Эсерка

      Приемы у Никулиных, конечно, трудно было назвать балами в прямом смысле этого слова — несмотря на весьма высокое положение в обществе, к высшему дворянству они не принадлежали, но для Аси эти приемы были чем-то, вроде настоящих балов, на которых женщина ни разу в жизни не была и прекрасно осознавала, что вряд ли когда-либо побывает: не то положение в обществе и тень на репутации в виде Сахалина.       Ася не переживала из-за того, что на ее биографии есть немалое пятно, хоть и не считала вправе гордиться им. По мнению женщины, гордиться можно было общим бараком и обычными условиями содержания, а ни в коем разе не съемом комнаты в доме начальника каторги. Кроме того, Ася вполне справедливо полагала, что нечем гордиться и той, которая писала прошение о возвращении прав состояния. По мнению Аси, если бы ей предлагали вернуть права состояния, а она бы согласилась, это было бы не так позорно, как то самое прошение с унижениями. Однако, спустя годы, женщина не осуждала себя за этот шаг — к настоящим революционерам она себя не была вправе причислять, а «отсев», который уж точно не сделает ничего полезного для несчастного народа, имел полное право подумать о том, чтобы детям жилось легче, а возможностей в будущем было куда больше.       В идеале, нужно было шить новое платье, однако Ася не слишком хотела озадачиваться этим вопросом — ее нынешнее синее платье с практически отсутствующими рукавчиками полностью устраивало свою хозяйку. Да, женщина уже не раз была в этом платье на других приемах, но именно к Никулиным и именно на бал это платье еще ни разу не надевалось.       Понимая, что их с Севастьяном приглашают больше потому, что хотят видеть Михаила Павловича и Александру Витальевну, а их просто не желают обижать отсутствием внимания, Ася решила полностью соответствовать требованиям света. Подобрав украшения и подготовив перчатки, женщина решила перейти к следующему этапу — затягиванию корсета.       В обычной жизни Ася не затягивала корсет слишком туго, однако для выхода в свет, по мнению женщины, нужно было пожертвовать удобством. Позвав прислугу, Ася морально настроила себя на не слишком приятное время, понадеявшись, что оно пройдет как можно быстрее.       — Выдохните, — услышала Ася и ответила. — Уже выдохнула.       — Еще, пожалуйста, посильнее, — раздалось в ответ.       — Не получается, — вздохнула Ася.       «Ведь специально и не ела, и чтобы легче шнуровалось, и чтобы на приеме всего вдоволь наесться», — подумала женщина.       Вдруг Ася покачнулась и чуть было не упала.       «А, может, и беременная, — пронеслось в голове женщины. — Раз и не шнуруется, и голова кружится, и мысли странные были».       Однако отказываться из-за беременности от приема, который бывает крайне редко, не было желания.       — Раз не шнуруется, сильно не стоит тянуть, — ответила Ася.       Женщина окончила сборы и, ни слова не сказав Севастьяну, была готова к выходу.       Обилие блюд и напитков, разные танцы — все это радовало Асю. Однако во время мазурки снова закружилась голова. Еле-еле дотанцевав, женщина поблагодарила кавалера за танец, потом нашла Севастьяна и, отойдя в достаточно тихий уголок, сказала:       — Думаю, все-таки я беременна. От танцев голова кружится.       Севастьян не ожидал услышать такие новости в настолько неожиданной обстановке.       — Следующие танцы пропускаю, а как будет что-нибудь помедленнее — можно и снова потанцевать, — подытожила Ася.       Тем временем, оставшись дома практически одни — прислуга, которая должна была присматривать за детьми, особенно, Ромой, находилась в другой комнате — Зоя и Дима решили тоже поиграть в бал.       — Ты всегда говорил, что я не могу придумать по-настоящему интересных развлечений, — сказала Зоя. — А я придумала. Мы тоже будем играть в бал, как мама с папой.       — Это девчачье развлечение, — ответил Дима, однако, в глубине души, мальчик не был против такого занятия.       Для того, чтобы полностью воссоздать антураж бальной залы, Зоя принесла с кухни тарелку с печеньем и тарелку с конфетами для кондитерского буфета и компот для столового.       — На кондитерском буфете варенья не будет, а то мы все здесь испачкаем, — сказала девочка.       — Столовый буфет пустоват, — критически заметил Дима. — Нужен хотя бы сыр и мясо.       — Я есть не хочу, — честно ответила Зоя.       — А на балы ходят для того, чтобы потанцевать, а не для того, чтобы поесть от пуза, — сказал Дима.       Однако ни брату, ни сестре не хотелось заниматься воспроизведением столового буфета, поэтому мальчик произнес:       — У нас будет не английский бал, а «обыкновенным порядком».       С этими словами Дима переставил компот со второго столика на первый, а на освободившееся место снова вернул тетради, убранные на пол.       Станцевав пару танцев, Дима спросил Зою:       — А теперь что?       — А теперь самое интересное, — ответила девочка. — Смотри.       Зоя рассмеялась, успокоилась и крикнула:       — Долой царя! Долой царя!       Девочка посмотрела на удивленного брата и шепнула:       — Пошли свергать царя.       «А не такая уж и глупая игра, как казалась раньше», — подумал мальчик.       Тем временем, Зоя взяла со стола линейку и, шепнув брату, что это или ружье, или вилы, пошла в коридор.       — Долой царя, смерть тиранам! — пару раз выкрикнула Зоя.       Сделав пару кругов по комнатам, девочка вернулась обратно в детскую, прицелилась из линейки в медведя, выстрелила и сказала:       — Царь убит, да здравствует Республика!       Дима выстрелил из линейки в другого медведя, а потом воскликнул:       — Да здравствует Республика, смерть тиранам!       Рассмеявшись, Зоя сказала брату:       — Все, царь убит.       — Да, а теперь будет республика и парламент, — ответил Дима.       Из других медведей был собран парламент, потом последовало выдвижение президента, а потом, усадив медведя на импровизированный трон из подушек, еще немного покричав про республику, Дима сказал сестре:       — Не такая уж и глупая игра получилась, как казалось в самом начале.       Чуть отдохнув и доев угощения со стола, дети убрали все на свои места, а потом, по идее Зои, решили поиграть в столь любимые девочкой картишки.       Ася и Севастьян вернулись домой поздно ночью. На следующий день женщина услышала, как на вопрос супруга о том, как прошел вечер, прислуга отвечает:       — Севастьян Михайлович, я сидела с Романом, все прошло спокойно. Зоя и Дмитрий сначала играли в бал, а потом устроили революцию. Кричали: «Смерть тиранам» и «Да здравствует Республика».       Ася, дождавшись того, что супруг вернется в комнату, произнесла:       — Севастьян Михайлович, что думаете по этому поводу?       — Думаю, что книги о Великой Французской революции были детям явно не по возрасту, а больше информацию им было взять неоткуда, — ответил мужчина.       — А, может быть, они сами до всего этого додумались? — предположила Ася.       — Это было бы еще более печальным вариантом, — сказал Севастьян. — Раз уже сами думают, а что-то толковое уж точно не предпримут. Только в гимназии проблем себе найдут. А вы что, Агнесса Викторовна, думаете?       — Я считаю, Севастьян Михайлович, что за игры наказывать уж точно нельзя, — ответила женщина.       — У меня даже такой идеи не было! — чуть изумленно произнес Севастьян. — Разговаривать надо.       Слово «разговаривать», сказанное именно сейчас, слишком сильно ассоциировалось у Аси с жандармерией, однако против пока что женщина не хотела ничего говорить.       Ася наблюдала за тем, как Севастьян позвал к ним в комнату детей.       — Зоя, Дима, а с какой целью вы играли вчера именно в революцию? — спросил Севастьян.       — Это предложила Зоя, — ответил мальчик.       Зоя сразу же переменилась в лице. Вспомнив, как ей совсем недавно досталось от отца, девочка явно испугалась.       — Дима хотел какую-нибудь интересную игру, я ему предложила, — изо всех сил стараясь не выдавать своего волнения, ответила Зоя.       — И чем кончилась ваша игра? — спросил Севастьян. — Вы свергли царя, а что потом было?       — Республика, — сказала Зоя.       — Не будет республики, на престол взошел бы новый царь, а виновные бы отправились под суд, — ответил Севастьян.       — Но во Франции же была, — чуть удивилась Зоя.       — Во Франции все было по-одному, а у нас — по-другому, — сказал Севастьян.       — Папенька, но мы же играли дома, мы не позорили честь фамилии, — попыталась себя защитить девочка. — Поиграли да забыли.       — Вот и забудьте и дальше, — ответил Севастьян.       Получив разрешение вернуться к себе, Зоя испуганно сказала брату:       — Думала, опять накажут…       — Даже странно, что ты, трусиха, такую игру придумала, — ответил Дима.       Тем временем, Ася сказала Севастьяну:       — Я не знаю, Севастьян Михайлович, как должно было поступать в таком случае, но дети играют в то, что видят. Что витает в воздухе. Как бы мне хотелось, чтобы, если они выберут нашу с вами дорогу, они добились своей цели, а не повторили нашу судьбу или, что похуже, судьбу Владимира с Зоей.       — Для этого надо уметь думать головой, — не уточняя, кого именно он имеет в виду, ответил Севастьян.