дикая клубника

Юнги продолжает отмалчиваться, даже когда взгляды собравшихся под одной крышей альф всё суровеют и суровеют. Он пыжится как воробей, пользуясь одеялом, как чем-то сродни брони. Это смешно, на самом деле, но когда оказываешься в заведомо проигрышной ситуации, лучше сохранять спокойствие и оставаться благоразумным. А одеяло пахнет чем-то таким… Цветочным. Может быть, фиалкой. А может быть, ароматом роз. Наверное, омега, который пожаловал ему его, пахнет просто замечательно. Как жаль, что Юнги никак не войдёт в силу, чтобы почувствовать всё правильно. Хотя… Наверное, это к лучшему. Стоит только представить его течного, слабого и совершенно беззащитного… Нет, лучше ему пока быть обычным. — Я вообще не понимаю, о чём речь. Выставить его вон, да и дело с концом. А тебе, Джимён, нужно наглядно показать, что бывает с теми, кто нарушает правила, — говорит какой-то незнакомый альфа, склоняя свою рыжеволосую голову так, что подбородок агрессивно опускается, а взгляд тяжелеет. — Рот закрой. Ты с моим мужем разговариваешь. — Если он твой муж, то ему всё можно? Ты, Риюн, отличный охотник, но перед законом равны все! — Это не даёт тебе право открывать свой поганый рот и оскорблять моего мужа! Атмосфера накаляется, и Юнги невольно отступает. До тех пор, пока позади не оказывается стена. Он бы и из этого дома выскочил бы. Если бы у дверей не стояли два амбала с заскучавшими лицами, но внимательными глазами, прожигающими его спину. — Ты нарываешься на Вызов? — А ты хочешь мне его бросить? — Хватит! — прерывает их голос вожака. Он выглядит уставшим и недовольным. Брови сошлись на переносице, а уголки губ опустились вниз. — Вы ведёте себя хуже необученных щенков! Прочь с глаз моих! Это всех касается! Юнги вздрагивает из-за чужой экспрессивности и даже как-то радуется, что ему не придётся больше быть причиной, из-за которой разожглись нешуточные страсти. Он старается не замечать то, что руки у спорящих перестали быть человеческими. Пальцы удлинились, а ногти превратились в длинные чёрные когти. Даже глаза изменились, будто бы в каждом зрачке кто-то разжёг яркий костёр. Он хочет прошмыгнуть вместе со всеми, но его придерживают за шиворот, натянув многострадальное одеяло. Делают это аккуратно, но крепко. Так, что не вырваться даже если очень захочется. Юнги испуганно таращится, но напарывается на насмешливый взгляд. Ему подмигивают, закрывая перед самым носом дверь. Юнги тянется к дверной ручке, но слышит простое: — Иди сюда. Как-то не очень хочется. Юнги становится в полоборота, зыркая на вожака, который откинулся спиной на спинку стула, уложив ладони на колени. — Чего смотришь, человечек? Понравился? У Юнги, после такого вопроса, щёки враз краснеют. Ему ещё никто-никто не нравился. Вообще. Вожак хмыкает, довольно прищуривая глаза. Подаётся вперёд, с интересом следя за тем, как Юнги топчется на месте, не зная куда себя деть. — Ты хоть слово скажешь? Ты же не немой, я такое чую. «Какое, такое?», — думает Юнги, покосившись на добротную лавку у стены. — Не стесняйся, садись, — распознаёт его интерес вожак. — Разговор, судя по всему, у нас будет долгим. А в ногах правды нет. Юнги делает, как ему говорят. Наверное, впервые так безропотно слушаясь. Он всё никак не может забыть кровь, что совсем недавно облепила чужие тёмные волосы и превратила в сосульки. Сейчас же они совсем не такие. Даже на вид мягкие, чистые. Юнги и сам бы не против вымыться, но его желания никогда не были первостепенными. — Ты омега, — не спрашивает, а утверждает альфа. Юнги весь подбирается, как испуганный лис, учуявший собачий дух. — Какой же ты нервный. Я разве что-то плохое сказал? Просто констатирую факт. Ты же чужой здесь, входящий в пору цветения, а у меня полным-полно свободных ребят. Могут тебя захотеть, а у нас знаешь как? Юнги таращится на него, закачав головой. — У нас, если вступивший в пору совершеннолетия омега не хочет признать альфу, то вступает с ним в бой. И именно в бою становится понятным, что там дальше будет, — объясняет вожак. — А взбледнул-то как. Я же не напугать тебя хочу. Я хочу, чтобы ты понимал, что может произойти, если ты захочешь остаться. Хочешь драться с огромным клыкастым волчарой? Юнги, предсказуемо, машет головой. — Значит, нужно, чтобы тебя к весне здесь не было. Весной у нас брачный сезон. Жаркое времечко, надо сказать, — задумчиво тянет альфа. — Домой тебя, конечно, никто по сугробам через лес не погонит, но уж как только всё подтает и зацветёт, тебе придётся уйти. Согласен? Юнги моргает, быстро облизывая губы. Он бы и сейчас не против сбежать отсюда куда глаза глядят. Голос вожака… Дурманит. Льётся патокой, заставляя дышать чаще. — Ну? Хоть кивни, чтобы я знал, что ты всё понял. Юнги делает, как ему говорят. Альфа фырчит, сужая глаза, окидывая его взглядом с ног до головы. — Тогда, иди. Жить будешь с семьёй Джимёна. Он тебя притащил сюда, ему и расхлёбывать.