Случай в Лас-Вегасе

– Что-то не так?

Но после и сам замирает, стоит ему за спиной своего кавалера увидеть столь знакомую темную макушку.

***

      Теплый ветер ныне, впивается в покрасневшее от злости молодого юноши лицо колкими иголками, разрнзая явь, глуша звуки все напрочи, отдавшись в ушах эхом. Ярость.       Самая настоящая ярость била по черепной коробке оглушительным звоном и громкип мысленно: "Предатель.".       Черноволосый не останавливается, и не думает останавливаться. За спиной тот слышит взволнованный, напуганный не мало, и явно огорчённый сложившейся ситуацией голос Ёшки, что звал его, да все твердил об одном и том же словно зевшее старой пластинкой на одном и том же радио:       – Яори! Остановись! Прошу, выслушай меня! Ты все не так понял! Я могу все обья-       – ЧТО именно ты можешь мне объяснить?! То, почему ты не отвечал? Оо, это за тебя прекрасно сказали твои "сторис" и этот тип!       Взьелся тут же злостной материей, развернувшись резко, чуть не заставляя фиолетового врезаться в собственную персону Яори, нахмурившись, исказив физиономию в явном гневе, какой Ёшка видел за всю их дружбу лишь дважды: Когда их депортировали из страны, и-, сейчас....       На лбу выступили предательские капли пота, на плечи легла давящая игриво матушка-вина, вдавливая тяжким грузом совести сердце, заставляя то колотится в грудкной клетке в ритме аллегретто без прерывно на кроткие остановки.       Ноги подкосились, заставляя седьмого отступить на шаг назад, глядя на друга ныне стеклянными глазами, коими те сделались в миг, стоило только лицезреть этот холодный взор.       А Яори и не думал останавливаться, лишь наступал все больше, явно желая выплеснуть все, что накипело едким ядом:       – Ты знал, что я буду волноваться. Ты знал, что я буду тебя искать, буду трезвонить без умолку! А в итоге что? Правильно, ты просто наплевал на все это, и ушел с этим блядским папиком под ручку! Ты забил на работу, ты наплевал на казино, на всех и вся! На меня в конце концов! Ты только и зациклен на этом придурке! Чертов ты...эгоистичный, блять, пидорас!       Обрушился внезапно на беднягу шквал негатива всего накипевшего, что тот и выдержать его толком не смог, промямлив лишь неуверенное:       – Й-я-....Яори....       Но тот уже, словно бы и не слышал, уходя агрессивными шагами прочь, куда глаза глядят, лишь бы по дальше от "предателя".       Яо и не думал, что не хило так то перегнул палку. Не думал, и думать не хотел. Он был обижен. Искренне обижен на друга детства, и на жизнь в целом.       Нет...ну это каким же нужно быть козлом, чтобы даже лучшему другу не сообщить о подобной мелочи!? мог бы хотя-бы соврать, соврать о чем угодно! Яори бы и ложь принял безоговорочно, просто не зацикливая на том внимание, хотя-бы, успокоившись.       Однако молчание с его стороны бесило больше всего: больше маленькой зарплаты, больше их съёмной квартиры, больше того рыжего педика!       Больше всего на свете!       И он и не думал оборачиваться, не думал вовсе, что тоже мог обидеть фиолетового, не думал и думать не хотел.       Тьфу, ну его!       Взор Ёшки же становился все мутнее с каждым мгновеньем, от наступающих несдерживаемых даже силой воли слез, от чего глаза щипало, а мир в них - плыл несоизмеримыи потоком.       Боль в груди сдавила солнечное сплетение, заставляя дыхание ранее ровное сбиться, а руки задрожать от нехватки кислорода.       Неволей, тот обнял сам себя за плечи, ссутулившись, сев на корточки, поджав колени, опустив голову в пол, силясь подавить гулкие всхлипы, прерываемые мямлянием и какими-то пусто брошенными извинениями.       Кавалеры же ихние, так и стояли средь танцующих пар, наблюдая за обернувшейся драмой издалека, в момент, как сердца обоих от чего-то слабо но, все таки, обливались кровью.       Каждый по своим причинам.       Краткий тяжко вздохнул, обратив свое внимание на Аза, что явно впал в некий астрал. Иначе его пустой взгляд в одну точку описать невозможно, наверняка.       – Беги за ним.       Прозвучало от малинового неожиданно, с толикой некого упрёка, что заставило рыжеволосого встрепенуться, да обратить собственное внимание на стоящего рядом, выгнув брови в непонимании, исподлобья с недоверием на того покосившись.       – За кем?       Но от одного только осознания тупости вопроса собственного, да после лишь понимания смысл вего сказанного ранее.       Аз тут же выпрямился, не разбирая дороги ринувшись за уходящим Я, а за ним следом Краткий, что направился уже к собственному спутнику, да бы успокоить возлюбленного, напоследок кинув другу вслед лишь значимое для него не мало:       – Это твой шанс. Гляди - не упусти!       И тот успевает краем слуха услышать отголоски фраз сказанных, бросив следом лишь мало значимое ныне:       – Понял!       Да так и унесся в толпу, сияя огневом волос, в поисках токсичного официанта, какой бесил, но одновременно с тем, и притягивал своей скромной относительно персоной.       "Лучший из лучших" же, присел на одно колено прямиком пред обладателем двух симпатичных фиолетовых пучков, наплевав на возможность замарать костюм, с тяжким вздохом да болью в сердце от одного лишь вида чужого заплаканного лица, заключил того в крепкие обьятия, поглаживая по спине, тихонько приговаривая ласковое через чур:       – Все будет хорошо.       Получив в ответ бурную реакцию ввиде чужой истерики и залитого слезами и соплями горя личика Ёшки, что повторял раз за разом о том, какой он плохой друг, совершенно не обращая внимания на проходящих мимо, наплевав, что на них могут косится, да вертеть пальцем у виска.       Не важно. Сейчас...все было, более чем не важно.

. . .

      В это же время, обладатель рыжих локонов несся по пестрым улочкам, в попытках в толпе отыскать средь десятков голов так породнившуюся макушку, однако же каждый его поворот, каждый миг брошенного взглядя что скользнул на чем-то темном ну ни как не помогал в поисках. От чего уже спустя минут пятнадцать безостановочного бега, первый, тяжело дыша, оперся рукой о стену какую-то, из кирпича красного, загрязнённого временем и выхлопными газами, что ныне была, покрыта не одним слоем графити, и обблевана кем-то нарочно видимо. Однако сейчас, больше волновало не это.       – Где же тебя, уфф...сук-...носит то, а?...чернушный...       Поиски не увенчались успехом, заставляя паниковать лишь больше.       Волнение окутало с головой, а не добрые подозрения о его пропаже больно долбили по головушке, заставляя себя накручивать, словно волосы на утюжок.       А вдруг, с ним случилось чего? Вдруг украли? Вдруг изнасиловали?! Вдруг потерялся? Вдруг, вдруг, вдруг?!-...       Тяжелый вдох, такой же выдох, и сердцебиение успокатвается под собственный тихой говор:       – Тише, Аз...все будет в порядке.       И решительно выпрямился отряхнув руки, в мигтбрезгуя даже подходит к той подворотне, отряхая руку, направляя решительным шагом - куда глаза глядят, надеясь на "голос сердца и милость души.       И сердце видимо, сегодня, решило сыграть с первым в подлую игру, придумав правила на ходу, от каких глаз дёргался нервно, заствляя мысленно желать перекреститься лишний раз, хоть тот и был атеистом. Мол: "А вдруг - поможет?", с напряжением наблюдая за огромным клубом что находился под каким-то не многоквартирным зданием, в котором за счет дешёвой выпивки, задорного тамады, да сексуальных стриптизершь от поситителей отбоя не было.       А сердцу не прикажешь, потому ныне, тот принялся пробираться сквозь толпу к двери какой-то неприметной, что вызвала бурный интерес от чего-то, и того не останавливала даже табличка не значительная "для персонала".       Громкие басы которые отдаются во всем теле неприятно очень били по ушам полодежной музыкой, мешаясь с возгласами толпы и громкого пищащего от микрофонного качества голоса ведущего.       Это отвлекает, мешает добраться к цели, и жутко вымораживает того, как человека "белоручку".       Наконец, тому удается проскользнуть в эту потайную дверь, что скрывала за собой загадочную-.....подсобку.       Поморщившись от резкого запахва какой здесь стоял, тот пошагал вдоль по коридору, переступая через напившихся в хлам, стараясь не поскользнуться на брошенных осколках бутылок, да обходя стороной парочек в неподдельной близости.       Он устало, уже, честно говоря замотавшись, шагает по ступеням лестницы какой-то вверх, вовсе и не надеясь найти того, кого искал, подумав, что все то время что он потратил на поиски ненаглядного официанта ушло в пустую...       Однако же, стоило только поднять взгляд на очередной лестничный пролёт, тот удивился, вскинул брови увиденной находке, да сердце вдруг в груди затрепетало, забившись в новом ритме, да усталость - как рукой сняло.       Взору предстал Сидящий на одной из ступеней, как не странно - Последний! С бутылкой дешевых виски в руках, прижимая ту к груди, словно бы дитя родное, мутным взором, чуть ли не засыпая на месте, оперевшись кучерявой макушкой о перила, с явным алкогольным румянцем на щеках, пытался остаться в здешнем мире, не уходя в сон, да бы не проснуться, не дай Зак на утро с тяжким похмельем.       Хотя....то было, неизбежно.       О том, что последнего вероятно, тоже мучала совесть за сказанное другу говорила, хотя-....нет, кричала истошно полу пустая бутылка из под алкоголя, позволяя лицезреть чужой мятый вид, заставляя ни то ужаснуться, ни то умилиться.       Таки поддавшись внутреннему терзанию неведомых чувств, тот решается присесть рядом близко, нечаянно коснувшись чужой руки собственной, заставляя Я проснуться тяжко, проморгавшись, да после медленно переводя взгляд на севшего рядом.       –.....и че пришёл!? Не видишь, я с совестью справляюсь!       Прозвучал неожиданно чужой смазанный голос, что засатавил Аза вздрогнуть, чуть подскочив на месте, а после наблюдать, как чернушный прямиком из горла пьет содержимое искусной бутыли, вливая то в себя жмурясь, тяжело дыша, полсе чего, взглянув в глаза "соседу по ступеньке", протянув тому стекляшку, с непренужденным:       – Бушь?

. . .

      Как до того дошло, что от одного глотка те принялись общаться и каламбурить как давние друзья? А вот чёрт его знает, однако ныне, те знали о хобби друг-друга, о жизненном пути, о проблемах, моральных ментальных и экономичечких, став собутыльником на нынешнюю ночь, попросту расслабившись, отдавшись моменту сполна.       И вот, очередной каламбур, плавно затихающий смех обоих, и после - неожиданно давящая тишина.       Аз сверлил мутным взглядом теперь пустую не так давно бутылку, задумавшись о чем-то своем, но обратив тут же свое внимение на собеседника. а если конкретнее - на его слова.       – Ёшка козлина, ходит там со своим папиком, а я...один.       Звучит горькая правда, от какой чернушный громко одним лишь носом всхлипнул глухо, опустив голову вниз, глядя себе под ноги грустно.       Мысли мешаются каруселью, а образ собеседника, неволей, вырисовывается в мыслях сам по себе, подмечая губы его, персикового оттенка, припухлые малость, сладкими до изнеможенья. Находя рыжие волосы красивыми с этим их морковным отблеском, руки аккуратными, и-....и тут в миг, в мыслях родился план рисковый.       – И не говори....Краткий тоже, пидор....бросил меня одного на работе, а я пашу как сволочь без продыху. И вообще, козлы они об-!...       Предложение не успевают закончить, как тут, первый ощутил на собственных коленях тяжесть, подняв глаза что были размером по две фарфороыые тарелки на собеседника, что "оседлал" того неожиданно, заправив его непослушную одну прядь за ухо мягко, протянув в пьяном угаре то, что Аз ни как ожидать не мог.       – А знаешь...идет все нахуй.       И с этими словами прильнул к чужим губам, в момент как глава корпорации и шевелиться как забыл, забыл как дышать, просто ощущая на языке привкус алкоголя и чужой жвачки.       Мысли мешаются в кашу густую, не позволяя оттолкнуть. Лишь притягивают к себе за талию ближе, оглажив бедро ласково, отвечая на поцелуй тут же, углубляя, позволяя себе милость одну - изучить чужую ротовую полость под тяжкое его дыхание.       С нехваткой острой кислорода, те отстранились, тяжело дыша, переглянувшись лукаво словно бы в ожидании, да после, дикими зверями накинулись друг на друга с градом поцелуев да нежных прилюдий.