Холодный свет и красное поле

***

      Уже как несколько десятилетий по Тейвату распространилась одна, на первый взгляд никчемная болезнь, но когда начали погибать люди — все забили тревогу. Множество учёных и алхимиков старались изучить её до того, как пациент умирал, и удалось узнать лишь немного. Болезнь назвали ханахаки, при ней в людях начало расти растение и постепенно, как паразит, разрастаться в теле человека, в конечном счёте превращая его в свой маленький, но мёртвый сад. После пары лет закономерности люди поняли, что она от безответной любви, некоторые смогли себя пересилить, а некоторые так и не смогли себя остановить. Но ясно было одно — спасет лишь взаимная любовь.

***

      В Мондштадте стояла ясная летняя погода, в воздухе витал запах цветов и сладких яблок, что нагоняло некую негу. Идя по улочкам любимого города, безымянный бард рассматривал людей, что куда-то спешили или весело общались, слыша, как постепенно смех становился всё громче и громче. Подойдя к одному из зданий, он отворил дверь помещения, в котором его громко приветствовали. И правильно, пришёл самый юный и умелый бард в их городе — Венти. Садясь за барную стойку, он, как обычно, звонко просит бармена налить самое лучшее вино, на что владелец этого замечательного места — Дилюк Рагнвиндр, лишь фыркнул. Они уже были знакомы не первый год, и этому юному барду было просто невозможно отказать, да и зачем, если сам Архонт просит его вина.       Венти радостно принимает кружку, начиная в лёт выпивать алкоголь, что приятно обдает горло теплом. Наконец-то он может посидеть тут, рядом с Дилюком, пускай и в шумной компании, но ему это не мешало, его привлекал лишь носитель пиро глаза бога.       Но вот сзади него вновь открывается дверь в таверну, что лично для барда скрипнула буквально по мозгам. Не надо было даже гадать, по лицу мужчины напротив сразу можно было увидеть кто пришел и кому Венти уже, честно, старается радоваться. Кейя проходит к барной стойке и, как обычно, пристраивается рядом, приветливо здороваясь с виноделом, на что тот чуть улыбается и так же приветствует. Наверное только полный идиот не понял бы, что между этими двумя была химия похлеще их элементальной реакции, но, наверное, в Монде действительно много глупцов. Барбатос не раз замечал взгляды, движения, слова, что те двое пытались скрыть и, честно, он это делал не специально. Он был рад за друзей, что всё так сложилось, и теперь эти двое вместе, но осознавать этого не хотелось до самого конца. И один случай слишком ясно это показал.

***

      Уже ночь, таверна постепенно пустела, и уже приходил момент закрытия. Двое собутыльников всё также весело сидели и смеялись, пока Дилюк уже более настырно не сказал Венти выходить. Конечно, бард на это обиделся и, забрав кружку с вином, он, надув губы, вышел из таверны. Проходит какое-то время, и он вновь подходит к таверне, чтобы всё-таки отдать кружку, что забрал не так давно, но от стука в закрытую дверь его резко прервали. Даже не так, его просто парализовало от звуков за дверью, что бились в его голове. Это были стоны, стоны его слишком хороших знакомых, знакомых, что он до этой минуты никак не хотел считать парой.       В ночи почти не было слышно, как на секунду взвыл ветер, и лишь для одного человека кружка упала слишком громко.       Было невозможно себя сдержать, сдержать свои эмоции и свое разрывающееся сердце. Он верил до конца, что это не правда, носил эти гребаные розовые очки, а как только за ним закрылась дверь, то уже предались любви.       Архонт слишком просто и слишком глупо влюбился в смертного. Все знали, что это губительно, все, кто только мог представить, и Венти уже один раз увидел смерть дорогого себе человека, и ладно бы дело было только в смерти. Теперь есть ещё более страшное.       Он уже как пару лет был без сердца бога, самый слабый Архонт, которого не стоит и пары секунд убить при желании, поэтому он был подвержен всем человеческим болезням, что он испытал за эти пару лет, и теперь был куда осторожнее.       Сейчас, находясь в Долине Ветров, под дубом в окружении вихря, он чувствовал, как внутри всё горит, нещадно рвётся и царапает. Этого уже не остановить и не прервать. За истерикой, что мог почувствовать весь Мондштадт, в один момент появился маленький тусклый огонёк светяшки.

Бог теперь станет садом.

***

      Из-за случившегося, бард ещё пару месяцев не мог приходить в таверну, сразу на него накатывал тот вечер, и становилось просто дурно. Всё это время его почти ничего не беспокоило, и он даже не встречал своих «друзей». Придя в таверну тот, как и прежде, весело улыбнулся и самыми первыми, что обратили на него своё внимание, как раз были Кейя и Дилюк, что стали его расспрашивать где тот был, стоило только сесть за стойку. Архонт отнекивался как только мог, придумывая всё на ходу, и по лицу Дилюка было видно, что он не верит, но вытянуть из барда информацию было просто невозможно. От этого взгляда что-то внутри шевельнулось, но Венти только шире улыбнулся и вновь попросил чудесного напитка.       Шло время, они всё также сидели за стойкой, о чем-то говоря, и было всё сложнее вести себя так непринужденно. Всё чаще Венти начинал подавлять кашель, что глухо отдавался у него внутри, друзьям он говорил, что сильно перестарался на работе, хотя сам мог вообще не петь за весь день.       Всё становилось хуже с каждым месяцем. Всё больше бард чувствовал цветы внутри, что, видимо, только сильнее росли со временем, которое он проводил рядом с Дилюком. И уже давно говорили, что надо хотя бы уйти от своей безответной любви, что так будет лучше, и, возможно, человек может выжить. Но это ведь Архонт свободы, которому правила не писаны, а значит он будет каждый вечер приходить в эту проклятую таверну и кашлять где-то в кустах.

***

      Спустя полгода Венти вновь, как обычно сидя в таверне, резко срывается с места, прикрывая рот и стараясь убежать как можно дальше. Уже, остановившись и откашлявшись, он относит руку ото рта, видя кровь и голубые лепестки, что так нравятся магнату.

Первый звоночек разнёсся в глухой тишине.

***

      Теперь бард всё чаще сбегал из таверны под беспокойные взгляды, но возвращался через какое-то время, стараясь не показывать своего поношенного состояния. Все верили в небылицы что он приболел, и лишь один взгляд смотрел прямо в душу, отчего внутри он вновь чувствовал лёгкую щекотку растений.       Уже как месяц Венти нигде не давал концерты и заказывал уже не приятный сладостный напиток, а что погорче, что может унести с одной рюмки, и пил, пиЛ, ПИЛ, чтобы только как-нибудь сглотнуть этот ком в горле, что встрял у него и никак не мог уйти.       Выглядел архонт всё хуже и хуже, бледная кожа, мешки под глазами, в глазах уже не было того блеска, с которым он врывался в таверну, и в один момент его отводят в подсобку. Поднимая взгляд, он видит два огонька, что слишком беспокойно на него смотрят, заставляя цветы вновь расти       — Венти, что с тобой происходит? Ты совсем на себя не похож, скажи хоть тут в чём дело.       На это бард лишь хихикнул, но получилось как-то натянуто.       — Мастер Дилюк, всё хорошо, не надо обо мне беспокоиться, вскоре всё наладится. — Похлопав своего любимого по плечу, юноша обогнул его, чтобы в тот же момент исчезнуть, захлёбываясь в новом кровавом кашле.       С тех пор бармен как мог старался узнать хоть что-нибудь даже у пьяного божества, но он лишь хихикал и смотрел на то, как его друзья, уже не скрываясь, разговаривают на другие темы.       В какой-то момент он захотел горько плакать, плакать навзрыд, чтобы эти цветы уже все вышли, раскрыть себе грудину и вырвать их с корнем, с сердцем, что так сильно болит уже столько времени. Но после каждой истерики он гладит себя по сердцу, нашёптывая, что Дилюк не хотел бы такой букет, и он слишком любил этого холодного мужчину.

***

      Последней каплей стали кольца, что были на безымянных пальцах друзей, и их новость, как одному из близких, об их официальных отношениях. Вмиг глаза просто потухли, и на всю таверну разнёсся страшный кашель, а на столе лежали окровавленные светяшки, что светились ледяным огнем изнутри. Выход был лишь один — побег, что он тут же исполнил, растворяясь из таверны, было всё равно, что его увидели как Архонта, что увидели его болезнь, что увидели его чувства.       Венти не видел куда перенёсся, он не видел перед собой ничего, лишь град слез, что застелил весь обзор. Упав на колени, он закричал от бессилия, выплёвывая все новые и новые бутоны, что показывали истинную суть любви — любить до смерти больно.       Спустя пару часов поиска, взбираясь на Утес Звездолова, Рагнвиндр нашёл среди сесилий, что тут росли как всегда, полянку с ярко мигающими светяшками, находящимися на земле, пропитанной кровью, как оказалось, смертного бога.