Дожить до рассвета

Я стояла возле штабной радиостанции бригады. Мне нужно было сверить ещё раз частоты, уточнить позывные и раздобыть одну запасную детальку. А то у нас она уже старая, износилась, и я боюсь что она сломается в самый нужный момент. Янеку было нечем заняться и он увязался за мной. Ну если строго говоря, то он тоже должен уметь быть радистом чтобы в случае чего танк не остался без связи. Янек был наводящим-радистом, Гуслик заряжающим-наводящим, Гжесь водителем-механиком, Ольгерд командиром-наводящим, а я радисткой-водителем. То бишь на каждую должность, кроме командира, у нас было по два, а то и три, человека. А запасного командира у нас не было, потому что без него танк может функционировать, а без всех остальных нет. Я уже полчаса как всё сделала, а сейчас стояла и наблюдала за разговором Янека с Лидкой. Кос неловко мялся на месте и быстро-быстро рассказывал ей про наш экипаж. Девушка безучастно его слушала, а потом фыркнула, рассказывая про свои "тяжелые" курсы и звание полютоновай. Нет, ну правда, что Янек в ней нашел? Не многовато ли самомнения и высокомерия? - - Вы и половины не знаете, чему нас учили, - вздёрнула носик полютоновая. Всё таки многовато. Хотя выглядит она ничего. Красивая. В отличие от некоторых. Потом Янеку вернули его рукавицы, выдернули свою руку из его ладоней и гордо ушли в радиофургон. Мда... Не фортануло. Зазвучала сирена: короткий сигнал - длинный, короткий сигнал- длинный. Тревога. Удачно однако. Некогда Янеку будет предоваться самокопанию. Мы с ним быстро побежали обратно к нашему танку. Когда до него осталось метров 5, мотор уже заводился, а Гуслик нырнул в верхний люк. Мы тоже залезли на башню, я первая спустилась на своё место, а за мной и Янек. Крышка люка захлопнулась и мы тронулись с места. Рядом с Янеком не было достаточно свободного места, поэтому Шарик сидел на старом ватнике возле моей правой ноги. Смотрел он на нас совершенно индифферентно, за пару месяцев привыкнув ко всевозможным сигналам. Я быстро нацепила на голову шлемофон и подключилась к радиостанции. В эфире раздался привычный шум и свист. За пару секунд настроившись на волну нашей бригады, я услышала перестук морзянки. - Четыреста сорок четыре, - доложила я Ольгерду. - Ясно, четыре четвёрки, - отозвались наушники голосом Ольгерда, - Водитель, выводи на дорогу у леса. Остановишься рядом с мостиком. Танк грохотал по разъезженной дороге, покачиваясь и вздрагивая. И мы покачивались и вздрагивали вместе с ним. Потому как это единственный способ не набить себе шишки. В один из первых разов в танке я не то что шишку набила, я умудрилась рассечь себе бровь об один из твёрдых выступов. Хорошо, что кровь тогда хоть форму не заляпала. Ну мы то ещё ладно, а вот Шарик... Псу же не объяснишь, что надо делать, поэтому он учился исключительно на собственных ошибках. Я прислонилась к стене танка, вслушиваясь в тишину эфира. Пока идет атака дел у меня нет, противник не должен знать, что мы приближаемся, а потому все переговоры между машинами велись сигнальными флажками, за которыми наблюдал Ольгерд. Мы остановились на окраине леса. Командир и механик вылезли из танка на разведку местности, где придётся наступать. Гуслик сидел на ящиках со снарядами, а Янек вылез наружу и заступил в добровольный караул. Ничего, скоро его должно отпустить. Через пару минут вернулись Ольгерд с Гжесем. Командир приказал сверить танковые часы со своими и оповестил нас: - Наступаем с пехотой. Осторожно, батальон не наш, не привыкли они ещё к танкам. Проход обозначен белой тесьмой. Сигнал будет дан по радио. Главное наступать всем вместе, без задержек. Ну моя задача просто не проспать этот сигнал. Остальное работа Гжеся с Ярошем. Ждать нам ещё 10 минут, Ольгерд подошел к ближайшей берёзке. Ножом, который он всегда носил с собой за голенищем, он отрезал веточку с молодыми, зелеными, только-только раскрывшимися листиками. Он стал по одному обрывать их, гадая: - Коха... Любе.. Шануе..., Гуслик, как там дальше? - Не хце мне. Но все равно на берёзе не гадают. Тут акация нужна. Ольгерд положил веточку на молодую зелёненькую травку под ногами и отдал приказ: "В машину". Мы захлопнули люки, Григорий завёл мотор и поставил на малые обороты. Я одела наушники. Сейчас должен раздаться сигнал. А вот собственно и он. - "Клён", "Дуб", "Граб", вперёд! Последнее слово я повторила в переговорное устройство. Гжесь вдавил сцепление и мы плавно вышли из лесополосы, синхронно с остальными. Через прицел пулемёта я видела лужок, потом болотце. Мы поворачивали в стороны, чуть не увязли в болотце, но благо обошлось. Помнится, когда мы застряли в прошлый раз, то пришлось попотеть, прежде чем удалось вытащить машину на сухое место. Через полчаса мы достигли точки сбора. Учения завершились успешно. Помнится в книге Янек проспал этот сигнал и бой был проигран, потому что танк увяз то ли в болоте, то ли ров пытался переехать. А может и нет. Честно говоря, я плохо помню книгу. Давно её читала. Мы повылазили из танка и подошли к подозвавшему нас Ольгерду. Он похлопал Гжеся по плечу и улыбнулся нам. - Молодцы, ребята. Хорошо сработали. На сегодня можете отдыхать. А ещё только 3 часа. Пойти на стрельбища что ли? Все равно делать нечего. Григорий подошел к Янеку и возвестил. - Янек, можешь плясать от радости. У меня для тебя кое что есть. Письмо! О, вот это письмо я помню. От Ефима Семёныча кажется. Который в Сибири живет. Или его не так зовут? - От Лидки? - просиял Янек. Эх, паренёк, не любит тебя эта девушка, а ты всё надеешься. - Можешь не плясать, - грузин нахмурился, протягивая бумажный треугольничек поникшему Янеку. Кос принял письмо из его рук и отошел за танк. Гуслик с Гжесем переглянулись и пожали плечами. Они отошли от танка и прилегли на травке под деревцем. Саакашвили допытывался до Еленя, чтобы тот придумал ему место в Польше, откуда он мог бы быть родом. Гуслик откровенно над ним смеялся. Я сидела на ещё теплой броне танка и чесала за ухом Шарика, который вылез ко мне. Вот уж не знаю что это чудо природы нашло в моей скромной особе, но пес и правда часто ходит за мной, когда Янек его прогонял. Вот и сейчас сидели мы вместе, а Ольгерд стоял рядом. Мы просто молчали, наблюдая за парнями. - Трубочист - это тот, кто чистит дуло у печки, - возвестил Гуслик. Мы с Ольгердом засмеялись. Дуло у печки. Из-за танка показался хмурый Янек. Хмурый прям как в тот день, когда нас с рассвета и до заката гоняли по плацу, повторяя одно и то же. Крик "Ложись!" и "встать, бегом марш!" повторился по меньшей мере тысячу раз, пока нас царским жестом не отпустили в казармы. А мы, похожие на ходячие комки грязи, поплелись по землянкам, драить и стирать форму. Потому что через пару часов её должны были проверить. Один парень свалился от усталости как только дошел до своего места. Зато через три часа его разбудили и дали наряд вне очереди за лень. А через пару дней пол взвода лежало с воспалением легких. Зима ведь, январь. Один так и не встал. Поручник протянул Янеку кусок сахара, который завалялся у него в одном из карманов, и ободряюще улыбнулся пареньку. - На тебе вот. Чтоб во рту не так горько было. Ишь нахмурился, как грозовая туча. Янек немного посветлел лицом, беря в руки сахар. Он криво улыбнулся в ответ. - Спасибо, Ольгерд. Парень залез в танк. Он чем-то зашуршал, что то звякнуло и стихло. Интересно, чем он там занимается?... До вечера все занимались кто чем. Гуслик с Григорием чистили дуло танкового орудия, Ольгерд что то записывал в своем блокноте, я выполняла "комплекс упражнений бойца внутренних войск", а в перерывах слушала радио. Ну как, слушали его все. Я втыкала в шлемофон какую то одолженную у Гжеся воронку, и слышно было всем окружающим. Янек сидел со мной и играл с Шариком. Мы с ним разговаривали о какой то ерунде. - Знаешь, - выдох, подпрыгнуть, хлопок, вдох, опуститься, - Янек, - выдох, подпрыгнуть, хлопок, вдох, опуститься, - мне кажется, - выдох, подпрыгнуть, хлопок, вдох, опуститься, - что это, - еще повтор, - не совсем так, - и ещё раз... Янек прикрыл глаза ладонью, но через пальцы всё же смотрел на мои отжимания с прыжком вверх. - Ян, может хватит? Твоя разминка заставляет всех вокруг чувствовать себя ущербными. Парни согласно промычали. К нам подошел Гуслик и во время очередного прыжка он меня поймал и поднял на руки. Мне оставалось только побеждённо обвиснуть. - Ладно-ладно. Всё. Поставь меня на землю. Ощутив под ногами твёрдую почву я быстренько отскочила назад, уходя из зоны досягаемости. Но отскочила неудачно и ударилась спиной об выступающую деталь обшивки. Я зашипела и погладила мою многострадальную спину. Ольгерд поднял на нас глаза, привлеченный шумом и вознёй. - Яна, осторожней надо. Я вытянулась по стойке смирно и козырнула. - Слушаюсь, товарищ командир. Он укоризненно на меня посмотрел и лишь покачал головой. И так всегда... Ко мне подошел Янек и шепотом поинтересовался: - А почему ты Ольгерда всё время зовёшь "товарищ командир" да "товарищ поручник"? - А он разве не командир и не поручник? Ну правда. Он командир и он старше по званию. В училище за проявление неуважения к старшему полагалось 2 наряда вне очереди. Я так уже дообращалась один раз к командиру. Он вел у нас занятия по стрельбе и был на тот момент старше меня года на 4. Хороший парень. Нос не задирал, званием не кичился. Ну и звали мы его просто Сашкой. Вот один раз наш офицер-воспитатель спалил как я к нему обращалась. Да, драить плитку на полу казармы зубной щёткой мне не понравилось. К Ольгерду все обращались по имени и никому за это ничего не было. Но у меня так не получалось. - Он, конечно, командир и поручник, но он в первую очередь Ольгерд - наш друг. Правда? - - Наверно ты прав, Янек... Я задумчиво смотрела на поручика, который сосредоточенно что то черкал в блокноте. Друг... Возможно. Но всё равно пока что он командир. И будет так зваться в ближайшее время. Или пусть сам разрешит. Чтоб потом не возникало таких ситуаций, как с Сашей, то есть с капитаном Валенто. Шлемофон со включенным радио зашипел и выплюнул новое сообщение. - Говорит Москва... О, объявление официальное. Из генштаба. Кроме меня никто к радио не прислушивался, поэтому я кликнула всех остальных и мы столпились вокруг шлема, внимательно слушая диктора. К нам подошел полковник Калиновский. Гуслик с Янеком подвинулись, давая и ему послушать список освобожденных городов. Потом полковник закурил трубку и сел на ствол поваленного деревца рядом с Ольгердом. - Сегодня больше ничего интересного не будет. И действительно. По радио заиграла бодрая песня, но и только. К полковнику подбежал Шарик и дал погладиться. Калиновский охотно потрепал его по ушам, а потом ни с того ни с сего сказал: - Ребята, расскажите о себе. Откуда вы? И чего это его на беседы потянуло? И почему именно с нашим экипажем? Неужели полковнику так нравится наш песель? - Я из Гданьска, - традиционно начал Янек. - - А я из Устраня, - подхватил Гуслик, - Там где Висла берет начало. Там мой отец в кузнице молотом орудует. Как можно хуже, - смутился парень, - Потому как на немцев. Полковник глубокомысленно попыхтел трубкой и кивнул на Янека. - А твои? - Мать погибла когда дом подожгли. Я убежал. Искал отца. До Тихого океана добрался. - Отец воевал? - Да, возле нашего дома, на Вестер-Плятте. Полковник опять выпустил сизый дымок, размышляя о чем то своём. - А ты, Яна? Эх, а я уж надеялась что эта учесть меня минует. - Я родом из Минска. После гибели родителей из за несчастного случая я перебралась в Варшаву, а оттуда во Вроцлав. - Да..., - очередное облачко сизого дыма полетело к облакам, - Вы уже ужинали? Надо использовать каждую минуту отдыха! Мы с парнями встали со своих мест. Полковник кивнул Янеку: - И мне принеси. Янек улыбнулся и кивнул: - Хорошо, - но потом секунду подумав исправился на, - Так точно! Янек, Янек... Малой ещё. В училище нас за такое "хорошо" во несколько часов к ряду гоняли по плацу, а то и по ближайшему лесу марш броски внеплановые устраивали. Хорошо, что он не военный, не для него это. Мы дружной компанией пошли к кашевару. Парни взяли по две миски, а я одну. Вот подошел Гжесь. Одну себе, одну псу. Вот Гуслик. Одну себе, одну поручику. Когда и Янек подошел с двумя кашевар уже хотел его черпаком огреть, но волшебное "для полковника" спасло его от незавидной участи. Кашевар с таким выражением лица накладывал парню вторую миску, что там прям на лбу было написано: "чтоб ты подавился!". Следующей была моя очередь и кашевар уже спросил: - А ты, девушка, что придумала? Для кого вторая порция? - А мне одну. Спасибо. И я отошла от котла. Вслед мне прилетело тихое: "хоть у кого-то совесть есть". Я хмыкнула и поспешила догнать ребят. Ну и не капать слюной на кашу с мясом. Куда ж без этого. ... Танки шли ровной колонной. Вокруг поле. Из корпуса торчат какие-то ветки, которые мы наскоро наломали в ближайшем лесочке и повтыкали во все щели, которые только нашли. Без понятия зачем мы это делали. Всё равно на этом пустыре мы как на ладони. Вдруг танк резко качнуло и дернуло влево. Я больно ударилась виском об выступающий угол моей радиостанции и тихо зашипела. Благо хоть шлемофон немного смягчил удар. А в наушниках уже слышался тревожный голос Ольгерда: - Целы? Все целы, ребята? Мы подтвердили, что трупов среди нас не наблюдается, и стали вылазить из танка наружу. Мда... Гусеница выглядела не очень. Командир, глядя на это, лишь потер глаза рукой и констатировал: - Рука у тебя дрогнула, Гжесь. Давай, Гуслик, подсоби чутка. Надо обратно затянуть. Парни принялись за работу, а нас с Янеком пытались загнать в танк. Я загналась, а он нет. Вот и чего ему на песте не сидится? А ну да, точно, у нас же истребители над головой летают, надо уронить парочку. Как я могла забыть? ... Мы въехали в город. На улице нас встречала толпа народу. Старики, женщины, мужчины, дети - все хотели посмотреть на польских солдат. И если парни повылазили наружу, то я наоборот забилась в самый дальний угол танка и носа не показывала оттуда. Ну его в баню. Не надо на меня внимание обращать. Мне и так хорошо. Ольгерд через верхний люк залез в танк и дотронулся до моего плеча, привлекая внимание. - Янка, а ты чего здесь сидишь? Вылезай наружу! - Не, товарищ поручик, с вашего позволения я останусь здесь. Ольгерд тяжело вздохнул и ущипнул себя за переносицу. Что я уже не так сделала? - Яна, меня зовут Ольгерд, а не товарищ поручник и не товарищ командир. - Ты же старше по званию и ты командир. Логично к тебе относится с должным уважением. - Янусь, я в первую очередь твой друг, а потом уже командир. Меня сверлили два стальных глаза и под этим взглядом я смутилась. - Хорошо, Ольгерд. - Спасибо, Янка. Так что, ты пойдешь наверх? Я поразмыслила пару секунд, а потом всё таки кивнула. Была не была! Всё равно меня из этой жестянки выковыряют. А так я как будто по доброй воле вышла. Мы с Ольгердом вылезли на броню. К поручнику тотчас пристал какой-то щуплый мужичок зазывая в гости на завод. Ну Ольгерд и согласился. Поесть лишний раз, а чего ж нет? Спустя час мы стояли возле какого то домика, остановившись там заночевать. Парни наводили красоту: Янек с Гжесем брились, Гуслик пришивал пуговицы к рукаву, а Ольгерд где то достал утюг и сейчас гладил свой мундир. А я сидела и медитировала на их общие сборы. Я уже отпросилась у Ольгерда никуда не идти. Он, конечно, весьма удивился, но разрешил. Ну кто ж виноват, что мне с детства привилась стойкая антипатия к различного рода застольям? Да и учительница эта.... У них с Ольгердом ЛЮБОФ. Что я там буду делать? Смотреть как поручник заглядывается на эту учительницу? Нет уж, увольте. С пару минут понаблюдав за попытками Гуслика пришить пуговицу я встала с брони, где сидела до этого, и подошла к нему. Забрала иголку из пальцев, явно предназначенных для чего то другого но явно не для шитья, и в три стежка намертво пришила эту несчастную пуговицу. - Спасибо, Янка. Я улыбнулась парню и вернулась в исходную позицию. - Давайте, ребята, поторопитесь. Нехорошо заставлять людей ждать, - поторапливал остальных командир. - Зачем? Во-первых, время еще есть. А во вторых, одна пани - не люди. Ольгерд отвлёкся на Янека и ожидаемо прошелся себе утюгом по пальцам. Он зашипел и потряс пострадавшей рукой. Я подошла и забрала у него утюг. У меня получится быстрее, аккуратнее и все пальцы на месте будут. Я быстро догладила мундир и вручила его владельцу. - Спасибо, Янусь. С улицы засигналила машина. То Вихура предлагал подвезти ребят. Ну а они с радостью согласились. Парни быстренько похватали винтовки и сделали ручкой. А мы с Шариком остались вдвоём. И вот теперь встал вопрос: мне посидеть тут или сходить на кладбище? Если пойду на кладбище, то есть шанс что меня по тихому кокнут и прикопают под ближайшим кустиком. Гуслик с Янеком не получат важный урок, а Гжесь не расскажет свою грузинскую легенду. Хм... Пожалуй выбор тут очевиден. Я достала из танка подушку, устроилась поудобнее, обняла за шею Шарика, который вертелся тут рядом и заснула крепким сном. Вот оно счастье. Когда меня разбудили был уже вечер. Ольгерд вернулся хмурый, как и все остальные, кроме Гжеся, пожалуй. Парни, кроме поручика, молча завалились спать. А мы с Ярошем остались один на один. Поручик сидел на броне и смотрел на догорающий закат. Я пристроилась рядом и тоже просто молчала. И на удивление молчание было... уютным. Я сама не заметила, как стала засыпать. Уже сквозь сон я почувствовала щекой теплое плечо поручика. Я хотела было проснуться и встать, но почувствовала как Ольгерд садится так, чтобы мне было удобно и не собирается никуда уходить. Тогда я улыбнулась и провалилась в сон.