верит своему счастью, ведь это всё похоже на сон; на третьем он думает, что использовал всю свою удачу, которая была дана ему в этой жизни после того, как чуть не засунул свою палочку в зад одному наглому слизеринцу; на четвертом кевин пробуется в команду по квиддичу и падает с метлы на газон, любовно высаженный мадам стебель; на пятом курсе он впервые танцует с девушкой на святочном балу, а в конце вечера получает от ворот поворот; на шестом он просто благодарен, что выжил после прогулки в запретный лес, где встретил огромных пауков, которые не прочь были полакомиться муном.       теперь он семикурсник, уже три месяца как семикурсник. и до сих пор не может поверить в то, что он вырос в сносного волшебника и даже в неплохое подобие человека, как говорит чанхи. к слову, чанхи — единственный человек, который может вразумить кевина, да и в принципе отвечает за мозг в их небольшой компании, состоящей из маглорождённого человека-трагедии кевина, учащегося на равенкло, шумного заводилы гриффиндорца хёнджэ, доброго и находчивого ханёна с хаффлпаффа, и чанхи — самого яркого представителя слизерина, где в комплекте к чистокровности ещё и острый язык прилагается. как могли подружиться ребята с четырёх разных факультетов, которые соперничают испокон веков? забавно, но за их дружбу огромное спасибо нужно сказать школьному смотрителю филчу, который на втором курсе наказал всех четверых и отправил чистить старые школьные трофеи в виде наказания. по правде говоря, виноват в той проделке был только хёнджэ. хёнджэ, который ради развлечения решил напоить ненавистную миссис норрис настоем из валерианы. кошка филча была характером такая же невыносимая, как и её хозяин, а хёнджэ, который и так вечно получал нагоняи за мелкие шалости, больше не мог это терпеть, но чтобы сотворить нечто более грандиозное, требовалось вывести из игры противников. эксперимент над кошкой не удался, когда его застукал кевин, который был просто магнитом для неприятностей и пришёл в кладовку смотрителя за своей магловской камерой, которая чем-то так не понравилась филчу и была изъята как ”очень подозрительный предмет”. шум в ночном коридоре привлёк ещё одного злостного нарушителя комендантского часа — спешившего из совятни ханёна, а за ним подтянулся чанхи, который по своей натуре был правильный и немного вредный (как и все со слизерина), парень хотел сдать нарушителей филчу. когда они все вчетвером оказались в одном месте, зажёгся свет, а филч решил не разбираться, кто и зачем взломал замок и какие намерения были у чанхи. так и подружились, пока трудились на благо обществу, кхм, филчу и школе.       кевин мечтательно улыбнулся, предаваясь воспоминаниям, они ведь чуть не поубивали друг друга той ночью, а в итоге всё вылилось в местами странную, но крепкую дружбу. сколько общих снимков висит в его комнате, в скольких передрягах они вместе побывали.       — эй, земля вызывает кева, — перед лицом кевина замельтешила ладонь чанхи.       парень был явно раздражён, они собрались в берлоге, чтобы позаниматься, потому что экзамены не за горами, но видимо это волновало только чхве. ”берлогой” они называли выручай-комнату, которая совершенно случайно возникла однажды перед ханёном в самом дальнем коридоре третьего этажа. так как друзья были с разных факультетов, собираться вместе было затруднительно, не во всех гостиных приветствуют ребят с других факультетов, но замок решил по-другому и предоставил друзьям свою собственную "гостиную". вскоре туда перекочевали магловские вещи кевина: начиная от камер и плееров, заканчивая постерами со знаменитостями и настолками. сама комната была просторная и полностью укомплектована под отдых и учёбу: здесь и столики, и перья с пергаментом, и мягкие пуфики с огромными подушками у камина, и даже граммофон с кучей пластинок.       вот и сейчас, в ранний зимний вечер, ребята устроились у камина. солнце почти село, а комнату окутал приятный сумрак. все устали после занятий, сегодня их конкретно измучали на трансгрессии и добили зельями, по которым им нужно написать к следующей неделе огромное эссе. даже чанхи с его безграничной любовью к декану — профессору снейпу, устал. но чанхи не будет чанхи, если не сделает всё в срок, а ещё лучше сразу же, как задали. кевин вздыхает и понимает, что в его состоянии полудрёма, он вряд ли сможет быть таким же продуктивным как его друг.       — что? — он моргает, прогоняя сон и потягивается, пытаясь окончательно проснуться.       — да я говорю, что если вы немного поможете мне, я смогу написать своё, а вы скопируете, — чанхи трясёт перед лицом кевина пергаментом, однако говорит достаточно тихо.       — хорош... о-о-о, — зевает кев и садится в позу лотоса, оглядывается в поиске своего пера и вздыхает, когда видит рядом хёнджэ и ханёна.       «жить хорошо, а хорошо жить ещё лучше», — проносится в голове кевина, когда он наблюдает за дремлющими друзьями.       такой большой и обычно громкий хёнджэ тихонько спит на коленях маленького ханёна, обнимая во сне его талию то ли будто мягкую игрушку, то ли как самое дорогое, что есть у него в жизни. он утыкается носом в живот младшего и тихо сопит. ханён же, опустив голову, тоже тихонько сопит, одна рука джу оказывается в волосах старшего, а в другой руке он держит какой-то учебник, видимо они с хёнджэ очень упорно пытались учиться. кевин хихикает и тянется за камерой, которую всегда держит поблизости. тихий щелчок затвора, подозрительный взгляд чанхи.       — будет, что их детям потом показать, — тихо произносит и довольно улыбается мун.       — ага, — отзывается чанхи, — только много копий не делай, думаю, дети у них будут общие, — парень отрывает глаза от пергамента и внимательно глядит на друзей, — посмотри на них, да над ними сейчас омела зацветёт, — на манер старой ворчащей бабки произносит чанхи и глаза закатывает.       кевин давится смешком и кидает в чанхи подушку. тот молниеносно её ловит и сверкает глазами. а через секунду уже не смотрит на кевина и произносит:       — устроим им весёлую побудку?       кевину два раза предлагать не надо, с криками ”о нет дементоры-ы!!”, он несётся к голубкам, тут же оказывается и чанхи, тиская поочередно то ханёна, то хёнджэ. так шлепками, щипками, объятьями чуть ли не до удушения кевин и чанхи расталкивают сонных ханёна и хёнджэ. куча мала из подушек и ребят катается по полу, когда раздаётся писк:       — ли джэхён, перестань кусаться, идиот ты такой, — чанхи вскакивает и легонько пинает в бок откровенно ржущего хёнджэ, — лучше воспитывай своего щенка, ханён, иначе...       не успевает чанхи договорить, как его утаскивают обратно и щекочут со всех сторон.       ребята ещё долго дурачатся, а чанхи кусают ещё раз. когда в комнате становится тихо, на улице становится совсем темно, а в коридорах слышится шум голосов и топот ног.       — время ужина, — вздыхает ханён и садится в горизонтальное положение.       — не-а, — твердо произносит чанхи, выбираясь из-под длинных конечностей хёнджэ, — мы ещё не доделали эссе, и нет, никаких завтра, я вас знаю, ваши тренировки по квиддичу вас на поле до выходных утащат.       ханён виновато опускает голову, а хёнджэ пытается что-то сказать в своё оправдание, но чанхи пресекает все попытки устроить очередной вечер прокрастинации. если слизеринец не будет следить за успеваемостью этих оболтусов, то до выпуска они если не убьются во время квиддича, то вылетят за неуспеваемость.       — хорошо, мам, — смеётся кевин, его всегда забавлял такой чанхи, да и кто о них ещё позаботится если не он, — тогда кто-нибудь пусть сходит за перекусом, а кто-нибудь останется дальше изучать формулы, так будет удобнее всего.       — о да, отлично, я доброволец! — отозвался хёнджэ, он всегда был готов сделать что угодно, лишь бы не учиться.       — ну уж нет, вопрос еды я доверяю только ханёну, — чанхи многозначительно посмотрел на хёнджэ, которому дай волю, он бы только магловскими полуфабрикатами питался бы.       — пусть он сходит со мной, хён.       то ли ханён слишком много времени проводил с животными, то ли из-за того, что он был анимагом, строить оленьи глазки и самый невинный вид для него было как два пальца об асфальт, а грозный чанхи... как всегда купился.       — мы скоро! — бросил довольный хёнджэ, убегая за ханёном.       кевин снова усмехнулся, заметив, как хёнджэ зацепился своим мизинчиком за мизинчик ханёна. как всё просто у них получается, скоро совсем в открытую за ручки держаться будут. и ведь ни один, ни второй не понимает, как они друг на друга смотрят, как из года в год детская симпатия перерастает в нечто совсем не похожее на дружеские чувства. чанхи всё видит, он первый и заметил, но он молчит, предпочитая, чтобы дети решали свои вопросы самостоятельно, а кевин видит и... завидует.       — луна, ты снова подвис, земля на связи, — чанхи снова за столом сидит в позе лотоса и делает вид, что внимательно пишет, а сам на кевина исподтишка поглядывает.       кевин молчит. сколько он себя помнит в этой школе, его всегда волновал один вопрос.       — чанхи, погадаешь мне?

//

      несмотря на то, что прорицания никто не считал серьёзным предметом, чанхи не пропустил ни одного занятия и овладел умением видеть в кофейной гуще будущее, а на картах всю подноготную души. его предсказания сбывались в точности до девяноста девяти процентов, поэтому не верить такому искусному волшебнику, как чанхи, было бы глупо. не гадать друзьям — первый принцип чанхи, но такому вялому кевину отказать невозможно, он буквально всем своим существом кричит о том, что ему жизненно необходимы ответы на вопросы.       кевин смотрит на то, как чанхи аккуратно тасует колоду карт и хмурится. банально детские вопросы не дают покоя его почти взрослой голове, а по меркам магов так совсем взрослой. кевину вот-вот семнадцать, а это возраст совершеннолетия мага, он заканчивает школу, он отправляется в свободное плавание. а ведь так не хочется, не хочется отпускать...       — я достану только одну карту, потому что сам знаешь, гадать тебе — исключение, так что хорошо подумай и укажи на карту, — чанхи раскладывает карты перед кевином.       кевин молча указывает на самую крайнюю карту, ощущение, что она горит под его ладонью. после на карту опускает руку чанхи.       — точно, твоя энергетика, — он вскрывает карту и мгновение хмурится, а после, будто что-то понимает, — рыцарь пентаклей, — говорит парень.       кевин смотрит на красивую карту с изображением юноши на коне и хлопает глазами. чанхи видит его замешательство и посмеивается.       — знаешь, если бы мы были в магловской среде, то я бы назвал просто качества этой карты, но так как мы волшебники, я вижу и знаю кое-что большее, — чанхи осекается, обдумывает свои слова, — в какой-то момент будет очень тяжело, в какой-то очень радостно, но если ты дойдешь до конца этого пути не сворачивая, то он будет твоим, не сомневайся, он и сам этого хочет не меньше, чем ты.       кевин сверлит глазами карту. неужели всё так просто? чанхи явно увидел, что-то большее.       — это да, зелёный свет, кев, я вижу ваше будущее, — вздыхает чанхи и несвойственным для него жестом легонько треплет парня по волосам, — не дрейфь.       в комнату вваливаются шумные хёнджэ и ханён, нагруженные контейнерами с едой из большого зала. чанхи пытается сразу же спрятать карты, а кевин изо всех сил делает вид, что всё как всегда.       — о, вот, а я о чём говорю, стратегия у них так себе, нужно не только на ловца надея... — хёнджэ осекается на полуслове, глядя на чанхи с колодой карт.       глаза ханёна загораются, он ставит контейнеры на столик и молниеносно оказывается рядом с чанхи, плюхается на пуфик и умоляюще тараторит:       — о, хён, ты гадал кевину? а нам... то есть мне, погадаешь?       — да, чанхи, погадай, — хёнджэ, который понимал в прорицаниях ровно столько же, сколько чанхи в квиддиче, сел по другую сторону от чанхи и невинно улыбнулся.       чанхи закатил глаза, а кевин вымученно улыбнулся.       — а ну брысь, дети. с вами и без карт всё понятно, будете жить долго и счастливо, если тупить не будете, — чанхи вздохнул и поднялся, чтобы спрятать карты.       — в смысле? а как же погадать и кто из нас будет жить счастливо? — ханён удивлённо захлопал глазами.       — оба... кевин, помоги мне, — чанхи принялся открывать контейнеры с пирогами, желе и фруктами из большого зала.       — в смысле? — подвис хёнджэ, глядя на то, как чанхи с кевином ловко при помощи палочек сервируют их импровизированный ужин.       — ох, боже, вы вдвоём, говорю, тут даже карты не нужны и третий глаз, поверьте мне, вы те, кто друг другу нужны, — под тихий смешок кевина проворчал чанхи.       хёнджэ непонимающе уставился на ханёна, тот только густо покраснел и отвернулся.       — давайте лучше перекусим, я такой голодный, — выдавил из себя ханён.