Бабочки не видят насколько прекрасны их крылья

      Февраль наступил быстро, а вместе с ним Нил понял, что ежедневная цифра, приходящая ему на телефон в виде СМС — обратный отсчёт.       Первую цифру «30» он получил в свой день рождения, на девятнадцатое января. Однако Джостен так сильно потерялся во временных рамках и боли в теле, что даже не может с уверенностью сказать, был ли он тогда в Гнезде, или уже вернулся в Нору. Отсчитав от того дня ровно тридцать, нападающий наткнулся на дату семнадцатое февраля в том случае, если они решат закончить на «1», и восемнадцатое, если на «0». Конечно, Нил уже примерно мог представить, кто именно всё это устроил и с чьего благословения. Непокорные Вороны Тетсуи не нужны, а уговаривать он никого не станет, заодно отдаст Натаниэля папочке, вернув и наследника, и деньги, вымолив долю уважения у старшего брата. Хотя такие изощрённые игры, как обратный отсчёт — потехи Лолы, ведь отец не любит ждать, легче от этого не становилось. Малкольм прекрасно знала, как правильно срезать мясо с костей и как спрятать тело так, чтобы его никто никогда не нашёл. В этом она была профи, а её маниакальный ум и наклонности ничем не уступали Натану. Именно Лола Малкольм и была человеком, научившим Натаниэля держать ножи.       Однажды Нил всё же решился ответить, набрав короткое «Хватит», но следующим же утром ему пришла ещё одна цифра.       А тем временем неумолимо приближался день начала нового игрового сезона. И как забавно, что именно в день первой игры отсчёт заканчивается. Удалив смс с цифрой «14», Нил глубже втянув шею, желая слиться со стенкой Мазерати, пока Монстры ехали в «Райские Сумерки». Кевин активно жестикулировал, пытаясь что-то донести, наверное, до Нила, но мысли в рыжей голове не могли собраться в одну целостную картину и дать второму номеру внятный ответ. Эндрю Миньярд не разговаривал с ним с тех пор, как Джостен покинул крышу, но многозначительных длинных взглядов хватало, чтобы нападающий знал, в каком настроении находится вратарь, что давало ему возможность прощупать благоприятную почву для разговора, и когда его лучше не трогать.       Вечер пятницы выдался шумный: парковка перед Сумерками была доверху забита машинами; некоторые, особо недовольные тем, что их не пустили, расположились прямо перед входом, раздражая и подначивая крупных амбалов. Тем не менее, Эндрю всё-таки удалось найти место, втиснувшись между столбом и бусом.       Охранники крепко пожали ему руку, перекинувшись парой фраз и позволяя им войти. Сумерки не изменились ни капли. Прокладывая свой привычный путь к барной стойке, Нил, по уже выработанной привычке, встал рядом с Дэем, сжимая его ладонь и ведя в самую гущу толпы. Это уже перестало быть чем-то смущающим или неловким. Джостену и прежде приходилось контактировать с Кевином, ведь экси — спорт грубый и интенсивный, требующий взаимодействия, а они единственные нападающие в команде, поэтому свести физический контакт к минимуму редко получалось. И всё же подобные прикосновения были в новинку. Вовсе не грубые и поспешные, а мягкие и нежные. Ладони были влажными скорее от волнения, нежели от пота, и посыл в себе несли совершенно другой. Они стали держаться за руки задолго после того, как начали удовлетворять себя лёгким петтингом в раздевалке после ночных тренировок.       Кевин охотно обхватил более мелкую ладонь Нила пальцами, сплетая вместе их фаланги, послушно шагая следом. Роланду потребовалось несколько минут, чтобы наконец-то заметить хмуро стоящего перед ним Эндрю. — Бог мой, кого я вижу! — прокричал бармен, пытаясь быть понятым в шуме басов и музыки. — Эндрю! Где так долго пропадал? — Дела, — сухо констатировал Миньярд. — Чего сегодня желаешь? — Роланд не был глупцом, легко распознав в голосе блондина нотки раздражения, поэтому продолжать расспросы не стал. — Что и обычно. — О'кей! — бармен принялся готовить с десяток стопок шотов, как вдруг глянул на Нила. — Да что у вас происходит? Нил, мальчик мой, стиль сменил? Тебе так даже лучше!       Нападающий счёл разумным промолчать, не озвучивая свои собственные мысли по поводу того, как ему было лучше. По обычаю, Роланд приготовил каждому его собственную порцию алкоголя, а Нилу закинул чистый стакан и литровую бутылку содовой. Эндрю схватил поднос и намеревался уйти вслед за Ники и Аароном на второй этаж, но Роланд едва ощутимо сжал рукав его толстовки, напрягаясь, готовый получить в глаз трубочкой из стаканов, стоящих рядом. — Мы можем поговорить?       Миньярд ничего не ответил, лишь сунул поднос в руки Нила, присаживаясь на через чур высокий для него барный стул.       Хэммик и младший Миньярд уже вовсю развалились у дальнего столика, нетерпеливо ожидая алкоголь. — Где Эндрю? — спросил Аарон. — Болтает с Роландом, — Дэй упал на кожаное кресло, отодвигаясь ближе к краю, чтобы дать Нилу место сесть.       Пока остальные жадно поглощали алкоголь, Джостен задумчиво вертел в руках стакан содовой.       Сегодня на рассвете он получил СМС «14», а «15» была вчера после обеда. Ровно как «16» пришла в без пяти десять, а «17» в шесть вечера.       Всё это лишь ещё раз доказывало, что Лола вошла во вкус. Отправляет сообщения когда вздумается, дразня, заставляя думать, будто бы сегодня ничего не будет, что сумасшедшие преследования окончены! Но каждый раз со звуком нового уведомления с неизвестного номера разбивалась в дребезги хрупкая надежда на конец этой муки. Довольно изощрённая игра, с помощью которой Малкольм лишь пыталась понять, насколько сильная жертва, и сколько времени понадобится, чтобы сломать её.       Нил мог смело заверить, что знал эту женщину довольно хорошо. Её повадки, вкусы, предпочтения. Лола любила грязную работу, отдавая всю себя избавлению от изувеченного трупа, нежели роскошному благотворительному вечеру, где могла похвастаться тем, что пришла под руку с Натаном Веснински. Психологическое насилие и пытки привлекали её чуть больше, чем кровавая расправа, хотя и этим женщина не брезговала. Всё его детство она была рядом — следовала по пятам, словно тень, обучая Натаниэля искусству слежки, маскировки, правильному порядку вскрытия, куда и как нажать, чтобы было больно, но жертва прожила подольше, используя для примера котят. Её умение владеть огнестрельным и холодным оружием ушло далеко вперёд Натали Шилдс и Эндрю Миньярда, и отчасти Нил должен быть ей благодарен за то, что смело мог заявить — он сильнее двух вратарей, ведь на его стороне опыт и лучшие учителя.       Но так же хорошо, как он знал её, что давало ему преимущество, Лола знала и его самого. Все слабые места, болезненные точки как на теле, так и на эмоциональном фоне, делая пытку более исключительной, максимально эффективной.       Когда они наконец встретятся, — а они неизменно это сделают, — Нил должен быть готов.       И ради этого не постесняется просить о помощи.

***

      Холодно.       Его руки сковала плотная плетёная верёвка, натирая красные кровавые раны на запястьях, глубже впиваясь в кожу.       Но он молчал.       Возможность кричать была утрачена вместе с пятью ногтями правой руки и левым ухом. Слабая электрическая лампочка держалась над головой на тонком проводе, мерцая, готовая вот-вот потухнуть, окутав помещение во мрак. Но он и так был лишён всяких органов чувств: нос забит кровью; перед глазами всё плывёт, если каким-то чудом удалось их приоткрыть; в ушах бьёт шум крови, поглощая все окружающие звуки.       Больно.       Он едва двинул рукой, как тут же верёвка глубже нырнула в мясо, потираясь о нервы. Он сдавленно застонал от ощущений, напрягая челюсть, задевая ухо и едва не теряя сознание от текучей за шиворот густой крови и слёз, капающих со светлых ресниц.       Из бедра по-прежнему торчал стальной нож, и как ни крути, возможности бежать у него не было. Даже если бы каким-то образом он смог покинуть подвал, далеко бы не ушёл — крови утекло слишком много, и он всем своим естеством ощущал, как силы медленно покидают его. Стараясь лишний раз не двигаться и продлить сладострастный момент жизни хотя бы на секунду, он абсолютно не замечал стоящего в углу подвала человека. Холодные голубые глаза наблюдали, как парнишка судорожно ловит ртом воздух, от отчаяния начиная глотать кровь, текущую из носа, лишь бы удалить жажду. Его худое истощённое лицо выдавало, сколько времени он уже находился здесь, связанный и дезориентированный. Будто бы почувствовав, что его минуты сочтены, человек вышел из тени, сверкая на свету лезвием топора. — Лучше тебе не опираться, — любезно подсказал мужчина, склонившись над почти безжизненным телом. — Ты ведь не хочешь подставить свою семью?       Парень из последних сил приоткрыл заплывшие кровью глаза, пытаясь рассмотреть за красной пеленой очертания человека. Нет, человека там определённо не было. Мужчина знал, что парень ещё в состоянии говорить, хотя если нет, то не беда. В конце концов, всё что от него требовалось, это лишь кивнуть.       Мужчина взял со стола папку, вымазывая белую бумагу окровавленными руками. Он деловито осматривает пару страниц, доставая из переднего кармана пачку сигарет и не спеша закуривая. Помещение заволокло густым табачным дымом, от которого глаза стали слезиться ещё сильнее, но ни один всхлип не сорвался с уст парня. — Это твоё? — спрашивает мужчина, махая папкой.       Парень молчит. — Не волнуйся, это был риторический вопрос. Я знаю, что данные бумаги принадлежат Тетсуи Морияма. Мне интересно вот что, — он выпустил густой клуб дыма прямо в лицо блондину. — Откуда они у тебя? Украл?       Парень молчит.       Мужчина устало вздохнул и швырнул бумагу куда-то за спину, не особо заботясь, что с ней станет. Он сделал очередную тягу, удобнее хватая огромной ладонью рукоять топора. Приближаясь всё ближе к парню, он наблюдал как его худое тело начало напрягаться, а из-под корки свернувшейся на ране крови хлынула новая. Мужчина медленно затушил сигарету о тыльную сторону ладони парня, от чего он взвыл, сжимая кулаки и сильнее натирая верёвки. В темноте снова сверкнули голубые глаза, когда мужчина резко выдернул из ноги нож, подставляя свету окровавленную сталь. Уши блондина заложило, но он всё ещё слышал голос, теперь доносившийся из-за спины. — Было глупо полагать, что ты способен хоть как-то помешать Морияма. Не важно какому. Будь ты умнее, то не стал бы красть важные документы. Люди которым ты их передавал уже найдены. И не волнуйся, я буду веселиться с ними так же долго, как и с тобой.       Блондин прикрыл глаза, позволяя одинокой слезе в полной тишине скользнуть по щеке.       А потом с омерзительным звуком Натан Веснински вскрыл горло Питеру Лау.