Все-таки я везучий

Интересно, на часах уже 15:15, а ее все еще нет, госпожа Хван ведь ни разу не опаздывала за год наших сессий, — устало подумал про себя Чонсон, — ладно, подожду ее еще минут 5, если не придет, то я сваливаю. Я без устали пялился на свои часы с надеждой, что все-таки избегу участи провести последний сеанс психотерапии, но моим мечтам пришлось разбиться, как только я услышал грохот в приемной госпожи Хван. Запыхавшаяся, она разговаривала о чем-то со своим секретарем (мужем по совместительству), я, конечно же не смог ничего расслышать из-за закрытой двери, но она явно была чем-то обеспокоена. Спустя минуты невнятной речи и копошений, госпожа Хван молниеносно ворвалась в свой кабинет с извинениями. - Чонсон, добрый день! Прошу прощения за проявление непрофессионализма и полного отсутствия пунктуальности, но так уж вышло, что меня подрезал один мужчина. Хотя нет, это не мужчина, а существо, у которого явные проблемы не только с агрессией, а еще с гигиеной, — выпалила госпожа Хван. - Госпожа Хван, не переживайте, я все понимаю. Вы весь год терпели мои опоздания и пропуски, думаю вполне символично, что мы с таким настроением проведем нашу последнюю сессию, — сказал Джей. Психотерапевтка рассмеялась и уселась за свой стул, прихватив с собой блокнот с моим именем. Насколько я помню, это был 5 блокнот, который она заводила для записей наших разговоров с августа прошлого года. Думаю, вести электронную версию было бы намного удобнее и проще, но госпоже Хван, если честно, до лампочки, ей и так нравится. - Ну что ж, Чонсон, что вы чувствуете по поводу завтрашнего дня? Не испытываете ли вы тревогу или беспокойство о том, что завтра вам нужно будет вернуться в университет, где вас не было около двух лет? - ровным тоном спросила психотерапевтка. - Вы прекрасно знаете, что я волнуюсь. Однако, с помощью вас мне теперь известно, как бороться с такими неприятными эмоциями. Не зря ведь я целый год ошивался в вашей клинике, — протараторил Джей. Госпожа Хван слегка улыбнулась и продолжила задавать мне типовые вопросы, которые предназначены для случаев, когда пациент заканчивает основной курс психотерапии и начинает менять свой привычный образ жизни. В моем случае, я возвращался на учебу в университет после затяжного отсутствия. Мы проговорили еще час, а по ощущениям, казалось, будто бы я нахожусь в клинике семейства Хван уже целую вечность. Я все это время ненавязчиво смотрел на часы, а госпожа Хван будто бы специально этого не замечая, продолжала вести со мной беседу. Она всегда так делала. Профессионал своего дела, которая всегда подмечает самую малейшую деталь, но никогда не высказывается вслух, пока пациент сам не начнет изливать ей душу. И именно этим она мне импонировала. Я хожу к ней год, а она до сих пор не знает истинной причины моих посещений и не пытается даже выудить ее всеми ухищренными способами. Она осведомлена о моей неудачной попытке суицида и о том, что я находился в коме чуть больше полугода после этого. Она знает, что я проходил курс реабилитации и приводил тело в порядок после месяцев без движений. Она знает это все. Но не самое главное. Я так же, как и родителям, наврал ей, что причиной этому стала загруженность в университете. Что я слишком много взвалил на себя и не смог морально выдержать давления отовсюду, поэтому суицид был для меня довольно-таки простым решением проблемы. Отчасти это было правдой, но это не было спусковым крючком. Она, естественно, не верила во всю эту чепуху, потому что, откровенно говоря, врал я катастрофически плохо. Но она не подавала виду, наивно полагая что, я когда-нибудь все-таки решусь рассказать ей настоящую историю. Когда-нибудь не наступило и сегодня была наша последняя (надеюсь на это) встреча. Пока я предавался воспоминаниям, госпожа Хван встала со стула и направилась к своему стеллажу с документами. Аккуратно прописывая какие-то цифры на корочке блокнота с моим именем, она ненароком посмотрела в мою сторону, и сразу же остановилась. Я так и не разобрал, что она писала, так как был без очков и линз. Остановившись писать, она закрыла блокнот и поставила его на полку с архивными документами, что знаменовало окончание сессий. Я дождался пока она вернется к своему креслу, прокручивая в голове благодарственные слова, но она не специально перебила мои мысли фразой, которая как я думал, так и не прозвучит: - Чонсон, за целый год я успела неплохо проанализировать вас как человека. У вас филигранно подвешен язык, и думаю он точно поспособствует тому, что вы добьётесь успеха в жизни. Вы умны и коммуникабельны. Однако, на моей практике, вы первый пациент, который никогда не озвучивает свои настоящие мысли и эмоции. Вы всегда все фильтруете, — осторожно высказалась госпожа Хван как будто бы желая добавить еще что-то очень важное, - Я очень надеюсь, что сегодняшняя встреча действительно будет последней. Но думаю вам стоит знать, что мое время и услуги доступны для вас 24/7. Не забывайте об этом и не удаляйте мой контактный телефон хотя бы в ближайшие полгода. Желаю вам всего хорошего! Я немного опешил и напрочь забыл о том, что хотел сказать ей. Поэтому я лишь уважительно улыбнулся ей в ответ, чтобы она не поняла, что застала меня врасплох. Немного собравшись, я перед уходом пожелал ей удач в карьере и жизни. Быстро выйдя из кабинета, с горем пополам напялив на себя кожанку, я пулей выскочил из клиники, чтобы подышать воздухом и наконец почувствовать свободу от обязательств перед отцом о годичном посещении курса психотерапии. На какое-то мгновение я почувствовал спокойствие, пока мысль о возвращении в этот треклятый университет не подпортила мне настроение и не вернула тревожность. - Ладно, Чонсон. Всего лишь год, тебе надо продержаться всего лишь год. А дальше посмотрим. С такими мыслями, Джей надел на себя шлем и завел свой мотоцикл. Ему еще нужно было успеть заехать домой за спортивной формой и застрять в тренажерном зале до тех пор, пока родители не заснут. Потом и можно возвращаться домой. Как раз это поможет ему не думать о завтрашнем дне. О дне, с которого и начнется одна из самых запоминающихся глав его жизни.