Innominate

Абрам перевернул свой телефон в руке, но в остальном был совершенно неподвижен. Мраморная статуя в вагоне метро. Лица вокруг него были размытыми и резкими. Каждая деталь смело давала о себе знать, пока он не запомнил их, а потом они растворились в потоке цветных пятен и фонового шума. Если когда-нибудь в полотне возникнет какая-то разница, перемена в окружающей обстановке, он это заметит. Хотя бы потому, что именно таким человеком он и был, и если ему нужен был выход, чтобы проскользнуть в поток суетящихся людей, он мог исчезнуть. Преходящий. Временные люди во временном месте. Приходят, уходят, снова приходят и никогда не останавливаются достаточно надолго, чтобы их заметили. Обрывки красок: голубые глаза, светлые кудри, красный свитер, желтые туфли. Вот почему он любил метро. Анонимность была повсюду. Он был еще одним лицом в толпе, еще одним телом на сиденье. В этом не было ничего важного. Метро было оживленным и ярким, и так легко было затеряться в толпе. Абрама всегда было легко потерять. К его удивлению, телефон в руке беззвучно завибрировал. А потом еще раз, и еще. Абрам прижал большой палец к экрану и провел пальцем, чтобы разблокировать его. Он был встречен легионом сообщений от своего старшего брата. На самом деле приемного брата. Или, ну, даже не это, учитывая, что в любом случае реального усыновления никогда не было. Ичиро был просто… Его брат. Самым простым способом. Ичиро и Жан были его братьями, а Айко – сестрой. Абраму не было дела ни до формальностей, ни до их отсутствия. Они были семьей. Однако теперь, когда Ичиро взрывал телефон Абрама, он пересматривал этот термин.

Мужчина в Модном Костюме: скажи мне что это не так просто и я имею в виду что что с тобой не так? ты же знаешь, что я купил тебе целую машину, верно? Рам Абрам АБРАМ

Абрам: это звучит смутно знакомо

Мужчина в Модном Костюме: пожалуйста тогда скажи почему ты отказываешься ее использовать?

Абрам: кто сказал, что я не пользуюсь ей сейчас?

Мужчина в Модном Костюме: она находится на подземной парковке твоего здания

Абрам: я мог бы быть в ней

Мужчина в Модном Костюме: может мне стоит убить тебя

Абрам: может быть я тебя не боюсь на прошлой неделе ты буквально заставил меня убить паука в твоей квартире потому что Айко не смогла до него дотянуться

Мужчина в Модном Костюме: Рам я купил тебе целую машину с целью убедиться, что ты не ездишь на метро

Абрам: мне нравится метро

Мужчина в Модном Костюме: да

Абрам: Эзра Паунд

Мужчина в Модном Костюме: что?

Абрам: "На станции метро" В толпе безликой появились эти лица На чёрной влажной ветке листья

Мужчина в Модном Костюме: … я отрекаюсь от тебя

Абрам: все в порядке Его остановка приближалась, вагон метро катился к ней, подпрыгивая, когда тормоза скрежетали по рельсам, чтобы остановить весь металлический гроб от того, чтобы промчаться мимо места назначения. Математика была забавной. Как быстро они доберутся до терминала? Как быстро вагон соскользнёт с рельсов, и они загремят по туннелям, как мячики в автомате? Разбей себе череп о руль и истеки кровью через пол. Он знал, как работает система, мог остановить эту чёртову штуку вручную, если бы захотел. Но в этом-то и была загвоздка, не так ли? Он должен был захотеть остановить это. И по большей части так оно и было. Но были ночи, которые он проводил, свернувшись калачиком и забившись в шкафчик под кухонной раковиной, потому что это было единственное место, где его кошмары не могли коснуться его. На следующее утро, после одного из таких… Что ж, не всегда казалось, что самое худшее в мире – мчаться на предельной скорости. Метро остановилось, и он встал, вышел и плавно проскользнул в толпу людей, поднимавшихся и выходивших на улицу над ними. Преходящий. Невидимый. Его телефон снова завибрировал, шквал сообщений все еще приходил от Ичиро. Он не мог себе представить, что кто-то еще пишет ему. Айко, может быть, если она жаждала чего-то особенно ужасного и хотела, чтобы он попробовал это. В прошлый раз это были соленые огурцы и мороженое. Шрирача и соус из сливочного сыра с рифлеными чипсами, за раз до этого. Суета гостиничного района была бальзамом на его душу. Успокаивая взъерошенные тревоги, разрывающие Рейсу . Это была знакомая территория, отмеченная и заявленная Мориямой. Они владели половиной отелей только на этой полосе, а те, которыми они сами не владели, знали лучше. Это был вековой прием – возглавлять свой бизнес в отеле. Люди, особенно деловые мужчины, могли приходить и уходить без вопросов. Они были укомплектованы частным персоналом и получали частную поддержку. Отель, в котором остановился Абрам, был любимым местом Ичиро. Двойная Корона ... Абрам подумал, что это ирония судьбы, учитывая все обстоятельства. Второго сына отбросили в сторону, как никчемное капиталовложение, которым он и был, и с тех пор от него одни неприятности. Когда-то была только одна корона, и она должна была принадлежать только Ичиро. Он поймал несколько взглядов, когда шел по улицам, как и большинство хорошо одетых мужчин. Или, как настаивала Айко, привлекательных, хорошо одетых мужчин. Он небрежно провел пальцем по манжете своего костюма. Это стоило около восьми тысяч, если верить Ичиро, и добавленные на заказ ножны были дополнительной платой. Это был его любимый костюм из многих. Фрир поднял глаза, как только дверь распахнулась, бесшумно включив свет за столом. Последовали двойной дубль и кривая усмешка, прежде чем Фрир повернулся, чтобы схватить сегодняшний ключ от номера. — Привет, Фрир, - поздоровался Абрам с природным акцентом матери, прислонившись к стойке и оглядывая вестибюль в поисках нужных деталей. Он освоился с разговорным кодом, который они построили за годы совместной работы. — Как дела? Во что я ввязываюсь? Двое – у дверей, один – у главных лифтов, еще один – у входа в казино, хотя оно и было закрыто. Фрир заметил его испытующий взгляд и опустил голову влево в безмолвном жесте. — Кажется, всё хорошо, - задумчиво произнес он. — Смеялся перед обедом. Они пытаются что-то вытащить. Выпил больше, чем несколько стаканчиков. Абрам приподнял бровь и промурлыкал: — А бывает время, когда нет? — Насколько это в моих силах, - ответил Фрир, шесть раз барабаня тремя пальцами по мрамору. Абрам рассмеялся раскатистым смехом и резко ответил утвердительно. — Тогда это хорошая новость для меня, - протянул он. — Очень облегчает работу, когда они на свободе. — Однако Маленький Лорд казался немного суетливым, - заметил он. — Что-то испортилось под его присмотром? — Не-а, - отговорился Абрам, лениво махнув рукой в пространство на груди. — Он приставал ко мне из-за метро, и я оставил его в игноре. Фрир задумчиво хмыкнул и кивнул. — Этого будет достаточно. — Что-нибудь еще для меня? — Их номера могут быть свободными, - заметил Фрир. — Я напряг его для Вас. Их аналитик был сомнительным. Я накачал его наркотиками. Абрам ухмыльнулся, обнажив слишком много зубов, и дважды похлопал по столешнице. — Хороший человек, - поблагодарил он. — Я попрошу Маленького Лорда оставить тебе что-нибудь вкусненькое, хорошо? Вы с женой в последнее время куда-нибудь ездили? — При такой экономике? - Фрир рассмеялся. — Повезло, что мы можем оплачивать аренду каждый месяц. У тебя есть полчаса, прежде чем он раскроет рот. Его усмешка стала еще более опасной из-за этой дополнительной детали. — Тогда я посмотрю, что мы сможем сделать. Как тебе Фиджи? — Ты же знаешь, Лэйни всегда хотела туда попасть, - задумчиво произнес Фрир. Казалось, он ждал, что Абрам превратит это замечание в шутку, и его глаза расширились, когда этого не произошло. — Ты говоришь со мной по-настоящему? - он нажал. — Настоящий, как всегда. - Сравнение было не слишком удачным, и Фрир это знал. Но Фрир только рассмеялся и покачал головой. — Я буду держать тебя за это, - обвинил он, указывая пальцем. Абрам отсалютовал ему и тяжело отошел от стола только для того, чтобы увидеть, как пост у дверей казино резко поднял голову. — Если я переживу эту встречу. Фрир снова покачал головой и повернулся к настольному компьютеру. — Ага, Помми , - усмехнулся он. Абрам только рассмеялся и нырнул в лифт. Он ненавидел лифты. Они казались гробницей, даже больше, чем метро. Не было места, чтобы дышать, едва хватало места, чтобы сражаться. Было слишком легко оказаться в ловушке, в уединении, и нет никакой надежды, если все пойдет наперекосяк. На лестнице было лучше. Абрам предпочел бы подняться на тысячу лестничных пролетов, чем запрыгнуть в лифт, но на этажи Мориямы можно было подняться только с помощью карточки-ключа. Или распечатывать сканы, если Абрам был в затруднительном положении и не мог заскочить к столу. Он всегда заглядывал к столу. Выйдя из лифта, Абрам направился по узкому коридору в комнату с двойными дверями в конце, склонив голову в знак приветствия охранникам на зарплате Мориямы, среди которых он вырос, и ровным взглядом окинув незнакомых охранников, только что посетивших его. Он всегда доверял своим людям больше, чем обычным людям Мориямы (и уж точно больше, чем посторонним), как Фрир за столом, который подсовывает наркотики в нужные чашки и выделяет секреты, которые копит и передает другим. Как Элиас, Миа и Чарли, которые уже достаточно долго прикрывают ему спину, чтобы он забыл, что иногда не должен скучать по ним. Охранники распахивают перед ним двери, по одной на каждого и в одно и то же время, чтобы он прошел внутрь. Драматические сукины дети эта мафия. И, как по маслу, он сделал тяжелый шаг, возвещая о своем молчаливом присутствии, и все головы в комнате повернулись к нему. Улыбка Абрама была улыбкой Натаниэля, и это была самая смертоносная вещь в комнате. Он скользнул взглядом по всем ранжированным ниже его и остановился на последних нескольких лицах. Абрам был не просто ближним кругом, он был любимцем Кенго, секундантом Ичиро. Он был убийственнее отца и умнее матери. Он был самым смертоносным капиталовложением Мориямы. Он подождал немного, прежде чем Кенго отвернулся и направился к своему месту рядом с Ичиро. На столе был тщательно наведен порядок. Кенго сидел во главе стола, являя собой маяк силы, даже в старости и истощенном здоровье. Справа от него сидел Ичиро, первенец, первозданный наследник. А рядом с Ичиро стоял Абрам. Жан тоже должен быть там, рядом с Абрамом, но всегда есть работа и кто-то, за кем нужно присматривать. Левый бок Кенго всегда был открыт, напоминая и угрожая. Руководители других компаний и те, кто принадлежал Морияме, должны были оставлять по крайней мере один стул между собой и любым членом внутренней семьи. Между ними и Абрамом всегда было пространство, между ними и пустым стулом слева от Кенго тоже. Это было напоминание. Вы меньше, чем ничто. Но разве Абрам не тоже? Мяснику не достается места за столом. Это место гордости для Абрама, для Натаниэля. Для того, какое бы имя он ни носил. Он задерживается в дальнем углу комнаты, как собака на поводке, ожидающая, когда его позовут. Абрам никогда не упускает из виду, как глаза отца следят за ним больше, чем за своей работой. Кенго ждал, пока он сядет, всегда ждал. Но он продолжал говорить. — Натаниэль, - поздоровался он. Его голос звучал как нечто древнее, более древнее, чем его тело, и часто Натаниэлю казалось, что оно более древнее, чем его разум. — Хорошо, что Вы присоединились к нам так рано. Он пришел не рано. Натаниэль никогда не приходит рано, это не его работа. Но в партии, с которой они встречались, явно не хватало нескольких членов. Их самые важные члены. Их финансовый аналитик и их лидер. Это Кенго не так тонко решал проблему. Среди высокопоставленных членов Мориямы было известно, что Натаниэль должен был входить в каждую комнату последним. Но редкой четверке из них было известно, почему. У Призрака была работа. Чтобы каждый раз знать, где все находятся. Знать каждый вход и каждый выход. Знать все, что нужно знать обо всем, о чем нужно знать. Он следил за каждым пространством и отслеживал каждое движение. Изучал семейные истории на протяжении многих поколений, пока не понимал чьи-то мотивы более ясно, чем они сами. От него ожидали, что он будет полностью контролировать каждую комнату, в которую войдет, не давая ни единой душе знать, что он обладает всей властью. И у него это хорошо получалось. Натаниэль кивнул только один раз. — Конечно, милорд. Ичиро равнодушно взглянул на Натаниэля. На самом деле это было очевидно, потому что Ичиро был совсем не заинтересован, если вообще потрудился посмотреть прямо на Натаниэля, пока в комнате находились их отцы и дюжина руководителей. Они оба слишком параноидальны, чтобы отвлечь их внимание, если только проблема не является неотложной и— — Я забираю твою машину, - сказал Ичиро на гладком французском. И, о, как Абрам любил своего брата! Натаниэль поднял бровь и наклонил голову, демонстрируя внимание, чтобы их разговор казался гораздо более серьезным, чем он был на самом деле. Ни один человек в комнате не говорил ни слова по-французски. — На самом деле я никогда не хотел быть важной шишкой на автомобиле, что это за угроза? — Тогда вот тебе угроза, - предупредил Ичиро. — Я позвоню Змее, после этой встречи, чтобы рассказать ей о неоправданном риске, на который ты идешь. - Ичиро выглядел слишком самодовольным, вытаскивая карточку Айко. — Посмотрим, как тебе понравится этот разговор. Они заставляют остальных нервничать. Кенго не беспокоило, если не радовало то, как плавный французский Ичиро и Натаниэля обезоруживал лингвистически сложных людей в комнате. От этого у Натаниэля закружилась голова. — Метро – это не большой риск, ты – большой банан , это вид транспорта, которым я пользуюсь всю свою жизнь. Ни разу со мной не случалось ничего плохого в метро. - Натаниэль наклонил голову, чтобы почти незаметно взглянуть на Ичиро. Он слишком хорошо умел скрывать свои эмоции. Иногда он забывал, что его брат не всегда может видеть сквозь фасад. — Теперь машины? Тебе действительно нужно, чтобы я напоминал тебе о том, во скольких автомобильных авариях я принимал непосредственное участие? — Когда-нибудь, - задумчиво произнес Ичиро густым и медовым голосом. — Я просто устану от тебя и брошу в мусоросжигатель. Натаниэль хмыкнул, словно обдумывал два весомых варианта. Убить десять человек, чтобы спасти незнакомца, или тысячу, чтобы спасти любимого человека? Убить всех в комнате и покончить со всем этим? — Ты уже должен знать, что я несгораемый. — Я найду способ, - пообещал Ичиро. Их разговор перешёл в молчание, и они ждали вместе с остальной группой, совершенно непринужденно, пока нарастало напряжение. А потом появились их пропавшие гости. Кенго не поднимал глаз, и Натаниэль был доволен тем, что его глаза обращены к Лорду. Его не интересовали новые гости. Все, чего он хотел – это сыграть с ними в несколько маленьких игр и покончить с этим. Айко всегда говорила ему, чтобы он не играл с их партнёрами, но Натаниэль ничего не мог поделать с тем, как ему нравились маленькие интеллектуальные игры и различные стадии манипуляций, в которые они с Жаном играли в детстве. Большая часть того, что Натаниэль знал о нормальном человеческом поведении, была получена от Жана. О том, как работает ум, как он желает и чувствует. Как использовать это так, как он хотел. Жан дал ему все инструменты, чтобы сделать очень красивую картину. На самом деле это была просто честь для него – продолжать традицию, даже в отсутствие брата. Это всегда было слишком легко. Они никак не ожидали, что столкнутся с чем-то похожим на него. Нет. Преступный мир считал Натаниэля и вполовину менее опасным, чем он был. Они видели в нем лингвиста и численного гения. Они видели в нем правую руку Ичиро и любимого переводчика Лорда. Большинство из них уходили, думая об одном и том же, совершенно не подозревая обо всем, что он у них отнял. Это было самым опасным – недооценка реальных угроз. Натаниэль перешел на яркий японский, уважительный в пух и прах. — Милорд, если позволите? Кенго бросил медленный взгляд на Натаниэля и моргнул. — Можешь. Голова Натаниэля склонилась в легчайшем поклоне, прежде чем он снова заговорил — Мне известно, что люди, столь любезно присоединившиеся к нам, которых мы ждали некоторое время, находились в здании задолго до моего прибытия. — По чьему поручению? — Могу взять на себя, если пожелаете, - настаивал Натаниэль. Даже перед Лордом он никогда не назовет своих источников. Кенго медленно кивнул в знак согласия. — Тогда спроси их, где они были. Натаниэль знал, где они были, Фрир рассказал ему все об их поездке в бар в своих бессмысленных комментариях. По той же причине Фрир знал, даже когда люди Мориямы этого не знали, Натаниэль всегда доверял своим людям. Он уже знал, где они были, но кивнул и повернулся, чтобы сделать то, что ему было сказано. Он мог бросить Кенго вызов наедине и выйти сухим из воды, если бы захотел, это было преимуществом того, что он был ребенком, который сделал себя ценным активом, прежде чем достиг своего десятого дня рождения. Преимущество того, что на него смотрят скорее, как на сына, чем, как на собственность. Но на публике Натаниэль играл ту послушную роль, которую преступный мир ожидал от ребенка, совладельцем которого являются отец и его Лорд. По-испански было приятно говорить, перекатываясь буквами и трелями. Натаниэль заговорил с природным акцентом и говорил так хорошо, как мог бы говорить местный житель. — Добрый день, - холодно поздоровался он. — Господин Морияма удивляется вашему задержанному прибытию. Он надеется, что с вашим путешествием не возникло никаких проблем? Их предводителем был человек, который называл себя Роял , но мать назвала его Алехандро Пересом. Под любым именем он был безрассудной и высокомерной помехой. От него пахло дешёвым пивом и жвачкой "страйд", и Натаниэлю он не нравился уже за одно это. Он ненавидел его за остальные преступления. Жестокое обращение с детьми, обвинения в сексуальном насилии, филицид. Даже одного этого было бы достаточно, чтобы Натаниэль, или Абрам, или кто бы то ни было из его имён почувствовал себя хорошо, убив его. Все трое? Он не стыдился активно желать видеть, как этот человек умрет на конце его ножа. Перес улыбнулся тошнотворно и скользко, и пальцы Натаниэля дёрнулись к одному из девяти ножей, которые он держал при себе. — Никаких проблем, - сказал Перес. — Мы просто восхищались... удобствами, предлагаемыми здесь. Натаниэль сохранил приятную улыбку на лице за счет собственной души, часть которой жаждала никогда не возвращаться. Он сказал Кенго, что не станет любезничать с такими людьми, как Перес. И вот он делает это. Ему показалось, что он услышал хриплое бормотание по-русски и почувствовал призрачную руку на своей лопатке. Это было все, что он мог сделать, чтобы не вздрогнуть от ненастоящего прикосновения призраков. Его не было в России. Он перешёл на японский и отвернулся от Переса, не сказав больше ни слова. — Он утверждает, что восхищался удобствами. Я могу разместить его в баре. Для него это гораздо интереснее, чем наш бизнес. Он не мог сдержать ядовитого гнева, и знал, что Кенго его слышит. Он знал человека, который был ему больше отцом, чем родной, но не больше, чем чужой. Ичиро постучал ногтем по столу достаточно громко, чтобы Натаниэль услышал его. Извинения от имени человека, который спас Натаниэлю жизнь и проклял ее. Там было слишком много эмоций. Кенго был отцом для них обоих, и для Жана тоже. По крайней мере, в большей степени, чем отцы Натаниэля или Жана. Но они никогда не были близки. Они были отстранёнными, иррационально зрелыми. Их воспитывали, как протеже и революционеров, воспитывали, чтобы они были лучше тех, кто претендовал на звание лучших. И Кенго добился этого в них. Но Кенго только сложил руки на груди. Натаниэль с беспокойством обратил внимание на морщинистую кожу и следы темных синяков, вызванных лопнувшими кровеносными сосудами, которые были покрыты пудрой и кремами. Натаниэлю было неприятно это видеть; Абрам ненавидел это еще больше. На почти беззвучном французском Натаниэль пробормотал Ичиро — Принимает ли он лекарства? — Не так часто, как хотелось бы, - ответил Ичиро. Следующим заговорил Перес, и волосы Натаниэля встали дыбом при одном звуке его голоса. Он представлял угрозу для слишком многих людей. Позволить ему выйти из этой комнаты противоречило всему, во что Натаниэль все еще верил, но убить его, было против Лорда. Отец или нет, но Натаниэль не мог, так открыто ослушаться Кенго. Он получит свой шанс. — Как хорошо, что вы пригласили нас на эту встречу, Лорд Морияма, - сказал Перес с самодовольной улыбкой и глупыми глазами. — Эти цифры всегда лучше обсуждать лично, не так ли? Кенго внимательно обдумал приветствие, указательным пальцем правой руки тихо постукивая по тыльной стороне левой. Это был знакомый жест, который раньше пугал Натаниэля, но теперь возбуждал его. Кенго обдумывал наказание и находил наилучший способ его применения. — Да, - согласился Кенго. — Я попрошу вашего финансиста обсудить данные с Натаниэлем. - Кенго небрежным жестом указал на Натаниэля. — Могу я предложить Вам выпить, пока они разговаривают? Натаниэль чувствовал угрозу всем телом, но Перес, каким бы толстым он ни был, не мог этого сделать. Натаниэль хорошо справлялся со своей работой. Одно ухо было приковано к разговорам, плывущим по комнате, находя золотую середину: говорили по-английски, по-японски Морияма касался коридоров, входов и сторожевых постов, которые Натаниэль уже успел покрыть, по-испански люди Переса обсуждали ужин и нью-йоркские мероприятия. До сих пор все это было лёгкой беседой. Остальная часть его изолировала цифры и данные на электронных таблицах, которые ему представляли. Он следил за нотами финансового аналитика, говорившего с ним на английском с сильным акцентом. — Ваши доходы не совпадают между цифрами 7 и 29, - сказал Натаниэль, прерывая то, что, как он был уверен, было замечательным объяснением цифр, стоящих за всем этим. Он уже знал цифры и знал, что эти цифры неверны. — Они ... - Аналитик умолк. — Так и есть? Натаниэль даже не кивнул в знак согласия. — Разница в доходах за две недели составляет .37, - объяснил он. — Потрудитесь объяснить? - Потому что он тоже должен был получить собственное объяснение. Аналитик впервые запнулся. Действительно, чудеса наркотиков. —Я уверен, что это какая-то ошибка, которую легко исправить... Натаниэль прервал его, щёлкнув языком — Простая или нет, разница в .37 за две недели составляет 9,6 годовых убытка. - Он сверкнул убийственной улыбкой. — Я уверен, что Вы уже знаете об этом, но только что пропала куча денег. Два щелчка под столом. Средний и большой пальцы быстро сменялись друг другом, и внимание Ичиро было захвачено так, что никто другой этого не заметил. — Сначала я попрошу Вас, будьте любезны, прежде чем я привлеку внимание наших работодателей. - Он подождал, пока не убедился, что Ичиро слушает, и слушает хорошо. — Куда делись деньги? — Мистер Веснински ... — Я предпочитаю Натаниэля. - О, какую злую игру он затеял! — Натаниэль, - поправил он. — Сэр, если бы я мог еще раз взглянуть на цифры. Я уверен, что не может быть... И Ичиро ворвался, весь ужас наследника Мориямы в полной мере проявился для бедного одурманенного наркотиками аналитика. — Ты хочешь сказать, что расчеты Натаниэля неверны? Абсолютный страх. Натаниэль едва не усмехнулся, увидев это. Так легко, всегда так прекрасно легко. — Я... нет, милорд, я только... Я просто хотел сказать, что должно быть какое-то объяснение... И у аналитика действительно не было шанса, даже попытаться дать отпор. — Тогда ты его обязательно найдешь, да? - Ичиро промурлыкал. Натаниэль щёлкнул пальцами в молчаливой благодарности. — Виноградник Переса Педро Хименеса пострадал во время недавнего шторма, и они ожидают минимальной потери дохода в десять процентов. Твоему отцу придется увеличить налоги на виноградник в Таррагоне. Натаниэль почти назвал бы шум, который издавал Ичиро, скулящим. Это было что-то вроде этого, возможно, самые близкие люди, как они, когда-либо могли добраться до этого. — Виноградники Таррагоны никогда не дают урожая с прогнозируемой скоростью. Натаниэль промурлыкал. — Они надеются на честное производство в этом году. Я могу попросить своего дядю осмотреть землю, когда он заедет? — Лучше так, - согласился Ичиро. — Десятипроцентные потери значительны... Найдите недостающие 9,6 годовых потерь, и я посоветуюсь с отцом о производстве виноградников. — Как пожелаешь, о, великий и могучий. — Если бы я мог ударить тебя прямо сейчас, я бы ударил, - пробормотал Ичиро. Натаниэль отвернулся от Ичиро, повернувшись спиной к Маленькому Лорду, что было безопасно для очень немногих. Но они с Ичиро прикрывали друг другу спину с самого детства, они вдвоем и Жан, замкнутый треугольник самозащиты и гнева. Квадрат, когда Айко нашла их. Когда они нашли Айко? Может быть, они нашли друг друга? — Вы нашли деньги Лорда, друг мой? - Спросил Натаниэль аналитика. — Я... - он сглатывает. Готовясь ко лжи, судя по блестящему на лбу поту. — Ну, похоже, в некоторых сделках, заключённых в Северном регионе, произошли неожиданные изменения. — Сделки с оружием? - Уточнил Натаниэль. — В Северном регионе никогда не было дефицита, особенно в том, что касается сделок с оружием. И ужасная ложь тоже. — Данные означают... Сколько раз Натаниэль мог прервать этого человека, прежде чем он просто перестанет говорить? — Я не спрашиваю, что означают эти данные. Мы оба очень хорошо знаем, как легко данные могут быть изменены и подделаны. - Натаниэль наклонился ближе. — Я спрашиваю, куда делись четыре миллиона долларов. Ты видишь в этом разницу? — Да, сэр, - пробормотал он. Натаниэль улыбнулся, и это было не очень приятно. — Вы выглядите честным человеком, хорошим человеком. - Аналитик кивал головой, как болванчик на гравийной дороге. — Поэтому я изо всех сил пытаюсь понять, почему Вы настаиваете на том, чтобы лгать мне. Вы думали, я не замечу? - Улыбка стала еще острее, изогнувшись, как нож. — У Вас учащенное сердцебиение, Вы потеете, как свинья под давлением, Ваш акцент усиливается с каждым словом... И кроме того. Я сам опытный лжец, практически детектор лжи, одетый в чью-то кожу. - Затем он откинулся назад, крадучись, покидая личное пространство аналитика. — Так чего же Вы мне не говорите? А это? Это было весело. Одурманенный наркотиками и напуганный, пойманный на своей лжи и отчаянно пытающийся спасти собственную шкуру, правда обрушивается на него, как оползень. Все на своем пути уничтожалось. Этого, может быть, даже достаточно, чтобы Перес в конце концов был убит. — Вечеринки, - пробормотал он. — Новая любовница воровала деньги для вечеринок... Никто не ожидал, что их будет так много... Но Натаниэль никогда не стремился выслушивать объяснения, в которых не нуждался. У него был ответ, и на этом его задача была закончена. — Так куда же они делись? - спросил Ичиро, снова настраиваясь на Натаниэля, когда тот повернулся лицом к брату с таблицами данных в руке. — Вечеринки, - усмехнулся Натаниэль. — Ты расскажешь отцу или я? — Будь моим гостем. - Ичиро небрежно махнул Кенго. Натаниэль снова перешёл на японский с лёгкостью опытного языка. — Милорд, простите, что прерываю вас, но нам, кажется, нужно обсудить финансовые проблемы. Это потеря. Кенго не раздумывает, никогда не раздумывает, когда Натаниэлю есть, что сказать во время этих встреч. Кенго знает, что делает его Призрак. — Тогда говори, Натаниэль. — Произошла значительная потеря доходов. .37 двухнедельный дефицит составляет 9,6 годового дефицита. Кенго приподнял бровь, на его стареющем лице появилось странное выражение. — А что случилось с деньгами? — Любовница нашего друга, милорд, известна среди персонала тем, что устраивает замысловатые вечеринки, финансируемые крадеными деньгами. - Подёргивание ухмылки быстро спряталось за почтительным изгибом его подбородка. — Вашими деньгами, милорд. Взгляд Кенго опасно скользнул к Пересу, темные глаза нервировали в лучшие времена, а сейчас пугали. Натаниэль помнит, как ему было одиннадцать и, как он встретился с этими глазами, когда Кенго объяснил, что означает клеймо, которое они с Ичиро и Жаном носили на груди. — Знаете ли вы, мистер Перес, что говорит мне молодой Веснински? О, и Кенго собирался убить его. Он не очень часто напоминает людям, что Натаниэль – Веснински, предпочитает называть его только Натаниэлем. Веснински представлял собой угрозу и говорит вовлечённым сторонам, что Натаниэль был настолько опасен, насколько того хотел Кенго, но мог быть еще опаснее. Натаниэль был мальчиком, которого Кенго воспитал для Ичиро. Посторонние не знали тонкостей внутренних кругов Мориямы. Собственный отец Натаниэля не знал правды о роли своего сына. Не знал, что Призрак был его собственной плотью и кровью, хотя знал, что нужно бояться этого имени. — Боюсь, что нет, - рассмеялся Перес. — Японский язык всегда был вне моего понимания. Выражение лица Кенго не изменилось. — Во-первых, я должен услышать от своего сына, что один из ваших виноградников серьезно поврежден. А теперь я должен услышать от его Правой Руки, что четыре миллиона долларов были потрачены впустую на вечеринки вашей любовницы. И если Кенго называл Натаниэля Правой Рукой Ичиро, это означало, что он хотел, чтобы комната была в ужасе от того, что он может с ними сделать. — Милорд ... — Интересно, - продолжал Кенго. — Почему же не вы сказали мне об этих недостатках? — Я бы, конечно, сделал это в ближайшее время, но ... — Но, похоже, вместо этого вы опоздали на важную встречу, чтобы попробовать бар отеля, и прибыли с долгами, которые не можете оплатить. — С отсрочкой всего на несколько месяцев ... — Это не так, мистер Перес, - напомнил Кенго. — Вы это уже знаете. Вы и ваши люди сейчас же уйдете, и если Вы не сможете предоставить мне причитающиеся деньги к концу следующего месяца, я буду ожидать кровавого наказания. Натаниэль хотел улыбнуться, но вместо этого прикусил щеку. — Вы очень ясно выразились, милорд... - Перес склонился в глубоком поклоне, пресмыкаясь, хотя сейчас это ему ничего не дало бы. — Веснински, - позвал Кенго, указывая пальцем на Мясника, все еще стоявшего в углу комнаты. — Проводите наших друзей из здания, хорошо? И он уходит, монстр, играющий в верную собаку. — Ну, - фыркнул Натаниэль, и дверь за ними со щелчком закрылась, так что он остался один в комнате, не считая Ичиро и Кенго. — Учитывая все обстоятельства, могло быть и хуже. — Это правда? - Ичиро усмехнулся. Натаниэль лениво пожал плечами. — Могло бы быть и лучше, лично я с удовольствием выпотрошил бы Переса. - Это принесло ему почти укоризненный взгляд отца и сына. — Мой "Оззи" хорошо сделал свою работу, подсыпал аналитику что-то лишнее, чтобы развязать ему губы. — Хорошо сделано, - задумчиво произнес Кенго. — Ты обязательно обеспечишь этому "Оззи" что-нибудь за его хлопоты. Натаниэль ухмыльнулся, и это было и вполовину не так опасно, как могло бы быть. — Я думал о Фиджи. Его замечание было проигнорировано, как и положено, и серьезное выражение лица Кенго вернуло их к делу. — Надеюсь у Рейсу сейчас всё хорошо? - Кенго подтолкнул его. — Да, - подтверждает Натаниэль. — Ждёт задания. Кенго говорил медленно, пробуя на вкус каждую букву и значение произносимых слов. — Кевин Дэй. Натаниэль замер, когда Ичиро пошевелился. — Кевин Дэй, отец? Кенго откинулся на спинку стула, расслабляясь в присутствии только их двоих. — Вы оба знаете о его недавнем переводе? - Натаниэль кивнул еще до того, как вопрос был закончен. — Вы должны оценить его достоинства. Теперь, когда подопечный Тецуи сломал руку, я боюсь, что его ценность для семьи значительно снижается, если учесть риск, который его свобода представляет для семьи. Натаниэль осмелился подтолкнуть его дальше. — Тогда миссия... ? — Оценка угрозы, - решил Кенго. — И если его ценность будет достойна сохранения, ты перейдешь в отряд охраны, пока с подопечным Тецуи не поступят должным образом. — Это будет настоящее проникновение? - Натаниэль толкнул. — Глубокое прикрытие? Кенго указал на закрытую папку манилы, которая лежала перед ним на протяжении всего совещания. Натаниэль не думал о том, почему Кенго не открывал её. — Все документы, которые тебе понадобятся, чтобы стать Нилом Джостеном. Надеюсь, ты сможешь найти свой собственный путь в школьную команду экси? Он не смог бы устоять перед ухмылкой, растянувшей его губы, если бы захотел. — Разумеется. — У вас будет своя команда? Ичиро кивнул. — С Жаном ... с Птицей, надежно сидящей в Гнезде, и с собственными ресурсами Натаниэля проблем с рабочей силой возникнуть не должно. — Тогда вы свободны, - пробормотал Кенго. Ичиро перешёл на ласковый японский и потянулся, чтобы положить пальцы на тыльную сторону руки отца. — Не забудь, что у тебя назначена встреча. Возможно, я не увижу тебя раньше. — С вами свяжутся, - заверил Кенго. Хотя Натаниэль ни в малейшей степени не мог назвать его тон обнадёживающим. Натаниэлю не потребовалось много усилий, чтобы вывести Ичиро из комнаты, и он упал, как только дверь за ними снова закрылась. — Нил Джостен, значит? - Пробормотал Ичиро. - Оба моих брата в глубоком прикрытии. Абрам фыркнул. — Грёбаный Кевин Дэй, - напомнил он. — И у тебя будет Айко. Твоя очень беременная жена? Помнишь ее? Ичиро нахмурился и игриво шлёпнул Абрама по руке. — Ты будешь стоять рядом с прожектором, - напомнил ему Ичиро. — Мне не нужно напоминать тебе об осторожности. — Нет, - согласился Абрам. Но он знал, о чем говорил Ичиро. Это было публичное прикрытие, и Призрак не мог позволить себе потерять анонимность. Никто не мог знать, что Призрак был в Пальметто, это должно было пойти их путем. — Будь осторожен, - все равно сказал Ичиро. Абрам раскрыл папку и бегло просмотрел подробное резюме в верхней части стопки листов, прежде чем открыть рот для потока заказов. — Поедем через три недели, - решил он. — Этого времени достаточно, чтобы составить исчерпывающую историю и выработать план действий. Я еще не потерял экси, но мне нужно освежиться. Ичиро посмотрел на него. — А твой отец? — Не понимаю, как это может что-то изменить в его отношении. Ичиро вздохнул громко и явно, но не потрудился возразить.

***

Когда они выходили из здания, на стойке регистрации их ждало письмо, которое передал мягко улыбающийся Фрир, и Абрам понял, что это было, как только увидел петляющие буквы на передней панели. Поэтому он не стал сопротивляться, когда Ичиро потребовал, чтобы он сел в машину. Он устроился на пассажирском сиденье и сорвал печать с конверта. Сначала ему на ладонь высыпалась горсть крылатых семян, а затем квадратный лист бледно-голубой бумаги с изящно нацарапанным на нем: третье апреля-5:30. Это был Жан, чутье на драматизм и все такое прочее. Они идут в квартиру Абрама. Ту самую, которую он делил с Жаном до того, как старший мальчик глубоко спрятался в Гнезде. В квартире Ичиро живёт Айко, и они стараются держать подобные разговоры подальше от шестимесячной шишки у нее в животе, на случай, если она их достаточно хорошо слышит. Квартира, которую они все четверо делят, но которой почти не пользуются, слишком пуста, чтобы делать это в ней. Тем не менее, Ичиро писал с глупой улыбкой на лице всю дорогу до квартиры Абрама и Жана, не подозревая, куда его ведут. Абрам с любовью закатил глаза и открыл дверь, чтобы впустить их. — Айко? Ичиро промурлыкал в ответ. — Скажи ей, что я хочу еще печенья, которое она испекла, - задумчиво произнес Абрам, втаскивая Ичиро в открытую дверь, чтобы запереть ее и задвинуть на засов. — С розмарином и медом, или как их там. Ичиро издал еще один жужжащий звук. — Она что-то говорила о том, что завтра сделает еще одну партию. — О, это хорошо, - сказал Абрам с искренним облегчением. — Вчера вечером я съел последнюю и был тронут чуть ли не до слез. — Ты ни разу в жизни не плакал, - прощебетал Ичиро. — Если ты настаиваешь на лжи, по крайней мере, сделай это правдоподобно. Абрам взвизгнул. — Ты не имеешь права судить меня, - возразил он. — Ты плакал из-за той собаки в фильме. Тот, который Айко заставила нас посмотреть на прошлой неделе. Ичиро оторвался от телефона, совершенно оскорблённый. — Ты имеешь в виду "Марли и я"? Это было ужасно, Абрам. Тот факт, что ты не плакал, практически преступен. Абрам рассмеялся. — Однажды я видел, как ты буквально выпотрошил человека. Ты полностью выпотрошил его, но не плакать над мертвой собакой в кино – это уголовное преступление? Ичиро остановился, как вкопанный посреди зала, повернувшись лицом к Абраму и выглядя должным образом ошеломлённым. — Рам, - подчеркнул он. — Это была собака. Абрам медленно моргнул, прежде чем вернуться к проверке нескольких замков на двери. — Я не понимаю, к чему ты клонишь. Ичиро издал разочарованный звук и отошел от Абрама на кухню. В настоящее время у Абрама не было припасов, но он точно знал, что Ичиро хотел сделать сегодня. У них было почти двадцать минут до того, как Жан будет ждать их звонка, достаточно времени, чтобы сделать комфортную еду Ичиро из "американских продуктов". — Открой фасоль, пока ты там, - крикнул Абрам. — Будь чем-то другим, а не бесполезной глыбой, ок? Он ухмыльнулся у своей двери, когда Ичиро пробормотал что-то по-японски, что Абрам не мог расслышать достаточно хорошо, чтобы понять. Проклятые комментарии смолкли, когда Абрам вошёл в свою кухню и выудил из морозилки пачку хот-догов. Ичиро вытянул шею, чтобы обыскать каждый из шкафов. — Ты все еще не купил новый консервный нож? Абрам протянул нож, который соответствовал его дерзкой улыбке, и этого было достаточно, чтобы Ичиро закатил глаза. Тем не менее, Ичиро схватил нож и принялся открывать им банку с фасолью. В такт движениям Ичиро Абрам повертел в пальцах еще один нож, прежде чем грубо нарезать полдюжины замороженных хот-догов на кусочки размером с укус. Это были отработанные движения в отработанной рутине. Он повернулся, наполнил водой кастрюлю с хот-догами и быстро вскипятил, чтобы добавить туда маленькие кусочки. По крайней мере, раз в месяц они с Ичиро стояли на этой кухне, варили хот-доги и разогревали одну или две банки коричневых бобов со вкусом свинины. Они довели их до температуры, сложили вместе и сели за стол с мисками, полными того, что Ичиро без иронии называл лучшим блюдом Америки и стаканами виски с нижней полки, которое на вкус было, как швы на обочине дороги, и стали ждать телефонного звонка. Сегодня они сделали это с большей надеждой, чем в другие разы. — Кевин Дэй, - задумчиво произнес Абрам. С таким же успехом они могли бы сделать это сейчас, чтобы прийти к какому-то соглашению, прежде чем беспокоить Жана больше, чем нужно. Ичиро решительно стоял рядом с ним, наблюдая за неглубокой кастрюлей с американскими коричневыми бобами, пузырящимися в консервированном свином соусе. Он любовно пошевелил ими и закусил губу. — Он не представляет угрозы, - решил Ичиро. — Отцу еще хуже, чем он нам говорит, если он действительно верит, что Дэй может представлять угрозу. — Как бы то ни было, - промурлыкал Абрам. — Он все еще обуза. Независимо от того, говорит он или нет, мы достаточно видели реакцию Рико на предполагаемое предательство Дэя, чтобы знать, что там есть огромный потенциал для ущерба. — Его рука на пути к заживлению, - заметил Ичиро. — А восстановление после того, что должно было бы положить конец карьере, только увеличит его будущую прибыль для семьи. Абрам хотел напомнить Ичиро, что было бы нетрудно разрушить это выздоровление. Еще раз раздроби руку, и пути назад не будет, особенно если это сделает Натаниэль. Шипящий припадок Рико закончится, Кевин останется слишком напуганным Мориямами, чтобы говорить против них. Но это означало бы, что Натаниэлю придется разрушить жизнь двадцатиоднолетнего парня с блестящим будущим. В конце концов, Кевин Дэй был помехой, но невинной. Он никогда не делал ничего такого, что оправдывало бы ту жестокость, о которой они сейчас говорили. Было ли это чем-то таким, с чем Абрам мог бы жить? Или это еще одна часть его самого, принесённая в жертву требованиям репутации, которую он никогда по-настоящему не хотел? Он погубил достаточно невинных жизней, не так ли? Не опрокинет ли его через край еще один? Или он уже зашел слишком далеко? — Пока не выяснится, что инцидент не был несчастным случаем, - возразил Абрам. — Как это выглядит, когда мир узнает правду? - Он остановился, прислушиваясь к словам, которые говорил и, ненавидя себя за то, что не имел ввиду ни одного слова. — Айко так расстроилась бы из-за нас, - задумчиво произнес он. Ичиро фыркнул от смеха. — Ты можешь себе это представить? - Он ухмыльнулся и повысил голос. — Он всего лишь мальчик, - усмехнулся он. — Насколько он действительно опасен? — Тогда пусть играет, - задумчиво произнес Абрам, его голос звучал под стать лёгкому акценту Айко и раскатистым гласным, но так же, как и его собственный. — Твой брат всегда остро нуждался в напоминании о своем месте в семье. Поддержка Дэя покажет Рико, что он стоит меньше, чем сын чужака. Ичиро промурлыкал. — Это ты выдаёшь себя за Айко или идёшь на компромисс? — Разве это имеет значение? Ичиро пожал плечами. — Значит, таков план? - спросил он. — Ты охраняешь его, помогаешь сорвать Рико с крючка, и что тогда? — Мы спасли несколько жизней, - задумчиво произнес Абрам. — Сотри немного красного с нашего гроссбуха и живи дальше своей жизнью. - Он оглянулся и увидел, что Ичиро наблюдает за ним с любопытством. — Нет причин, чтобы это было чем-то большим, чем все остальное, что мы сделали. Ичиро хмыкнул в знак согласия и отвернулся, но в выражении его лица было что-то осторожное и задумчивое, что встревожило Абрама. Он наблюдал за братом достаточно долго, чтобы проследить, как тот скребёт дно кастрюли, - ключевой признак того, что он на мгновение потерял концентрацию. Абрам не стал бы настаивать, если бы Ичиро не был откровенен. — Шрирача? Ичиро снял кастрюлю с огня и поставил ее на мраморную столешницу. — Всегда. Они поторговались, Абрам достал из холодильника шрирачу, а Ичиро процедил хот-доги и сложил их в бобы. Столовую ложку и немного шрирачи они разделили между двумя чересчур дорогими деревянными мисками, которые Айко купила в магазине домашнего дизайна, и устроились за столом с бутылкой дешёвого скотча. Абрам посмотрел, как время перешло с 5:29 на 5:30, и нажал первую кнопку быстрого набора на своем телефоне. Они терпеливо ждали, когда он зазвонит, и повесили трубку, прежде чем он успел предложить им оставить сообщение. Через несколько секунд, телефон задрожал от входящего вызова, и Абрам открыл его, чтобы принять. Братья перешли на французский, Абрам, не задумываясь, подражал марсельскому акценту Жана. Французский Ичиро был скорее беспорядочным парижским акцентом, с примесью влияния дома Жана. — Привет, мой Темноглазый Юнко , - поздоровался Абрам. По телефону донеслось фырканье Жана. — Ты специально это придумывал? Ичиро поднес ко рту полную ложку бобов и закатил глаза, пока Абрам отвечал. Это было самое близкое, что они могли сейчас сделать, чтобы стать братьями. Двое из них готовы опустошить себя скотчем, а третий в глубоком прикрытии на кладбище. — Ну, ты так давно не звонил. Я хотел подарить тебе что-то особенное. Жан усмехнулся. — Достаточно долго, я уверен, вам удавалось доставлять всевозможные неприятности? — Он до сих пор не купил консервный нож, - пробормотал Ичиро с полным ртом недоеденных бобов. Абрам скорчил ему гримасу, за что тут же получил взбучку. — Не понимаю, почему мы ждем от него чего-то лучшего. — Нож отлично работает, - возразил Абрам. — Я не понимаю, зачем мне нужен еще один кухонный инструмент для работы, с которой я прекрасно справляюсь. На другом конце провода Жан был раздражён. — Все дело в идее, рыжий. — Нелепая идея, - пробормотал Абрам. — Не обращай на него внимания, - решил Ичиро, проглотив бобы, которые он, наконец, закончил жевать с кислым глотком виски. Он сморщил нос. — Как у тебя дела? — Далеко не идеально, - честно ответил Жан. — Этот мальчишка считает, что имеет на это право и выразил свое неудовольствие необычайно ясно. — Тебя нужно вытащить? - спросил Абрам. Он будет штурмовать Гнездо в одиночку, чтобы вытащить Жана, если понадобится. Абрам не любил многих людей, но он любил свою семью, и он любил её яростно. Он с радостью поджёг бы весь мир и смотрел, как он горит, если бы это согревало их. — Нет, Рам, - сказал Жан, и в его голосе прозвучало меньше беспокойства, чем следовало бы. — Я прекрасно могу за себя постоять. — Я серьезно, - настаивал Абрам. — Если он причиняет тебе боль, то риск того не стоит. — Поверь мне, Рам, я сам знаю, на что способен, - взмолился Жан. — Если мне понадобится твоя помощь, ты знаешь, что я попрошу тебя об этом. — Тебе лучше, - вмешался Ичиро, обвиняюще тыча пустой ложкой в телефон, как будто пытаясь заставить Жана, почувствовать движение его силой. Абрам отодвинул телефон чуть подальше от Ичиро, чтобы случайно не разбить его. — Если я узнаю, что ты позволяешь ему издеваться над собой... — О, мне очень жаль, - фыркнул Жан. — Я не знал, что меня зовут Абрам. — Технически, - рискнул ответить Абрам. — Меня тоже нет. — У тебя вообще нет имени. Так что ты не в счет. Абрам обдумал это и не нашел никакого изъяна в собранных им рассуждениях. — Сосредоточься, - упрекнул Ичиро. — Есть новости? — Пока не о чем беспокоиться, - объяснил Жан. — Он превращает себя в еще менее сносное животное, чем уже был, но он еще не сделал ничего настолько драматичного, чтобы привлечь нежелательное внимание к семье... — Неужели мы забыли, что он сломал Дэю руку? - вслух спросил Абрам. — Потому что я очень ясно помню, как это произошло. — ...Кроме этого, — поправил Жан. Абрам посмотрел на Ичиро, положив ложку в миску и ожидая, когда старший брат встретится с ним взглядом. Молча они пришли к соглашению. Жану не нужно было ничего знать о миссии Нила Джостена и Абрама по глубокому прикрытию. Было бы осложнением, если бы Жан беспокоился за Абрама, а им нужно, чтобы Жан был, как можно более сосредоточенной и озабоченной особой, так глубоко в Гнезде. — Он невыносим с самого рождения, - пробормотал Ичиро. Абрам подавил любое выражение лица. — Ты так говоришь, будто все помнишь. — Сейчас тебе лучше заткнуться. Абрам хихикнул и заставил себя замолчать, съев полную ложку хот-догов и печеных бобов. — Тецуи, похоже, беспокоит внимание СМИ к Дэю, - предупредил Жан. — В последние недели он стал более замкнутым, больше звонит по телефону. — Признаки того, что он что-то замышляет? - Спросил Абрам. — Его послужной список никогда не был чище, чем у его племянника, и он определенно имеет влияние в мире экси. Они могли бы прийти к нему через игру, а не более незаконными путями. — Я пока ничего не слышал. Ичиро медленно покачал головой, и его лицо исказилось от ужаса. — Чем дольше они бездействуют, тем больше я беспокоюсь о том, что они планируют. Абрам не мог не согласиться. Как вторая ветвь, ресурсы Тецуи были ограничены, но чем больше времени уходило на выработку ответа на действия Дэя, тем сильнее были последствия. На Ичиро ляжет обязанность разобраться с тем беспорядком, который останется после него. И это была только половина проблемы. — А что касается внимания СМИ... Жан быстро ответил: — Как вы видели, все было сделано надлежащим образом, ограниченное знакомство с членами команды, сплоченная история... Они сделали все возможное, чтобы скрыть правду, и я не предвижу, что она выйдет наружу, если Дэй или Лисы не заговорят. — Лисы, - эхом отозвался Абрам, бросив взгляд на Ичиро, который, как он надеялся, точно передал, насколько он недоволен всем этим. Ичиро проигнорировал его и снова позвал Жана. — Есть ли какие-нибудь признаки того, что Дэй рассказал им о семье? — Ничего такого, что вернуло бы его ко мне, - ответил ему Жан. — В СМИ не было никаких новостей, и я ничего не слышал о Дэе с тех пор, как он сбежал. Абрам едва не фыркнул. — Это должно быть утешением, мой дорогой Сосновый Чижик? — Пока они ничего не говорят ... — Одно это знание представляет угрозу для семьи. — Если они должным образом предупреждены и понимают последствия... - возражает Ичиро. — Тогда у нас достаточно времени, чтобы уничтожить их, прежде чем это станет проблемой. — Господи, Рам, - выругался Жан. — Почему ты всегда решаешь сначала всех убить, а потом уже обо всем думать? — Я много думал, - напомнил ему Абрам. Они знали, кто такой Абрам и кем он может быть. Он думал, планировал и действовал, и почти никогда не ошибался. Часто ли существовали менее смертоносные способы решения их проблем? ДА. Но они не всегда стоили риска. — И какое же это чудо, - сказал Ичиро, ткнув Абрама в висок закругленным концом ложки. — Тебе не больно от того, что твой крошечный мозг так усердно работает? — Мы не можем уничтожить всю команду, не вызвав подозрений, - добавил Жан. — Без доказательств реальной угрозы разоблачения связанный с этим риск просто не стоит того. Абрам развел руки перед собой ладонями к потолку и сжал пальцы, как будто держал в них осязаемые идеи. — Автобусы разбиваются каждый день. Самолеты падают, трубопроводы лопаются. Несчастные случаи случаются повсюду. — Если нет риска, то все равно нет и необходимости. Мы даже не можем быть уверены, что Лисы знают об истинной природе семьи... — Но если они это сделают ... — Тогда есть и другие способы справиться с ситуацией, - прервал их пререкания Ичиро. Его слово так часто было окончательным, что он заставлял их замолчать достаточно долго, чтобы закончить свою мысль. — Я слышал, что деньги – отличный мотиватор. Абрам еще не был удовлетворен. Именно ему было поручено глубоко укрыться, и они уже решили защитить Дэя, но если он расскажет Лисам..... Был ли хоть какой-то шанс, что команда знает правду, и Абрам попал в эту переделку? Ему это не нравилось. — Не такой сильный, как угроза их существованию. Ичиро неодобрительно прищелкнул языком. — Это не такая уж большая угроза, если они уже мертвы. — Что-нибудь случилось с вашей стороны? Абрам был раздосадован не столь тонкой сменой темы Жаном, но Ичиро ухватился за нее двумя руками, и Абрам последовал за ним. — Мы добились некоторого прогресса в борьбе с Мясником, но дела идут медленнее, чем нам хотелось бы. Абрам молчал, зачерпывая ложкой бобы и молча жуя. Он провел ложкой по краю миски. Он двигался не просто медленно. План, черт возьми, полз вперед. Тащится по грязи с потрескавшимися ногтями и кровавой улыбкой. Они двигались так медленно, что Абраму половину времени казалось, что они движутся назад. Семья его матери столкнулась с несколькими трудностями в сборе информации, и в прошлом месяце они потеряли информатора во время рейда. Натаниэль был их единственным источником информации на данный момент, и это не помогало тому, что он все время хотел быть, как можно дальше от отца. Насколько медленнее все пойдет, когда он окажется в глубоком прикрытии? — И никто не наделал глупостей? Абрам поднял глаза. — Я возьму определение за 200. Жан фыркнул, но все равно продолжил. — Ничего похожего на Россию? Абрам поморщился. — Ничего похожего на Россию, - подтвердил Ичиро. Ичиро посмотрел на Абрама глазами, в которых читался молчаливый вопрос. Хотят ли они по-прежнему молчать или хотят сказать Жану правду? Абрам отрицательно покачал головой. По его опыту, никогда не было ничего хорошего в том, чтобы вовлекать личные чувства в миссии глубокого прикрытия. Было бы лучше, если бы Жан оставил всякую заботу о своих братьях. Чувства означали, что кто-то в конечном итоге пострадал, а чье-то прикрытие было раскрыто. Никогда еще не было ничего более плохого, чем Россия, но было слишком много миссий, где ему приходилось выскальзывать из себя, чтобы Абрам или Натаниэль не испортили все. Времена, когда неспособность Рейсу чувствовать была единственным, что позволяло ему пережить пытки, которые он видел. Иногда, когда он соскальзывает слишком далеко, кувыркаясь из Рейсу в ту пустоту пространства, где он был самым честным и самым лживым, вплоть до этого запертого ящика подавленной агонии, он слышит, как Айко кричала в Оулу, Финляндия, или как— Теперь он был Абрамом. И Абрама там не было ни для чего из этого. Ему не пойдет на пользу искать эти воспоминания, когда он не будет готов с ними справиться. — Сколько тебе еще осталось? - спросил Абрам, уже страшась того момента, когда линия оборвется, и его брат снова замолчит в Гнезде. — Самое большое несколько минут, - ответил Жан, и в его голосе тоже слышалась тяжелая печаль. Никому из братьев не нравилась разлука между ними. Абрам на мгновение задумался, как Ичиро будет жить сам по себе, когда он станет Нилом Джостеном. Время всего этого, на мгновение поразило его. Жан был в глубоком укрытии в Гнезде, Абрам будет в глубоком укрытии в ПГУ. Ичиро и Айко будут предоставлены сами себе, ребенок на подходе, а здоровье Кенго ухудшается быстрее, чем они ожидали. Пропустят ли они с Жаном рождение ребенка Айко и Ичиро? Будут ли они скучать по смерти человека, который сделал все возможное, чтобы заслужить титул отца? Он отмахнулся от этих мыслей и позволил им упасть в тот запертый ящик, который старался никогда по доброй воле не открывать. — Давай, я расскажу тебе о новом рецепте печенья, который нашла Айко, - задумчиво произнес Абрам. — Лучше, чем из черной смородины? Абрам утвердительно промычал. — Розмарин и мед, сладкие, но все же пикантные. Наравне с клюквенно-апельсиновыми, которые она делает. — Значит, хороший баланс? — Ты же знаешь, что мне никогда не нравились слишком сладкие вещи. — Вы оба заслуживаете кровати в доме престарелых, - проворчал Ичиро. — Обсуждаем достоинства бисквитных вкусов по защищенной линии? — А ты не мог бы устроить нам хорошую вечеринку, Ро? - поддразнил его Абрам. — Высшего качества для твоих лучших братьев? — Если бы у меня была хоть капля здравого смысла, я бы давным-давно запер тебя в психушке. — Хорошо, что мы не любим тебя за твои мозги, правда? - усмехнулся Абрам. Ичиро быстро ударил его, но Абрам уже отскочил в сторону, злобно смеясь с телефоном в руке, танцуя вокруг мебели, тщательно переставляемой раз в неделю, чтобы только он мог перемещаться по ней с такой легкостью, как сейчас. — Постарайтесь не убивать друг друга, пока я на линии, - крикнул Жан, когда Ичиро, спотыкаясь, обогнул диванчик и рухнул в угол кофейного столика. — Мне бы не хотелось объяснять Айко все эти обстоятельства. — Он только хотел бы быть, хотя бы наполовину, достаточно талантливым, чтобы убить меня, - огрызнулся Абрам с дикой ухмылкой и яркими глазами, наблюдая, как Ичиро сдается и забирается на мебель, чтобы облегчить себе путь к Абраму. — У тебя, братишка, нет понятия о самосохранении, - сказал Жан, и в его голосе послышалось легкое веселье. Улыбка Абрама была улыбкой Натаниэля, улыбкой Рейсу – младшего, улыбкой тысячи разных имен и тысяч разных людей. — Что это за развлечение? - спросил он. — Кроме того, разве это не делает меня хорошим специалистом?