Мы по разные стороны

POV Тэхён

Меня разбудил собственный сон. Я подскочил с кровати и посмотрел на календарь. Реально, уже завтра. Уже завтра Судная ночь. Она даже во сне снится. Целую неделю я гулял и пил, поэтому голова вообще не соображает какой год и число. Я оглянулся вокруг и увидел кучу бутылок, окурков, шприцы и даже пакетики с белым порошком. Сморщился про себя и выругался. Опять парни притащили каких-то ушлёпков-наркоманов. Стало противно от этой картины. Я встал и прошел в ванную, по пути запнулся об чью-то ногу. Кто-то лежал под одеялом, свернувшись калачиком. Знакомая макушка. Я пнул Чонгука и сдернул одеяло с его головы. Лучше бы этого не делал. Этот придурок заснул в собственной рвоте. — Фу, господи, Чон, — я громче выругался и зашёл в ванную, громко хлопнув дверью. Посмотрел на себя в зеркало и пришёл в ужас. Мое лицо было как из стиральной машины. Ебучий алкаш. Господи, я не лучше тех людей, которые валяются в соседней комнате. Ну хотя бы не наркоман и не закидываюсь травкой. Да, хоть в чём-то я лучше их. Я умылся и прочистил желудок после вчерашней пьянки. Стало намного легче. Вышел и увидел, как Юнги выталкивает каких-то парней. — Валите отсюда, иначе застрелю к хуям. Мин продолжал ходить по комнате и швыряться вещами. Наткнулся на чью-то очередную лужу рвоты и начал орать. — Боже ты мой, что вы за притон устроили в нашей квартире?! Уёбки. — Не ори ты, придурок, — сказал я и оттолкнул его. — Твоя идея была устроить здесь всё это? — Ты думаешь, я помню, Мин? Я даже не помню, как мы пить начали неделю назад, — сказал я, расчёсывая волосы. — Вообще-то вы с Чоном бухаете уже две недели. И посмотри, что вы сделали с квартирой. Я тебя убью сейчас! — Отъебись. Лучше Чонгука подними. Юнги подошел к другу, и я добавил: — Только он там… — Бляяяяяяять! — Я хотел предупредить. Я вышел из комнаты и прошел на кухню. Здесь было не лучше. Всё было загажено, как будто здесь была дикая туса. А собственно, так и было. Юнги сказал, что мы бухаем уже две недели, я даже во времени потерялся. Уже в который раз обещаю себе, что пить не буду, но сам себя обманываю. Впрочем, ничего нового. Тэхён, надо меняться уже. — Иди давай, — я слышу голос Юнги. Он заводит на кухню Чонгука. Тот еле-еле продирает глаза и смотрит вокруг. — Доброе утро, спящая красавица, — говорю я и иду ставить кофе. Чонгук что-то мычит и кладёт руки на стол. Его вид не лучше моего, тот ещё алкаш. Выглядит получше, видимо Юнги его умыл и заставил проблеваться. Как мамка, ей Богу. Хотя почти так и было, он нашёл нас. … Когда мне было 6 лет, моего отца посадили в тюрьму, я не помню уже за что, а спросить некого. Моя мать, по слухам, вообще была проституткой и оставила меня на заправке, мелкого. До сих меня душит обида, не могу простить ей этого. Представляю себя, стою заплаканный и сопливый на заправке и зову её. Меня подобрал какой-то водитель грузовика и увёз в город. Там сдал в полицию, и меня отправили в интернат. Потом меня забрала какая-то многодетная семья, похоже ради выплат. Жил я в ужасных условиях, меня заставляли работать физически. До сих пор сам с себя в шоке, как успевал ещё и учиться, хорошо причем. Так было до 9 класса, потом я сбежал из дома. Жил в заброшках и крал еду, деньги и одежду. Выживал, как придётся. В один день хотел ограбить какого-то мужчину, только не успел. Меня обогнал какой-то мелкий ушлёпок. Я, конечно, не хотел отдавать то, что считал уже своим. Догнал его и побил. Это была моя первая жестокая драка. Парень меня нехило отчихвостил в ответ, так и познакомились с Чонгуком. Он тоже, как я, мальчишка с непростой судьбой. Тоже сирота и сбежал из интерната. Мы подружились и стали держаться друг за друга. Выживать стало намного легче, пока не наступила Судная ночь… Когда я жил еще со своими родными и с приемными родителями, мы уезжали подальше, да и не особо я понимал, что из себя представляет это событие, меня оберегали от этого. А тогда я познал весь ужас Судной ночи. Стал свидетелем убийств и ограблений. Чонгук чуть сознание не потерял от вида крови. Но потом произошло необъяснимое: я заметил, как убивают какого-то мужчину. Головорезы оставили его истекать кровью, а сами убежали. Я подошёл и хотел помочь, но что-то щелкнуло в моей голове. Я ничего не сделал… Да, я смотрел как человек умирает. Появилось приятное чувство. Тогда я и понял, что сам ещё тот отморозок, а Чонгук ещё долго отходил от этого всего… Прошёл год. Подходило время очередной Судной ночи. Я шёл по улице с Чонгуком и заприметил красивую даму. Она была вся обвешана украшениями. От неё просто пахло золотом. И, конечно, я не мог пройти мимо, зачесались руки. Чонгук спрятался, чтобы в случае чего подхватить. Я всё продумал и уже готов был подойти к ней под предлогом помочь, меня схватил за шкирку какой-то парень. — Не советую, она жена одного из чиновников. — Отпусти! — Пройдём со мной. Незнакомец потащил меня в переулок и отпустил на ноги. Тут же подлетел Чонгук, и мы уже хотели дать отпор. — Помогите лучше ограбить вот того толстого мужика. Оставьте даму в покое, — неожиданно сказал он. Мы с Чоном посмотрели друг на друга непонимающим взглядом и пожали плечами. — Не бойтесь, всё напополам. — Ты кто такой? С какой стати тебе верить? — воскликнул я. — Если так интересно, то я Мин Юнги. Промышляю кражами, как и вы похоже. С этого и началась наша дружба с Мином. Он оказался отморозком похуже нас, промышлял не только кражами, но и убийствами. Судная ночь для него была увеселительным событием. Он сделал из нас таких же, но мне нравилось. Чонгук поначалу брыкался, но потом тоже втянулся. Мы выживали благодаря этому. За 5 лет знакомства с Юнги я стал ещё хуже его. Он сам мне так сказал. Действительно, мне никого не жалко, я люблю убивать и мне без разницы кого я прикончу. Жду Судной ночи больше, чем собственный день рождения. Именно тогда я могу выпустить пар и поразвлечься… … Юнги начал осматривать Чонгука. Я спросил: — Ты чего его щупаешь? — Смотрю не кололся ли этот идиот. Если да, то лично застрелю его. Вы знаете, что это запрещено у нас. Бухайте, гуляйте, водите девок, но не наркоманьте. — Блять, Мин, ты постоянно об этом говоришь. Уже слышали триста раз. — Да не кололся я, — Чон выдернул руки. — Отстань, у меня дикий сушняк. — На, — я протянул ему воду и потрепал по голове. — Завтра готовы идти? — спросил Юнги. — Конечно, ещё спрашиваешь. А оружие где берем? — Я позабочусь, — сказал Мин. — Мне нужно свести счёты со своим старым другом. Он мне не вернул деньги. — Силы не трать, — рассмеялся я, — у нас вся ночь впереди. Гулять так гулять. — Чон, у тебя есть с кем поразвлечься? — Нет, я просто пройдусь по первым встречным. — С козырей пошёл, — рассмеялся Юнги. — Бля, Чон, не поверю, что не с кем. Не скрывай, — сказал я и откинулся на спинку стула. — Реально не с кем. — Да он до сих пор белоручка, — сказал Юнги. — Завались, Мин, — разозлился Чон. — Да идите вы нахуй. Чонгук встал и вышел из комнаты. — А что я спросил вообще такого? — не понял я. — Забудь, отойдет. Вот что, я сейчас поеду за оружием, потом проверю обстановку. Завтра выступаем раньше, — сказал Юнги. — А что вдруг? — Говорю же, с другом счёты свести надо. Только сделаю это чужими руками. Устрою аварию, только чтобы он меня не видел. — Ты чёртов гений, Юнги, — расхохотался я. — Бля, а то. Только мне до тебя, как до луны. — Ты не только гений, но и лицемер. Съебись. Юнги усмехнулся и вышел, сказав напоследок: — Приберитесь, иначе получите хороших люлей. Вернусь завтра утром. — Слушаюсь, капитан. Друг ушёл, а мы с Чонгуком начали драить квартиру. Мусора было очень много, наркотики мы смыли в унитаз, все шприцы выкинули. Пол отмывали почти два часа, отскребая жвачки и ещё какие-то субстанции непонятного происхождения. — Больше мы пить так не будем, — сказал я, когда мы с Чоном выкидывали последний мусор. — Согласен, у меня сейчас спина отвалится. — Ещё посуду мыть. — Да блять! Чонгук начал ругаться, я посмеялся над ним. Наблюдая за ним, я задумался. Порой мне кажется, что я зря его в это втянул. Он заслуживал лучшего, ему не хотелось убивать людей. До сих пор помню, как его рвало при виде крови и оружия. Мне уже без разницы, я слишком много дерьма пережил, что даже самые отмороженные позавидуют моей стойкости. Только Чон мог бы вырасти и забыть всё, что он делал. Он вообще всю жизнь жил в интернате и не познал родительской любви. Я хоть немного, но познал. Но уже прошло много лет, мы изменились. Я отмёл лишние мысли и сказал себе, что, если Чон захочет уйти от этого, я отпущу его.