Tokyo Ghosts

Тецуя улыбается, забирая у молодого разговорчивого бариста две чашки кофе. Куроко надеется, что при личной встрече Мирай, его не пошлет в пешее эротическое. Он подходит к воротам частной школы, в которой учится Миро, прижимается спиной к стене, пьет кофе в ожидании Мирая. Мирай застывает в дверях, видя у ворот свой личный проклятый рок. Его подталкивает в спину одноклассник, прося пропустит. Мирай спускается со ступеней, отходит в сторону, что никому не мешать сбегать из храма знаний, продолжая рассматривать Капитана, на плече которого висит спортивная сумка. «Бывшего капитана, — поправляет сам себя Мирай.» Капитан вырос немного, набрал мышечной массы, чуть отрастил волосы. Изменился. В руках Тецуя держит стакан кофе из его любимой кофейни, отчего внутри разливается приятное тепло. Мирай выдыхает и идет к воротам. Сбежать от Дьявола не выходит, тот явно не желает замечать никакие намеки, а послать Мирай не сможет. И, если совсем честно, не хочет. — Тецуя? — Мирай встает напротив, протягивает руки, забирая один из стаканов, — что ты здесь делаешь? — Пришел поговорить, Миро, — Тецуя едва заметно улыбается, — ты игнорируешь мои сообщения, и не только мои. А вот это уже звучит как упрек, который поднимает волну раздражения. Обижает. — Не вижу смысла, — Мирай проходит мимо, не удивляясь тому, что Тецу идет за ним. — Миро, — Тецуя очень хочет прикоснуться, но пока не рискует, слишком холоден с ним сейчас Шо, — я просто хочу поговорить… — О чем? — голос парня злой, раздраженный, — что ты хочешь мне сказать? Что изменился? Все осознал и был неправ? И что с того-то. Дважды в одну воду не войдешь. — Миро, — Куроко так непривычно настойчив сегодня и как-то особенно спокоен. Тецуя замолкает, идет рядом с менеджером их команды. Он не знает, что должен сказать. Не знает, как убедить самого упрямого парня из их безумной компании. Куроко действительно наивно предполагал, что слова ему будут не особо нужны. Они в полной тишине добираются до спортивного центра. Куроко так и не нашел слов, но уходить ни с чем отчаянно не желает, упрямо идет следом. В конечном итоге они оказываются в просторном баскетбольном зале. Мирая тут же облепляют маленькие шумные дети, наперебой задающие разные вопросы. Это позволяет Куроко ненадолго уйти в свои мысли. В чувство его приводит странная улыбка на лице Миро. Дети бегут на построение и приступают к разминке под внимательным взглядом тренера, а Мирай медленно подходит к Куроко, продолжая улыбаться. — Какую гадость ты задумал? — напряжение наполняет крепкое тело. Обычно такие улыбки не предвещают ничего хорошего. — Ничего. Ты хочешь доказать мне, что чего-нибудь все еще стоишь. Я хочу дать тебе шанс. Одна учебная тренировка. Дети порадуются, что их сегодня тренирует победитель зимнего кубка, я получу доказательства серьезности твоих намерений. «Мы не куклы, Те-цу-я. Мы живые люди. То, что ты делаешь, причиняет боль.» — Хорошо, Миро. Где здесь можно переодеться? — Куроко убеждает себя, что это неплохая сделка. Следующие несколько часов безумия приносят Тецу удовольствие. Если честно, Куроко был уверен, что все это очень плохо кончится, все же он терпеть не мог шумных, крикливых детей. Но все прошло относительно хорошо. Мирай даже под конец этого занятия улыбается ему. Явно хороший знак. Они устраиваются за столиком кофейни, расположенной недалеко от спортивного центра. — Остальная команда собралась тогда? — спрашивает Шо, поедая взбитые сливки, Куроко кивает, — и что ты им сказал? — Предложил перевод в Академию Аоки, чтобы снова играть вместе, как команда. Сказал, что они не обязаны ни соглашаться, ни принимать решение прямо сейчас… — Потому что тебе все равно с кем играть, — усмехается Миро, рассматривая стакан, боясь поднять глаза и увидеть равнодушие во взгляде напротив. — Не надо меня перебивать, — тон Тецу холодный, жесткий, режущий, — мне не все равно. Не надо путать принятие с равнодушием. Две разные вещи. У нас был очень короткий разговор, я предлагаю снова быть вместе. Заставлять никого не буду. Из этого еще ни разу ничего хорошего не вышло. Каждый сам примет решение, а я приму выбор каждого из вас. Миро, я хочу, чтобы каждый из нас дал друг другу еще один шанс. Мирай молчит. Ему нечего на это ответить. Он знает, как больно подпускать кого-то слишком близко. Знает, потому что один раз уже подпустил и потом учился справляться с последствиями в виде боли и одиночества. Сейчас же ему предлагают еще раз рискнуть. Поверить. Довериться. Вот только Шо боится. Он не верит ни в то, что характер Капитана стал легче, ни в то, что как-то поменялись близнецы и Киришима, ни в то, что будет легче с Куро, Акирой и Шики. Люди не меняются. Мирай пьет свой кофе, заедая его нежнейшим чизкейком, следит за длинными пальцами, покрытыми тонкой кожей перчаток цвета крови. Шо радуется тому, что ответить можно не сейчас. Он уже знает каким будет его решение. Знает, что придется приложить максимум усилий, чтобы его перевели в эту чертову Академию. — Хорошо, я подумаю над этим, — Куроко хмурится от этих слов, — мне правда нужно время, это не такое простое решение. — Как скажешь, — отвечает Тецуя. Он устал, знал, конечно, что легко не будет, но все это начинает смахивать на тест на стрессоустойчивость, — я могу попросить тебя отвечать хотя бы на мои сообщения. Я не прошу многого сейчас, Миро. Шо кивает. Они сидят в тепле еще какое-то время, за которое Тецу успевает с кем-то поругаться, а Миро выпить еще один кофе. На улице темнеет, и Тецуя вызывает проводить парня до дома. Мирай не находит сил для отказа. Путь до дома Шо проходит в полной тишине. Куроко стоит во дворе, смотрит на дверь, за которой несколько минут назад скрылся его менеджер, и в очередной раз уверяет себя, что делает все правильно. Нужно немного подождать и результат его порадует. С такими мыслями Тецуя вызывает такси. Уже слишком поздно, чтобы добираться до дома пешком. Сидя в теплом салоне, Куроко переписывается с капитаном стритбольной команды, так как стали известны даты полуфинала и финала. Тецу расплачивается с водителем и выходит из машины. Куроко проходит несколько метром, как чужая крепкая фигура преграждает ему путь. — Привет, Куроко, — надменный голос неприятно режет слух. — Ну, привет, Кагами.