Во всём виноват кофе

Кэтрин. А дальше все как в кино: скорая, полиция, сирена, мигалки. Леона ввезли в машину реанимации на каталке, надели кислородную маску, а я сидела рядом всю дорогу до госпиталя, держала его за руку и все время что-то говорила, шептала, молилась, просила только не покидать меня. Не уверена, что он меня слышал, но я не замолкала, хотя может быть, я говорила больше для самой себя. Белые стены всё той же больницы. Леона увезли в отделение неотложной медицинской помощи. Мне вкололи успокоительное, приехал Ходж, смотрел с беспокойством, шептался с врачом. А мне было плевать на происходящее, главное — Леон. Только бы он пришёл в себя, только бы жил и был рядом со мной. Пускай это эгоистично, но я не смогу без него. — Кэтрин, поедем домой, — Ходж присел рядом. — Нет, я останусь, я хочу знать, что с ним. Я хочу видеть его. Что там ему будут делать, операцию? Так вот, я не оставлю его, потому что люблю. — Все-все, успокойся, я понял. Леон герой. Пуля не задела сердце, ему сейчас сделают операцию, мы дождёмся ее окончания. Я начинаю рыдать. Слёзы льются по щекам без остановки. Ходж осторожно обнимает меня за плечи, гладит по голове, успокаивая. — Ну-ну, принцесса. Все будет хорошо. Он крепкий мужик, справится. Я всхлипывала, а глаза закрывались. Невероятным усилием стоило держать их открытыми, но изможденное тело после стресса, шока и наверное под действием успокоительного, требовало закрыть глаза хотя бы на время, немного отдохнуть и набраться сил. Я моргала, веки налились тяжестью, чуть прикрыла глаза под убаюкивание Ходжа, и стало темно. Слышалась весенняя капель и почему-то детский смех. *** — Да, я понимаю, офицер, что вам нужны эти показания. Но мисс Хилл еще не проснулась, а мистер Макграт и вовсе без сознания. Я с трудом разлепила веки. Моргнула несколько раз, яркий свет резанул по глазам и зрение прояснилось. Ходж вышагивал вдоль светлой просторной палаты. Я впервые видела его таким…потерянным. — Кэтрин! Он отбросил телефон в сторону на белый диванчик в углу палаты. — Ты очнулась! — он улыбнулся краешком губ. — Где Леон? — Он ещё в операционной. — О Боже! Он жив? — Да, — заверил меня Бейкер, — ты как себя чувствуешь? Я осмотрела собственное тело. Помимо небольших ссадин и общей худобы было все нормально. — Немного кружится голова и тошнит, но в целом я в порядке. — Хочешь ещё поспать? Или может поесть? — Нет, Ходж, что с Леоном? — Он пока в реанимации, ему предстоит еще одна операция. — Там было столько крови… Я очень испугалась. — Да, он потерял много крови. Но донор на переливание уже нашёлся. — А с этим могли возникнуть проблемы? Я думала, это такая обычная процедура и с этим у нас все налажено. — Дело в том, что у Леона редкая, «четвёртая отрицательная». С ней действительно проблемы. Тут я заметила бинт на руке Ходжа, который он одернул рукавом толстовки. Я сразу же поняла очевидное. — Этот донор — ты, Ходж? — Да… У нас одинаковая группа крови. По щекам снова начали течь слёзы, коверкая перед глазами очертания и мужчины, и палаты, и мира в целом. Я почувствовала, как он сжал мое лицо обеими руками, как четко и уверенно проговорил: — Не плачь, Кэт. Хватит плакать. Это меньшее, что я могу для него сделать. Всё будет хорошо! Ходж запечатлел на моем лбу долгий поцелуй и после отпустил. — Кэтрин, мне нужно точно знать, как ты себя чувствуешь? Офицеры ждут поблизости, когда ты сможешь дать показания. Я неуверенно кивнула. — Я смогу. — Отлично. Скажи мне, Стоун угрожал тебе в дни перед случившимся? Запугивал? — Нет, ничего такого. Он как тогда пропал, так и всё, ты же знаешь, даже ваши люди не могли найти его. — Точно? Он не шантажировал тебя, допустим, чтобы ты молчала? — Нет. — Хорошо. — Что там с ним? — Джоша задержали, не дав скрыться с места преступления, хотя он пытался, но с дырой в колене сложно это сделать. Ну а записи с видеокамер наружного наблюдения лишили его всякого шанса отвертеться. Сейчас он задержан и полиции требуются хотя бы твои показания, поскольку Леон пока не может их давать, чтобы выдвинуть ему окончательные обвинения и перевести его из участка в тюрьму, где он проведет время в ожидании суда. Полиции он сказал, что хоть его план сработал не до конца, он ни о чем не жалеет. — О Господи, — я всхлипнула. — А еще полиции удалось выяснить, что в тюрьме он приторговывал запрещенными препаратами. Которыми и накачал тебя тогда. Думаю, с таким послужным списком из тюрьмы он не выйдет. — А зачем он хотел убить нас? Чего он хотел добиться? Ходж мигом помрачнел. — Стоун следил за нами. И через тебя решил подобраться к нам с Леоном. Кажется, он собирался шантажировать потом меня, потому что он накопал на меня компромат, до сих пор не представляю, каким образом он смог это сделать, но видимо основательно подготовился. — Неужели это все из-за того случая в вашей юности? — Я думаю, месть просто застлала ему глаза, да. У него был чёткий план, он даже не боится сесть снова, лишь бы отомстить. Он просто слетел с катушек. — А как ты узнал обо всём? — Мне позвонили из полиции. Мы договаривались, что как только будет какая-нибудь информация, звонят мне и Леону. Вот мне и позвонили. — Не такую информацию ты ожидал, вероятно… — И не говори. Я чуть с ума не сошел, как услышал то, что мне сказали в трубку. Ходж коснулся моей ладони. — Не плачь больше. Всё позади. Стоун никому больше ничего не сможет сделать. Могу позвать офицеров? Или дать тебе время? — Зови их, я готова дать показания! Прямо сейчас. Я упеку этого ублюдка за решетку, чтобы он больше не мог никого убить! — Молодец, — кивнул Ходж, — и ничего не бойся. Леон. Сегодня меня перевели в обычную палату. Провалялся я в реанимации целых пять дней. Был в сознании, но под аппаратами и постоянным наблюдением. Пулю мне вытащили, всё залатали. И все эти дни мне делали переливание. Потом я спросил, кто донор… Ну что ж, теперь мы с Бейкером «одной крови». Я задумался, повернулся и сел, свесив с кровати ноги. Грудь перебинтована, состояние терпимое, отдельная палата со всеми удобствами, но ужасно хочется домой, а еще увидеть Кэт. — Привет, — как по зову сердца, Кэтрин заглядывает в палату, улыбается. — Ангел мой… Она оглядывается через плечо, закрывает дверь, подходит ближе, на ней простые джинсы и широкий свитер белого цвета. Волосы собраны в высокий хвост, на губах блеск. Такая забавная сейчас, губки приоткрыты, глаза круглые, смотрит неотрывно, не моргая, в уголках глаз стоят слёзы, а она сама так близко, что я чувствую ее запах, как сладко она пахнет. Это возбуждает. Не целовал ее и не трогал целую вечность. А сейчас снова ощущаю себя живым. — Ты закрыла дверь? — Зачем? — Иди закрой. Смотрит несколько секунд прямо в глаза, но поворачивает дверной замок несколько раз, снова подходит. Тяну ее на себя, забираюсь руками под свитер, веду носом по животу, дурея с ее запаха. — Иди ко мне. — Леон, подожди, — Кэтрин пытается отстраниться от меня, но у неё это выходит плохо, я слишком долго ее не обнимал, — Нам надо поговорить, а не следовать инстинктам и желаниям. — Руки уже заползают под чашечки бюста. — Леон, послушай. Мне приходится остановиться, я замираю и тяжело дышу, в голове только похоть и то, как я хочу её. Видимо, срабатывает то, что я чуть ли не вернулся с того света и что мы давно не были близки. Но делаю над собой усилие, убираю руки, смотрю на то, как Кэт растеряна, как горят румянцем ее щеки, как блестят глаза. — Леон, меня очень волнует то, что произошло, мне нужно знать, правда ли всё то, что рассказал мне Стоун. Я очень хочу, чтобы мы были вместе, но без секретов и недомолвок. Пожалуйста. Кэтрин отошла на шаг назад, одернула свитер и поправила волосы. — Он сказал мне, что вы убийцы. Что из-за вас погиб человек, это правда? Я нахмурился, потер подбородок ладонью, неотрывно смотря на девушку. — Частично. — сказал тихим, но твёрдым голосом. — Это как? — Виноваты все. Джош — что участвовал во всем этом и меры не знал. Ходж — что увяз в этом. Я — что не смог остаться в стороне. А тот парень — что выбежал зачем-то на трек. — А то, что вы даже не присутствовали на суде — правда? Поворачиваю голову налево, смотрю в окно. — Правда. Наши родители дружили, были очень уважаемыми и влиятельными людьми, именно они нас отгородили от всего этого, просто имея связи в полиции и заплатив кому нужно. Я сначала сопротивлялся, был за справедливость, но отец поставил жесткие условия и я заткнулся. Все-таки тогда я был совсем ещё пацаном. Так мы поменяли место жительства, чтобы не светиться. А Джош получил максимум. И я виню себя за это до сих пор. Возможно, ничего этого бы и не случилось, будь я тогда умнее и чуть смелее. Возвращаю свой взгляд на Кэт, она обнимает сама себя за плечи и дрожит. — А как тогда ты сейчас можешь гонять, зная, что было в прошлом? — Мои гонки легальные. Все мои действия всегда в рамках закона. С восемнадцати лет. Причем, я ничего никому доказывать не собирался, в отличие от Ходжа, это чисто психология. Я просто делал что хотел. Смотрю на Кэтрин, она кусает губы, в глазах беспокойство. — Я не горжусь своим прошлым, многое хотелось бы изменить, но это невозможно. Мы никого не убивали, но и оправдываться за свой поступок я не буду, в этом нет смысла. Это всё не умаляет моей вины. — Я так боюсь, что это повторится. Вдруг кто-то еще решит, что должен вам отомстить? Вдруг с тобой что-то случится? Я ведь не переживу этого. Ты понимаешь? — Конечно, понимаю. Я все понимаю, моя девочка. Такого больше никогда не случится. Иди ко мне. Я вытягиваю руку, Кэтрин делает шаг навстречу, а я уже ловлю ее в свои объятия, не рассчитав силы, и мы заваливаемся на кровать. Боли в области швов почти не чувствую, плевать я на них хотел. Накрываю ее губы своими, кусаю, засасываю, толкаясь языком в рот. Кэт стонет, подается вперед, ёрзает, а меня начинает трясти от возбуждения. Член моментально встает колом, слишком долго не ощущал тепло нашей девочки. — Леон, тебе нельзя. — Мне нельзя больше воздерживаться, все остальное даже нужно. — Нужны тебе время и силы после полученных травм и хирургического вмешательства, чтобы прийти в себя. — Я уже пришёл в себя и всё, чего сейчас хочу — это тебя. Давай снимай джинсы, ангел, я ужасно соскучился. Снял с нее свитер, отбросил в сторону, ловко расстегнул лифчик, сжал двумя руками грудь. Она у нее идеальная, соски припухшие. — А если доктор решит тебя проведать? — К черту все. Мы оба стонем, когда, наконец, спустив джинсы, я трогаю Кэт между ног, забравшись под трусики. Она такая гладкая, влажная, горячая. Натираю клитор, массируя набухшие складочки, она очень возбуждена. Кэт ведет бедрами, увеличивая трение, она такая же голодная, как и я. — Сядь на меня. Она подчиняется, чуть приподнимаю бедра, направляя член, Кэтрин медленно на него опускается, ловя свой первый кайф, закусывает губу. Легкая судорога проносится по ее телу, стенки влагалища сжимаются. Она сейчас такая красивая, сама ласкает грудь, глаза прикрыты, запрокидывает голову, сдерживает стоны. Сжимает меня изнутри, и я кончаю через три минуты. Прямо в неё, меня вообще больше ничего не останавливает. Член пульсирует, а Кэтрин складывает губы моей обожаемой буквой «О», кончая следом. Не слезает с меня, делая круговые движения на моих бёдрах, тяжело дышит. — Кэтрин. — М? — Посмотри на меня. Фокусирует взгляд, в глазах туман, на щеках румянец. — Я вспомнил, как увидел тебя впервые. У тебя были такие красивые янтарные глаза, полные любопытства и страсти. — А сейчас? Они красивые? — Самые красивые. Она слезает, ложится рядом, я накрываю нас одеялом. Беру ее за подбородок, вглядываясь, рассматривая тонкие черные лучики от зрачка. — Я так благодарен тому стакану с кофе, который ты пролила на себя. — Ты опять восхваляешь сорт арабики. — Благодарен судьбе, что встретил тебя. Кэт прижимается ближе, всем телом, целует в щеку, кладёт голову на плечо. — Ты знаешь, я много думала. Я не хотела ничего после того, что случилось, хотела просто жить своей жизнью, уволиться, переехать, чтобы больше не видеть и не знать тебя. Вообще забыть и вычеркнуть из жизни. Но потом поняла, что просто не смогу так. Не смогу, и не могу без тебя. Жить и думать, как ты там? Чем занимаешься, куда ходишь, с кем спишь. Вот от последнего пункта мне сразу становится нехорошо. Ты только мой и ничей больше. — А ты оказывается тоже собственница, мисс Хилл? — ухмыляюсь и провожу ладонью по ее скулам, — Я бы никуда тебя не отпустил. — А потом ты весь в крови…у меня на коленях…и мысли о том, что я могу навсегда тебя потерять… — Всё позади, родная. Мы справились. Кэтрин обнимает меня, прислоняется к широкой груди, чувствую, как ее сердце бьется в унисон с моим. Она верит мне, и я не вправе больше её подводить. — Скажи что-нибудь ласковое. Склоняет голову, смотрит так лукаво, заглядывая в мою грешную душу. Вот так она на меня и смотрела, сама того не зная, а я пропал. — Хочу сказать, что бы ты ни делал в прошлом, я люблю тебя сейчас. Это трогает. Реально в самое сердце. Беру ее ладонь, кладу на грудь, где сердце гулкими ударами гоняет кровь по венам, заставляя жить. Кэтрин. Сегодня состоится корпоратив в честь выздоровления большого босса мистера Макграта. Событие поистине грандиозное, все очень переживали, беспокоились и спрашивали меня о его состоянии. А мне было радостно от того, как сотрудники ценят своего начальника. Леон на этот вечер, помимо сотрудников, позвал и обоих Бейкеров, и даже своих родителей. Мне страшно и волнительно. — Ты готова? — Мы стоим у входа в ресторан, где все состоится и сейчас там наверняка много народу. — Да. Мы так давно не веселились. — Вот уж точно. — Он берет меня за руку, и мы заходим в помещение. Когда мы оказываемся внутри, раздается внезапный оглушительный взрыв аплодисментов. Народу ещё больше, чем я думала. Быстро обвожу взглядом зал: судя по количеству, все сотрудники, этот противный Дэвид О’Коннор, финансист Эрик, друг Леона, Брайан Бейкер, Доминик с отцом, Ходж с девушкой. Красивая мулатка с волнистыми чёрными волосами. Он как раз сегодня обещал нас познакомить. Но внешне они очень друг другу подходят. Я рада за него. И родители Леона — Лаура стоит под руку со своим мужем Маркусом, их пару сложно не заметить. Леон познакомил меня и с отцом незадолго до сегодняшнего вечера. Они замечательные люди. Глядя на нас, улыбаются. Аплодисменты смолкают, Леон кратко целует меня в макушку, извиняется и поднимается на импровизированную сцену, все взоры устремлены на него. — Спасибо, что пришли. Мне очень приятно всех вас видеть. Он берет с подноса бокал шампанского и салютует всем собравшимся. — Попрошу минутку внимания. Леон подождал немного, пока в зале стихнет гомон голосов. — Недавно я чуть не отправился на тот свет. Поэтому особенно рад, что стою сейчас здесь и могу разделить с вами одно радостное событие. Он отводит взгляд от толпы и теперь смотрит только на меня. — Эта прекрасная девушка — мисс Кэтрин Хилл, является не только моей помощницей, но и, как вам уже наверняка известно, дамой моего сердца. — Он вытягивает руку, — Поднимись ко мне, мой ангел. Я непонимающе смотрю по сторонам, взоры людей устремлены теперь на меня, чувствую себя неловко, но надо подняться, раз мой мужчина попросил. Встаю рядом с ним, он легонько целует мне ладонь. — Последние месяцы были самыми счастливыми в моей жизни. Только благодаря тебе. Я хочу счастливую полноценную семью, как у моих родителей, — я поворачиваю голову налево, вижу Лауру, ее глаза светятся счастьем, — Я уверен в своих желаниях и своих чувствах. И пусть мне понадобилось для этого набить достаточно шишек, но я усвоил урок. Ты нужна мне. Целиком и полностью. Я очень люблю тебя. Я замерла от неожиданности и не моргая смотрю на Леона. Тут он другой рукой лезет себе в карман пиджака, достаёт из него красную кожаную коробочку, открывает и произносит: — Ты готова стать ещё одной миссис Макграт, которую я буду любить всю свою жизнь? Следует всеобщий удивлённый вздох, шёпот. — Ты выйдешь за меня? Сколько бы я не представляла этот момент, он все равно виделся мне каким-то фантастическим и неправдоподобным. А оказался…вот таким. И самым что ни на есть реальным. Ком встал в горле. Мне кажется, я от волнения сейчас рухну в обморок. Слёзы катятся по щекам, руки дрожат. Боже! Могу произнести только короткое: — Да! Взрыв аплодисментов, звон бокалов, улюлюканье, возгласы «Ура», «Поздравляем». Все как во сне. Леон с облегчением улыбается и медленно надевает кольцо мне на палец. Оно очень красивое и символичное — бриллиант цвета кофе в россыпи белых. Я погружаю пальцы в его волосы и целую, целую своего мужчину, который любит меня также сильно, как люблю его я. И который скоро станет моим мужем. Мужем, господи! Я знаю, я всегда буду принадлежать ему, а он всегда будет мой. Мы с ним прошли и трудности, теперь впереди у нас только счастливое будущее, в котором у нас все будет хорошо и правильно.