Эсерка

      Новый учебный год начался совершенно обыкновенно: и Дима, и Зоя приступили к учебе и, к удивлению Аси, до сих пор не произошло чего-то из ряда вон выходящего. Ася не знала, что, на самом деле, одно небольшое происшествие произошло: в один из дней, прогуливаясь вдоль реки, Дима предложил сестре поджечь костер и пожарить на огне хлеб, но огонь никак не желал загораться, а потом, когда брат с сестрой решили уйти, вдруг вспыхнул и даже потянулся в сторону деревьев — Дима все-таки успел все вовремя затушить. Однако каких-то из ряда вон выходящих ситуаций, вроде катаний на бревнах, не происходило.       — Агнесса, мы приглашены на венчание, — в один из дней сказал Севастьян супруге.       — Виталий? — сразу же спросила Ася.       — Совершенно верно, — ответил Севастьян.       — Кто счастливая невеста? — уточнила женщина.       — Анна Варнецкая, — услышала Ася и не поверила своим ушам.       — Эта крамольщица? — спросила женщина.       — Не такая уж и крамольщица, — ответил Севастьян. — Но я согласен, выбор крайне неожиданный.       — У Зойки сменится классная дама, — произнесла Ася. — Даже не знаю, хорошо это или плохо. Варнецкая была с недостатками, но у кого их нет?       — Классная дама в ближайшее время вряд ли сменится — невеста не намерена оставлять службу, — сказал Севастьян.       — Их жизнь, пусть делают, что душеньке угодно, — ответила Ася.       Венчание прошло достаточно обыденно: родственники, человек десять гостей со стороны, понятые, как пошутил Севастьян — этот термин идеально подходил к шаферам, потом достаточно обычное празднование.       — Виталий как долго знал Варнецкую? — полюбопытствовала Ася, возвращаясь с супругом домой. — Ни разу не слышала о них даже этой весной.       — Родители этим летом свели, — ответил Севастьян.       Ася совершенно не удивилась такому ответу: среди подруг женщины было немало тех, кого так же сводили родители, а потом появлялись достаточно обычные семьи. Ее история с Севастьяном была больше исключением из правил, нежели чем-то привычным.       — Рискованно, — честно сказала Ася. — Они же так мало друг друга знают…       — Скажу тебе по большому секрету, — тихо произнес Севастьян. — Их объединила любовь к греху. Поэтому и решили не тянуть с венчанием.       — Беременна? — сразу же спросила Ася.       — Якобы нет, — ответил Севастьян. — Отец обо всем узнал и не одобрил эти встречи. Поэтому и решили венчаться.       Ася молча кивнула. Реакция отца показалась женщине более чем логичной. Вспоминая себя и мысленно примеряя на себя ситуацию, в которой бы она имела слишком близкие отношения с Севастьяном, а потом об этом узнал бы отец, Ася могла с уверенностью сказать, что последующее венчание произошло бы в максимально сжатые сроки.       — Интересно, в гимназии обо всем знают? — больше сама себя спросила Ася.       — О замужестве — разумеется, знают, — ответил Севастьян. — Насчет другого — сомневаюсь.       Мужчина чуть помолчал и утвердительно сказал:       — Вы же, Агнесса, человек приличный, сплетни разносить не будете.       — Больно надо, — бросила Ася. — Делать мне больше нечего.       Первые дни Анна только и делала, что наслаждалась медовым месяцем — возможность в любую минуту пройти в спальню безумно радовала. И лишь через дней пять молодая женщина осознала, что все не так просто: им с Виталием нужно будет жить всю жизнь вместе, как-то совместно проводить досуг, впоследствии — воспитывать детей.       — Анечка, в ближайшие выходные стоит сделать что-то, вроде приема, — произнес Виталий. — Вернее, нет. Придут гости, поговорим, посидим немного.       Анна совершенно не удивилась — к подобному ее готовили чуть ли не с детства.       — Хорошо, — ответила молодая женщина.       Достаточно скромные посиделки с сослуживцами Севастьяна, некоторые из которых были женатыми, были даже в какой-то мере интересны. Анна сидела с Асей и Зинаидой и больше разговаривала с женой Сергея, нежели матерью Зои — Ася слишком напоминала молодой женщине о гимназии, про которую она старалась не думать в выходные.       Зинаида была примерно ровесницей Анны и тоже не так уж давно вышла замуж. В компании двух, по мнению Аси, юных барышень было несколько скучновато.       В соседней комнате гости тоже разбились на несколько кружков по интересам и Ася невольно услышала, как кто-то обсуждает Анну. Любопытство заставило молодую женщину чуть изменить место дислокации и вскоре Ася слушала небезынтересный диалог:       — И что, прямо на бревне?       — Да.       — И она, прямо как шлюха, попросила потрогать?       — Да.       — Из приличной семьи и тут такое…       Раздались тихие смешки.       — А потом, поди, и извращения предложила?       — Все может быть, пойди разбери, что в голове у таких барышень.       — А я еще думал, к чему было так спешно жениться. Видать, такое показала, за что шлюхи рублей двадцать возьмут.       Снова раздались смешки.       — Вот поэтому я и говорю: когда женюсь и когда у меня будут дочери, пусть лучше атеистками растут. А то на фоне религии можно еще хуже, чем атеисткой стать.       — Шлюхой?       — Совершенно верно.       Ася почувствовала, что у нее краснеют щеки. У женщины даже не было в мыслях, что можно потрогать причинное место супруга, а извращения ассоциировались исключительно со скотоложеством, в котором ее пытался обвинить Шатохин.       «И эта женщина следит за благонравием своих воспитанниц!» — подумала Ася.       С другой стороны, Ася прекрасно понимала, что подобные взгляды классной дамы — не худшее, что может быть. Во всяком случае, по мнению женщины, увидев какие-то недостатки у своих воспитанниц, подобный человек мог вспомнить о своих грехах и не слишком сильно ругать девочек за что-либо.       — Зиночка, что-то мы с вами увлеклись, Агнесса Викторовна, бедняжка, скучает, — произнесла Анна. — Агнесса Викторовна, дорогая, простите нас. Мы, право, не хотели вас обидеть.       — Да вы что, Анна Ильинична, как вы могли меня обидеть? — ответила Ася. — К тому же, меня так привлек этот автоматрон [1], что я пыталась понять, а что же он умеет делать. Пыталась угадать.       — Это пишущий мальчик, он водит перышком по бумаге, — сказала Анна. — Вернее, водил. Игрушка старая, уже давным-давно поломана.       — Помню, у одной моей подруги дома была девочка, которая играла на клавикордах, — вспомнила Ася. — Но меня, признаюсь честно, всегда привлекало ее платье: очень красивые кружева.       — Я впервые увидела автоматрон лет шесть назад, до этого только слышала о них, — вступила в разговор Зинаида. — Это тоже была девочка, которая играла на клавикордах. Я с таким интересом за ней наблюдала — сама даже одним пальцем играть не умею. Родители решили, что я должна заниматься пением, а клавикорды — это больше мужское занятие.       — Мужское? — изумилась Ася. — Впервые слышу такое высказывание.       Разговор постепенно перешел к обсуждению музыки. И снова больше слушая, а не говоря, Ася прислушалась к диалогу в соседней комнате.       — А что Агнесса? Ну пообвинял ее в свое время Шатохин, и что? Не верю, что она была его любовницей. А если и была, то я больше поверю в то, что он заставил ее ей быть.       — Ее Севастьян подложил под Иваницкого. Когда она была уже его женой.       — Агнессу под Иваницкого? Да я скорее поверю в то, что Севастьян прикупил себе голубую простынку! С учетом взглядов Иваницкого.       — Чтобы Севастьян прикупил себе голубую простынку? Не смешно. Деньгами, скорее, сошлись.       «Вот правду мама говорила, что мужики хуже баб и плевать, простые ли это рабочие с завода или офицеры, — подумала Ася. — Жандармерия, твою мать, элита, твою мать, белая кость, твою мать!»       Интерес к сплетням пропал так же резко, как и появился. После высказываний о себе и Севастьяне больше всего на свете захотелось присоединиться к диалогу Анны и Зинаиды.       — Мама никак не хотела, чтобы я училась танцевать — считала, что это грех, — сказала Анна. — Но папа настоял на том, чтобы ко мне приходил учитель. Я его очень уважала. Месье Жерар. Ему было лет пятьдесят, но грация у него была, как у юноши! Я в него просто влюбилась! А потом папа все понял и сказал, что на уроках надо учиться танцевать, а не смотреть преданными глазами на учителя. Наваждение как-то само прошло.       — Да, первая любовь зачастую бывает такая странная, — согласилась Зинаида. — Я в десять лет влюбилась в учителя географии. И мне было безразлично, что ему шестьдесят лет и он хромой.       «Будто в институт вернулась — те же самые разговоры», — подумала Ася и сказала. — Да, влюбленности бывают самыми разными. Одна моя соседка по дортуару обожала нашего сторожа. Нацарапала на запястье его инициалы, чтобы не забыть никогда, а еще постоянно пыталась обстричь у его собаки хоть кусочек шерсти.       — Вы учились в институте благородных девиц? — сразу же спросила Зинаида. — Это так занимательно, а расскажите еще что-нибудь о нем. Я так люблю слушать подобные рассказы из первых уст!       «Я тоже люблю посмеяться над наивными дурочками», — пронеслось в голове Аси и женщина произнесла. — А о чем именно вам бы хотелось услышать? Занятных историй тьма-тьмущая.       Домой Ася возвращалась в смешанных чувствах. Зиночка показалась женщине типичной выпускницей института благородных девиц и только фраза, что она училась дома, напомнила Асе то, что можно учиться дома и быть еще более оторванным от жизни человеком. Анна не оставила о себе совершенно никаких воспоминаний, и если с Зиночкой Ася могла бы еще раз пообсуждать нравы институток, то общих тем для разговора с Анной не находилось.       Говорить Севастьяну о мерзкой сплетне, которую она услышала, не хотелось. Ася допускала такой вариант, что Севастьян знает обо всем, но повторять это уже от своего имени не было ни малейшего желания.       — Как тебе прием? — спросил Севастьян супругу уже дома.       — Неинтересно, — честно ответила Ася. — С хозяйкой дома говорить не о чем, а Зинаида излишне напоминает институток. Я таких людей тоже не люблю. Зоя Михайловна хотя бы своей наивностью привлекала, а Зинаида — не Зоя Михайловна, не так наивна, больше просто странна.       — Что поделать, протокольная часть, если можно так выразиться, — ответил Севастьян. — Мы с Виталием и Сергеем больше лето обсуждали.       — Мы — клавикорды и институт благородных девиц, — сказала Ася. — Поэтому и говорю: скучно было, даже слишком. Одна надежда на то, что не каждые выходные туда ходить. А иногда можно и потерпеть.       — Да, следующий визит вряд ли будет скоро, — согласился Севастьян. [1] игрушка — прототип робота, который умел писать, играть на музыкальном инструменте или совершать какие-то другие действия.