Много Леди, не их Кот

Кот был прекрасно сложен: идеальная пропорция мускулов, гибкости и рельефа. Маринетт смотрела, как он изгибается на кушетке, и почему-то завидовала последней. Нуар был просто невероятно красив, неудивительно, что парижанки в любом возрасте сходили по нему с ума. Количество всевозможных фан-клубов давно переросло все мыслимые отметки. Наверное, в городе не осталось ни одной женщины, втайне не мечтающей об этом горячем красавце. Не Сабина, конечно. Мать Маринетт, видя Кота на репортажах, обычно грустно вздыхала и сетовала, что со всей этой супергероической жизнью мальчик совсем не кушает. Мол, слишком худой. Он был худым, конечно, но не настолько, чтобы говорить о болезненности. Камера искажала фигуру Кота, не давала как следует рассмотреть ни самого Нуара, ни его костюм. Со съёмками супергероев была беда: слишком быстро те передвигались, сражения вообще происходили на запредельных скоростях. Узнать что-то про тех же защитников можно было только в том случае, если они давали интервью. Кот и Бражник на это обычно не шли, а потому оставались самыми загадочными. Кстати о костюме. Кажется, Маринетт чего-то недодали. — Ты обещала мне сейлор-фуку. Тикки вздохнула и просительно развела лапками. — Ну, тут всё немного сложнее. — Я ничего тебе не обещал, моя Леди. Ты хочешь сейлор-фуку? Тебе подойдёт. — К тому же, — хихикнула Тикки, — я обещала тебе волшебного кота. Вот он, перед тобой. Маринетт потёрла скулу и скривилась. Лицо болело, хотя ударялась Дюпэн-Чэн только подбородком. И всё равно, у неё было такое ощущение, будто её били по щекам два громилы. Лицо ощущалось большим и опухшим, несмотря на все охлаждающие маски и кремы, что Маринетт использовала ранее. — Я говорю не с тобой, Кот. Нуар прекратил елозить по кушетке и с удивлением посмотрел на девушку. — А с кем? — Погоди секунду, я думаю, как сформулировать мысль. — О, ну это просто, миледи: начни с начала и продолжай, пока не дойдёшь до конца; тогда-то и остановись. — Будь я писателем, это может и сработало бы… ладно. Давай так: что даёт тебе силу? Тебя укусил радиоактивный кот? Ты прилетел с другой планеты? Над тобой проводили опыты? Кот закинул руки за голову и улыбнулся. Маринетт засмотрелась: рёбра Нуара поднялись, натянули мышцы, дали прессу дополнительный рельеф. Потрясающе красивый парень. Интересно, знает ли он о собственной привлекательности, или же воспринимает её как нечто само собой разумеющееся? Вот Адриан, к примеру, про свою красоту знал и частенько ею пользовался: вымаливал очаровательными улыбками отсрочку по контрольным, получал большие порции в столовой, лишал женщин голоса подмигиваниями. Шутил Агрест, правда, как идиотинка, но даже эту его черту Маринетт очень любила. — Ну, у меня есть кот, которого можно назвать радиоактивным. — В смысле? Ты извини, я с физикой на Вы. Нуар усмехнулся и скосил на Маринетт глаза. — Ага, ясно. Если совсем просто, то радиоактивность — это распад ядра элемента. Разрушение. Мой волшебный кот может устроить что-то такое, если захочет. — Надеюсь, рядом с тобой находиться безопасно. Нуар потянулся и сел. Маринетт поджала губы: Кот оказался неугомонным, словно внутри вместо костей и мышц у него был годовой запас батареек DURACELL, рассчитанный на одинокую женщину. — Счётчик Гейгера рядом со мной не трещит, если ты об этом. Ты знала, что наибольшую долю радиации обычный человек получает от людей рядом с собой? — Нет. И без этой информации мне жилось спокойнее. Кот улыбнулся. В этот же момент Маринетт поняла: Нуар точно знает про то, что он красив. И пользуется этим так же, как и Адриан. — Короче, у меня есть радиоактивный кот, но он меня не кусал. И никаких опытов. Просто на день рождения я получил волшебное кольцо и суперсилы. И одного маленького духа. Смотрела аниме Чара-Хранители? Что-то типа того. — Только называет себя квами, да? Нуар сначала кивнул, потом замер. Он хотел что-то сказать, но завис, лишь слегка приоткрыв рот. Картина была забавная, так что Маринетт по привычке достала телефон и быстро сфотографировала растерянного героя. У неё было много вот таких спонтанных фотографий. Поначалу она снимала, чтобы заиметь парочку снимков Адриана, но затем как-то втянулась, и теперь в памяти телефона можно было найти всех одноклассников. У Маринетт даже было около двадцати фотографий Хлои, хотя Буржуа терпеть не могла съёмки любого рода. Возможно, лет через десять Маринетт продаст ей эти фотки, после чего станет богатой дамочкой и отправится в кругосветное путешествие. Со своим лучшим другом Адрианом, конечно же. — Квами? Ты сказала квами? Ты что, защитница? — Ага, конечно. Латы правда в химчистке, так что прости, котёнок, доказать не смогу. — Маринетт! Она забралась в кресло с ногами и спрятала их под халатом, как гусеничка в кокон. — Нет, я не супергерой. Хотя кто-то, — она посмотрела на Тикки, парящую недалеко от Нуара, — обещал мне суперсилы. Костюм Кота пошёл чёрной волной, Нуар испуганно схватился за предплечья. Чёрная ткань двигалась, как живая. Длилось это недолго, но выглядело просто страшно. — Волшебного кота, — в очередной раз поправила девушку квами, подлетая ближе к Коту. — Он перед тобой, так что договор выполнен, да. Но ты бы рассказала ему уже всё, его квами волнуется. Его, кстати, Плагг зовут. — Твоего квами зовут Плагг? Новая чёрная волна. Нуар мяукнул, как котёнок, слетел с кушетки и нырнул за неё. Маринетт могла видеть только спину, по которой двигались жгуты пришедшего в движение костюма. Выглядело жутко, но Тикки на это смотрела с необъяснимой нежностью. Маринетт же была слишком уставшей, чтобы нервничать. — Плагг, какого хре… — Заткнись, пацан. Сахарок? Сахарок, ты здесь? Да не трясись ты, она тебя не узнает, ты всё ещё в синхронизации. Кот выглянул из-за кушетки, следом за ним поднялся бесформенный чёрный сгусток. Маринетт подумала про Венома — выглядело очень похоже, разве что глаза были не белыми, а зелёными, кислотными. — Я сейчас слегка неодет, — нервно улыбнулся Нуар, цепляясь пальцами за спинку кушетки. — Не могла бы ты… Маринетт даже не успела ничего сделать, как Тикки метнулась к шкафу с одеждой. Квами нырнула сквозь дверцу, но с тем, чтобы вылететь, у неё появились проблемы. Девушке пришлось подойти и помочь Тикки, открыв её случайную тюрьму. Сосредоточенно пыхтя, Тикки оттащила Коту штаны. Маринетт не стала возмущаться, что они, вообще-то, должны были достаться Адриану; она сшила их месяца три назад, и всё ещё не набралась смелости подарить вещь парню. Пусть хотя бы Нуару они помогут, эти двое были примерно одной комплекции. Кот на летающие штаны смотрел, будто стал свидетелем инопланетной высадки и в дальнейшем создаст Людей в Чёрном. Клякса рядом с ним сочилась нефтью из ярких провалов глаз, словно плакала. Мазутные капли, попадая на кушетку, прожигали материал насквозь, из-за чего в комнате запахло новой мебелью. Приятный запах дерева и фабрики. — Сахарок, — прошептала клякса. Тикки кинула штаны Коту, но к другому квами приближаться не стала. Маринетт понимала, почему: на красной лапке всё ещё были язвы, полученные божьей коровкой ранее. И ведь она просто засунула лапку в карман, то есть в костюм. Думать об опасности неразбавленной кляксы не хотелось. На всякий случай Маринетт подошла к Тикки и взяла квами в руки. Малышка шмыгала носом, из глаз у неё текли большие слезинки — каждая размером с фасолину, сияющая, как бриллиант. Нуар мотал головой, смотря то на Маринетт, стоящую перед ним с пустыми и почему-то мокрыми руками, то на кляксу рядом с собой. Кот протянул руку к последней и погладил черноту, успокаивая. Когда Нуар встал, Маринетт, несмотря на ситуацию, покраснела. На нём действительно не было одежды, кроме выданных штанов; сидели они прекрасно, стоит отметить. Так что Дюпэн-Чэн смогла рассмотреть торс супергероя во всех подробностях. Ну, соски у него были не розовыми, а тёмно-телесного цвета. Античная латунь. Кожа была тёмной, оливковой, но намного светлее, чем у той же Альи. Маринетт рассчитывала на карту шрамов, но её не было. Учитывая, сколько раз Кот Нуар попадал под всевозможные атаки, оказалось неожиданно увидеть абсолютно целую шкурку без единой отметины. Посреди груди сердцем пульсировала чёрная язва. Из неё выходили жгуты, которые затем обвивались вокруг тела Кота: проходили ремнём безопасности через трапециевидную мышцу, обнимали шею, поднимались почти до уха и отделялись на этом уровне, формируя кляксу рядом. Выглядело так, будто костюм обрёл собственное сознание и решил попробовать сбежать. Язва-выход квами у сердца Кота выглядела отвратительно. Никакой романтики, ничего красивого. Паразит, кормящийся от сердца. Маринетт и сама подняла руку, касаясь груди. Тикки… такая же? Потом она посмотрела на квами, сидящую на другой её руке, и поджала губы. Это было… приемлемо. Даже если Тикки такая же, то Маринетт, наверное, не против. Кот вообще не выказывал никакого неудобства от своего положения: гладил свою кляксу, попутно рассматривая её, словно видел впервые. Ну, может, так и было. — Он тебя не видит, — сказала Маринетт Тикки. — Я не с тобой, Кот. Её квами кивнула и вытерла слёзы. — Да. Никто не видит, кроме тебя, помнишь? — А можно всё-таки немножко понимания в студию? — подал голос Нуар. — Не то чтобы я был против продефилировать перед симпатичной девушкой топлес, но как-то некомфортно быть единственным недогоняющим в комнате. — Нас тут двое, — напомнила Маринетт. — Ты держишь что-то невидимое, так что не считается. Ну так что, как насчёт лекции? Он перепрыгнул кушетку и сел. Мебель треснула, и Нуар упал на пол, когда сидение под ним сложилось пополам: слёзы Плагга разъели поддерживающую конструкцию внизу. Ворча, Кот встал и потёр поясницу. Затем он указал на кушетку пальцем и приказал: — Отмена. С кончика белого острого ногтя сорвался малюсенький серый шарик. Он врезался в кушетку, растёкся по ней светлой полупрозрачной плёнкой и выпрямил мебель в нормальное положение. Потом серость впиталась в кушетку, которая стала выглядеть даже лучше, чем раньше. Кот уселся с выражением полного довольства на лице. Заметив удивление Маринетт, он горделиво выпятил грудь и задрал подбородок. — Да, я так умею. Круто, правда? — А почему ты тогда не убрал свою кровь таким же способом? Нуар поперхнулся и взъерошил волосы. — Ну… кровь же ничего не портила, она просто была везде. Очень сложно поставить условие, чтобы убрать именно её, не задевая чего-то другого… короче, технические трудности, моя Леди, назовём это так. — Ладно. Маринетт вернулась в кресло и устроила квами на коленях. Тикки продолжала жадно смотреть на кляксу, которую гладил Адриан. — Слушай, — сказала Дюпэн-Чэн, — а твой квами всегда так выглядит? — Нет, естественно. Обычно он более… собранный, да. Как котёнок с большой головой. В это было сложно поверить. Чёрное переливающееся нечто в руках Кота Нуара совсем не напоминало кота; оно вообще ничего не напоминало, кроме разлитых в пространстве чернил. Маринетт прикусила губу, думая, как бы начать. Нуар терпеливо ждал и не подгонял её — спасибо ему огромное, иначе Дюпэн-Чэн потерялась бы в своих мыслях, как турист в глухом лесу. Как там цитировал Нуар? Начать с начала и идти до конца. Ничего сложного. — Мне было девять или десять лет, когда на китайской барахолке я купила серьги. Кот слушал, не перебивая и не задавая вопросов. Он даже головой не кивал, как это обычно бывает при монологах. Нуар замер; единственным его движением было мягкое успокаивающее поглаживание вариации Венома у него на коленях. Может Плагг и выглядел сейчас как клякса, но повадки у него явно были кошачьи. Маринетт рассказала про своё знакомство с Тикки и про редкие использования странной способности. Кот усмехнулся, услышав, как недавно Леди Удача поперхнулась водой после простого пожелания. — Да ты просто тёмная колдунья… — Ты уже второй человек, говорящий мне это. Осторожнее, а то вдруг и правда ею стану. — Ну, это будет самая очаровательная колдунья в наших краях. Если что, я буду твоим чёрным котом, как тебе мысль? У каждого порядочного волшебника должен быть такой кот! Маринетт фыркнула и показала Нуару большой палец. — Договорились. Пересказ лечения занял не больше минуты. Маринетт очень смутно помнила, что происходило; в её голове осталась только розовая пелена и боль в глазах. Немного лучше было с памятью после пробуждения. Маринетт не стала вдаваться в подробности её времяпровождения с Адрианом, но пересказала последующий диалог с Тикки практически дословно. Едва Адриан ушёл, квами подлетела к Маринетт и откашлялась, привлекая внимание. — Поговорим? — Конечно. Время было позднее, но Маринетт абсолютно не хотела спать. Она надела резиновые перчатки, развела оставленную Адрианом химию и принялась по второму разу отмывать комнату. Агрест хорошо постарался, но некоторая грязь после его уборки всё-таки осталась. Было удивительно, что Адриан убирался у неё в комнате. Он всячески отнекивался от любого участия в школьных субботниках, а здесь и слова против не сказал. Вот она, сила дружбы. Тикки летала рядом, подавая тряпки и с высоты полёта указывая, где ещё остались пятна крови. — Я, конечно, хотела оставить этот разговор до твоего восемнадцатилетия… — …или восьмидесятилетия… — …но, видимо, у мира другие планы. Как же это… Маринетт, ты поможешь мне? Маринетт в этот момент пыталась оттереть коричневое пятно на месте, где раньше лежал её прекрасный розовый коврик. Пятно поддавалось, но крайне неохотно. — Естественно, — сказала девушка, елозя тряпкой по полу. — Я же тебе уже много раз говорила, что… — Маринетт, посмотри на меня. Дюпэн-Чэн пришлось прерваться и сесть на колени. Тикки спустилась к ней, зависая перед лицом. Не так близко, как обычно, а сохраняя между ними расстояние примерно в метр. — Если ты будешь мне помогать, то можешь подвергнуть свою жизнь опасности. Ты понимаешь, Маринетт? Это не будет как в сёдзе. Ты, конечно, уже Сейлор-Луна, но… Маринетт посмотрела вокруг. В её комнате недоставало коврика и половины вещей в гардеробе, сам шкаф светлел пятнами — химия выжгла пигмент на краске. Лестница, ведущая на балкон, всё ещё была вымазана в крови — тёмно-коричневой, почти чёрной. Разводы на железе напоминали про ужастики в духе Стивена Кинга; такая лесенка могла вести разве что в комнату 1408. Или в убежище Пеннивайза. Меньше всего этот интерьер напоминал сёдзе-мангу. — Тикки, ты мой друг. Если я однажды сказала, что я помогу тебе, то так оно и есть, — Маринетт вернулась к пятну на полу. — Ты главное скажи, что нужно делать, и приступим хоть сейчас. Ну, что у нас там по плану? — Отобрать серьги у защитников и убить злодеев. — А ещё выжить, видимо. Отличный план, когда приступим? А можно заказать злодеев какому-нибудь снайперу? Мне что-то боязно выходить против Арлекина. Жук вообще вроде как управляет насекомыми… бе. — Маринетт, я серьёзно! Маринетт опять села на коленки и устало посмотрела на квами. В живот девушке впивалась резинка от пижамы. Она была ей мала и хранилась в шкафу исключительно как приятное воспоминание о четырнадцатилетии. В этой пижаме Маринетт бегала вместе с Адрианом по городу, спасаясь от папарацци, в ней она впервые сходила с ним в кино. Только вдвоём. К сожалению, за два года Маринетт раздалась в бёдрах. Грудь тоже была больше, чем девушка рассчитывала. Совсем не азиатский тип внешности. — Я понимаю, что ты серьёзно. Но если мы с тобой сейчас начнём говорить как в нуаровских фильмах, то у меня начнётся депрессия, и из дома я в ближайший месяц не выйду даже за кофе. — Кот Нуар снял фильм? — Нет. Нуар — это жанр в кино. Мрачные, депрессивные фильмы, обычно криминальная драма. Все друг в друге разочарованы, в мире нет цвета кроме серого, никому нельзя доверять. — Какой ужас. И людям такое нравится? Маринетт пожала плечами. Ей не нравилось, но мало ли в мире странных личностей. — Зачем нам побеждать злодеев и что надо делать с защитниками? Она залила пятно средством, обещавшим мгновенный результат всего за пять минут. Нелогичная этикетка вызывала улыбку. Маринетт встала и направилась к лестнице. Вблизи всё выглядело ещё хуже: она могла точно определить, где кровь просто накапала из разодранного бока Кота, а где сама девушка цеплялась испачканными руками за поручни. Тикки принесла Маринетт тряпки и уселась на чистый участок лесенки. — Всё дело в Талисмане. Это такие же серёжки, как у тебя. Их нужно собрать вместе, чтобы я смогла их поглотить и переработать. — Как ты съела те серьги, что мы забрали у Кота? Кстати, это практически воровство. — Ну… примерно. Только эти серьги я не смогла съесть. Квами высунула язык, на котором лежали серьги. Целёхонькие, словно Тикки их совсем не жевала. Поняв, что квами не собирается обратно их проглатывать, Маринетт сняла перчатку и взяла украшение. — И что с ними делать? — Ну, у тебя же есть вторые дырки в мочках. Вставь пока. Другого варианта Маринетт всё равно не видела. Она отложила перчатки и вставила серьги в уши. Как и с первой частью Талисмана, едва надев украшения, Маринетт не смогла их снять — замочек просто пропал. Она вернулась к уборке, старательно игнорируя распирающее ощущение в мочке: проколы были сделаны давно, на волне подросткового «хочу». Маринетт проносила вторые серьги от силы два месяца, после чего просто вытащила их и забыла. — Как так получилось, что серёжки целые? Я точно слышала, как ты их жуёшь. Тикки надула губы. — Я не знаю. Иногда серёжки нормально соединяются со мной, в другие разы я не могу их переварить. Здесь есть какая-то система, но я её не понимаю. Вроде как мозаика, знаешь? Ты не можешь собирать её без схемы. Ничего не выйдет. — У тебя не было времени вывести закономерность? — Я давно не просыпалась. Если судить по мировой истории, то в последний раз я не спала примерно в пятнадцатом веке. На территории Японии, если не ошибаюсь. Маринетт стало неловко. Ну да, точно. Тикки и раньше упоминала, что она не знала современности. — Ясно. И сколько нам надо найти частей Талисмана? Пять защитников плюс три злодея, плюс одна я — итого девять. — Их, вообще-то, тринадцать. И злодеев не три, а четыре. Ты постоянно забываешь учитывать Ниндзя. — Если он злодей, то я балерина. Но тринадцать… Маринетт замешкалась. Тринадцать — это на три больше, чем она знала. Плохие новости. — Ладно, хорошо, я поняла. Разбираемся с проблемами по мере их возникновения. Смысл искать другие части, если мы ещё не забрали те, что на виду?.. так, стоп. Ты говорила, что некоторые переварились. Скажи, что некоторые части уже внутри тебя. Глаза у Тикки были грустными, как у брошенного щенка. — Прости. Прошлые друзья, которые помогали мне, находили несколько частей, но после конца цикла всё распадается. Ах, цикл! Смотри: раз в триста лет… — …пролетает Звезда Шаманов… — …звёзды встают определённым образом, и созвездие Инпу оказывается параллельно созвездию Маат. Это боги Египта, — пояснила квами, увидев непонимание Маринетт. — Инпу — бог загробного мира, взвешиватель сердец. Он разделил мой Талисман, хотя не имел права этого делать. Маат — богиня справедливости, судья. И когда Инпу встаёт напротив Маат, получается, что она может вынести вердикт за его поступок. Понимаешь? Это тот момент, когда можно собрать мой Талисман! — Не понимаю, — честно сказала Маринетт. — Прежде всего, при чём тут Египет? — Мой Талисман поделили в Египте. Сложная история. Маринетт кивнула. Сложная так сложная, она не станет спрашивать. Судя по её рассказам, Тикки давным-давно переросла Сэлема, и таких «сложных» моментов в её биографии могло быть очень много. — Значит, античные боги — это не миф? Как же они тогда умерли, если все их способности — правда? — Боги это всего лишь идея. Как и квами, впрочем. Если мы не берём Созидание и Разрушение, то не так много других идей, способных существовать вечно. — Сложно. Она оттёрла лестницу, проверила на чистоту балкон, ещё раз прошлась с чистыми тряпками по комнате. Всё это напоминало ей момент из «ОНО», когда кучка ребятишек отмывали ванную, залитую кровью по самый потолок. Маринетт часто меняла воду, потому что ей было просто противно мыть что-то розово-коричневой жижей. Грязный цвет, она никогда бы не использовала его в своих дизайнах. Оттерев основную грязь, Маринетт оставила химию на лестнице и довольно отряхнула руки. В комнате пахло лимонами и мятой, спасибо последнему обеззараживателю, который купил Адриан. Маринетт понятия не имела, как бы она ещё могла проветрить помещение от остатков запахов химии и крови. — Если нам надо соединить твой Талисман, то нужно вывести верную последовательность. Я правильно понимаю, что у каждого кусочка свои способности? Маринетт думала про защитников: слишком уж Леди Удача отличалась от Глазчатого, оба они не были похожи на Скарлетт. Идеал и Защитник тоже были уникальны, а про злодеев и вспоминать не стоило. Пожалуй, было нечто схожее можно было найти у Защитника и Глазчатого: оба были закованы в тяжёлую броню, обладали огромной силой и малой мобильностью. У злодеев тоже были точки соприкосновения. Арлекин, как и Ниндзя, использовал яды. Жук управлял насекомыми, как Безымянный — пусть про последнего не нашлось никакой достоверной информации, но в блоге Альи ему посвятили целый раздел. Маринетт щёлкнула пальцами. — Идея, — сказала она, довольно ухмыляясь. — Какая? — Блог Альи. Там собрано вообще всё, что только есть по супергероям и злодеям. Честное слово, если бы Сезер не шифровалась, то не сносить ей головы за всю эту информацию. Думаю, Арлекин был бы не против наведаться к ней домой. — Алья, несмотря на свою фанатичность, всё-таки умная девочка, — пожала плечиками Тикки. — Она не рискует понапрасну… ну, если дело не касается репортажей… это что, стук? Маринетт кивнула, высунулась в окно, но никого не увидела. Однако это мог быть только один человек… — Дальше ты пришёл, и рассказывать нечего. Нуар хмыкнул. Клякса-Плагг успел прийти в себя, и теперь летал по комнате, как чёрный воздушный шарик. Маринетт старалась игнорировать такое проявление чисто кошачьего любопытства, но иногда её так и подмывало прикрикнуть на древнее волшебное существо. Старше мира, а ведёт себя, как разыгравшийся котёнок! За время рассказа Плагг успел оценить остатки гардероба, — особенно квами понравилась футболка, на которой были вышиты мыши с сыром, — осмотреть разложенные на швейном столе иглы, найти на полу хирургическую иглу, забытую впопыхах, конкретно достать Кота Нуара и почти вывести из себя Маринетт. Она сидела с детьми, она была готова ко многому, она умела справляться со стрессом… но Плагг вёл себя хуже ребёнка! Тикки на это, кстати, смотрела с умилением. И только из-за такого взгляда Маринетт никак не комментировала мельтешение кляксы по собственной комнате. Однако у Нуара такого стопора не было. — Да успокоишься ты или нет?! Он схватил квами за жгут, отходящий от плеча Кота, и потянул на себя, словно лассо. Плагг, как послушный воздушный шарик, притянулся — и почти сразу же разразился непередаваемой бранью на языке, который Маринетт не понимала. Тикки на такое поведение покачала головой. — Скажи ему, чтобы успокоился наконец. — Тикки говорит, чтобы ты успокоился, — повторила слова квами Маринетт. — И не ругайся, это её обижает. — Я такого не говорила! Маринетт эту реплику проигнорировала. Главное, что она добилась своего: Плагг замолчал и угомонился. Кот Нуар посмотрел на девушку с благодарностью. Плагг выглядел немного обиженным. Ну, насколько может быть обижена клякса с зелёными глазами. Маринетт даже пожалела квами — всего на секундочку, помня о том шабаше, что Плагг устраивал в комнате минуту назад. Нуар плёл узлы из жгута, соединяющего его тело и квами. — Значит, ты тоже супергероиня, — сказал Кот, закручивая эту связь. — Можешь лечить, выходит… это отличные новости. — Напоминаю, что я всё ещё не получила свою сейлор-фуку, и прыгать с тобой по крышам не собираюсь. Кот улыбнулся. — Это и не потребуется. Дайте вашему рыцарю выполнить всю грязную работу, Миледи. В ответ прошу лишь об одной милости. — О какой же, сэр рыцарь? Помните, что ваша Леди — тёмная колдунья, и за свою магию запросит высокую цену. — Что угодно, — сказал Нуар слишком серьёзно для продолжения этой игры. — Потому что моя подруга может умереть даже завтра.