amnesia: sun&moon

2 августа, 2018 год Стоя перед зеркалом, Минхён заинтересованно осматривает себя и оценивает свой внешний вид. Он поправляет красный галстук, красиво выделяющийся на фоне жёсткой, чёрной ткани, и на лице его играет ухмылка, перемешанная с радостью и восторгом. Из всех костюмов, что ему покупали на дни рождения, этот полюбился им больше всего. Минхён уверен, что он ещё никогда за свои девятнадцать, почти двадцать лет не выглядел так потрясно и сногсшибательно, и это первый раз, когда Минхён действительно нравится себе. Вошедшая в комнату мать только руками размахивает и ликует, насколько её сын красавец, а отец по старой, доброй привычке обзванивает всех своих друзей, хвастаясь прекрасным выбором костюма. Минхён делает несколько фотографий в зеркало и ещё пару с лицом, выкладывая получившиеся кадры в историю инстаграма. Сегодня эта соцсеть особенно активна с самого утра: все друзья, знакомые и близкие шлют Минхёну поздравления в виде сообщений, отметок на постах и историях, электронных подарков, перевода денег на карту и подарочных купонов в тот или иной магазин. Каждое замеченное поздравление Минхён принимает с теплом. Ему безумно приятно, что сегодня, второго августа, столько людей уделяют ему время, потому что «Да, это мой день. Мой двадцатый день рождения». — Госпожа Чхве спрашивает, какой торт подготовить к вывозу? — мама Марка растерянно вбегает в комнату, в одной руке держа телефон, а в другой — закрученную прядь волос на плойке. — Я не люблю торты, мам… — Минхён аккуратно садится на край кровати, выключая телефон и вспоминая. — Шоколадный. «Его любимый». Когда Минхён снова остаётся в комнате один, он разрешает себе лечь и ненадолго прикрыть глаза в надежде, что его замечательный костюм не останется помятым. До выезда осталось полчаса. Минхён прислушивается к разным звукам, исходящих отовсюду: из открытого настежь окна, из комнаты родителей, из гостинной, из телевизора на кухне. Марку казалось, что только в его день рождения во всём мире что-то происходит, или же этот день настолько для него особенный, что он из-за волнения обращает своё внимание на такие элементарные вещи, случающиеся каждый день. Только среди глухих звуков послышался один чёткий, почти оглушающий и заставивший Марка снова принять сидячее положение, чтобы проверить уведомление на телефоне. fullsun: Тебе идёт. «Написал». Минхён улыбается, сжав телефон в руках покрепче. marklee: Благодарю, Хэчан-щи. Прошло пять дней с их последней встречи у моря. В тот вечер Минхён так и не смог написать Донхёку, как сильно ему понравилось танцевать около бушующих волн и дышать ему в шею, что ему хотелось бы повторить ещё раз их выдуманный, нелепый танец, а Донхёк так и не смог отдать те фотографии, сделанные на свой фотоаппарат. Всё это время они ни разу не пытались выйти друг с другом на связь, что для них обоих было весьма непривычно и странно, но Минхён для себя решил, что так будет лучше. Ему определённо нужно было время, чтобы последний раз собраться с мыслями и сделать шаг в новую жизнь, начинающуюся сегодня. Это небольшое затишье между ними не значило ссору или что-то неладное в их отношениях, просто они оба поняли, что им необходимо немного подождать перед тем, как заново начать. «Сегодня я навсегда попрощаюсь с тобой, Донхёк».

***

— Чёрт меня побрал, — почтительно поклонившись, Джено не скрывает восхищения на своём лице, когда подходит к Минхёну, ведущего диалог с Ренджуном. — Потрясно выглядишь. — Благодарю, — улыбчиво чтит Минхён, заливаясь красным румяном. — Ты ещё лучше. Так редко вижу тебя в костюмах... Где Джемин? — Проспал, — Джено усмехается. — Кто-то удивлён? — Не-а, — отвечает Ренджун, закатив глаза. Минхён не ожидал увидеть сегодня столько людей. Они действительно приехали сюда для него, в честь него. И пусть половина лиц здесь кажутся ему совершенно незнакомыми, Ли искренне удивлён. Ему хотелось поблагодарить каждого вошедшего в это здание человека, но Минхён понимает, что тогда этот вечер затянется до следующего дня. Он допивает свой бокал красного вина, которое уже унюхал Джено и провожает его с Ренджуном в главный зал за их дружеский столик, где уже в ожидании сидели Ченлэ с Джисоном. — Вы заметили, что именно дни рождения Минхёна всегда обходятся нам так дорого? — Чжон приподнимает одну бровь, рассматривая большие люстры на потолке. — Да? — вопросит Джено. — Мне казалось, здесь всё бесплатно. — От части так и есть, — медленно кивает Ренджун, делая подсчёты в своей голове. — Но если учесть потраченные деньги на мою причёску, одеколон, костюм… — Эй, — перебивает его Джисон. — Он всё ещё здесь. Минхён, стоявший позади, усмехается. — Если бы не родители, мы бы отделались посиделками в кафешке напротив моего дома, — Ли пожимает плечами. — Простите, но мне нужно встречать гостей. — Конечно, иди, — говорит Джисон. — Джемина можешь не пускать, — ворчит Джено, скрестив руки на груди. — Он уже всё просрал. — Понял, — Минхён кидает свой бумажник на стол и убегает обратно в фойе. Людей становится всё больше и больше, банкетный зал постепенно начинает оживляться. Волнение внутри Минхёна нарастает с каждой секундой, и он спешит предположить, что оно, вероятно, появилось из-за слишком большого количества уделённого ему внимания. Он сминает края своего пиджака, стоя на входе в здание, и поток радостных гостей всё никак не заканчивается. Минхён уже успел повидаться со своей бабушкой, с друзьями из своей старой начальной школы и даже со своим бывшим тренером по футболу. Его лицо выдавливает улыбку, а сердце бешено колотится в надежде, что скоро в этой толпе окажется Донхёк. Минхён не спрашивал, приедет ли он, потому что Донхёк был на каждом его дне рождении, и ещё с его пятнадцатилетия Марк потерял привычку приглашать младшего, ведь он всё равно придёт. А сейчас Минхён волнуется, по новой прокручивая в своей голове все возможные исходные варианты: «Мне искренне хочется верить, что я увижу тебя этим вечером. Хочется узнать, как ты будешь одет, как будут уложены твои и без того красивые волосы. Мне просто хочется увидеть тебя. Я знаю, прекрасно знаю, что ты чувствуешь, и если ты, всё-таки, приедешь, я последний раз посмотрю так в твои глаза, те самые, что всю вселенную в себе хранят. Я жду тебя, Донхёк». В дверном проёме показался весь запыханный, уставший и измотанный Джемин, сжимающий в руке телефон, разрывающийся от звонков Джено. На тяжело вздыхает, в истерике прикрикивая и облокачиваясь на стену рядом с Минхёном, стараясь восстановить напрочь сбитое дыхание. — Ни одного свободного места на парковке, — шипит Джемин. — С днём рождения, брат. Твой костюм, он… Вау! — Спасибо, Джемин-а, — Минхён похлопывает парня по спине, улыбаясь. — Вообще, Джено сказал тебя не пускать, так что… — Ого, винишко! — уже ничего не слышащий Джемин протискивается внутрь и быстро находит нужный столик, роняя на стул свой зад. — Ну, все в сборе, — говорит Ченлэ, осматриваясь. — Почти. — Где Донхёк? — спрашивает Ренджун с набитым ртом. Все разом оборачиваются на Минхёна. — Ты звоним ему? — Джено подозрительно щурит глаза. — Нет, — Марк опускает взгляд вниз. — Нет?! — удивлённо вскрикивает Джемин. — То есть… нет? Он… не придёт? — Я… я не знаю. Мне нечего сказать вам. — Вы поссорились? — догадывается Ченлэ. — перед твоим днём рождением? — Нужно было сказать нам, — Ренджун грустно дуется. — Мы не ссорились, — объясняет Минхён. — Я думал, что нет смысла приглашать, потому что… он в любом случае пришёл бы. — А его эти дылды на входе пустят? — Джено вздрагивает, вспоминая угрюмые лица охранников. Внезапно в зале погасает свет. Одна, большая лампа была направлена на сцену, где, стоя в роскошном платье, показалась мама Минхёна. Всё внимание притихнувших гостей сразу же направилось на неё, когда мисс Ли, неуверенно держа в руке микрофон, пыталась начать свою вступительную речь, растерянно бегая глазами по тёмному помещению, и где-то сбоку подбадривающие махал руками её муж. Минхён чувствует жгут на глазах, но не поддаётся слабой стороне себя, продолжая смотреть и тихо, вслух повторять «Какая ты красивая.» Она и вправду постаралась организовать этот вечер, ища в городе самые лучшие банкетные залы по умеренной сумме. Она днями и ночами сидела за компьютером и пыталась найти что-то подходящее. Она обзвонила всех своих друзей, уговаривая придти сюда, зная, что её сын не будет против гостей. И это всё только ради одного дня. Минхён безумно гордится ей, но, вероятно, он никогда не скажет ей об этом. Ли знает, что его маме достаточно хорошего настроения, чтобы она чувствовала себя счастливой, но Марк таит в себе огромную любовь к ней, которая остаётся в его трепещущем сердце. Сидящий рядом Джисон опускает руку Минхёну на колено, постукивая пару раз, и Марк действительно быстро успокаивается. Воздействие Джисона на него очень сильно. Вскоре заиграла мелодичная музыка, и гости наконец-то начали вечеринку. Кто-то увлечённо изучал различные виды алкоголя на стойке, кто-то выстроился в очередь за денежными конкурсами, а кто-то предпочёл остаться за столом и поболтать. Атмосфера вокруг постепенно начинала набирать обороты, и вскоре обычное скопление людей превратилось в сдруженный, большой коллектив, среди которого Минхён был главарём сегодняшнего вечера. — Как быстро, всё-таки, летит время, — грустно вздыхает Ренджун. — Вам так не кажется? — Ага, — соглашается Джемин. — Глядишь, и нам уже за восемьдесят будет. — Куда ты так палку загибаешь? — Джисон скрестил руги на груди. — У нас впереди… почти вся жизнь. — Он прав, — говорит Минхён. — Ещё столько всего можно успеть. — Удивительно, что каждый раз, когда мы собираемся вместе, наши разговоры постоянно заканчиваются рассуждениями о жизни, — замечает Ченлэ. — Да какая разница? У Минхёна день рождения! Двадцатый! Вы, бесстыжие, подарок-то хоть приготовили? — Это не обязательно… — Куда ж без него, — хмыкает Джено. — Договорились же после праздника отдать. Джисон ударяет ладонью о лоб. — Это был сюрприз, — наигранно улыбается Ренджун. — Был. — И я не удивлён, что он провалился, — Минхён усмехается, оборачиваясь назад. — Я отлучусь ненадолго. — Запомни нас такими, — говорит радостный Джемин. — Потому что потом мы будем уже никакие. — Ты за рулём, — напоминает Марк. — В этом и проблема, — На разводит руки в сторону, опустив голову. — Представляешь, как трудно смотреть на вино, которое не можешь выпить? Трезвый я могу считаться подарком? — Ещё бы, — встав из-за стола, Минхён задвигает за собой стул и удаляется по коридору налево, где скрывается за туалетной дверью. Улыбка с его лица тут же спадает, на глазах выступают беспричинные слёзы, и Минхён устало облокачивается спиной на холодный кафель, закрывая лицо руками. Он устал держаться и делать вид, что всё в порядке, когда внутри него рушится мир. Его трясёт от страха, холодная дрожь не даёт успокоиться, и Минхён окончательно опускается на пол, рвано хватая глотки воздуха. Ему не получается отвлечься танцем, не получается забыться в выпитом алкоголе: всё кажется абсолютно бесполезным, когда Минхён осознаёт, что он несчастлив. Слабые руки безжалостно сжимаются в кулак, всё тело находится под напряжением, и Марк прячет своё лицо за согнутыми коленями — не дай бог его кто-то увидит. Ему не хватило сил дойти до кабинки и спрятаться в ней. Нужно встать и умыться, но сил нет. В зале заиграла весёлая музыка, все кричат, веселятся и танцуют, а Минхён медленно умирает внутри. Противный галстук начинает душить, и Марк срывает его с шеи, продолжая сжимать в руках до покраснения. «Я так надеялся, что ты придёшь. Ничего не сделало бы этот вечер лучше, чем твоё появление. Я буду ждать, Донхёк. Сколько бы времени тебе не понадобилось — я подожду». — Боже, Минхён… Забежавший в туалет Джисон испуганно вздрагивает и незамедлительно принимается помочь Минхёну встать с холодного пола, на ходу включая кран. Он задирает рукава своей рубашки и мочит руки, прикладывая к горящим щекам старшего. — Хён… — Прости. — Я знаю, что ты ждёшь его, — Джисон осторожно увлажняет минхёнову шею, ведя вдоль линии подбородка. — Он не отвечает на сообщения. Может, спросим у его родителей? Они здесь. — Не нужно, — спешит ответить Ли. — Это его право. Он может прийти, а может остаться дома. Выбор только за ним, и не мне решать… — опустив взгляд, Марк видит нечто странное, похожее на татуировку. Его глаза тут же округляются. — Это…? — Я хотел показать её позже, но… — Обалдеть, — Минхён, стараясь как можно нежнее, ведёт пальцами вдоль красивой надписи, выведенной маленьким шрифтом на внутренней стороне джисоновой руки. — Vivere, dimicāre, nunquam cēdĕre.* — Не зря же латинский в школе изучали, — Джисон улыбается и отстраняется от старшего, разгибая рукава. — Прости. Не спрашивай, почему я сделал это. Просто нравится. Она совсем не описывает меня, но, может, в этом и суть. Ченлэ-хён сказал, что она делает меня особенным.. теперь. — И не соврал. Минхён заключает Джисона в недолгие объятия, и они некоторое время просто стоят посреди уборной, смотря на свои нелепые отражения в зеркале. Когда Минхён приводит себя в порядок, они возвращаются за стол, и ничего не заподозрившие, или только сделавшие вид друзья продолжили наслаждаться вкусными закусками и красным вином, обделившим одного Джемина. Их разговор быстро завязался по новой, и атмосфера вокруг снова приобрела праздничный вид. У Минхёна складывалось ощущение, что на сегодняшнем вечере он — кумир каждого из гостей. Все просились сделать с ним фото, и каждый раз ему приходилось вставать из-за стола, чтобы одолжить услугу. Ли был бы не против, если бы для этого выделили целую фотостудию, после которой ему потом заплатят, но эта безумная мысль лишь остаётся жить в его голове. Он не возражает сделать пару фотографий: раз люди хотят, то почему бы и нет. И только после длительных очередей, выстроенных в одну линию, Минхён наконец-то соглашается сфотографироваться с друзьями. Джено ещё с самого начала настаивал на этом, осуждая и говоря, что потом они все даже камеру глазами найти не смогут, но всё оказалось куда лучше, поэтому телефон каждого из них заполняется смешными, местами убогими, постыдными и тёплыми фотографиями. Ренджун клянётся, что поставит эти фотографии в рамку, но никто ему не верит, потому что Хуан никогда не выполняет свои обещания. Вскоре Минхён начинает чувствовать, как его клонит в сон из-за выпитого количества алкоголя. Наверное, это впервые, когда Ли осилил так много, потому что, обычно, у него всегда был лимит, поставленный собой же, и который Минхён старался соблюдать. «Нельзя напиваться перед Донхёком». Но сегодня Марк отказался от поставленного собой правила, потому что нет причины следовать ему. Нет того, перед кем он мог бы опозориться сегодня, нет того, кто мог бы дать ему сильную пощёчину за лишний выпитый стакан. Нет того, кого Минхён ждёт, поэтому он продолжает пить и пить, даже тогда, когда друзья просят больше не приносить за их столик вино. «Хочу выпить настолько много, чтобы забыться до завтрашнего дня и никогда не вспоминать вечер, в который ты не пришёл ко мне. Я, как твой лучший друг, уважаю твой выбор, твоё решение, но по-настоящему, ты знаешь, Донхёк, мне хочется закричать. Боль, что медленно разъедает меня изнутри, не исчезнет, пока в поле моего зрения не покажешься ты. Я так сильно скучаю по тебе, Хэчан-а. Я чертовски слаб перед тобой, и мне хочется сделать всё, чтобы больше никогда не расставаться. Пустота внутри меня продолжает разрастаться, а я вместе с ней продолжаю умирать. Уже ничего не поможет спасти меня». «Я убит тобой». Когда в банкетном зале снова погас свет, и заиграла громкая музыка, когда все гости, отдаваясь танцу, не замечали ничего вокруг, что-то заставило Минхёна обернуться и жалким взглядом посмотреть в сторону входа. Его исчерпанные, горящие огнём надежды возродились вновь, потому что Минхён видит Донхёка. На его красных глазах показались первые слёзы, которые он больше не сдерживал. Донхёк, чей силуэт показался вдалеке, аккуратно пытается подобраться к Минхёну через толпу гостей. Он скользит своей тростью по кафельному полу, дрожащими ногами стремительно двигаясь вперёд, преодолевая длинный коридор, казавшийся целым испытанием. Донхёку не за что зацепиться и ухватиться, он боится упасть, но атаковавший его страх лишь подбадривал, заставляя идти дальше. Медленно и осторожно он маленькими шажками подбирается к Минхёну, не сводящего с него своих больных глаз. «Ты пришёл». Холодные, дрожащие руки Донхёка ложатся на горящие щёки Минхёна, чьё лицо было очень трудно разглядеть в свете мигающих лампочек. Донхёк наклоняется ближе, почувствовав рваное, пьяное дыхание, туманящее его мысли. Они ничего не говорят в момент, когда их оглушает громкая музыка, когда сотни людей вокруг кричат, подпевают и веселятся. Минхён полон дурного разума и путающих мыслей, но он знает, что сейчас произойдёт. Он знает, что это случится через считанные секунды, но ему нужно остановиться. «Нужно сказать это». — Хэчан-а, — закрывая глаза, Марк вздыхает, обвивая руками донхёкову талию. — Мне нужно сказать кое-что. Его всего трясёт. Страшно, что что-то пойдёт не так, что Донхёк неправильно поймёт его, и вечер, который так и не успел начаться, в мгновенье закончится. — Не сейчас, — в спешке отвечает Донхёк, глотая горячий воздух. — Пожалуйста, — он тянется вперёд, но Минхён отталкивает, не давая прикоснуться. — Я… — Минхён. — Давай… — Марк сдерживается, не позволяя себе переходить границы и рушить черту. — Давай попрощаемся. Выражение лица Донхёка меняется на его глазах. — Ты снова перепил? — спрашивает Хёк, не выпуская его лицо из своих ладоней. — Не неси бред. — Я хочу попрощаться с тобой, Донхёк. — Что… — мотая головой, Донхёк поджимает губу в неверии. — Минхён… — Я хочу попрощаться с тобой, как с другом, — Минхён вдыхает запах его одеколона, сжимая края чужого пиджака. — Потому что с этого момента ты мой парень. Резко притягивая Донхёка к себе, Минхён старается прижаться к нему всем своим телом, чтобы полностью прочувствовать и навсегда отпечатать в себе этот момент, которого он ждал неисчислимое количество времени. Минхён целует его своими шершавыми, обкусанными губами, не позволяя делать паузы. Он, взяв всю инициативу на себя, по-своему нелепо и чудливо сминает нижнюю губу Донхёка, и ему становится легче, когда младший ему отвечает. Они, стоя почти в самом центре зала, целуются, поглощая и чувствуя друг друга, не замечая того, что происходит вокруг, потому что всё казалось абсолютно не важным сейчас. Минхён до последней капли кислорода в своей груди ощущает желанные, мягкие губы Донхёка, пока его сердце бешено стучит, вырываясь наружу. «Мой мир снова живёт. Чудо, о котором я мечтал, казалось, всю жизнь, случилось. Мы поцеловались. По настоящему поцеловались. Я, чёрт возьми, так счастлив прямо сейчас, в эту минуту, рядом с тобой, обнимающим мои плечи своими дрожащими руками, и это всё, что мне нужно. Ничего больше. Только тебя, Донхёк. Прошло два месяца, как я осознал, что люблю тебя, и сегодня, в мой день рождения, мы поцеловались на виду у всех. Я завоевал Ли Хэчана, выпустив все свои страхи наружу. Пожалуйста, Донхёк, больше никогда не отпускай мою руку, давай будем вместе идти по нашему новому пути, открывая друг для друга что-то новое. Это лето не закончилось, оно всё ещё с нами, и его остаток я потрачу на тебя. Давай будем счастливыми, моё солнце». Марк улыбается, нехотя отрываясь от губ и пьяно пятясь назад, не отпуская рук младшего, лишь крепче схватившись за вспотевшие ладони. — Наконец-то. Донхёк улыбается, тычась носом в его шею. Минхён парализован с головы до ног. «Это правда случилось». — Я так… — Марк в сильном удивлении пытается придти в себя. — Я так много хочу тебе сказать. — И я обязательно выслушаю тебя, — шёпотом, на ухо отвечает Донхёк, туда же целуя. — Обязательно. С днём рождения, Минхён. Я люблю тебя. — И я люблю тебя. «И я люблю тебя, Донхёк. Так сильно, как бесконечна наша вселенная, как долговечны небо над нами, ветер и земля. Я люблю тебя от начала твоего имени и до его конца. Наконец-то у меня появилась возможность повторять тебе это раз за разом, день за днём. Перед моими глазами открыт весь мир, и я предпочитаю посвятить его красоты тебе. Обещаю, что наша история любви будет длиться столько же, сколько солнце греет этот мир, и я клянусь, Донхёк, ты не пожалеешь. Никогда не пожалеешь». Друзья и гости торжественно поднимают руки вверх, когда часы бьют десять часов — время, в которое Минхён появился на свет. Все кричат, начиная стучать бокалами, и Марк думает, что это больше похоже на Новый год, нежели на его день рождения, но это не отменяет того факта, что сегодня он стал самым счастливым человеком на Земле. Справедливо посчитать, что его главное желание сбылось именно сегодня. Пока Минхён ещё не осознал всего, что произошло за одно мгновенье, пока Минхён ещё не пришёл в себя, он в лёгком шоке, но уже завтра жизнь начнётся с нового листа. Всё будет по-другому. «Следующим утром я проснусь, и моя жизнь изменится до неузнаваемости… Не уверен, что у меня есть право на это. Заслужил ли я этого? Честным ли путём я добивался счастья?»

***

Джисон прощается с компанией друзей и возвращается в пустой зал после окончания вечеринки, находя Минхёна за их столиком, где они провели весь вечер. Марк лежит на стульях с закрытыми глазами и мечтательно улыбается, постукивая пальцами по своему животу. С его шеи свисает подвеска, подаренная Джено сегодня, а его уложенные ранее волосы уже потеряли форму, жалко болтаясь над грязным полом. От красивого, привлекательного костюма остались лишь штаны и мятая рубашка, потерявшая где-то свой галстук. — Решил на всю жизнь вперёд напиться? — садясь на корточки рядом, спрашивает Пак, взъерошив чужие кудри. — Есть повод, — тихо усмехается Минхён, заикнувшись. — И, дай-ка угадаю, — размышляет Джисон. — этот повод — Ли Донхёк? Марк краснеет, скромно кивая. — Мы… — Я видел, Минхён, — спешит ответить младший. — Прими мои искренние поздравления. Я счастлив за тебя. — Правда? — Правда. Знаешь же, что я не совру тебе. — Спасибо, — Марк встаёт и заключает Джисона в объятия. — Что бы я без тебя делал, Джисон-а? — Ты никогда не узнаешь, потому что я всегда рядом, — говорит он, направляясь с повисшим на ним Минхёном к выходу. — Пойдём. Донхёк ждёт.