Недосягаемость

      Томми просыпается со стоном и резкой головной болью. Ну, как просыпается: он чувствует жар, охвативший всё его тело. Ему казалось, что он, чувствуя этот жар, уже долго находится в подвешенном состоянии, на грани между сном и реальностью и нигде точно. Иннит просто чувствовал, как всё тело сковало. Это было терпимо. Когда прохладная рука легла на его лицо, он потянулся ей навстречу, «просыпаясь».       Том едва разлепил глаза и попытался сфокусировать взгляд на женщине перед ним.       — Мама?       Женщина выглядела встревоженной, трогая его лоб.       — Боже, Том, ты весь горишь.       — О да, я чертовски горячий муж-       — Не лучшее время для шуток. Я говорю серьёзно.       — Ладно, — выдохнул Том, когда мама убрала руку с его лица. — Я проспал будильник?       — Да. Я пришла тебя будить, а ты был подозрительно красным. Ты куда?       Женщина одарила сына недоумевающим взглядом, наблюдая за тем, как тот поднимается с постели и скидывает босые ноги на пол.       — Спасибо за спасение, но я, вероятно, опаздываю.       Мама Томми нахмурилась и пихнула сына в грудь ладонью. Недостаточно сильно, чтобы причинить какую-нибудь боль, но подходящего для того, чтобы тот снова вернулся в полулежащее положение.       — Да спи ты уже. Я позвоню в школу, скажу, что заболел.       — О, правда, мама? Ты не просто мой спаситель от гнева преподавателей, ты — герой целой нации! — Томми хихикнул, довольный своим положением. Он закинул ноги назад на кровать и снова натянул на себя одеяло, чувствуя, как жар сменяется на озноб.       Женщина недолго помолчала, смотря на раскрасневшееся лицо сына, а потом, тяжело вздохнув, поднялась и пошла к выходу из комнаты.       — Я принесу жаропонижающие, у тебя бред.       В следующий раз Томми просыпается через несколько часов. Солнце уже однозначно выше, но его лучей было недостаточно для того, чтобы помешать сну.       Вновь причиной пробуждения подростка послужил призрак.       — Томми, тебе надо встать.       Видимо, очень надоедливый призрак.       — Зачем? — парень повернулся на бок со стоном, разлепив глаза. Неожиданно его настигло чувство дежавю. — Я болею, отстань.       Иннит вспомнил, как проснулся ночью от того, что тот же его друг пытается стащить его одеяло, а потом они идут на улицу полюбоваться первым в этом году снегом. Да уж, вероятно то, что Томми вышел в окно в пижаме послужило, причиной его ужасного самочувствия.       — Тебе пора пить лекарства.       — Откуда ты знаешь, мам? — спросил Томми, зевая.       Теперь, после дополнительных часов сна, Иннит едва чувствовал себя лучше, чем во время своего первого пробуждения, но он точно ощущал себя бодрее. Значит, он остался наедине с заболеванием без шансов забыться в мире грёз. Жаль.       — О, твоя мама оставила на столе записку и указала время. Да и обед скоро. Тебе нужно поесть, — игнорируя прозвище, ответил Сут.       Томми со стоном сдаётся, не успев начать борьбу за свой сон. Когда Уилбур передаёт ему стакан с водой и таблетку, едва задевая чужую кожу кончиками пальцев, Иннит начинает чувствовать, как его голова раскалывается. Он пытается вспомнить, было ли так всегда или только когда принял сидячее положение. Он настолько болен или с ним сделали это лишние часы сна?       Иннит потянулся к телефону, который всё это время стоял на беззвучном. Он совсем не удивился, когда обнаружил кучу сообщений от Таббо и даже несколько пропущенных звонков. Том тяжело вздохнул, когда листал их чат. В начале непрочитанных сообщений были угрозы, что если, цитата: «балбес» не проснётся сию минуту и опоздает на первый урок — Таббо лично позаботиться о том, чтобы закопать его где-нибудь. «Ох уж эти редкие совместные уроки. Ещё и первые» — подумал Томми. Дальше его низкий живой друг заподозрил, что что-то не так, и начал интересоваться, что случилось. Как мило с его стороны сначала угрожать расправой и только потом спрашивать, всё ли в порядке. Сейчас у Таббо был урок и Томми воспользовался этим, чтобы не получить тысячу сообщений о том, что он в сети и не отвечает, пока читал те, что выше.       Предупредив о том, что он заболел, Томми быстро проверил несколько других чатов, которые не пестрили кучей сообщений, а потом отложил телефон, потягиваясь на кровати.       — Ты случайно не видел моего отца утром? — спросил Томми у единственного присутствующего в комнате.       — Случайно технически нет. Но он выглядел вполне спокойным, — улыбаясь, сказал Уилбур.       Сут, конечно же, переживал не меньше Томми о том, как его родители отнесутся к неожиданному каминг-ауту. Когда Уилбур только начал «следить» за их семьёй, его постоянно не покидало ощущение, что всё это просто картинка. Будто родители Томми знают, что рядом с ними всегда невидимый глазом наблюдатель, и просто играют роль хороших родителей. Позже, «прожив» с ними больше времени, он понял, что просто перекладывал на Томми собственный опыт и не было ничего, что они пытались скрыть. Семья Иннитов и правда была порядочной. Оба родителя в одинаковой степени увлекались жизнью своего сына, не опекая его недостаточно или чрезмерно. Они нашли золотую середину, заботясь о нём и друг о друге. У Томми и вправду были замечательные родители, создающие семейную атмосферу в доме, но Уилбур просто не мог. Не мог не бояться, что на самом деле есть этот шкаф, в котором тщательно прячут что-то отвратительное и страшное. Виноват был его собственный опыт и беспокойство о Томми, которым он странно дорожит и в котором иногда видит себя.       Когда отец семейства был раздосадован признанием Томми, Уилбур испугался, что вот он, тот самый шкаф, на несуществование которого он так надеялся. Сут боялся, что такая реакция — только начало чего-то страшного, чего-то, что может навредить парню.       Утром Уилбур проснулся как обычно, думая, что Томми пойдёт в школу. Он заглянул на кухню, надеясь встретить там парня, чтобы помахать рукой и получить в ответ очень слабый кивок и едва заметную улыбку. Утренний ритуал — их традиция, после которой они ещё встретятся на втором этаже, в комнате Томми, где полноценно пожелают друг другу хорошего дня.       Только вот Томми не было за столом. Вместо него Уилбур застал там только двух взрослых, которые неловко сидели в разбавляемой стуком ложки о кружку тишине.       «Что-то не так» — решил Уилбур и уже хотел пойти к Томми, чтобы узнать, почему тот не завтракает, но его остановил начавшийся разговор.       — Думаешь, Томми не хочет идти завтракать из-за меня? — спросил мужчина, смотря на свой кофе, из которого только достал ложку. Под его глазами залегли синяки, — призрак знал, что тот провёл всю ночь в своём кабинете — а плечи поникли. Он выглядел печальным и осунувшимся, но не физически. Будто вечерний поступок заставил его выглядеть намного морально уставшим.       — Не знаю, — честно ответила мама Томми. — Он выглядел расстроено.       Уилбур понимал, что неправильно пользоваться своим физическим несуществованием, но он помнил, как подросток вечером честно сознался в своём самочувствии и сказал, что ему нужно побыть одному. Это заставило его снова напрячься. Томми был расстроен из-за того, что его отец повёл себя так, будто не принял его.       Шкаф. Чёртов шкаф, да? Уилбуру нужно было знать, что происходит.       — Я не хотел его расстраивать, — искренне сознался мужчина, от чего у Уилбура брови полезли на лоб. — Честно. Я просто так растерялся, что не знал, что делать.       — Скажи это обязательно Тому.       Что-то внутри Уилбура удовлетворённо заурчало и успокоилось, надеясь, что старший мужчина действительно растерялся.       Мать Томми подошла к своему мужу и поцеловала в макушку, избавляясь этим жестом от нависшей тяжёлой атмосферы. Она знала своего мужа достаточно хорошо, чтобы понимать, что этот человек никогда не будет зол на своего ребёнка только из-за его ориентации. Было очаровательно мило то, как в этой семье справлялись с проблемами.       Уилбур решил не рассказывать Томми о сцене, которую застал. Ему действительно не стоило пользоваться своими возможностями, чтобы вторгаться в личную жизнь других живых людей. Но он ни о чём не жалел. Просто не собирался лишать Томми тех переживаний, которые ему было необходимо пережить когда-то.       (как бы сильно он не хотел защитить его от всех невзгод)       Призрак наблюдал за тем, как Томми неохотно ел свой завтрак-обед, и почему-то ему хотелось улыбаться. Очень широко просто от вида того, как этот подросток елозит ложкой в тарелке. От того, как ещё сонно и недовольно он выглядит.       Но Уилбур пихает свою дурацкую улыбку подальше. Каким там принципом руководствуется Томми?       После своего мучительного завтрака-обеда, во время которого Иннит пытался запихнуть в себя еду только потому, что за ним наблюдала мама-шиза, Томми решил заняться тем же, чем должен заниматься каждый уважающий себя болеющий большой мужчина.       Он пошёл играть в майнкрафт, параллельно смотря что-то с Уилбуром в ютубе. Почему нет? Он ведь может сам распоряжаться своим свободным временем, ведь так?       Прошло достаточно много времени. Томми особо не следил за его ходом, выискивая алмазы, слушая видео и иногда переговариваясь с Уилбуром. Неожиданно телефон в его руках завибрировал, и за несколько секунд до того, как поверх игры всплыло окно с входящим звонком, Иннит думал, что ему звонит мама. Он был крайне удивлён, когда увидел, что звонил Грейсон.       — Привет? — неуверенно поздоровался Том, приняв звонок. Грейсон был самым последним человеком в списке тех, кто мог ему однажды позвонить.       Он бы больше поверил, что ему позвонит сам Шлатт, но никак не Грейсон.       — Ты собираешься открыть мне дверь?       — Чего? — Томми завис на несколько секунд, не понимая, что от него требуется. Уилбур придвинулся чуть ближе к нему, чтобы услышать разговор. — Какую дверь?       — Таббо сказал, что ты заболел. Я принёс твою домашку, но стою тут уже минут пять. Ты дома?       — Ох, блять, я сейчас спущусь.       — Было бы прекрасно.       Грейсон скинул звонок, и Томми уставился на телефон, где снова была открыта мобильная версия игры.       Кто ему звонил?       Нет-нет, по-другому. Где Грейсон сейчас стоит?       Иннит подскочил со своего места и пулей метнулся к выходу из комнаты, но его остановил смешок, раздавшийся из-за спины.       — Что смешного? — спросил Томми Уилбура, который прикрывал рот ладонью, пряча улыбку. Впрочем, если бы не смех, то Иннит бы навряд ли догадался об этой ухмылке.       — Ты так абсолютно точно не влюблён, Томс.       — О боги, завались, шиза, — закатив глаза, ответил Томми. Он думал, что никакого продолжения не последует, и вышел из комнаты, но недостаточно далёко, чтобы услышать ещё одну фразу:       — Хорошо, кукушонок.       Слова граничили с шёпотом, словно должны были скрыться от Томми.       И звучали они так…       очень нежно и ласково.       Томми нахмурился.       — Кукушонок?       Уилбур дёрнулся, не ожидая, что его услышали. Теории в голове Томми подтвердилась. Он не должен был слышать эти слова, а конкретно обращение.       — Тебя разве не ждут?       Теперь, когда во всём доме повисла тишина, не нарушаемая никакими видео, Томми, стоявший почти у лестницы, слышал, как в дверь звонят. Чёрт, этот засранец.       — Мы ещё поговорим об этом, шиза, — подчеркнув своё обращение, Томми наконец спустился на первый этаж, с грохотом прыгая по полу.       Иннит подбежал к двери и распахнул её, встречаясь взглядом со своим одноклассником.       — Привет.       — Мы уже здоровались, не? — фыркнув, спросил Грейсон и полез в свой рюкзак, который висел только на одном плече.       Почему-то это не вызвало у Томми желания закатить глаза. Он вспомнил свой вчерашний разговор с Уилбуром и, не думая, тут же открыл дверь шире.       — Эм, может, ты зайдёшь? Надо ж как-то отблагодарить за домашку, так что могу предложить чай, — неловко предложил Томми и тут же добавил, — если ты хочешь, конечно.       Грейсон ответил не сразу. Томми никогда не видел, как тот волнуется или теряется, но этот его взгляд, который резко направился вниз, на коврик…       Неужели Уилбур был прав?       — Ну, у меня есть время перед дополнительными занятиями, так что было бы круто, думаю. Хотя я бы на твоём месте не благодарил за домашку, а проклинал.       Томми просиял, отходя в сторону, чтобы дать неожиданному гостю войти. Грейсон мялся, но всё-таки переступил порог и скинул свои кроссовки, а затем и куртку.       В неловкой тишине они идут на кухню, где Томми ставит греться чайник.       — Так, эм, — Грейсон берёт на себя инициативу, начиная разговор, — Почему ты заболел? Или, то есть, как? Чёрт.       Томми не мог не улыбнуться тому, как неловко парень пытался завязать разговор, но зная, что его друг может быть вспыльчивым, решил не акцентировать на этом слишком много внимания.       — О, ночью шёл снег и я решил посмотреть на него.       — Так в твоём духе, — усмехнулся Грейсон. — Утром остались только лужи.       — Ночью это было красиво. Ты, кстати, не боишься, что я тебя заражу?       Грейсон пожал плечами, будто считал, что это сущий пустяк.       — Нет, меня не одолеют никакие микробы, так что можешь пытаться заразить меня сколько угодно, — ответил он, а потом, подумав, добавил, — то есть чихать там, всё, что делают обычные больные люди.       Томми хотел было спросить, к чему было уточнение, но чайник щёлкнул и автоматическая подсветка выключилась, оповещая, что вода закипела. Но вместо этого он спросил:       — Сколько тебе ложек сахара?       Они поднялись в комнату, где Уилбур сидел на кровати. Томми пытался взглядом попросить его свалить, и призрак точно понял его желание, но в ответ только усмехнулся, продолжая сидеть на месте.       Взгляд Грейсона бродил по комнате, рассматривая стены и интерьер в целом. Ему казалось, что она выглядит как-то не обжито. Конечно, по комнате валялись вещи, и он точно знает, что если спросит, то это назовут творческим беспорядком. Это придавало комнате шарма Томми, делая её чуть уютной, но в ней всё равно было что-то не так.       — У тебя тут холодно, — заметил Грейсон. — Не удивлён, что ты болеешь.       — Мне было жарко, и я приоткрывал окно.       Грейсон кивнул, приняв ответ. Он сел на кровать, совсем не далеко от Уилбура. Томми показалось, что сейчас его одноклассник повернёт голову прямо и, смотря на Сута, спросит: «а ты кто?». Этого, конечно же, не произошло. Вместо этого Уилбур молча наблюдал за ними двумя, будто пытался взглядом отыскать в них что-то схожее, а Грейсон заметил, что монитор компьютера включен.       Конечно же. Томми опять забыл.       — Ух ты, ты его знаешь? — спросил парень, читая название канала.       — Э-э, да. Мне нравятся инди игры, а он часто в них играет. Хочешь посмотреть вместе? — взволнованно спрашивает Томми, стараясь свои печальные мысли о смерти Уилбура заменить на его же слова.       От меня всё равно не убудет.       Грейсон тут же закивал, соглашаясь.       — Только давай что-то из свежего. Эта игра старая, я уже раз десять смотрел её прохождения.       Томми соглашается, но вслух не говорит, что когда-то Уилбур сказал, что ему очень нравилась эта игра, а потому он включил именно её на фон.       Долго выбирать не пришлось, парни решили смотреть самое свежее видео на канале. Почти каждые несколько минут они делали паузы, потому что так заговаривались, обсуждая игру, что ничего не слышали из видео.       В какой-то момент Томми заметил движение. Уилбур куда-то ушёл. Он не мог идти за ним, но стало всё равно не по себе, как будто это он был виноват.       Если бы Уилбур был жив, то он мог бы хотя бы окликнуть его сейчас.       Чёрт, опять.       Грейсону пришлось уйти через полтора часа. Томми даже не заметил, как быстро пролетело время. Ему нравилось болтать так с Грейсоном.       — Пока, Томми. Поправляйся обязательно, — и улыбается.       Ох, Томми не думал, что у него такая красивая улыбка.       — Куда я денусь. Пока.       Томми почти закрыл дверь, но Грейсон неожиданно продолжил говорить.       — И, эм, Том. Если тебе нужна будет помощь с уроками из-за болезни, то я не против ещё попить чай.       Ох, чёрт. Уилбур действительно был прав.       Губы Томми расплылись в широкой и дурацкой, как он сам считал, улыбке.       — Хорошо. Спасибо большое, Грей.       Парень на это ничего не ответил. Он просто спустился со ступеней и вышел на тротуар, направляясь в сторону своего дома.       Томми обернулся, собираясь вернуться в свою комнату, но неожиданно наткнулся на внимательный взгляд призрака. Спасибо, что не опять тоскующий. Даже такой по-доброму насмехающийся был приятнее, чем отсутствующий, вспоминающий и жалеющий.       — Даже ничего не говори, — прокричал Томми, когда Уилбур только открыл рот.       — Я просто хотел похвалить тебя за успехи в личной жизни, а ты тут сразу «ничего не говори», — цокнув и закатив глаза, ответил Уилбур.

***

      Томми не испытывал ярого желания спускаться на ужин. Ему больше хотелось прийти на первый этаж, чтобы только взять тарелку и вернуться в свою комнату.       Не то, что бы он хотел избежать встречи со своим отцом, но…       Да, он хотел.       Иннит боялся, что теперь он будет смотреть на него по-другому, хотя он всё ещё был тем Томми, которого мужчина учил кататься на велосипеде.       Он всё ещё был тем Томми, который неделю не хотел выходить из комнаты и ещё больше из дома.       Он был тем Томми, который кричал во сне от кошмаров и, просыпаясь в холодном поту, всегда с благодарностью принимал стакан холодной воды.       Он был тем Томми, которому нравился парень.       А его отец оставался его отцом.       Уилбур оставался самим собой, поэтому без слов понимал, что Томми оттягивает момент, когда придётся идти вниз. Он поступил как Уилбур: ободряюще улыбнулся, предложив пойти с ним.       И пошёл ведь.       Только ничего не произошло.       Томми сел за своё место, оглядывая родителей, которые уже вели какой-то разговор. Что-то о политике. Он особо не вслушивался, больше сосредотачиваясь на отце, стараясь хотя бы поймать его взгляд. Мужчина как будто специально делал вид, что его здесь нет. Томми задело такое обращение к себе.       Он действительно теперь просто делает вид, что его сына нет?       Томми начал быстрее запихивать в себя еду, заслужив взволнованный взгляд одновременно и от своей мамы, и от Уилбура, но никто из них никак не прокомментировал это. Закончив с едой, подросток подскочил со стула с тарелкой.       — Спокойной ночи.       После чего ушёл в свою комнату, предварительно отнеся грязную посуду на кухню.       Двое взрослых растерянно смотрели вслед своему сбежавшему чаду. Прошло несколько секунд с того момента, как воцарилась тишина, не прерываемая даже звоном вилок. Уилбур знал, что ему нужно идти за Томми, но он не мог заставить себя. Как утром.       — Тебе нужно поговорить с ним, — строго сказала женщина, скрестив руки на груди. В её взгляде читалась та самая твёрдость, присущая всем женщинам, чья семья стоит на пороге катастрофы. — И извиниться.       — Я… — мужчина закашлялся, пытаясь скрыть то, что не может подобрать слов. Не может сформулировать мысли так, чтобы слова звучали правильно. — Не могу сейчас. Мне нужно время. Ему нужно время.       Разговор закончился. Супруги вернулись к трапезе, а Уилбур ждал, когда они скажут ещё хоть что-то. Минута, две, три, пять, семь. После чего женщина поднялась со своего места и начала собирать тарелки.       Так ужин и закончился. Сут не мог ждать, надеясь, что взрослые скажут ещё хоть что-то. Он уже давно должен был подняться за Томми, чтобы узнать, как он.       Последнее, что Уилбур подметил, это то, как глава семейства смотрит на своё обручальное кольцо, прокручивая его на пальце.       Впрочем, Томми совсем не выглядел расстроенным или раздражённым, как предполагал Уилбур, пока поднимался на второй этаж. Возможно, он просто успокоился за то время, что призрак не приходил.       — У тебя уж сильно довольное лицо, — подметил Уилбур. Помимо коварной улыбки на лице Томми легли красные пятна. Температура снова поднялась, как это часто бывает вечером. Уилбур прикинул, насколько всё плохо и придётся ли ночью искать аптечку.       — Грейсон только что написал, что заболел.