Эсерка

      Весь вечер Зое было как-то не по себе. С трудом усадив себя за уроки и как можно быстрее их сделав, девочка сказала брату, который уже занимался починкой лука:       — Димка, а меня могут не вычислить?       — Завтра и узнаешь, — ответил мальчик. — Если тебя никто не видел, то могут и не догадаться. А могут и догадаться.       До самого утра Зое было слишком тревожно. Не очень крепко спав ночью, утром девочка подумала:       «А, может быть, и не заметят ничего… Или на меня не подумают».       Сразу после молитвы должен был быть урок Закона Божьего. Однако вместо ожидаемого рассказа на библейские темы, во время которого можно было помечтать и подумать о чем-нибудь своем, а, может быть, даже и тайком попробовать вздремнуть, в класс пришли Анна Ильинична и Елена Игнатьевна.       Сердце Зои сразу же ушло в пятки и девочка изо всех сил постаралась вести себя, как можно естественнее.       — Mademoiselles [1], вчера в нашем классе произошло недопустимое, — начала Анна Ильинична. — Сперва пропадают контрольные работы по словесности и математике. Потом, когда они находятся за батареей, пропадает журнал класса. Чуть позже он появляется на столе в одном из кабинетов. Но не просто появляется — в нем будто из ниоткуда возникают два столбика оценок. Разумеется, пятерок. Безусловно, мы найдем тех, кто до такого додумался. Но я обещаю: если виновная или виновные сейчас или на перемене придут ко мне в кабинет или к Елене Игнатьевне, то их никто не отчислит. В ином случае такой уверенности не будет.       В душе Зои боролось два желания: тотчас признаться во всем или молчать до конца, пока ее не вычислят.       «Если я признаюсь в журнале, то на меня и контрольные свесят», — подумала девочка.       Вполне ожидаемо урок Закона Божьего был посвящен тому, что все тайны обязательно со временем раскрываются, а после раскаяния появится надежда на смягчение участи, которой не будет, если не покаяться.       Зоя не знала, что идея спрятать контрольные по математике и словесности принадлежала разным гимназисткам и ни одна из них не желала признаваться, вполне справедливо опасаясь, что на нее повесят лишнее.       Вполне ожидаемо на перемене никто не пришел признаваться в содеянном. Дождавшись начала урока, Анна пришла в кабинет Елены Игнатьевны.       — Анна Ильинична, и все же распустили вы класс, — начала инспектриса. — Что планируете делать? Как будете ситуацию исправлять?       — Оставлю всех после уроков, если не признаются — поставлю ноль по поведению, — ответила Анна. — Надавлю на совесть.       — Не надавите, — ответила Елена Игнатьевна. — Раз решились не просто на что-то одно, а устроили то, что устроили, давить бесполезно. Что-то вы упустили.       После уроков Анна пришла в класс. Оглядев вставших учениц, женщина подошла к учительскому столу и сказала:       — Давайте постоим с вами, повспоминаем. Кто листочки спрятал, журнал испортил.       Постояв с полчаса у окна и оглядывая класс, пытаясь понять, кто мог решиться на такое, Анна произнесла:       — Ставлю по нулю за поведение, а вы пока вспоминайте. Вспомните — знаете, где мой кабинет.       Едва классная дама вышла из класса, началось бурное обсуждение.       «Девчата, чья идея, признавайтесь Анне, я не хочу здесь до вечера оставаться», «Я не желаю из-за какой-то дуры портить свою четвертную пятерку по поведению», «Вам до сих пор домой не хочется?» — все это витало вокруг Зои, но мало трогало девочку.       Тем временем Анна взяла в руки журнал и, рассмотрев внимательно оценки, пошла к инспектрисе.       — Елена Игнатьевна, не желаю обвинять без доказательств, но почерк на Лыковой похож. Те же корявые завитки у пятерок, — произнесла женщина.       — Приводите Лыкову сюда и будем разговаривать, — ответила инспектриса.       Услышав, что именно с ней будут разговаривать, Зоя немало испугалась.       — Мадемуазель Лыкова, и как же вы объясните ваш почерк в журнале? — спросила Елена Игнатьевна.       Зоя ничего не ответила.       — Мадемуазель Лыкова, подумайте о своем отце, — сказала Анна. — Как ему будет служиться, если все вокруг будут знать, что дочь исключена из гимназии за такое безобразие!       Нижняя губа Зои начала дрожать.       — Как вы вообще могли до такого додуматься? — спросила Анна.       — Я слышала, что в мужской гимназии парни так же сделали, — прошептала Зоя. — Но воровать листочки я бы не стала. Это не я. Поэтому я и не стала признаваться сразу — вы бы не поверили мне, что листы брала не я.       — Встаньте к стене в рекреации, — произнесла Елена Игнатьевна.       Когда Зоя вышла, Анна сказала:       — Верю, что до листов Лыкова могла и не додуматься. Значит, нужно искать дальше.       Стоя в рекреации и смотря в стену перед собой, Зое было безразлично, что других виновных тоже нашли. Девочку волновал только один вопрос: как отреагирует отец на ее выходку.       — Тебя, Зойка, драть бесполезно, ты совсем этого не боишься, — сказал Севастьян дочери по пути домой. — Завьялова тебя исключила на неделю — вот и будешь эту неделю сидеть дома. Из комнаты ни на шаг. Кроме как поесть, например. И исправить свою двойку по чистописанию ты тоже не успеешь. Поэтому исправлять будешь перед каникулами. И по поведению ты двойку схватила, бессовестная. За четверть. Позорница! Окончишь так же год — из гимназии вышибут. Я тебя больше никуда устраивать не буду. Будешь дома сидеть и крестиком вышивать. И так, пока замуж не выйдешь.       — Папенька, я не должна была так делать, — сквозь слезы ответила Зоя. — Но не подумала.       — Думать надо, Зойка, — произнес Севастьян. — А не творить черт знает что.       Когда сестра не вернулась домой вовремя, Дима совершенно не удивился. Тому, что Зою привел домой Севастьян, мальчик не удивился тоже. Однако когда сестра в слезах пришла в детскую и с размаху уселась на тахту, Дима произнес:       — И как же это так тебя простили?       — Меня не простили, — вытирая слезы рукой, ответила Зоя. — Инспектриса исключила на неделю. Папа запер на эту неделю в комнате. За четверть по чистописанию двойка. По поведению тоже.       — Неделю посидеть дома — это не трагедия, — сказал Дима, думая больше о том, что Зое не придется ходить на учебу. — Картишки и книги будут тебя ждать.       — Анна Ильинична сказала, что я папу на всю жандармерию опозорила, — всхлипнула девочка.       — Опозорила, подтверждаю, — ответил Дима. — Все будут знать, что у папы сын приличный, а дочь — не очень.       — Ты во всем виноват! — воскликнула Зоя и вдруг бросилась на брата.       Дима сперва опешил, а потом, как не раз говорил отец, попытался отвести руки Зои и прижать ее к тахте.       — Я бы мог сейчас тебе так сдачи дать, что искры из глаз полетели бы, но папа не разрешает, — ответил Дима, отпуская сестру.       На шум в детскую примчалась Ася. Увидев, что Зоя уже второй раз пытается ударить брата, женщина сказала:       — Зойка, пошли.       Скорчив сестре физиономию, Дима отвернулся, а потом сел за стол.       — Я тебе обещала, что выдеру когда-нибудь за то, что драки начинаешь? — раздался голос по ту сторону стены.       «Вот напросилась же сама», — подумал Дима.       Вскоре в детскую вернулась Зоя.       — Что, напросилась? — спросил Дима. — Папа пожалел, так маму довела?       — Да, — вздохнула девочка.       — А вот так тебе и надо, — довольно ухмыльнулся Дима.       Тем временем, Севастьян, подойдя к супруге, сказал:       — И, все-таки, Агнесса, вы — человек непоследовательный. То говорите, что никогда не будете распускать руки по отношению к детям, то раз — и сами за ремнем пошли. А я, знаете ли, слова свои держу. Зойку в комнате запер.       — Не выдержала, Севастьян, — ответила Ася. — Но что поделать.       — Держать себя в руках, Агнесса, — произнес мужчина. — А то такое чувство, что дочь в вас непоследовательная.       — Главное, что вы все делаете правильно, — подцепила супруга Ася. — Есть, на кого равняться.       — Да, на то, как я слова держу, равняться можно, — ответил Севастьян. — Чего и вам желаю.       Ася ничего не ответила.       «Да ладно, подковыривай меня, раз так хочется, только сам слово держи, — подумала женщина. — Жалко было бы уезжать, я к тебе привыкла, столько всего позади было, а сколько еще будет впереди хорошего!»       Ася вздохнула и мысленно добавила:       «А впереди все будет еще лучше, начали же дела налаживаться». [1] слово «мадемуазель» во множественном числе.