Поймай меня, если сможешь

День фестиваля

      Сегодня ранний подъём, потому что нужно подготовиться к приезду гостей в их университет, нужно одеться подобающе. В общем, сделать всё так, чтобы ещё школьники, и люди, заходящие на фестиваль, остались полностью удовлетворёнными.       — Ты уже написал ему? — Тарталья закатывает рукава тёмно-фиолетовой рубашки, поправляет брюки и выглядит готовым ко всему, что может произойти сегодня.       — Ещё ночью, — кивает Кайя, одёргивая ворот чёрной рубашки и застёгивает ремень на белых брюках. Сегодня они — визитная карточка для милых дам, что пришли впервые посмотреть на университет. От женской группы Ке Цин и Гань Юй, они будут самым прекрасным квартетом для привлечения внимания.       Кайя берёт телефон в руки и набирает сообщение. Ice: Доброе утро и удачи сегодня. Fenix: Ты желаешь мне удачи, поставив такие жестокие условия. Ice: Не один же я должен страдать, дорогуша Fenix: Ужасное прозвище Ice: Встретимся на фестивале.       Они встречают Чжун Ли по дороге во двор. На нём надеты традиционные одежды Ли Юэ, сегодня он заведует чайной, и должен быть при полном параде. Кайя смотрит на то, как рука друга касается руки парня, и он ненадолго притормаживает, будто любуясь. И где-то в душе даже немного завидуя.       — Не мог бы ты идти, а не стоять, как грёбаная статуя? — слышится голос сзади, и Альберих оборачивается. Дилюк смотрит на него из-за огромной коробки.       — Староста сегодня не в духе? — нагло забирая коробку из чужих рук, хмыкает Кайя. — Сегодня же день фестиваля.       — Молча, — рыкает на него Рагнвиндр. — Это нужно отнести к мейд-кафе.       Альберих смеётся с недовольного лица и думает, что настроение немного поднимается. Даже если это окажется не Дилюк, сегодня точно будет хороший день, ведь он совершил свою маленькую месть. И мысль, что где-то во дворе ходит человек с вибратором в заднице, приносит нескончаемый поток радости. Кайя чувствует себя монстром и тираном, но его достаточно мучали для того, чтобы он мог отплатить.       Уже переодетые в горничных девушки встречают его с улыбкой, тут же разбирая принесённую коробку и давая Кайе попробовать печенье по рецепту Сян Лин — студентки из Ли Юэ. Вкус во рту слегка специфичный, поэтому через пару минут парень заливается виноградной газировкой.       Фестиваль начинается, любезно приглашая гостей посетить разные ларьки, попробовать разную еду и получить море удовольствия от придуманных студентами забав. Ice: Учитывая то, что ты зол на меня, вряд ли ты будешь включать вибратор, не правда ли? Fenix: ты как никогда проницателен       Кайя улыбается, выискивая взглядом Дилюка. Тот о чём-то говорит с подошедшим только что преподавателем. Альберих думает, что план Тартальи идеален от и до, жаль, в этом чате он не может записывать голосовые. Форум ещё недоработан, находится на стадии бета-тестирования и обновляется каждую неделю. Что ж, когда он найдёт своего собеседника, они спокойно могут перейти в какой-либо другой мессенджер.       Дилюк тем временем улыбается приходящим гостям и провожает их сначала к мейд-кафе, ведь это единственное нововведение за последний год. Милые улыбающиеся горничные приветствуют и проводят парней с девушками к столикам. Ice: Готов поспорить, в платье горничной ты бы смотрелся просто божественно. Fenix печатает…       Кайя поднимает голову от телефона, и видит, как Дилюк отправляет кому-то сообщение. Неужели? Вот только ему ответа не приходит. Староста отходит к чайному ларьку, где сейчас сидят Чжун Ли и Тарталья. Чайльд смотрит в его сторону и кивает головой. Ice: Ты говорил, что любишь гольфы. Но под платьем, я уверен, были бы чулки. Обязательно на подтяжках. Мне кажется, твои ножки смотрелись бы в таком просто бесподобно. Fenix: ты блядь издеваешься… Ice: Мне просто интересно, сколько воображения тебе нужно до пика, когда вибратор в твоей заднице окажется слишком маленьким для того, чтобы ты мог кончить. Fenix: извращенец… Ice: Только не говори, что не представлял, как я поднимаю твою длинную юбку и нагибаю тебя прямо над столом, где совсем недавно сидели люди.       Кайя поднимает голову, оглядывая людей, которых становится слишком много. Он видит мелькание красных волос, а затем чувствует вибрацию в руке. Ice: Или я бы заставил тебя всё-таки включить вибратор, и смотрел бы на то, как ты кончаешь насухую, пытаясь прикрыться платьем и не стонать во весь голос. Fenix: … Fenix: я убью теб я… Ice: очень хочу тебя, моя госпожа-горничная       Телефон вибрирует слишком быстро, Кайя смотрит на дисплей, чувствуя себя совершенно ошалевшим. Ладно, он хотел возбудить своего собеседника, но почему так сильно возбудился сам? Голову ведёт. Пальцы рук дрожат, когда он видит сообщение от Чайльда. Тарталья: Дилюк пошёл в корпус. Его походка была, так скажем, не очень прямой.       Кайя поднимается со своего места, на негнущихся ногах направляясь к дверям в университет. Ice: ты ведь сбежал от меня, не правда ли? так не делается, гостям нужно внимание Fenix: пошёл к чёрту       Хлопанье двери слышится где-то слева. Здесь не так давно переодевались их любимые горничные. Кайя повторяет себе, что это всё ещё может быть не Дилюк. Кто угодно.       Он тихо открывает дверь, видя спину, обтянутую белой рубашкой. Ice: Поймал.       Чужой телефон в кармане чёрных брюк вибрирует, оповещая о сообщении.       — Поймал, — выдыхает Кайя, закрывая за собой дверь и щёлкая замком. Дилюк замирает, услышав знакомый голос. Он поворачивает голову, смотря на Альбериха через плечо. Загнанный и тяжело дышащий, словно раненный зверь, сбегающий от хищника. — Наконец-то поймал, — собственный телефон откладывается на стол, когда Кайя делает шаг. Ближе. Ещё ближе.       Дилюк поворачивается, усмехаясь.       — Чёрт возьми, как я не додумался до этого… ты… — из звуков, звенящих секунду назад, остаётся лишь тишина, покрытая пылью. Кайя опирается руками о стол, вжимает в него блядского старосту, который бегал от него больше месяца.       У Дилюка губы влажные, а язык с привкусом зелёного чая. От него пахнет парфюмом и по́том. От него пахнет так умопомрачительно. Кайя впивается пальцами в чужие бёдра, чувствуя, где-то там под тканью начинает ползать адская чёрно-фиолетовая змея. Их поцелуй слишком влажный, и слишком мало воздуха, у Рагнвиндра закладывает нос. Он буквально вылизывает рот Альбериха, раздвигая ноги и позволяя прижаться к себе.       И Кайя, прокручивающий в голове их переписку из тысячи сообщений, вспоминает всё, о чём они говорили. И это в сто тысяч раз превосходит всё его воображение. Дилюк податливый и мягкий, очень доверчивый и открытый сейчас, позволяет снять с себя рубашку, не давая оторваться от губ, на которые Альберих дрочил не один, и даже не два раза.       — Тебе, наверное, неудобно сидеть, — проводя языком по вылизанным губам, хрипло смеётся Кайя. Он надавливает ладонью на чужое плечо, заставляя Дилюка лечь на узкий стол. Сначала снимаются начищенные до блеска туфли, падают на пол. Брюки наспех складываются и опускаются на стул рядом. Им нужно будет вернуться позже, потому что фестиваль будет допоздна.       Альберих видит то, как тело, обтянутое молочной кожей, выгибается под его руками и чувствует мурашки по спине. Это лучше, чем он представлял, это кажется таким нереальным.       — Кто бы мог подумать, что наш всеми уважаемый староста… будет творить со своей задницей такие непотребства, — вибратор вытаскивается из узкого кольца мышц, и Кайя, сжимающий в своей руке мягкое бедро с татуировкой, чувствует, как мышцы дрожат. Дилюк загнанно дышит. — Какой же ты…       —… болтливый, твою мать, — рычит Рагнвиндр, резко поднимаясь и впиваясь в его губы очередным поцелуем. Таким же мокрым, и абсолютно бесстыдным. У Кайи сознание мутнеет. Он даже не замечает, как свободные руки старосты быстро расстёгивают его ремень.       — Я не знаю сколько бы ещё ждал, если бы ты не нашёл меня, — судорожно шепчет Дилюк. — Хочу…       — Подожди-подожди, — хрипло смеётся Кайя, взяв в руки чужое лицо и видя глаза, наполняющиеся злостью. — Я понимаю, что хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, — руки на его ширинке заметно вздрагивают. — Но здесь слишком грязно, и жёстко.       — Это не мешало тебе позволять отсасывать себе в туалете, — усмехается в его губы Дилюк, смотря прямо в глаза.       — Так ты тогда узнал меня, — смешок прямо в уголок губ.       — Ты так быстро выбежал из туалета, когда я написал тебе, что сомнений не осталось, — Альберих теряет дар речи, с упоением слыша чужой тихий стон в своё плечо, когда резко прижимает Рагнвиндра ближе.       — После таких слов ты достоин самого жестокого наказания, а пока… — он вздрагивает, чувствуя, как тёплые руки касаются его члена. — Кто бы мог подумать… о, архонты…       — Просто подрочим друг другу, а вечером можно будет устроить продолжение?       — Меня всегда удивляло, как ты можешь угадывать мои мысли, — слабая улыбка тонких губ тает во рту. Дилюк обхватывает его ногами, сжимает пальцы на возбуждённом члене и двигает рукой так, что Кайя задыхается, пытаясь урвать с покрасневших губ Рагнвиндра ещё больше тихих стонов.       Они дрочат друг другу в закрытом кабинете, будто подростки, наконец дорвавшиеся до желанных прикосновений. Они оба покрыты по́том, на Дилюке нет одежды кроме стянутых на щиколотку одной ноги трусов. Кайя с расстёгнутой рубашкой, с ощущением тёплой ладони старосты по всему телу. Дрочить стоя — пиздец. Пиздец — это всё, что здесь сейчас происходит.       Кайя переваривает в голове всё произошедшее, переваривает и приходит неизменно к тому, что сейчас в его руках от обычной дрочки кончает человек, которого он желал на протяжении последнего месяца. Альбериху до безумия хочется ещё, он пачкает спермой Дилюка его же бёдра, когда выгибается под движениями умелой руки, впиваясь зубами в мягкое плечо.       Как же ему, блядь, хорошо.       Рагнвиндр всё ещё дышит ему в шею, дрожит от любых прикосновений к своему телу и кусает раскрасневшиеся губы. Он тыкается щекой в чистую ладонь, поднимая взгляд огненных глаз на человека перед собой. Кайя сгорает. С каждым взмахом ресниц, с каждым вдохом и выдохом.       — Я… в шоке… — он обнимает тело перед собой, так аккуратно, как только может. Дилюк повисает на нём.       — Вместо того, чтобы идти на фестиваль, предпочёл бы остаться так… навсегда, — хрипло выдыхает староста. Кайя мысленно соглашается с ним. — Удивительно, что ты всё-таки нашёл меня.       — Это стоило всех потраченных нервов и сил, — Дилюк хмыкает, мягко отталкивая его и опускаясь босыми ногами на стянутые наспех ботинки. Альберих разглядывает татуировку, что видел прежде. Он обещает себе вылизать каждый сантиметр чёрно-фиолетовой змеи, как только доберётся до этого тела ещё раз. Сегодня вечером.       Сдвинутые две кровати наконец могут быть использованы по назначению.

✖ ✖ ✖

      За время их отсутствия гостей фестиваля становится намного больше. Дилюк поправляет волосы, растрепавшиеся после действа в кабинете, откуда они вышли по отдельности.       — Как прошло? — Чжун Ли поднимает на него взгляд, протягивая пиалу с заваренным чаем. Рагнвиндр просто улыбается, ничего не говоря, и смотрит в сторону, где сейчас Альберих помогает горничным обслуживать посетителей их нового кафе. — Что ж, я рад.       Остаток вечера проходит очень весело, на отдых совершенно нет времени, как один из организаторов фестиваля, Дилюк ходит от одного павильона к другому, между этим интересуясь у гостей их настроением. Он рад, что в этом году всё было намного спокойнее, чем в прошлом, а ещё… кое-что изменилось. Ice: Номер комнаты мне напиши.       Сообщение от Кайи приходит, когда идёт заключительная часть, после неё будет небольшая вечеринка, чтобы студенты, работающие на фестивале, отдохнули и повеселились. Fenix: 513, не останешься на вечеринку? Ice: как знать ) Fenix: ( ◡‿◡ *)       Приложение с этими смайлами его заставил скачать Чжун Ли, уверяя, что использование их абсолютно точно разбавит любой сухой диалог. Дилюку они кажутся милыми, но он не горел желанием их использовать. Просто так получилось. Просто отправлять эти смайлы было чем-то непривычным и странным, но реакция собеседника на них всегда была очень забавной.       Изначально, когда под его руководством команда лучших студентов создавала форум, он не знал, к чему это приведёт. Они с Чжун Ли обсуждали множество вариантов того, что может из этого выйти, но он никогда бы не подумал…       — Он пялится в нашу сторону, — пряча губы за бокалом вина говорит Чжун Ли, смотря в сторону островка, где сейчас танцуют студенты.       Дилюк тут же поворачивает голову, натыкаясь на взгляд синих глаз. Усмешка, расползающаяся по губам Альбериха вызывает мурашки по шее. После всех написанных и сказанных слов смущаться как-то глупо, но Рагнвиндр отводит взгляд, откликаясь на просьбу студентки, что подошла к нему минуту назад.       Кайя допивает бокал с белым вином и решает найти Тарталью перед тем, как покинет этот праздник жизни. После окончания вечера будет ещё салют, но у него есть более интересные дела, нежели смотреть на разноцветные искры в тёмном небе.       Фестиваль подходит к концу.

✖ ✖ ✖

      Он знает, студенты боятся его. Знает, какую реакцию вызывает взгляд огненных глаз у младшекурсников, но ничего не может с собой поделать. Воспитанный в строгости и правилах, не терпящих игнорирования, он привык, что так или иначе его считают очень серьёзным и почти не радующимся даже отличным отметкам на экзаменах.       Создание форума даёт немного свободы, там он может быть кем угодно и писать, как угодно. Обсуждать то, что студенты хотят предложить или сказать ему, он может в кои-то веки просто расслабиться и дать себе немного пространства для яркого, пусть всего лишь интернетного общения. Всё же это лучше, чем ничего.       Когда он руководит созданием форума и чата, он не думает, что будет общаться с кем-то лично. Он считает, что у каждого студента могут быть секреты, и поэтому нужно дать каждому необходимую свободу мыслей. Когда они создают форум с чатом, он не думает, что когда-нибудь в его личные сообщения придёт некто. Некто без голоса, аватара и имени, просто человек, зашедший спросить, знаком ли он со старостой.       Сначала было странно, непонятно и неловко, разговор не клеился, Дилюк не особо переживал по этому поводу, на этом форуме и в чате никто никому ничего не должен. Он мог уйти в любой момент, но чужие сообщения подстёгивали остаться, чужие сообщения сквозь экран смартфона не давали выпустить из рук мобильное устройство. Разговоры ни о чём и в большинстве случаев только о сексе, который у Дилюка первый и последний раз был на первом курсе. Немного пьяный и постыдный на утро, совершенно не тот, который описывают в книгах и блогах.       Если честно, лица старшекурсника, который пригласил его тогда в свою комнату, Рагнвиндр даже не помнит, узнай об этом отец — случилась бы катастрофа.       Но отец ничего не узнал, а сам Дилюк понял, что секс — это приятно, когда знаешь, что делать. Он знал своё тело слишком хорошо для того, чтобы отказывать себе в удовольствии заказывать секс-игрушки. Став лучшим к третьему курсу и заняв должность старосты, ему нужно было быть осторожным, и как бы тело не требовало чужих прикосновений, он не мог себе позволить сделать то, после чего могли поползти слухи.       Стоящий под кроватью ящик служил единственным доказательством того, что всеми уважаемый староста, лучший студент и пример для подражания первокурсников, может быть совершенно другим. Он никогда и ни с кем не обсуждал это. Даже Чжун Ли, будучи лучшим другом, никогда не лез в его личную жизнь. Секс они не обсуждали, в отношения не вступали. По сути, обсуждать было нечего.       До того дня, с месяц назад. До дня, когда его спросили в чате, знаком ли он со старостой. Поправка, именно он и был старостой. Но его личность скрывалась за аватаром фикуса в горшке, личной информации нигде не было, поэтому можно было расслабиться.       Вот только в определённый момент Дилюк понял — расслабиться не получится. Раньше, когда он только мог представить себе общение в анонимном чате, оно сводилось к разговорам об обыденности, о чём-то простом, но точно не о том, как его будут трахать на любой горизонтальной поверхности.       Новый непонятный азарт, вспыхнувший в груди, разгорался с каждым новым сообщением, с каждым новым словом и смайлом, что он посылал совершенно рандомно и не к месту. Собеседнику это нравилось. Ему нравилось тоже, нравилось дрожащими пальцами прикасаться к экрану смартфона. Отправленные вульгарные сообщения, мольбы собеседника сказать о себе хоть что-то.       Дилюк стал настолько одержим идеей настоящего хорошего секса, что не заметил, как начал заглядываться на других. На реальных людей, находящихся рядом. На людей, с которыми у него не было выстроено хороших отношений, но взгляда на подтянутое смуглое тело хватало с лихвой. Рагнвиндр впивался пальцами в бедро, на котором красовалась змея, и думал, что действительно мог бы впустить неизвестного в свою постель.       Змея, на которую в душевой засмотрелся Кайя Альберих, тихо шипела, жаждала ещё больше взглядов и ещё больше прикосновений. Он набил её на первом курсе, потому что захотел, потому что была возможность, но не собирался никому показывать. Всё решилось за него. Он сказал анониму о своей татуировке, думая, как тот воспримет это, будет ли искать студента с татуировкой на коже?       Дилюк не знал с кем переписывается, и в моменты, когда ты трахаешь сам себя, запястья начинают неметь, руки болеть, а ноги сводить, хочется… отдохнуть. Хочется расслабиться и подставиться ладоням, трогающим тебя без твоей помощи, подставиться тёплым губам.       Через две недели горячих переписок он начал думать, кем может быть его собеседник. Начал думать и дразнить, он мог сказать сразу, написать номер комнаты и дело с концом, но… душа требовала ещё немного поиграться. Чужая злость, вспыхивающая в словах, забавляла. Он тоже был зол, он тоже жаждал их встречи, но сначала хотел узнать, кто скрывается за аватаркой с игрушечным молотком. Кто пишет ему эти сообщения. Кто хочет его так же сильно, как и он сам.       Аналитические работы начались со старшекурсников, он наблюдал за реакцией людей, находящихся вокруг, когда писал очередное сообщение. Наблюдал за сокурсниками и младшими курсами, но иногда по лицу человека слишком сложно догадаться, о чём тот думает.       В душе, замечая студента научного факультета и Кайю Альбериха вместе, он немного завидовал. Кайя идеально подходил под типаж пользователя чата, с его вульгарными шутками, раздражающим характером и некоторой нетерпеливостью. Загвоздка была лишь в том, что у Альбериха, Дилюк был уверен, был постоянный секс, а его собеседник говорил, что ни с кем не спал нормально с того момента, как они начали вести частую переписку.       Круг не сужался, Чайльд Тарталья оказался тем, кто переписывался с Чжун Ли, ещё несколько студентов были вычеркнуты из списка, как только Рагнвиндр увидел их на свиданиях в кофейнях неподалёку от университета. Список грозился опустеть, но потом на перерыве после волейбола, Дилюк зашёл в туалет, сразу же услышав знакомые звуки. Как староста, он мог бы спокойно открыть кабинку и отчитать озабоченных студентов. Как человек, уставший от секс-игрушек, он не хотел мешать людям, у которых есть то, чего нет у него.       Воспитанный в строгости и по всем правилам, медленно, Дилюк сам превращался в озабоченного, недотраханного человека. Со временем игрушки перестали помогать. В этом была и его вина, но аноним так забавно злился. Злился и хотел его найти. Это было обоюдным желанием. И это было, как оказалось, слишком просто. Fenix: кто-то трахается в кабинке нашего туалета на первом этаже, забавно.       Он сел на скамью недалеко от уборных так, чтобы было видно, кто выходит. Поток студентов в этот день был слишком огромный, но белые двери вдруг распахнулись, и в коридор выбежал Кайя, в растерянности оглядываясь по сторонам. Ice: Я бы трахнул тебя в любом месте, где только пожелаешь.       Альберих набрал сообщение, и через секунду телефон Рагнвиндра завибрировал. Что ж, он оказался быстрее. Кайя вернулся обратно в уборную, разозлённый и раздражённый, а Дилюк с усмешкой крутил в руке телефон, думая, что теперь будет проще.       Осталось позволить Альбериху поймать себя.       Воспитанный в строгости и жёстких правилах, Дилюк и не заметил, как из серьёзного парня, думающего только о будущем и карьере, превратился в человека, желающего получить желанный приз как можно скорее. Кажется, они оба были одержимы неизвестностью друг друга. Это было слишком хорошо, сладостно и возбуждающе. Неизмеримый опыт и желание, преследующее их на протяжении месяца. Месяца, который изменил в их жизнях абсолютно всё.       Никакой сопливой влюблённости, никакой любви, описывающейся в большинстве книг, только животное желание, обволакивающее каждую клетку тела, когда они наконец добираются до друг друга.       Когда за окном пятого этажа рассыпается разноцветными искрами фейерверк, а Дилюк хватается за скомканную простынь, раздвигая ноги только от пальцев в своей заднице. Комната, наполняющаяся тихими вздохами, запахом пота и неистовой всепоглощающей похотью. Колени немного саднит от трения кожи и простыней.       Кайя сжимает пальцами свободной руки его бок, впивается ногтями в чёрно-фиолетовую змею, выдавливая её красные глаза и с упоением слушая тихие постанывания. Одежда, скомканная и вся измятая, валяется где-то около сдвинутых вместе кроватей. Дилюк думал, что его секс с самим с собой полностью удовлетворял его, но от двигающихся внутри пальцев становится хорошо до спазмов в животе.       — Я конечно представлял, что будет твориться в стенах этой комнаты, — усмехается Альберих, вытаскивая пальцы и дотягиваясь до своих брюк, валяющихся на краю кровати. — Но чтобы было настолько… я жалею о каждой минуте, потраченной на ёбаный чат.       — Прости, — дёргая уголками губ, выдыхает Рагнвиндр, поддаваясь бёдрами назад и утыкаясь ими в чужой пах. Теперь его руки свободны, он может цепляться за простыни и не переживать о том, что не успеет кончить, как запястья онемеют. Он опирается на локти и поворачивает голову, смотря на Кайю через плечо. Презерватив раскатывается по члену, и Дилюк отворачивается, чувствуя пальцы на своих бёдрах.       Приятно. Намного лучше фантазий, постоянно гуляющих в его голове. Приятно, когда в тебя медленно входят, заполняя настолько, насколько ни одна игрушка не сможет. Приятно, когда ты сам сжимаешься, слыша тихое шипение. Приятно, когда на тебя наваливаются сверху, вырывая из глотки протяжный тихий стон, обхватывают пальцами твои запястья, заставляя развести ноги ещё шире. Это так блядски приятно и хорошо, что Дилюк захлёбывается. С каждым толчком и вздохом около уха, с каждым движением крепкого тела над собой он понимает — рассудок выключается.       Все разговоры, все сообщения, самые пошлые фантазии воплощаются в реальность, вцепляются в тело и жалят, жалят, жалят. Кайя забирается носом в его огненные волосы, сжимает пальцы на чужих запястьях и дышит загнанно, чувствуя уже себя зверем, заключённым в ловушку.       — Ещё… — Дилюк судорожно шепчет, чувствуя, как тело сковывает судорога. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Фейерверк на улице гаснет, чёрное небо исполосовано дымом, в комнате темнота. Тихие прерывистые стоны освобождаются из горла с каждым толчком.       Рагнвиндр сжимает зубы, почти начиная выть, когда оргазм подбирается к глотке. Он прячет свой громкий стон в простынях, поддаваясь назад ещё резче и сильнее. Ему хочется ещё немного, продолжить наслаждение, по которому изнывало тело. Он кончает, пачкая недавно постеленные простыни, чувствует, как собственный член опадает и приподнимается.       Его кусают за шею, крепкая рука обхватывает поперёк живота и прижимает спиной к коже, покрытой испариной. Им жарко и душно, головы кружатся, тела дрожат. Дилюк чувствует руку на своём бедре и накрывает её своей ладонью, впиваясь сквозь смуглые пальцы в собственное бедро.       Кайя на пределе, он дышит ему в спину, прикусывает молочную кожу и вдруг резко вжимается с такой силой, что Дилюк, уже не сдерживая и не скрывая собственного голоса, протяжно и громко стонет. Стены дрожат… или ему кажется. Перед глазами зелёные пятна. Альберих не двигается около минуты и поднимается, с усмешкой проводит ладонями по дрожащим бёдрам. Он выходит из обмякшего тела, и Рагнвиндр падает на живот, весь потный и затраханный.       Презерватив отправляется в ведро под столом, и когда Дилюк переворачивается на спину, не в силах держать ноги согнутыми, Кайя видит дрожь мышц и хочет прикоснуться, но его руку останавливают.       — Подожди немного… — хрипит Дилюк, не чувствуя ног и задницы. Альберих фыркает, склоняясь ниже и прикасаясь губами к татуировке на внутренней стороне бедра. Правая нога начинает дрожать больше, он успокаивает её теплыми прикосновениями, и опираясь головой на чужое колено, прикрывает глаза.       — Это было охуенно, — тихий шёпот забирается в уши, Рагнвиндр улыбается, смотря в потолок. Он согласен, но силы покидают его, тело окончательно расслабляется. — Надеюсь теперь ты дашь мне свой номер?       — Вот так сразу и номер? Сэр Кайя, мне кажется, вы слишком торопите события.       Тихий смех идёт вибрацией по правой ноге. Тишина. Альберих поднимается с кровати.       — Ног не чувствую, — тихо говорит Дилюк, глядя в потолок. По телу расползается усталость, он пытается свести колени вместе, но из-за дрожи не получается. Нужно сменить постельное бельё. Кайя стоит около окна, глядя на то, как недавно шумный двор успокаивается, фонари гаснут, студенты разбирают павильоны и таскают столы обратно в университет.       — Ты разве сейчас не там должен быть? — Альберих поворачивает голову к лежащему старосте, который сейчас с его ракурса выглядит очень даже соблазнительно.       — Будем считать, что я взял выходной, — Рагнвиндр садится, замечая пятна на простынях и понимая, что, занимаясь собой в одиночестве, он себе такого не позволял.       — Впрочем, фестиваль прошёл весьма неплохо, — Кайя отходит от окна. — Как ноги?       — Всё ещё немного… — Дилюк вздрагивает, когда колен касаются тёплые пальцы. Альберих опускается перед ним на пол, подгибая одну ногу под себя и утыкаясь губами в коленную чашечку. По пояснице слева бегут мурашки, Рагнвиндр опирается на собственные руки, ненадолго прикрывая глаза.       Тишина.       — У тебя очень красивая татуировка, — разглядывая змею на правой ноге старосты, вдруг говорит Кайя, прикасаясь пальцами к мягкой коже. На удивление, он был очень осторожен и почти не оставил следов. Редкость. Дилюк следит за чужими движениями и чувствует полное умиротворение.       — Как ты лишился глаза? — вопрос в лоб, без неловкости и какого-либо стыда с мыслями о том, что это может быть личное. Дилюку интересно, этот вопрос крутился у него на языке очень долго.       — Ну, ты знаешь, не все районы и улицы Мондштадта очень приветливы к бездомным детям, — ответ более, чем исчерпывающий.       — Они делают детей пиратами? — тихий смех снова вибрирует, расходясь мурашками по левой ноге.       — Вроде того, — Кайя оставляет поцелуй на худом колене и поднимается, потягиваясь. Нужно собирать свои вещи и уходить. Дилюк смотрит на худую спину, смуглую кожу, выпирающие лопатки. Ему не с чем сравнить недавний секс, у него был всего один партнёр и куча игрушек. Впрочем, Альберих полностью оправдал когда-то написанное: если мы когда-нибудь встретимся, я буду лучшим из всех, кто у тебя был.       Дилюк наблюдает, как Кайя одевается и прикрывает глаза. Он полностью удовлетворён и расслаблен, двигаться не хочется совершенно. Альберих понимает, что его чёрная рубашка выглядит так, будто он только что вытащил её из стиральной машины.       — До встречи, староста, — нарочно выделяя последнее слово, Кайя наклоняется, коротко целуя тонкие губы Рагнвиндра.       — Вали уже, — фыркает вслед второкурснику Дилюк.       — Не красней так сильно, а то голова взорвётся, — доносится со входа в комнату весёлый голос. Дилюк ещё раз фыркает, услышав, как дверь закрывается. Вдох. Выдох. Он опускается на спину, раскидывая руки в стороны и чувствуя себя самым удовлетворённым человеком на земле.