Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Соглашаясь на предложение Кевина, Нил надеялся лишь на тихую и мирную жизнь до тех пор, пока ему просто не придётся уйти.
Тьма
20 мая 2022, 08:14
Как только Нил с громким стуком захлопнул за собой дверь раздевалки, на него обернулись сотрудники службы безопасности на том конце коридора. Он плотнее сжал ручку спортивной сумки, двигаясь в сторону Лисов. Стоило парню переступить порог, как вспышки фотокамер ослепили его. Прикрывая лицо руками, чтобы видеть хотя бы дорогу, Лисы двинулись вслед за офицерами, прочищающими им дорогу.
— Даниэль Уайльд! Как, по вашему мнению, прошла сегодняшняя игра?
— Мистер Дэй, вы твёрдо намерены выйти против Рико Морияма в финале?
— Мисс Рейнольдс, мисс Рейнольдс, вы заметили сегодня в толпе болельщиков ваших родителей?
— Нил Джостен, значит ли четвёрка на вашем лице, что в будущем вы станете частью Воронов?
— Какие у вас прогнозы? Думаете, попадёте в полуфинал?
Нилу ещё никогда так не хотелось высказать людям всё, что он о них думал, сделав рану и надавив на неё так сильно, что кровь бы хлестала рекой. Он уже обернулся, намереваясь воплотить мечты в реальность, но не пойми откуда взявшийся Ваймак закрыл ему рот.
— Вперёд, — тренер сильно толкнул его в спину, вынуждая вернуться в строй.
Джостен обернулся, чтобы зло глянуть на журналистов, но один из офицеров, идущих сзади, повернулся в его сторону, и Нил застыл как вкопанный.
Прямо за спиной Кевина стоял Джексон Планк, а чуть поодаль, красноречиво опустив руку на кобуру с пистолетом, возвышался Ромеро Малькольм. Его чёрные, словно болотная тина волосы были небрежно растрёпаны, а жестокие карие глаза взирали с неприкрытым озорством и презрением.
— Нил? — Кевин, стоящий перед Ромеро, обеспокоенно нахмурился, и десятый номер понял, что слишком долго пялился ему за спину.
Приложив все усилия, чтобы придать лицу более спокойное выражение, он втянул воздух до боли в лёгких.
— Я в порядке. Идём.
Он не стал дожидаться ответа Кевина, а только развернулся и плёлся следом за Аароном.
Ноги стали свинцово тяжёлыми, будто его заковали в толстые цепи. Кто-то задел младшего Миньярда плечом, и, слушая его отборную ругань, Нилу стало так тоскливо.
Он будет скучать.
Жадно и отчаянно.
Чем ближе они приближались к выходу, тем острее Джостен понимал, что с его стороны было неправильно оставлять Лисов в неведении, приправленным толстым слоем лжи и фальши. Но всё же пусть они будут считать, что он сбежал и бросил их, пошёл на поводу у своего страха, исчез, как последний трус. Пусть, лишь бы были живы. И пусть не забывают его. Проклинают, ненавидят, но помнят.
Прямо у двери он остановился, крепче сжимая руки в карманах, а потом обернулся на пятках, задирая голову, чтобы посмотреть на Кевина.
— Кевин, я тебя тоже люблю.
Эти слова предназначались только ему одному, но Ромеро, стоящий почти вплотную, гадко улыбнулся, исподлобья глядя в затылок Дэю.
Плевать.
— А? — Кевин выглядел просто ошарашенным, абсолютно не готовым к таким откровениям.
Он пару раз открыл и закрыл рот, оглядываясь на офицеров, но они всем своим видом демонтировали, что диалог был им безразличен, хотя Нил знал, что каждый слушает очень внимательно.
— Люблю, говорю.
— Я прекрасно всё услышал, гений. С чего вдруг ты решил сказать это сейчас? — он обернулся на толпу снующих фанатов и журналистов. — Вдруг кто услышит?
Нил горько усмехнулся.
— Снова твои предрассудки?
— Нет же, — вздыхает Кевин, — просто я вижу, как ты не любишь камеру. Услышат, пристанут, а тебе плохо будет.
Джостен замолчал, моргая, а потом повернулся и возобновил свой путь. Тёплые пальцы Кевина крепко схватили его за ворот футболки, притягивая, чтобы поравняться. А потом он опустил руку и схватил его мизинец своим, нахально пользуясь толкучкой, чтобы их не заметили. Фанаты Лисов, выстроившись по одну сторону дорожки, радостно приветствовали свою команду. И хотя фанаты Троянцев не выражали особого энтузиазма от поздравления команды, которой проиграла их собственная, но не бросались с кулаками и оскорблениями — и на этом спасибо. Однако, подобного нельзя было сказать о явно приезжих из далёких далей людей, которые потратили кругленькую сумму на билет, а в итоге получили пинок под зад от команды неудачников из девяти человек.
Лисы были на полпути к парковке, когда из ниоткуда прилетела стеклянная бутылка. Болезненный «ой» от Ники, находившегося где-то впереди, подсказал Нилу, что бутылка всё-таки нашла свою цель. Эндрю обернулся, посылая в толпу ищущий уничтожающий взгляд. В следующую секунду полетел ботинок, а затем ещё одна пустая бутылка из-под пива. К ним уже направлялся другой наряд полицейских, призывающий отдыхающих к порядку, однако толпе, казалось, было плевать с высокой колокольни на перспективу был закрытым на пару суток или получить прикладом по морде. Они продолжали бросать всё, что только попадалось под руку: обувь, бутылки, еду, камни, мелкий мусор.
Ребята уклонялись по мере возможностей, но некоторым всё же прилетело пару раз.
Кевин полноценно обхватил ладонь Нила, внимательно смотря за толпой. Когда какой-то парень крикнул, что у них есть перцовки, полицейские обступили каждого лиса. Ромеро, оттолкнувший Дэя прямо в руки Джексона, крепко сжал запястье Нила, дёргая его на себя.
Джостен не сопротивлялся.
Он позволил телефону выпасть из кармана, разбившись об асфальт, уделив всё данное ему время, чтобы освободиться из мёртвой хватки Малкольма.
— Не сопротивляйся, мальчик.
— Да хрен у вас что выйдет, — шипел Нил. — Моя команда не уедет без меня.
— Думаю, — ухмыльнулся Ромеро, — они будут немного заняты.
Он вцепился пальцами другой руки Нилу в подбородок, оборачивая голову на толпу, которая активно пинала и обливала пивом Дэн, зажатую между двумя никчёмным полицаями. Джостен с замиранием сердца смотрел, как ей в лоб прилетел камень, и струйка крови покатилась к подбородку.
— Ваш тренер всю ночь потратит, пытаясь выведать, кого и в какую больницу забрали, — шепнул Ромеро.
Нападающий обернулся, пытаясь найти взглядом Кевина, но раз за разом лишь встречал разъярённые взгляды из общей массы. Джексон и Кевин пропали в толпе.
— Вы будете их трогать?
— Мы — нет.
С этими словами Малкольм запихнул его на заднее сиденье патрульной машины. На другом конце дивана его уже ждала довольная Лола. Нил молча уставился на неё, на её лицо, которое абсолютно не изменилось — такое же безумное.
Лола растянула свои красные губы в такой широкой улыбке, что глаза её сузились до маленьких щелок. Бежать было некуда: двери заперты, между водительским и пассажирским отсеком защитная решётка.
— Мальчик мой! — горячо воскликнула женщина. — Как же ты вырос. Дай я посмотрю на тебя.
Он вжался спиной в дверь, желая как можно дольше оттягивать момент прямого физического контакта с ней. Передняя пассажирская дверь открылась, и внутрь ввалился Джексон, сам. Осталось лишь мечтать, чтобы Кевин был жив-здоров, покалечен, но найден. Хотя, им вряд-ли бы позволили и пальцем коснуться такого ценного актива как Дэй, иначе самому Натану пришлось бы несладко. Острые, словно бритва, ногти Лолы впились ему в щёки, и она совершенно комично потрепала его, будто маленького ребёнка. Когда острый конец её маникюра вонзился в четвёрку, оставленную Рико, она вогнала ноготь настолько глубоко, что Нил зашипел от боли, а на месте её прикосновения осталась впадинка, из которой медленно сочилась кровь.
— Поговаривают, ты у нас восходящая звёздочка в мире спорта. В каком же странном мире мы живём, но уже совсем скоро тебе больше не придётся об этом беспокоиться!
Она рывком стянула с его плеча спортивную сумку, быстро обшарила карманы и выбросила всё что нашла через окно, прямиком в кусты.
— Ты рассказал кому-нибудь о себе? — подал голос Джексон, и оттого, насколько старанно он пытался пародировать уверенный и холодно-язвительный тон Ромеро стало мерзко.
Обычный кусок дерьма, а ведёт себя как!...
— Нет, я же не идиот. Я восемь месяцев был под камерами. Если бы я рассказал хоть что-нибудь, вы бы уже об этом знали.
Ромеро насмешливо выгнул бровь, но промолчал.
Лола довольно оскалилась.
— У нас очень много времени в запасе. Дорога до Балтимора не близкая, увы. Кстати говоря, у меня есть традиция рассказывать человеку о том, что я сделаю с его телом!
Нил старался не слушать, но у него не получалось полностью абстрагироваться от жестоких подробностей. Он бросил все силы только на то, чтобы не позволить выражению ужаса проступить на лице. Руки уже трясло мелкой дрожью, поэтому он спрятал их в карманах. Нил не хотел дать ей почувствовать, что она добилась своего. На этот раз храбрость точно его не спасёт, но они ждали этого момента девять долгих лет, и лучшее, что Нил мог сделать, это лишить их львиной части удовольствия.
На каком-то (он перестал считать после двадцати четырёх) километре дороги они свернули на обочину, чтобы поменять машину. Оставив патрульную тачку здесь, под своим жёстким надзором Джексон провёл Нила в заготовленный кадиллак.
Почувствовав холодный метал у виска, Джостен покосил глаза.
— Руки за сиденье.
Он медленно, но без вопросов завёл руки за кожаную обивку, и, кажется, Лола была раздосадована такой послушностью. Малькольм залезла на другой конец, захлопывая дверь, и стоило машине тронуться, как она тут же повернулась к Нилу. Женщина удобно (насколько это было возможно) устроилась перед ним, выхватывая из-за пазухи нож и одним отточенным движением разрезала ткань его футболки. Взгляду её предстала истерзанная шрамами грудь, и она в любопытстве склонила голову, тыкая в каждый пальцем.
— А этот я помню, — она царапнула ногтем по кругловатому шраму, следу от пули, — я его оставила.
Она ухватила лезвие своего ножа, зажав его между пальцев, словно шариковую ручку. Нил глубоко вздохнул, когда её грубые руки отодвинули остатки ткани, и Лола принялась критично осматривать холст перед ней.
Вот ему и не потребовались часовые тренировки с Рене. Жаль, он отнял столько её времени…
Первое касание в области ключицы не принесло ничего, кроме жгучей боли. Малкольм надавливала ему на плечи, стараясь удержать, чтобы надпись получилась ровной. С каждым новым завитком буквы остриё ножа входило глубже в кожу, и она смахивала выступающую кровь ладонью, будто обычную воду. Кривая, но глубокая надпись на ключице «ЛОЛА М.» оставила после себя жжёную боль, но Малькольм была бы не Малькольм, если бы её острые ногти не решили залезть между складок пробитой кожи.
— Ромеро, хочешь за тебя тоже распишусь?
— Хочу. Постарайся не торопиться. Мне было бы в разы приятнее, получись буквы красивыми.
Имя «РОМЕРО М.» отвратительно украшало собой вторую ключицу, а на свой вопросительный взгляд Джексон получил лишь средний палец.
Кровь на его теле постепенно застывала, образуя липкую твёрдую корочку, которую женщина с удовольствием поддевала, швыряя кусочки куда-то в сторону, будто разбирая пазл. Лола приподнялась, устроившись бёдрами на его коленях, и сжала волосы на затылке в кулак, вынуждая Нила запрокинуть голову.
— Если будет очень больно, я разрешаю тебе кричать.
Лезвие нашло себе путь от уголка рта до мочки уха, но в этот раз Лола не стала загонять его слишком глубоко, лишь сделав лёгкий надрез. Таким образом его лицо исказила кровавая резанная лезвием улыбка.
Ромеро что-то клацал на приборной панели, но так как ни окно, ни свет не включились, Нил с ужасом уставился на то, как Ромеро передаёт сестре прикуриватель.
— Не дёргайся, — приказала она, прижав прикуриватель к его скуле.
Агония мгновенно охватила лицо, жгучей хваткой сжимая челюсти, обжигая горло и отдаваясь резкой болью в глазах. Сладковатый запах обугленной плоти только усилил эту слепую боль, и Нил не смог больше сдерживаться. Он дёрнулся в сторону, напоровшись второй щекой на поджидающий нож Лолы. Лезвие оставило грубый порез поперёк «улыбки», но по сравнению с горящим адом слева, эта боль воспринималась крайне отвлечённо. Лола продолжала удерживать прикуриватель на месте, даже когда он отдёрнул голову, и только потом отняла его, чтобы осмотреть свою работу.
— Знаешь, ты мог бы быть в моём вкусе, если б не был так молод. Точная копия своего отца.
От призывного скольжения её бедер по телу побежали колючие мурашки.
— Озабоченная шлюха.
— Всё ещё дерзишь, — в голосе чувствовалось искреннее удовлетворение, будто эти слова её нисколько не задели, и она с нажимом провела ногтями по ранам на ключицах. — Но это ненадолго.
Она с силой приложила его появившейся из ниоткуда бутылкой рома, отравляя во тьму.
***
Сквозь пелену сознания Нил слышал, как громко стукнули коварные ворота его семейного коттеджа. Раны саднили намного меньше, и он с уверенностью сказал бы, что поездка заняла не меньше пяти часов, но, двинув рукой, он почувствовал несколько новых надрезов. Когда его грубо дёрнули за волосы, вытаскивая из машины, он наконец-то смог раскрыть тяжёлые веки. Дом, в котором Нил провёл своё детство, был пяти-спаленным коттеджем, находящимся в районе Виндзор Хиллз в нескольких километрах к северо-западу от центра Балтимора. В глазах общественности Натан считался успешным предпринимателем, отошедшим от дел и отказавшимся от акций в пользу инвестирования в различные предприятия по всему городу. Его процентные ставки были непомерно высокими, но он никогда не отклонял заявки. Не имело значения, кому понадобились деньги и сколько. Если компания не успевала отдать долг вовремя, он просто выкупал её и двигался дальше. Федералы не раз проверяли все его предприятия, но Натан был достаточно сообразителен, чтобы не вести свои реальные дела через компании, записанные на его имя. Он не помнит как его втащили в этот дом, лишь то, что пару раз ударили о косяки дверей, от чего порезы открылись и по телу потекла новая волна крови. Окончательно он пришёл в себя уже лёжа на холодном полу, но где именно? На ощупь это было похоже на кафельный пол душевой кабинки, и, нащупав внизу сливное отверстие, Нил бы так и подумал, но как для душа было слишком просторно и отвратительно пахло. Глухо простонав, он аккуратно сел. Скорее всего, в подвал отца он попал через гараж, подземным ходом, соединяющим два этих помещения, и который существовал лишь с одной целью: максимально упростить вывоз тел. Девять лет назад Нил с матерью бежали именно этим путём. Лола уже была тут. Она кружила вокруг него, словно стервятник над гнилой тушкой, показушно вертя между пальцев ножики, разложенные на столе в дальнем углу помещения. В молчании они провели несколько часов. Нил слышал приглушённые голоса сверху, наверное, у отца были гости. Когда дверь, ведущая в подвал, наконец открылась, Нил понял, что все лишние уже уехали. Сердце зашлось бешеным ритмом. Нил понимал, что Лола всё ещё на него смотрит, поэтому не мог позволить себе показать тот животный ужас, который в одно мгновение поглотил его целиком. Придав лицу относительно спокойное выражение, он смотрел, как смерть медленно спускается за ним по лестнице. Отец не изменился ни на йоту. Если не учесть пару потерянных в тюрьме килограммов, его гладко выбритое лицо, зачёсанные назад рыжие волосы и до стука зубов холодные глаза были такими же, как и девять лет назад, когда они виделись в последний раз. Босыми ногами он ступил на прохладную плитку, и Нил, не смотря на адскую боль в теле, отполз подальше, желая слиться со стеной. Телом Нил удался в Мэри, поэтому даже когда Натан присел на корточки рядом с ним, всё ещё можно было видеть, насколько огромен он, и насколько мелок Нил. — Встань, — хрипло приказал Натан, и от звука его голоса захотелось расплакаться. — Я не позволял тебе сидеть в моём присутствии. Вопреки собственному желанию уже черед секунду он оказался на ногах. — Здравствуй, младший. Не получив в ответ ничего, кроме напряжённого молчания, Натан вздохнул и что есть силы впечатал Нилу пощёчину, от которой парень отлетел в стену. — Я сказал «привет», — повторил Натан, когда Нил наконец выровнялся. Губы дрогнули, но никакого звука за этим не последовало. Нил обрёл голос только с третьей попытки и выдавил из себя слабое, задушенное приветствие. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Ему потребовались нечеловеческие усилился, чтобы не задохнуться от ужаса, подняв взгляд на отца. — Сын мой, моё величайшее разочарование. К слову, а где же моё второе разочарование? — Ты убил её. Что, уже не помнишь? — Я бы это запомнил. Я бы день ото дня упивался этим воспоминанием, пока искал тебя. — Ты сломал её. Она сдалась на границе Калифорнии. Лола вышла вперёд, склоняя голову. — Мы всё проверили. Она мертва. Тела нет, но на пляже найдена сгоревшая машина со следами погони. Тогда, в Сиэтле, мы гнались именно за ней. — Хорошо, тогда, пожалуй, приступим. Нил не заметил прячущегося до этого в темноте ДиМачио. Натан без особых усилий ухватил сына за грудки, поднимая. Ни сказав ни слова, Патрик вложил в руку босса заточенный рабочий нож Мясника. Покрутив слабое тело в руках, мужчина отбросил его на пол, и Нил, больно ударившись виском, не успел увернуться от первого удара. Раздирающий горло крик отразился от стен подвала. Невероятно глубокий разрез прямо на щиколотке показался ужаснейшим, что с ним когда-либо было, и Джостен даже не понял, почему от удара такой силы ему не отрубило ступню. Он в отчаянии цеплялся за любые неровности на плитке, в жалкой попытке сбежать. Натан ходил вокруг, играя в какую-то свою изощрённую игру, преследуя жертву, у которой нету ни малейшего шанса убежать. Лишённый возможности ходить, полуобнажённый, жалкий и грязный, Нил всхлипнул, когда нервы окончательно сдали. Из глаз градом покатились слёзы. Он не сможет. Ему не убежать ни от Лолы, ни от ДиМачио, и уж тем более от отца. — Нет, — шептал Нил, — нет, пожалуйста, не надо… — Будем свежевать по пять-десять сантиметров, — вдруг сказал Натан, — а затем вырезать плоть из-под кожи. И так раз за разом. Если делать всё правильно, ты продержишься целую ночь. Патрик, принеси нам паяльник. Он должен быть в ящике возле печи. — Нет, — повторил Нил, но ДиМачио уже скрылся из виду. Отец дёрнул его за здоровую ногу вверх, переворачивая Нила на спину. Он крепко ухватился за его икры, поднося нож прямо к пяточным сухожилиям. — Пожалуйста, папа, не надо! Я прошу, хватит! Мне больно, папа! Секунда, и мягкая плоть вскрыта. Нил кричал так громко, что голосовые связки едва не лопнули. Натан с силой вырезал ахилловы сухожилия, пока его сын корчился от боли в адской агонии. Как только Патрик вручил ему паяльник, Мясник прижег рану, и нога Нила дёрнулась в последний раз. Лёжа на полу в луже собственной крови, он перестал чувствовать что-либо, кроме боли. Отец оставался спокойным — его холодная маска не треснула ни на дюйм. Мольбы сына прошли мимо его ушей. Будто бы желая ещё раз убедиться в остроте своего орудия, Натан полоснул Нила по груди, сразу же прижигая бурлящую кровь паяльником. Но он больше не кричал. Последнее, что Нил помнил перед тем, как тьма поглотила его — крики и звуки выстрелов.