Много Леди, не их Кот

Когда в жизни Адриана появился Плагг, всё пошло немного наперекосяк. Хотя, нет. Не «немного». Вся жизнь Адриана буквально рухнула. До этого Агрест, вообще-то, не особенно жаловался на то, что с ним происходит. Да, у него был всего один родитель, потому что мама Адриана умерла от рака несколько лет назад. Но иногда даже единственного отца становилось слишком много: Габриэль решил всю свою нерастраченную любовь перенаправить на сына, буквально утопив Адриана в заботе. Всё бы ничего, это было даже мило, вот только Адриан был подростком, которому оказалось нужно хоть немного личного пространства. И которому, вообще-то, было немного неловко от такого сильного проявления отцовской любви. Как бы там ни было, Адриан любил своего отца, хотя иногда и стеснялся этого чувства. Все журналы по психологии утверждали, что это нормально; что так проявляется обычное подростковое дистанцирование, и этот период стоит всего лишь немного переждать. По всем вставленным в статьи тестам было ясно, что Габриэль действительно хороший родитель, и на его привязанность стоит отвечать соответственно. Так что Адриан, сцепив зубы и багровея ушами, обнимал отца в ответ, чувствуя при этом огромную благодарность: папа никогда не комментировал ни кривящееся лицо, ни пунцовые щёки. Когда Адриан пошёл в коллеж, кстати, Габриэль слегка отпустил поводья жизни собственного отпрыска. Возможно, это произошло из-за того, что отец Адриана наконец окончательно смирился с потерей супруги; хотя сам Адриан думал, что дело в Натали, его секретарше и старом друге семьи. Ну и слава всем богам: Агрест-младший был полностью согласен принять Натали в семью как свою мачеху. Он знал её, он любил её, — не так, как маму; он никого и никогда не полюбил бы, как маму, но журналы говорили, что это нормально, — он был готов видеть, как она целует отца по утрам в щёку, прежде чем сесть за стол завтракать. Проявления их нежности не вызывали в Адриане никакого отторжения, и это было замечательно. В общем, семья у Адриана была отличная, хоть и маленькая. И он очень хотел брата или сестру. С работой тоже повезло: Агресту-младшему едва исполнилось четырнадцать, а у него уже было дело, которое ему нравилось. Адриан был моделью. Весьма популярной, стоит отметить: миллионы европейцев и минимум миллиард азиатов обожали его светлые волосы, зелёные глаза и ямочку от улыбки на правой щеке. Он был востребован, отец еженедельно предлагал ему на выбор список из двадцати возможных фотосессий, его хотели для рекламы и иногда даже предлагали сниматься в эпизодических ролях для сериалов. Адриану всё это нравилось и, что самое отличное, его деятельность щедро оплачивалась. Он был самой дорогой моделью в подростковом секторе. И журналы, — уже по моде, а не по психологии, — пророчили ему дальнейшую счастливую карьеру в качестве мужской модели. Модные дома пытались переманить его, пока Адриан оставался подростком, но у них, естественно, ничего не выходило: Агреста полностью устраивало работать с отцом, развивая его бренд. Из-за высокой занятости, правда, страдала социализация: до четырнадцати лет у Адриана было всего два друга и один противный кузен. Сабрина и Хлоя, с которыми он продолжал общаться и по сей день, оказались замечательными подругами, и жаловаться было просто не на что. Ну, разве что на Феликса. Но Феликс — это отдельная песня; Адриан вообще не понимал, как так получилось, что он настолько отличался от своего кузена по характеру. Внешность-то одна на двоих, потому что мамы-близняшки решили, что выйти за братьев-двойняшек будет забавно. В четырнадцать Адриан понял, что начал смотреть слишком много аниме и дорам про школу. Денег у него было достаточно, и он попросил отца немного снизить интенсивность съёмок, чтобы пойти в обычный коллеж. Смешно, что это решение только взвинтило средний чек на его участие в показах. Итак, в четырнадцать Адриан впервые пошёл в коллеж, который он почти сразу невзлюбил. Да, рядом наконец были Сабрина и Хлоя; но вместе со старыми друзьями на Адриана свалились домашние работы, скука на уроках и претензии от учителей. От той же миз Менделеевой он не раз слышал высказывания вроде «внешность это ещё не всё», что было, вообще-то, почти уголовно наказуемо. Он недоумевал: зачем эта женщина вообще преподаёт, если настолько ненавидит свою работу? И вообще, «Слава это ещё не всё, мистер Поттер!» Были и хорошие моменты. Даже не так: хорошие моменты серьёзно перевешивали тот редкий негатив, с которым Адриан сталкивался в коллеже. У Агреста появились новые знакомства, он подружился с потрясающим парнем и двумя великолепными девушками. Нино оказался тем, кого Габриэль называл «нежелательный элемент», имея в виду его громкость, взрывной смех, любовь к музыке, танцам и странной расхлябанной одежде на несколько размеров больше нужного. — Убери его с глаз моих, — стонал Габриэль, эти самые глаза закатывая, когда Нино оставался на ужин. — Да ладно вам, месье, — смеялся Ляиф в ответ. — Смотрите, в эти штаны можно засунуть ещё одного меня! Я выбирал их специально для вас! После такого ответа Габриэль неизменно ухмылялся, но продолжал делать Нино замечания. Зачем? Адриан не знал точно. Главное, что отец не был против их общения, хоть и ворчал время от времени. Габриэль также хорошо принял и его новых подруг, Маринетт и Алью. И если вторую он считал чрезмерно активной, — «Сведи её с Нино, Адриан, и ты закольцуешь их энергию друг на друге. Сделай доброе дело!» — то первой живо заинтересовался из-за совпадения вкусов. Иногда Адриану казалось, что Маринетт приходит не к нему в гости, а к его отцу: Дюпэн-Чэн едва успевала поздороваться с Агрестом-младшим, как из ниоткуда появлялся его отец и уводил девушку в мастерскую. — Ты смотри, — хихикал Нино, — он её не только в мастерскую уведёт. Адриан закатывал глаза, — совсем как его отец, — и отмахивался. У Габриэля была Натали, и любые такие комментарии казались просто нелепыми. Маринетт вырывалась из мастерской Габриэля дай бог к ужину. Смущённо краснела щеками, улыбалась, извинялась перед Адрианом и обещала, что в следующий раз… ну, в следующий раз Маринетт действительно быстро прошмыгивала мимо прихожей, не говоря ни слова, чтобы Габриэль её не услышал. А вот через два посещения вновь оказывалась в цепких руках модельера. Адриан не был против. Главное, чтобы его друзья были счастливы, разве нет? Он и сам любил садиться в мастерской отца, пока Габриэль объяснял что-то его однокласснице, и пить какао. Пить и есть рядом с тканями, кстати, было строжайше запрещено, но при виде Дюпэн-Чэн Габриэль смягчался, словно видел самого себя в молодости. Адриан этим беззастенчиво пользовался. В общем, целых пятнадцать лет своей жизни Адриан был более или менее счастлив. А затем появился Плагг. Имя ему соответствовало: больше всего маленький чёрный котёнок, который котёнком и не являлся, напоминал стихийное бедствие или разрастающуюся по городу чуму. Плагг был магическим созданием, воплощением изначальной силы мира — Разрушения. И он пришёл, чтобы перевернуть жизнь Адриана с ног на голову. Адриан, на самом деле, очень любил тему супергероев. Ему нравилось читать комиксы про Бэтмена, смотреть репортажи про далёкую Маджестию и более родных парижских защитников и Бражника, собирать коллекционные фигурки Мстителей. Он покупал наклейки и ручки со Спайди, тренировался сидеть по-паучьи и кувыркался на матах в своей огромной комнате. Всё как у остальных подростков его возраста. Но он никогда не хотел сам становиться супергероем. Он видел, как Бражник и его Воины сражаются против Жука и Арлекина. Читал в газетах, что только благодаря герою-мотыльку удалось предотвратить очередное ограбление банка, хотя Ниндзя опять ушёл из-под руки закона. Смотрел на полуразрушенный Нью-Йорк, который на видео при помощи магии и волшебных божьих коровок восстанавливала красивая блондинка; видел репортаж, посвящённый смерти этой женщины: вся сила восстановления бралась прямо из её тела, а разрушений было слишком много… Супергерои, хотя и делали полезное дело, всегда ходили по краю и могли умереть в любой момент. Адриан слишком любил свою жизнь, своих друзей и своих родителей, чтобы безрассудно пожелать себе подобную участь. Но Плагг, появившийся в его жизни, совсем не дал ему выбора. В день рождения Адриан нашёл в своей комнате коробку с кольцом — очень красивым, стальным, без каких-либо вензелей или рисунков, но с крупной плоской печаткой. Он даже не думал, что это может быть что-то опасное. Ну что может быть плохого в кольце? С полной уверенностью, что это всего лишь подарок от Габриэля на пятнадцатилетие, Адриан надел кольцо. И с тех пор ни разу его не снимал. В зелёной вспышке перед подростком появился Плагг — маленькое чёрное нечто, внешне похожее на котёнка с жучиными усиками. Плагг открыл глаза, сонно проморгался, потёр лапками щёки и смачно зевнул. — Что, опять? — спросил он без особого энтузиазма. — Неужели триста лет прошло? Адриан, раскрывший рот, отступил. Запнулся о диван и рухнул на него, продолжая попытки отползти. В его голове была только одна мысль: «Нет!» Плагг дал ему время прийти в себя, спасибо ему за это, прежде чем рассказал о собственной природе. И о том, что Адриан теперь, вообще-то, не совсем человек. — И это уже не поменяется, — добавил котёнок, летая под скептическим взглядом своего нового носителя. — Тебе осталось только провести Трансформацию, чтобы подписать договор. — Это как у демонов, что ли? — Вечно эти ваши человеческие сравнения… да, как у демонов, если так тебе думать легче. — И ты заберёшь мою душу? — Да кому она нужна-то, пресвятой маасдам. Плагг не особо охотно отвечал на вопросы даже только после того, как Адриан накормил котёнка сыром. Стоило видеть лицо повара, заметившего Агреста-младшего за кражей куска маасдама размером в два кулака. — Может, вам дать чего-то посущественнее?.. Адриан нервно рассмеялся на это и попытался спрятать сыр под рубашкой. — Н-нет, спасибо. Я просто п-проголодался, и… новая диета! Повар в это, естественно, не поверил. Но хотя бы отцу говорить ничего не стал — и на том спасибо. — Что за договор? — спросил Адриан, едва Плагг доел. — Я даю тебе силы, ты меня кормишь и помогаешь найти… кое-что. — Подробности. — Только после заключения договора. То есть, после Трансформации. Адриан фыркнул: дохлый номер! Ему что, пять лет, чтобы так его разводить? — Нет уж, никаких «договоров», — решительно сказал он, беря кольцо пальцами свободной руки. — Ни… за… что? — Что, не снимается? — насмешливо хмыкнул Плагг. Адриан поджал губы и несколько раз дёрнул кольцо. Оно действительно не снималось. Не помогли ни крем, ни мыло, ни масло для загара. Плагг следил за его потугами и предлагал новые и новые варианты, словно развлекался. Учитывая, какое выражение было на чёрной мордочке, может, оно так и было. — Как насчёт палец отрезать? — в итоге предложил котёнок, кувыркаясь в воздухе. — Хвост себе отрежь, — огрызнулся Адриан. — Не выйдет ни то, ни это, пацан. Смирись, мир выбрал тебя. Поскольку кольцо так и не удалось снять, Адриан решил поступить по-другому: просто не проводить «Трансформацию», о которой говорил Плагг. Про неё котёнок, — он называл себя квами, — рассказал подробно, включая все команды для активации сил и способностей. На принятое решение не трансформироваться Плагг пожал крохотными плечиками. — Зря ты идёшь против мира, конечно. Но это твоё дело, пацан. Только имей в виду: мир не даёт больше трёх попыток. — В смысле? — Потом поймёшь. Он действительно понял. Мир, который Плагг почему-то представлял как нечто живое, начал подсовывать сомнительные ситуации Агресту чуть ли не под нос. Множество мелких неурядиц прошли мимо сознания подростка, однако потом произошло кое-что более существенное: Адриан с Гориллой попали в аварию, и водителя зажало покорёженным автомобилем, словно в тиски. Горилла не получил ничего ужаснее синяков, но выбраться сам из машины не мог. Пришлось ждать аварийные службы. — А ты мог бы освободить его в одно движение, — сказал тем же вечером Плагг, пожирая очередной кусок сыра. Повара смотрели на Адриана, таскающего сыр с кухни, как на бедного голодающего ребёнка. Отчего-то в доме Агрестов все были уверены, что Габриэль морит сына голодом, лишь бы тот продолжал оставаться в рамках модельного веса; ничего подобного, просто у Адриана был быстрый метаболизм. Сыр выдавали без проблем, однако вставал вопрос о том, как наладить доставку молочки в обход кухни. Не кормить Плагга не получалось. Во-первых, котёнка было просто жалко: Адриан знал, что такое голод, опять же из-за своего быстрого метаболизма. Парню не хотелось мучить этим отвратительным ощущением кого-либо ещё, даже если это непонятный чёрный летающий кот. Во-вторых, Плагг сразу предупредил: нет сыра — нет спокойствия. И дело было не в портящемся характере котёнка, а в том, что голодный Плагг почти не контролировал свою силу. Разрушение. — Я всё равно не буду Трансформироваться. — Да как хочешь. Это было первое предупреждение от мира, кстати. — Ну, ничего же страшного не произошло, да?.. Этим вопросом он словно накликал беду. Второй раз произошёл в студии, где Адриан снимался. Заискрилась проводка; картонные декорации вспыхнули в один момент. Огонь из крошечного красно-жёлтого язычка в мгновение ока разросся в огромное ревущее пламя, желающее сожрать застрявших в ловушке людей. Адриан был одним из тех, кто не попал в огненное кольцо и мог более или менее без проблем выбежать на улицу. Сначала он и побежал. Но потом он услышал треск за спиной и знакомый голос. Крик его визажиста, с которым Адриан работал уже больше пяти лет. Агрест замер на месте, развернулся, с отчаянием посмотрел на рыжий свет. Лицо опалило жаром, ноги тряслись — Адриан боялся огня. Плагг выбрался из-под рубашки и завис рядом с головой подростка. Глаза у кота были ярко-зелёными, кислотными. Разъедающий взгляд — спокойным и уверенным. — Они умрут, — прошептал Адриан, трясясь всем телом. — Да, — без выражения согласился Плагг. Треск нарастал, огонь извивался, но время словно замедлилось. Адриан, едва сдерживая слёзы, посмотрел на квами, и вместо ожидаемого равнодушия увидел беспокойство. За него, за Адриана, который чуть было не убежал от огня, оставив за своей спиной людей на медленную смерть. — Я… мне страшно. Плагг кивнул, словно в услышанном не было никакой тайны. — На первый раз я поделюсь с тобой смелостью, котёнок. Давай. Это была их первая Трансформация. У Адриана до его пятнадцати лет была хорошая жизнь. Он пережил смерть матери, и это стало единственным травмирующим моментом за всё его детство. Жаль, что у мира были свои планы на его юность. Кот Нуар, с триумфом появившийся из ужасного пожара, быстро стал любимцем парижан — слишком быстро, если кто спросит Адриана. Его фигурки продавались в любом сувенирном магазине, дети обожали свои чёрные кошачьи костюмчики, девушки мечтали о парне-супергерое. Остальные защитники города как-то отодвинулись на задний план. Кроме Бражника; но Адриан был уверен, что хайп вокруг самого таинственного супергероя искусственно поддерживается Габриэлем, беззастенчиво выпускающим мерч с мотыльками и бражниками в огромных количествах. Сам Адриан старался лишний раз не перевоплощаться, просто из-за страха перед тем, что он встречал, будучи в синхронизации с квами. Преступники — это лишь одна сторона, которая не слишком его пугала. В конце концов, Кот Нуар не боялся огнестрельного оружия, обычные ножи не могли прорезать его костюм, про кулаки и говорить нечего. Но Адриан любил комиксы, а потому прекрасно знал: если есть сила, то будет и тот, против кого эта сила направлена. Он не хотел встречаться с Жуком, Арлекином или Ниндзя, против которых с переменным успехом сражался Бражник и защитники. И с акумами он тоже встречаться не хотел. Этот страх он пронёс месяца два, после чего мир опять не оставил ему выбора, буквально столкнув с объектами своих опасений. О той заварушке Адриан предпочитал не вспоминать: стыдно, больно, страшно. Но она стала переломным моментом, чтобы он принял себя как Кота Нуара и стал трансформироваться не только в самых крайних случаях. Его жизнь трескалась, словно рядом летал голодный Плагг. Адриан отдалился от отца, успеваемость съехала, с друзьями он стал общаться намного меньше. Хлоя позволяла дрожать в своих объятиях, а Сабрина приносила горячее какао и пледы, абсолютно ничего не спрашивая. Маринетт смотрела на него большими печальными глазами, Алья предлагала помощь, Нино обещал «набить моську», если он всё не расскажет. Адриан молчал, даже не зная, что можно сказать. В комиксах раскрытие личностей никогда не заканчивалось хорошо: Мэри-Джэйн умерла, куча Робинов умерли, Пеппер Поттс отказалась от отношений с Железным Человеком. Адриан слишком любил свою семью и своих друзей, чтобы говорить им про Плагга, неснимаемое кольцо и сражения на парижских крышах. Он слишком боялся сумасшествия Арлекина, прожорливости Жука и ядов Ниндзя, чтобы дать друзьям хотя бы намёк на то дерьмо, в котором Адриан тонул. Полгода прошли в рефлексии. Плагг поддерживал его как мог, но не всегда понимал чисто человеческих метаний. Отношения с отцом окончательно ушли в отметку «всё сложно», и Адриан мог только порадоваться, что у Габриэля есть Натали. У самого Адриана были Плагг и огромная армия страхов. Кота Нуара любили, Кот Нуар наращивал силы. Становился опаснее, мощнее, быстрее — всё для того, чтобы защитить тех, кто ему был дорог. В какой-то момент страхи рассыпались, словно ледяные стены по оттепели, и осталось только понимание: никто не должен знать о двойной жизни, для их же безопасности. Кот Нуар стал появляться практически на каждом бое с акумами или против суперзлодеев. Установив хрупкий мир в собственной душе, Адриан попытался вернуть хотя бы каплю прежнего спокойствия. С удивлением он узнал, что его друзья — всё ещё его друзья. Нино, правда, начал встречаться с Альей, Сабрина словила хронический авитаминоз, у Хлои окончательно испортился характер, а Маринетт почти стала профессиональным дизайнером. Но это были мелочи. Жизнь начинала налаживаться.

***

— Наверное, пришло время поговорить с тобой о том, что тебе надо сделать по договору. «Люк, я твой отец!» Тьфу, не то. — Плагг, ты уверен, что сейчас подходящий момент? «Большая сила — большая ответственность!» Хотя нет, опять не подходит. — А чем этот момент хуже любого другого? «Ты волшебник, Гарри!» Адриан мотнул головой, представляя, как при этом из ушей выпадают все пришедшие на ум цитаты и фразочки. Посмотрел на Плагга, пытаясь взглядом выразить максимум своего сомнения. Котёнок, как всегда, остался абсолютно глух к голосу, — Адриана, — разума. Иногда на это хотелось сказать что-то вроде «Прочь с моего болота!» — Ну не знаю. Хотя бы тем, где мы находимся? Плагг фыркнул. Ну да, конечно, ему-то не было никакого дела до того, что Адриан сидел высоко под потолком внутреннего хранилища мелкого французского банка, едва примостившись на довольно тонкой трубе. Ждать надо было долго, так что Агрест скинул Трансформацию. Ему не хотелось лишний раз утомлять ни себя, ни квами. — Поверь мне, пацан, мне глубоко плевать на это. Или тебе неинтересно, зачем тебе вообще в руки попало кольцо? Что, прошли те времена, когда ты канючил мне на ухо и упрашивал раскрыть эту тайну мира? — Год прошёл, — неуверенно сказал Адриан. — Год — не такой уж большой период, чтоб ты знал. Тебе всего-то шестнадцать, а любопытства нет, словно у старика. Адриан кивнул, но скорее по привычке. Год? Да, это немного. Но не в том случае, если каждый день преподносит тебе сюрпризы, обычно неприятные. — В любом случае, мне кажется, что сейчас не самое лучшее время. В последние два месяца Кот Нуар довольно близко сотрудничал с Парижской полицией — в основном через Сабрину и её отца, которым Адриан доверял как себе. Семейство Ренкомпри, как никто другой, хотели разобраться с «суперпреступностью», и регулярно сливали Нуару последние новости про Жука, Арлекина и Ниндзя. Можно сказать, что Сабрина и её отец были кровно заинтересованы в том, чтобы избавиться от них. Согласно полицейским сводкам, Ниндзя уже месяц искал что-то в банковских хранилищах. Как тень, он проникал в охраняемые помещения, перерывал всё, что было внутри, и уходил, так ничего и не забрав. Это было странно, потому что Ниндзя специализировался на ограблениях, незаметных убийствах и диверсиях. Прийти, ничего не взять и уйти… не в его стиле. Он явно что-то искал, но никак не мог обнаружить свою цель. Все банки Парижа, мелкие и крупные, уже успели пострадать от суперзлодея. Все, кроме того, где сейчас сидел Адриан. Было вполне логично, что Ниндзя появится в этом банке, рано или поздно; он торопился, раз успел за такой короткий срок обойти почти все банки. Злодей всегда действовал под покровом ночи, так что Коту Нуару оставалось всего лишь провести несколько дней на тонкой трубе, пытаясь без Трансформации удержать равновесие и не рухнуть вниз, под прицел камер. Интересно, что вся видеосъёмка велась исключительно снизу и примерно до середины высоты комнаты. Это и позволило Адриану снимать волшебный костюм, давая отдых и себе, и квами. Шёл третий день, — третья ночь, — их бдения, как Плагг решил поговорить. Может, котёнок просто устал от безделья. Или же у него были другие резоны, Адриан не знал. Но всё равно, Агрест считал, что разговаривать надо дома, лёжа на кровати и поедая сыр, а не в холодном банке, едва сидя на трубе. — А вот я считаю, что сейчас самое время. Ниндзя ищет то, что, вообще-то, надо бы найти тебе. — Ты это о чём? Плагг насторожился, навострил уши и быстро глянул вниз. Адриан прищурился, пытаясь обычным человеческим зрением разглядеть то, что смутило квами, и ожидаемо потерпел неудачу. — Короче, если он найдёт, то забирай себе, — торопливо сказал Плагг, без приказа влетая в кольцо. Если Трансформацию проводил не Адриан, а квами, то ощущения от перевоплощения были другими. Более неприятными, словно тело Агреста облепляло тягучим мазутом; костюм Кота Нуара растекался по коже, как Веном из комиксов про Спайдермена. Были и положительные моменты от такого изменения: никаких световых эффектов, никаких зелёных искр, обычно сопровождавших Трансформацию со стороны Адриана. Сияние в стиле Сейлор Мун — явно не то что нужно, если твой противник долбаный ниндзя, словно вышедший из старой японской манги. Глаза жгло, зрение улучшилось в несколько раз. Зрачки растянуло в щёлки, и спектр восприятия сменился: теперь тёмное хранилище казалось залитым дневным светом. Кошачье зрение позволяло разглядеть в темноте даже мышь; Ниндзя, замершего в самом малоосвещённом углу, Адриан заметил сразу же. Вообще, у Адриана давно был вопрос: какого чёрта защитники Парижа, — их было пятеро, исключая Бражника, — вместе с суперзлодеями словно одевались у одного модельера. Разный фасон, разные доспехи или одежда, но всегда один и тот же принт: красная ткань с чёрным горохом, как спинка божьей коровки. По цвету выделялись разве что Арлекин, — его костюм был чёрным в красную точку, — и Леди Удача с её ярко-синим телом. Ниндзя относился к «традиционному принту». На нём были надеты свободные штаны, куртка, обмотки на ноги, наручи, капюшон и ткань, закрывающая лицо. В общем, всё по канону, если можно так сказать. Ниндзя был одет настолько закрыто, что становилось непонятно, девушка перед тобой или парень. И весь этот комплект был красно-чёрным, в весёленький божьекоровий горох! Удостоверившись, что никакой опасности нет, Ниндзя двинулся вперёд. Он выдул перед собой порошок, проверяя, нет ли впереди невидимых лучей лазера; не было, естественно. Вся защита заканчивалась до хранилища. Теперь Ниндзя оставалось только вскрывать ячейки одну за другой, проверяя, нет ли внутри цели его поисков. Нуар не торопился нападать на Ниндзя. Адриану и раньше было интересно, чем руководствуется этот злодей, а после слов Плагга это любопытство стало практически осязаемым. И, раз уж Агресту надо было «забрать себе» находку Ниндзя, то стоило бы хотя бы дать ему время её обнаружить. Ниндзя вскрывал банковские ячейки одну за другой, небрежно вышвыривая изнутри всё, что его не интересовало. Когда вор остановился, пол был завален украшениями, бумагами, деньгами и золотом, как драгоценным ковром. — Нашла, — словно не веря в собственную удачу, выдохнул Ниндзя. Выдохнула. Нуар прищурился, подавшись вперёд и пытаясь рассмотреть, что же обнаружила преступница. Он сидел слишком высоко, чтобы увидеть это, а потому решил просто отобрать драгоценную находку. Грабь награбленное. Да он просто Робин Гуд. Нападения сверху Ниндзя не ожидала, а потому защититься от удара не смогла. Кот не нежничал: в замах шеста он вложил всю силу, что только была в руках. Естественно, Ниндзя отлетела к стене, где и затихла. Нуар, не сводя глаз с вроде бы бессознательной противницы, запустил руку в хранилище и наткнулся на коробочку-восьмиугольник. Шероховатая крышка была с той же резьбой, что и шкатулка, в которой год назад Адриан получил кольцо Плагга. Это так удивило Нуара, что он на мгновение отвлёкся от Ниндзя и посмотрел на шкатулку. Ну да, тот же стиль, здесь и думать нечего: тёмно-красное дерево, выдолбленные узоры, грубая работа, китайский стиль. Ещё один Талисман? Ладно, сейчас стоило связать Ниндзя, и… — Твою мать, — ругнулся Нуар, поняв, что преступницы уже не было в хранилище. Вот всегда так. Ниндзя не была сильна в ближнем столкновении и всегда уходила, если её обнаруживали; другое дело, что в диверсиях и скрытных действиях ей не было равных. Она могла отравить тебя, могла убить на расстоянии, могла взорвать твой дом; при этом она не была откровенно плохой, как тот же Жук. Если бы у него были способности Ниндзя, чёрта с два Кот Нуар выжил бы в первое время после обретения своих сил. — Ладно, — вздохнул в итоге Адриан, запихивая шкатулку в карман на груди. Как всегда, сработала магия: деревянная шкатулка словно растворилась в костюме. Будто ушла в другое измерение, вход в которое расположен в карманах Кота Нуара. Сначала это было странно, потом Адриан как-то привык к подобным аномалиям. Теперь он находил их крайне удобными. Он осмотрел пол, устланный драгоценностями, и потёр макушку. Убраться бы… это, наверное, было бы хорошим, почти героическим поступком. Хотя он даже в собственной комнате едва поддерживал нормальный порядок. Уборка отнимала время, силы, убивала мотивацию и желание жить — всё как у нормальных подростков, если верить рассказам Альи и Нино. Не Маринетт. Совсем не Маринетт: та была гуру домоводства, а её комната всегда оставалась в образцовом порядке. Так что никакой уборки в банке. Нет-нет, никакой. Пусть этим занимается кто-нибудь другой. — Не так уж я изначально хотел быть супергероем, знаете ли.